– Так точно. Только ты оказалась хитрее.
– Тебе повезло, что логика у тебя примитивная.
– А если бы не повезло?
– Если бы не повезло, всякое могло бы случиться. Не самое приятное в том числе.
– А что такое – «не самое приятное»?
– Например, мраморная доска с двумя датами и черточкой между ними. Вторая дата, между прочим, сегодняшняя.
– Ого! Даже так?
– Очень даже.
– Что же не предупредила?
– Ты разве спрашивал…
– И тебе не жалко было бы?
– Очень жалко. Не представляешь как. Но таковы условия.
– Условия чего?
– Игры.
– Разве мы играем?
– Жизнь – наувлекательнейшая из игр.
– Пояснить можешь?
– Нет.
– Понятно… – Я уселся на тротуар, прислонившись к стене. – Я проголодался. Есть прямо здесь будем?
– В Москве не принято сидеть на тротуарах.
– Это Москва???
– Здесь – да.
– Что-то раньше я не встречал в Москве таких аттракционов.
– Просто там, – она кивнула в сторону синей буквы М, – уже не Москва.
– Бред какой-то. Когда я голодный, сам на себя не похож. Тупею. Куда пойдем? «Му-му»? Или «Макдоналдс»?
– С ума сошел? Там же отравиться можно. Поедем ко мне.
– Понятно. Процесс пошел.
– Дурак! Я не из таких девушек, с которыми можно провести первую же ночь.
– Не зарекайся. Мы же будем в одной квартире.
– Но в разных комнатах.
– Просто ты еще не встречала парня, с которым захотела бы провести первую же ночь. Кстати, выраженьица у тебя те еще. Хотя вид вполне пристойный.
– Я специализировалась по молодежной среде.
– Для тебя я молодежь? Весьма польщен.
– Не польщайся. Просто так получилось. Спохватились в последний момент.
Мы неторопливо шли по улице.
– Ты живешь неподалеку? В центре?
– Здесь никто не живет, – и, выдержав паузу, добавила: – По-настоящему.
Мне казалось, она специально цепляет меня: «не польщайся», «по-настоящему»… «По-настоящему» мы еще разберемся. И постараемся не так, как вам хотелось бы. Первый шок прошел. Что мы, мало сказок о параллельных мирах читали? Предположение дикое, но другого пока не придумал. Разве что я в коме… Этот вариант мне нравился значительно меньше… Клиническая смерть?.. Нет, давайте будем оптимистами. Итак, вопросов масса, ответов пока ни одного.
Остановились у неприметной серой металлической дверцы в стене, на которой в венке из зеленых листьев (лаврушка, что ли?) были изображены скрещенные гусиное перо и то ли молоток, то ли маятник. Аня прикоснулась пальцами к маятнику и сказала: «Проходи!»
Я уставился на дверь, не понимая, с какой стороны она открывается: справа или слева.
– Ну же! – она явно издевалась надо мной.
Я примерился, подналег на дверь слева, но вместо твердой металлической поверхности ощутил пустоту и, естественно, полетел кубарем, к счастью, успев сгруппироваться – не зря мытарился на айкидо в университете.
– Какой ты ловкий, – рассмеялась Анюта, шагнув за мной.
– Предупреждать надо! – Я растирал ушибленный локоть.
– Не верь глазам своим. И вообще, ничему не верь.
– Хороша у вас тут житуха!
– Привыкнешь. Кстати, мне, пожалуй, верить можно. Хуже – не верить.
– Оптимистично звучит…
Перепасовывая реплики, я настороженно озирался. Дверь висела посреди лужайки на прорисовавшихся петлях. Один шуруп был погнут и потому недокручен. НО входили эти шурупы в никуда, точнее, неизвестно к чему крепились – у двери была только одна сторона и заглянуть за нее не удавалось. Можно было бы поставить несколько занятных экспериментов с этим искривленным пространством, но я уговорил свое любопытство несколько обождать.
Я огляделся. Деревья, отдаленно напоминающие то ли липы, то ли ясени, окружали поляну плотным кольцом. Пространство между ними заросло кустарником и крапивой. Ни одной дорожки, ни одной тропинки…
– Оклемался? Пойдем!
– Куда? Снова в дверь?
– Зачем? Мы дома, – и направилась прямо к зеленой стене. Сейчас она будет исцарапана упрямыми ветками и ощетинившимися сучьями, исхлестана безжалостной крапивой. Но заросли раздались, и ни единый листок не коснулся ее то ли простенького, то ли жутко дорогого платья.
