– Я слишком тороплюсь, понял, прости. Просто я мечтаю об этом так давно, что мне едва удается сдерживать себя. Я согласился на тупой фильм с Джефри, потому что думал расслабить тебя.
– Расслабить меня торчащими кишками из живота копа? – изумилась я. – Если кого-то это расслабляет, то у меня для него плохие новости.
Мейсон задумчиво почесал подбородок.
– Да, это была самая тупая идея, которая только могла возникнуть, – признался он.
Я выдавила из себя улыбку и погладила Мейсона по лицу.
– Давай начнем с малого, я схожу вниз и просто принесу нам чего-нибудь выпить, вина, например. Твоя мама все еще держит парочку вин на кухне или нужно спускаться в кладовую? – спросила я. Обычно мы с Мейсон брали выпивку его родителей, и если это замечалось, спихивали все на Джефри. А Джефри никогда не возражал. Кажется, ему действительно нравилось быть засранцем и выводить все семейство на эмоции.
Мейсон перекатился на спину и закинул руки за голову.
– Да, на кухне есть, и мне нравится твоя идея, – кивнул он с маленькой улыбкой на губах.
Но почему мне показалось, будто эта улыбка была вынужденной?
Я заправила растрепавшиеся пряди своих светлых волос за уши, поднялась и вышла из комнаты. Мою шею все еще саднило от неприятных действий моего парня. И почему он решил, что в мой первый раз подобное будет приемлемо? Да и на Мейсона это совсем не похоже, он всегда старался обращаться со мной как с фарфоровой куклой: бережно и трепетно. Он никогда не был агрессивным и излишне напористым и уж точно никогда не хватал меня за шею. Это так его расслабил фильм?
Коридор второго этажа был пуст, тишина немного пугала меня. Раньше я думала, что в особняке Фостеров водятся привидения. Стены, выкрашенные в темный цвет, навевали на меня страх до сих пор. Босиком, маленькими частыми шажками я поспешила к лестнице. Некоторые половицы скрипели, и от этого неприятного звука все в моей груди переворачивалось. Стоило позвать с собой Мейсона, но мне не хотелось выглядеть ненормальной перед ним. Кто в семнадцать лет боится призраков и прочей мистической фигни?
Проходя мимо спальни Джефри, я заметила, что там подозрительно тихо. Дверь была приоткрыта, свет выключен. А значит, троица легла спать.
Впервые я молилась богу о чутком сне Фостера. Нет, я серьезно. Спальня Джефри находилась через стенку от спальни Мейсона, слушать всю ночь как спинка его кровати бьется о стену, в мои планы не входило. Поэтому я выдохнула с облегчением и пошла вниз.
Оказавшись на кухне, я наспех выпила стакан воды и принялась искать вино из личной коллекции Джеммы.
Кухня Фостеров была изготовлена из темного дерева. Кухонный гарнитур огибал комнату почти полностью, а в центре располагался браный островок с золотистого цвета кварцевой столешницей. В некоторых дверцах были стеклянные вставки такого же, как столешница, золотистого цвета. Днем, когда в арочные окна кухни пробирался солнечный свет, золотые стекляшки отражали все солнечные лучики, из-за чего на стенах играли желтые блики.
Окна кухни выходили на подъездную дорожку и трехдверный гараж. Полная луна стояла высоко в небе, само небо было чистым, без единого облачка, на фоне столь яркого диска звезды терялись и были совсем тусклыми.
Я достала штопор и нашла бутылку молодого Шардоне.
– Вот ты где, – усмехнулась я, рассматривая бутылку в руках. Поставив ее на стол, я закрыла шкафчик и взяла в руки штопор, чтобы открыть ее, но замерла, услышав странный звук, доносившийся из левого крыла дома.
Это было что-то вроде плача.
Сердце в моей груди остановилось и рухнуло вниз.
Точно стоило позвать с собой Мейсона. Это же не могли быть приведения?
