– Вот этого я не люблю, – сказал он, выхватил револьвер и одним выстрелом уложил стрелявшего. В зале стало тихо. Семен положил оружие рядом на стол и снова взял вилку. Такие отменные грибочки грех было оставлять.
В наступившей тишине агенты угрозыска вылезли из укрытий. Шугарин осмотрел всех. Кажется, никого не зацепило. Он осторожно приблизился к неподвижному телу, которое перекрывало проход на кухню. Вытащив у него из руки револьвер, Шугарин положил его себе в карман, после чего перевернул тело на спину.
Тонкая струйка свежей крови выползла изо рта стрелявшего, взгляд из живого становился стеклянным. Несколько хрипов отделяло его от вечной тишины. И вот они прозвучали.
– Этот точно из Васиной гоп-компании, – сказал подошедший Евсеев. – Черепом звали. Но по описанию на квартире Тумановых его не было.
– Его работа на козлах сидеть, по квартирам пусть другие рыщут, – сказал Костанжогло.
Шугарин подозвал одного из агентов, приданных им в помощь. – Мы дальше пойдем, а ты останься с телом. – Шугарин сделал широкий жест рукой с револьвером. – И успокой публику. Пусть заканчивают свои фрикасе.
В глубине зала Шугарин заметил странного посетителя, который как ни в чем ни бывало продолжал орудовать вилкой. Либо тот настолько оголодал, что и стрельба не была ему помехой, либо настолько привык к этой самой стрельбе, что не считал ее причиной прерывать ужин. Интересный молодой человек, подумал Шугарин, выходя на кухню, надо бы поближе с ним познакомиться.
После ухода милиционеров, Карагач подошел к столику, под которым сидели девушка в черном платье с белым воротником и ее кавалер. Наклонившись, он подал ей руку и помог подняться. Она была такой тонкой и худой, что казалось, ничего не весила. На лице, обрамленном каштановыми кудрями, смеялись озорные глаза.
– Вас не задело, мадемуазель? – спросил Карагач.
– Право, не стоит беспокоиться, – ответила она.
– Что, черт возьми, происходит? – раздался недовольный голос из-под стола. Тучный мужчина пытался вылезти, но зацепившийся рукав пиджака мешал ему.
– В вашей жизни, месье, уже ничего, – ответил Карагач и поклонился к девушке. – Разрешите представиться, Семен Карагач. Прибыл из Ростова посмотреть столицу.
– Елизавета Ивановна Нестерова.
– Меня можно звать просто Семен. Как мне обращаться к вам?
– Елизавета Ивановна, а вы Семен…?
– Васильевич, – вздохнул Карагач, – если вы настаиваете на формальностях.
– Пока настаиваю, – вздернула носик Елизавета Ивановна. – Мы с вами едва знакомы.
– Мы были вместе под пулями. В приличных обществах это повод перейти на «ты».
Она окинула скептическим взглядом зал. – Вы называете это общество приличным?
– На безрыбье, – пожал плечами Карагач.
Тем временем перестрелка переместилась на улицу. Выбежав из ресторана, Вася, Митя и Моня помчались в просвет арки, чтобы выбежать на улицу и скрыться в вечерней толпе. Но две столкнувшиеся прямо перед выходом пролетки нарушили этот план.
Лошади ржали, обнюхивая друг друга. Извозчики матерились и каждый обвинял другого. Седоки скучали, выражали недовольство и давали непрошеные советы.
Троице грабителей ничего не оставалось, как вернуться во двор ресторана. Именно в этот момент на улицу вышли преследовавшие их милиционеры. Снова зазвучали выстрелы. Маузеры бандитов не считали патронов. Револьверы милиционеров огрызались в ответ. Преследователи были совсем рядом, но темнота давала преимущество убегавшим.
Шальная пуля чиркнула по стене снаружи, срикошетила в окно, и оно выплюнуло кусок стекла. Семен схватил девушку за талию и передвинул ее за колонну.
– Лучше вам пока постоять здесь, Елизавета Ивановна, – сказал он.
– И как долго?
– Тот факт, что вас совсем не смущает стрельба, смущает меня. У вас, должно быть, интересная биография. И что-то мне подсказывает, что в ней было много печали.
Его руки упирались в колонну по обе стороны от девушки, он прикрывал ее своим телом. Остальные гости по-прежнему сидели под столами, и оттого казалось, что они одни в огромном зале. Его лицо было так близко, что она могла пересчитать веснушки у него на носу и потрогать шрам, выступающий из-под белоснежного воротника рубашки.
– Можете звать меня Лиза, – сказала она.
Разбитое окно превратило гулкие звуки выстрелов в резкие.
– Я бы остался с вами навсегда, Лиза, – сказал Карагач, пробуя на вкус ее имя, – но, к сожалению, я на работе.
Схватив со стола револьвер, Семен быстро добрался до подоконника и выглянул наружу. Когда его глаза немного привыкли к темноте, он увидел три фигуры, прятавшиеся во дворе. Они стояли за холодными шкафами для продуктов. Рядом высились штабели ящиков и лежали груды дров, укрытые навесом от дождя.
Бандиты медленно продвигались в сторону арки, поливая огнем преследователей. Те были вынуждены залечь у двери, рядом с дровами. Внезапно в арке появился просвет. Похоже, что, услышав выстрелы, извозчики предпочли ретироваться.
Семен высунул револьвер в окно и прицелился. Сзади послышался всхлип. Обернувшись, он наткнулся на взгляд полный ужаса дородной певицы Галатеи, сидевшей под соседним столом. За ней виднелись музыканты, которые с некоторой скукой на лицах привычно ждали окончания перестрелки.