– Ну же! – обернулась она. – Не то потеряешься.
Поспешил за Анютой. Думал, окажемся в зеленом коконе, но перед нами бежала тропинка, и сзади петляла между деревьями, но поляны, от которой мы отошли лишь несколько шагов, не было видно. В совершенно неприметном месте она остановилась, вновь повернула в заросли – и мы оказались на другой тропинке, поуже. Теперь ветки, будто живые, тянулись к нам и гладили лоб, щеки, мягко касались волос.
– Как ты их находишь?
– Тропинки?.. Откуда ты знаешь, где верх, а где низ?
– Я просто чувствую.
– Я тоже.
– А что еще ты чувствуешь?
– Многое. Ты и представить не можешь.
– Это нечестно.
– Что нечестно?
– Тыкать меня как щенка носом в молоко.
– А ты и есть щенок.
– Человек – это звучит гордо!
– Звучит… Если ты соотносишь то, что прошел, с тем, что впереди.
– А там, впереди, еще много?
– И представить не можешь. Как в девятнадцатом веке, в эпоху механики, невозможно было представить век электроники.
– А вы можете представить все это?
– Конечно.
– Тогда зачем вам жить?
Анка остановилась и серьезно посмотрела на меня:
– Быть может, они правы.
– В чем?
– В том, что тебя выбрали.
Час от часу не легче.
– В качестве подопытного кролика?
– Наоборот…
Она вдруг рассмеялась и чмокнула меня в щеку:
– Кончай хмуриться, не то мозги закоротит. Догоняй!
Опять «догоняй!». Вечный сюжет – она убегает, он догоняет… Исполняла роль она великолепно. Между нами было пять-шесть шагов. Если я делал рывок, не удавалось приблизиться к ней ни на дюйм. Если же выдыхался, она хохотала и кружилась на месте. Наконец, тропинка закончилась тупиком, в котором, будто елочное украшение, светился аккуратненький домик.
Она взбежала на крыльцо, обернулась и прислонилась спиной к двери. Часто дышала, будто запыхавшись. Все это напоминало кадры из старых фильмов. Стараясь не нарушить законы жанра, я обнял ее и поцеловал. Надо сказать, это было весьма приятно.
Ровно в тот момент, когда первый робкий поцелуй грозил перерасти в томный и страстный, она отстранилась.
– Мы пришли.
Дом был маленький и опрятный. Внутри в точности соответствовал наружным размерам. Никаких игр с другими измерениями, что удивило меня. Кухонька, гостиная и спальня.
– Располагайся. Все необходимое найдешь в шкафу.
– А ты?
– Я в гостиной на диванчике. Через двадцать минут выходи ужинать.
В шкафу действительно оказалось все необходимое: и шлепанцы, и халат, и спортивная одежда – вероятно, для прогулок по окрестностям. Рядом за двумя дверьми скрывались туалет и ванная. Нормальные туалет и ванная, как в любой квартире. Я выглянул в окошко: беседка, колодец (они что, воду оттуда носят?), баскетбольный щит, а за ними – зеленая стена. Похоже на комфортабельную тюрьму…
Итак, меня выбрали… Если это не очередной «крючок». Интересно, для каких экспериментов? И что я могу сделать? Обезьяна в обезьяннике. Чего от меня ждут… или не ждут?.. Надо попытаться замутить воду, выкинуть что-то неожиданное… Или у них и это просчитано?..
Размышляя о непредсказуемой судьбе представителя интеллигенции двадцать первого века, принял душ, переоделся, включил телевизор. Набор каналов впечатлял. Начинался со стандартных: НТВ, «Россия», Первый, и продолжался европейскими, арабскими, китайскими, индийскими, американскими в широком смысле этого слова. Компьютер с интернетом… Число нынче сегодняшнее… Интересно, каким оно будет завтра?
– Где ты там? Иди ужинать!
Анюта предстала в пестром домашнем платьице. На столе дымился мой любимый борщ, а из кухни просачивался запах жареного мяса.
– Погоди жрать! – достала из шкафчика бутылку вина и штопор.
– Это что, израильское? – спросил, разглядывая этикетку.
– Ага, из Верхней Галилеи. Мое любимое…
Вино и вправду порадовало богатым букетом.
– Вкус, как у домашнего, – заметил, выгребая из тарелки остатки борща. – Как у маминого.
– Обижаешь! Я доставкой не пользуюсь.