Сжимая в одной руке бутылку, а в другой штопор я тихо, словно мышка, пошла на звук. В большей части дома свет был выключен, и это лишь усиливало во мне страх. Особняк Фостеров был построен давно. Несколько поколений жило в этом поместье, соответственно, темные стены видели смерти. По крайней мере, дедушки и бабушки Мейсона уже не было в живых, его тетя Сара – родная сестра Дэниела также умерла в этом доме.
Кровавый боевик, который мы смотрели, подбрасывал моему воображению жестокие сцены насилия. А что, если вор забрался в дом?
Нет, это совсем невозможно. У этого дома самая лучшая охранная система, видеонаблюдение по всему периметру участка и сигнализация на каждой двери и на каждом окне. Да и потом, вор, который пробрался бы в дом, не стал бы плакать. С чего ему рыдать? Что не может подобрать код от сейфа в кабинете Дэниела?
Я снова услышала судорожный всхлип. Звук шел из кинозала, где мы смотрели фильм. Это немного успокоило меня, возможно придурок Фостер просто забыл выключить фильм и ушел со своими подругами в комнату.
Я уверенно двинулась к залу, страх поутих немного, ведь я заметила мигающий свет, и это полностью подтверждало мою теорию. Но по мере приближения звуки становились все громче, к всхлипам добавились странные шлепки и рычание, и когда я остановилась в проходе, из которого было видно весь небольшой кинозал, едва не выронила бутылку с вином из рук.
Это был не плачь.
Картина, открывшаяся передо мной, ввела меня в какое-то оцепенение. На одном из диванов, стоя на коленях и упираясь руками в обивку, расположилась Дейзи. Ее волосы, чуть закрученные на кончиках, разметались по спине и плечам.
В зале было темно, и только вспышки света с экрана иногда освещали их силуэты. Дейзи громко стонала, ее грудь подпрыгивала, ведь в этот момент полностью обнаженный Джефри вбивался в нее сзади. Его большие руки были на ее бедрах. Ее спина была сильно выгнута, ноги широко расставлены, а ягодицы бились о пах Фостера. Мышцы перекатывались под его кожей, грудь блестела от пота, волосы были растрепаны, словно совсем недавно кто-то с силой оттягивал их в стороны.
Господи.
Это было совершенно отвратительно, пошлые шлепки их разгоряченных тела, молящие стоны брюнетки и рычание Джефри должны были вызывать во мне только тошноту, однако я не могла оторвать от них взгляда. Жар коснулся моих щек, а в следующее мгновение опустился к низу моего живота, заставляя меня невольно сжать бедра.
Лишь на секунду я увидела в темноволосой себя. Мой рот приоткрылся, ведь в этот момент мне вдруг стало недоставать воздуха, грудь стала такой тяжелой, что моментально захотелось прижать к ней руку. Я сглотнула, прикусывая нижнюю губу, скользя взглядом по обнаженному Джефри. До этого я ни разу не видела его таким.
Джефри с силой шлепнул брюнетку по заднице, намотал ее волосы на кулак и потянул назад, ускоряя свои движения. Я услышала сразу три стона, один принадлежал Дейзи, а другой Тине, что сидела чуть поодаль и, глядя на парочку, занимающуюся горячим сексом, ласкала себя.
Третий стон был совсем рядом, в моих ушах, потому что он совершенно неожиданно сорвался с моих губ.
Когда я осознала это, мои глаза округлились от удивления. Сердце забилось о ребра от страха быть пойманной. К моей голове приливал жар, стягивая виски железным обручем.
Все это происходило за долю секунды, я в панике окинула взглядом всех троих, но они были так заняты, что не услышали меня. Сжав посильнее горлышко бутылки в руке, я поспешила убраться.
Я бежала к комнате, не оглядываясь, будто меня преследовал кто-то. Мне казалось, что Джефри услышит мои шаги и побежит за мной, чтобы уличить в подглядывании. Перед моими глазами все еще стояли картинки обнаженных тел, в ушах остались пошлые звуки секса, женские стоны, тяжелое дыхание…
Боже!
За секунды я добралась до комнаты и, закрыв дверь, привалилась к ней спиной. Сердце колотилось в моей груди, эхом отстукивая в ушах. Дыхание участилось, словно я только что пробежала марафон.
– Барбара, ты в порядке? – Услышав неожиданный голос Мейсона, я вздрогнула и прижала к своей груди бутылку с вином и штопор.
– Да, – медленно ответила я, испугано поглядывая на своего парня.
– Где ты пропадала так долго? – спросил он. Видимо, устав ждать, Мейсон сел играть в приставку: на его кровати я заметила игровой джойстик.
Смотрела, как трахается его брат.
– Вино не могла найти. – Я отошла от двери и передала ему в руки бутылку и штопор.
– А где стаканы?
– Стаканы?
– Мы же не будем пить из бутылки? – усмехаясь, спросил он.
Я нервно сглотнула, заглядывая в глаза Мейсона. Я все еще чувствовала легкую щекотку в животе, но чем сильнее она спадала, тем быстрее ко мне приходило осознание, что после сегодняшнего вечера, я стану ненавидеть Джефри еще сильнее. Даже для себя я не могла объяснить то, что произошло минутой ранее, но вспоминая извивающуюся брюнетку и рыжую рядом с ними, мне становилось не по себе.
– Я уже не хочу пить, прости, сильно хочется спать.
Я точно не буду терять девственность, когда в моих мыслях только Джефри и омерзительная сцена в кинозале.
Брови Мейсона изогнулись в удивлении.
– Как спать? А наши планы. Разве ты не хочешь продолжить? Мы так долго ждали этого! – От его вырвавшегося «мы», а не «я», в моей груди, разлилось тепло. Однако этого было мало, чтобы я снова воспылала к Мейсону страстью. Мне нужно немного проветрить мозги, сон подойдет как нельзя лучше.
Я подошла к нему, обхватила его лицо руками и мягко поцеловала.
– Сегодня я не в настроении, прости, что разочаровала, – выдохнула я в его губы.
Он молчал несколько мгновений, затем тяжело вздохнул и смиренно кивнул.
– Не нужно извиняться, ты не можешь разочаровать меня. Я люблю тебя, Барбара. И готов ждать сколько потребуется. – После этих слов он принялся играючи осыпать мое лицо поцелуями. Я не смогла сдержаться и тихо захихикала. – Давай спать, детка.
Он помог мне забраться в постель, убрал все лишние вещи на стол, выключил свет и присоединился ко мне. Он укутал меня в одеяло, обнял крепкими руками и уткнулся губами в мой лоб.
Мейсон был идеальным парнем, в такие моменты я хорошо понимала это. Будет другая ночь, когда я смогу отбросить посторонние мысли, расслабиться и позволить нам, наконец, выйти на новый этап в отношениях.
Глава 5
Барбара
Я проснулась рано. Хотелось поскорее вернуться домой. Мейсону я сказала, что не хочу терять времени, ведь мне нужно было подготовиться к тесту по математике, но на самом деле мне просто не хотелось сталкиваться с Джефри и его подружками.
Картинка обнаженного Фостера все еще стояла перед моими глазами. Но смущало меня не это, и даже не то, что они решили заняться сексом в месте, где все семейство Фостеров любило проводить время. Смущали меня мои чувства и эмоции.
Во-первых, мне не следовало испытывать возбуждение, глядя на занимающихся сексом старшего брата моего парня и его подруг. Но меня определенно охватила похоть. И это можно было объяснить простой физиологией и человеческой потребностью, ничего криминального. Любой на моем месте возбудился бы. Как порно посмотреть.
Во-вторых, мне не стоило ощущать вину из-за того, что я застала этот тройничок и за то, что хотя бы на секунду захотела быть на месте темноволосой девицы под Фостером. Во всем этом не было моей вины.
И в-третьих, мне не стоило испытывать странную тяжесть под подбородком. Я не понимала, что значила она, но могу сказать лишь, что это было неприятное чувство. То, как его пальцы сжимали бедра Дейзи и… боюсь даже представить, что там еще происходило. Я ведь стала свидетельницей всего минутной сцены.
– Барбара? – позвал отец, когда я на цыпочках пыталась проникнуть в свой дом. Он всегда вставал рано, и большую часть своего свободноговремени проводил также за работой: в кабинете дома, в компании, не важно где, он постоянно думал о работе.
– Доброе утро, – распрямляя плечи, выдала я.
Отец вышел в холл. На нем был строгий костюм черного цвета, сшитый, разумеется, на заказ, под ним белая рубашка. Высокий и статный, чуть полноватый, в последнее время он старался следить за потребляемыми калориями, но по-прежнему оставался любителем жареного бекона на завтрак. Хотя отцу было уже пятьдесят пять, его волосы все еще оставались густыми, как у двадцатилетнего мальчишки, лишь немного тронутыми сединой. Проницательный взгляд карих глаз бегло обошел мое лицо и опустился на сумку с вещами в моих руках.
– Я знаю, что этой ночью в особняке Фостеров не было ни одного разумного взрослого, – железным голосом заявил он.
– Хватит, пап, мне скоро восемнадцать, – уныло отозвалась я.
– Ты должна помнить о рамках приличия.
– Я помню о них, – резко заявила я.
Он любил поучать меня с детства. Уже в три года мне прочли лекцию о том, как нужно вести себя в гостях. Нельзя громко смеяться, нельзя дурачиться, нельзя делать ничего из того, что может оскорбить хозяев дома. А обычно, список того, что могло оскорбить хозяев, с которыми в силу статуса приходилось общаться отцу, был крайне велик. Настолько, что в присутствии некоторых даже громко дышать запрещалось.
О да, конечно я помнила о рамках, я жила в них с самого своего рождения. Барбара, не пей громко, Барбара, держи спинку ровно, Барбара, ты должна быть леди. Вся моя жизнь – это одни сплошные рамки! Некоторые люди не понимают, что если загонять ребенка в рамки, то он больше никогда не сможет отделаться от формы, которую приобрел в детстве. Он навсегда лишался способности быть гибким, другим, и, соответственно, способности находить самые нестандартные решения на вполне обычные задачи.
Но пока отец пытался загнать меня в рамки, я их двигала. По сантиметру в день, но, так или иначе, я была непоколебима в решении добиться своего.
Я обижено поджала губы, как делала всегда, зная, какой эффект это оказывает на отца. Он мгновенно смягчился, подошел ближе и приобнял меня за плечи. Я же, отклонив голову в сторону, несговорчиво сложила руки на груди.
– Я желаю тебе только лучшего, но многие необдуманные решения, несут серьезные последствия, – назидательно проговорил он. Его дыхание с запахом мятной никотиновой жвачки коснулось моей щеки.
В этом году отец, во что бы то ни стало, решил бросить курить, однако все его попытки были неудачными. Я постоянно находила в его кабинете либо пепельницу полную окурков, либо кончики-срезы верхушек сигар. Теперь наравне со свежим запахом лосьона после бритья к нему приклеился аромат никотиновой жвачки и мяты.
– Я знаю, что ты говоришь о маме. Но то, что она родила в двадцать, не означает, что меня ждет подобная судьба. Да и потом, как можно так говорить, ведь если бы этого не случилось, не было бы и меня?
Многие вещи лежали в основе его опасений: христианский дух нашей семьи, то, что мама родила меня рано и из-за этого бросила колледж, так и не получив степень, закончила спортивную карьеру, банальное отцовское волнение. С одной стороны я понимала его, но с другой стороны, недоверие обижало меня.
– Поверь, я никогда не подумал бы так. Твое рождение было самым большим счастьем в нашей семье…
– Тогда не нужно постоянно нависать надо мной с нравоучениями, я уже взрослая и сама могу отличить черное от белого.
– Но недостаточно быть просто «взрослой», чтобы понять, что черное иногда способно выдавать себя за белое, – ответил он.
Я отстранилась от него и медленно стала подниматься по лестнице.
– Да-да, а белое за черное, я все это слышала миллионы раз, – бросила я, даже не оборачиваясь.
– Правила есть правила, Барбара!
– И я не нарушила ни одно, и с твоего позволения мне нужно готовиться к тесту по математике.
Я была лучшей в классе. В начале года по просьбе отца набрала всех этих идиотских предметов в свой курс, которые по его заверению, помогут мне в будущем. И не смотря на то, что ни один из них не нравился мне, я успевала по каждому. Я старалась быть лучшей во всем, ведь дочка Оливера Эванса должна быть самим совершенством.
Многие думают, что это самый настоящий подарок судьбы – быть частью семьи вроде моей. Про таких как я часто говорят: родилась с золотой ложкой во рту. Дети богатых родителей не знают, что такое нужда, чаще всего им покупают все, чего они хотят, мой дом всегда был усыпан игрушками: куклы, плюшевые медведи и зайчики ручной работы валялись под ногами, и пройти невозможно было. Когда я стала старше, повзрослели и игрушки. Мою первую машину мне подарили в четырнадцать – Tesla S небесно-голубого перламутрового цвета. Стоит говорить, что у меня даже прав не было?
Отец покупал мне все, что я хотела, сумки, телефоны, одежда, появлялись у меня раньше начала официальных продаж. Не о таком ли мечтает каждая девушка?
Однако я слишком поздно поняла, что за все в этой жизни нужно платить. В девятом классе я впервые сказала отцу, что хочу стать дизайнером одежды, он отнесся к этому с юмором. Через какое-то время я снова сообщила ему о своем желании, он напрягся, но все еще считал, будто я шучу. И когда я заявила ему об этом в третий раз, сразу после того, как сказала, что не собираюсь ходить на идиотские подготовительные бизнес-курсы, он пришел в ярость. Тогда-то я и поняла, все эти годы я ни в чем не нуждалась, потому что меня как свинку откармливали для важнейшего дела. Отец выбрал стратегию пряника, но в случае чего готов был применить и кнут, ведь Оливер Эванс просто не принимал ответ «нет».
Оказавшись в своей комнате, я с разбегу прыгнула на кровать. Утреннее солнышко проникало в окна и освещало кремовые, чуть розоватые стены и светлую мебель. Я грустно взглянула в сторону двух дверей, ведущих в мою гардеробную, и вспомнила о вчерашнем провале с рубашкой. Я надеялась, что научившись действительно хорошо шить и изготавливать одежду, смогу заявить о себе перед отцом. Тогда он начнет уважать мои решения и стремления, а самое главное, наконец, воспримет это всерьез.
Но если я провалюсь, это лишь подтвердит его мнение обо мне.
Я разделась догола и нырнула под одеяло, наслаждаясь прохладой простыни. Заметив входящий от Мейсон, я сбросила вызов, написала смс о том, что занята, отключила телефон и легла спать, ведь этой ночью не могла сомкнуть глаз, и в итоге не выспалась.
Проснулась я только к обеду, наспех натянула на себя синий топ с тонкими бретельками и узкие светлые джинсы, привела волосы в порядок и подправила макияж, затем решила спуститься вниз перекусить. На кухне застала Эрни – дворецкого Эвансов вот уже долгие двадцать лет.
Он был одет в причудливый коричневый костюм, обычный, из хлопка. Не во фрак, ведь это не одна из серий Бриджертонов[1]. Его каштановые, чуть покрытые сединой, волосы были зачесаны назад. Лицо Эрни украшали морщины, а острый, немного крючковатый нос, напоминал клюв птицы.
Несмотря на то, что он находился в этом доме еще до моего рождения и стал своего рода членом семьи, я не многое знала о нем, а все потому, что Эрни был очень скрытным человеком. Все что мне было известно, так это то, что жены у него не было, полноценной семьи тоже, был взрослый сын, с которым Эрни не общался. И причины холода в их отношениях мне не были известны.
Привалившись бедром к кухонной тумбе, он разговаривал с Келли – нашей кухаркой.