– Вам не дует? – спросил Семен певицу. Она всхлипнула и натянула на плечи шаль. Семен удовлетворенно кивнул и выстрелил в сторону арки. Тихий стон дал знать, что пуля достигла цели. Две фигуры вползли в арку, волоча за собой третью.
Семен открыл дверь на кухню ресторана, прошел мимо булькающих кастрюль на плите и брошенных досок с нарезанными овощами. Его путь лежал мимо двери с раздаточным окном, в котором виднелось испуганное лицо.
– Можно выдыхать, господа, – сказал Семен. – Ваши лучшие клиенты покинули банкетный зал.
Спускаясь по лестнице, он услышал топот ног и крики, что все сгорело, переварилось и надо все начинать сначала. Похоже, этот вечер принес множество разочарований.
Спустившись на первый этаж, Семен аккуратно приоткрыл дверь во двор. Первым, кого он увидел, был Федор Шугарин, перезаряжавший револьвер. Из арки к нему подбежали запыхавшиеся подчиненные.
– Как сквозь землю провалились, Федор Петрович, – доложил Коля.
– Наверняка, пролетка их ждала, – добавил Костанжогло.
– Досадно, – сказал Шугарин и поставил заряженный барабан на место. – Там в зале еще один ствол звучал. Надо бы выяснить, кто стрелял.
Семен кашлянул, и все трое повернулись на звук. Перед ними стоял тот самый интересный брюнет, который невозмутимо ужинал под пулями.
– Я стрелял. Но в свое оправдание хочу сказать, что они первые начали.
Шугарин ответил на его располагающую улыбку своей. – Добрый вечер. Позвольте документы.
– Тут темно, давайте завтра, – предложил Карагач. – Три ствола синхронно поднялись и направились на него. – Но можно и сегодня.
Медленно, чтобы не нервировать вооруженных людей, Семен вытянул из внутреннего кармана листок бумаги и протянул его Шугарину. Пока Евсеев и Костанжогло держали его на мушке, Шугарин поднес бумагу ближе к свету, падавшему из окна ресторана.
– «Мандат. Предъявитель сего сотрудник милиции города Ростова Карагач Семен Васильевич направляется в Москву для проведения совместной операции с Московским управлением уголовного розыска». – Шугарин свернул документ и положил его себе в карман. – Заждались мы вас, Семен Васильевич. Думали, что вы с вокзала прямо к нам. Но вы решили сначала в ресторан зайти.
– Может у них в Ростове голодно, – предположил с усмешкой Костанжогло.
– Не иначе, – согласился Шугарин. – И бандита знатно уложили, с одного выстрела. У нас к нему, правда, вопросы были, ну да чего уж теперь.
– Я из окна еще одного зацепил, – сказал Карагач.
Шугарин посмотрел на него с удивлением. – Это вы, Семен Васильевич, сейчас хвастаетесь?
– Нет, это я думаю вслух.
– И часто вы так делаете?
– Иногда. Вряд ли пролетка стояла рядом, и все же эти двое физкультурников, – он кивнул на Колю и Костанжогло, – их не догнали. С раненым у них так бы не получилось. Отсюда следует, что раненого они бросили.
– Посреди улицы?
– На улице холодно, – Семен игнорировал сарказм Костанжогло. – Зато в одной из квартир поблизости наверняка сухо и тепло.
Шугарин снова смерил оценивающим взглядом Семена. – Или я утомился, или товарищ Карагач дело говорит.
– Тут сплошные коммуналки, – недовольно буркнул Костанжогло. – До утра не управимся.
– Может, мы его в первой же найдем, – предположил Коля Евсеев.
– Не с моим счастьем, – ответил Григорий.
– Мне сказали, тут рядом бордель есть, – встрял Семен.
– Эта интересная информация нам зачем? – спросил Шугарин.
– Затем, что интересующий нас человек ранен. А вызов доктора в бордель дело привычное. – Семен широко улыбнулся. – Я начал этот вечер в ресторане, почему бы не продолжить его в борделе?
ГЛАВА ПЯТАЯ
Пять комнат на втором этаже дома неподалеку от ресторана «Аркадия» начали свою жизнь квартирой профессора московского университета и продолжили домом свиданий. Приглушенный свет бра выхватывал из темноты обмылки лиц. Вытертый ковер на полу заглушал шаги и разговоры. Лишь одна комната сохранила прежний вид, вследствие чего гордо именовалась люксом и шла по двойному тарифу. Остальные были поделены на клетушки, в которых с трудом помещалась кровать.
У двери квартиры на кресле сидел крепкий мужик из тех, что за плату дрались на ярмарках то за одну, то за другую сторону. Лицо его было бесстрастно. Он оценивал людей лишь с точки зрения угрозы заведению; их моральные принципы его не касались.
Дверной звонок дал знать, что прибыл новый клиент. Бугай у двери поднялся с кресла. Владелица заведения, чье лицо и возраст невозможно было угадать под толстым слоем румян и пудры, подошла и приоткрыла дверь на цепочку.
Она почувствовала запах водки и увидела раскрасневшееся лицо, развязанный галстук и расстегнутую сорочку, из-под которой выглядывал шрам.
– Добрый вечер, мадам, – язык Карагача заплетался. – Яша из «Аркадии» рекомендовал мне ваше место.
– Заходите, прошу вас. – Мадам сняла цепочку и гостеприимно распахнула дверь. Карагач сделал шаг внутрь, после чего резко отодвинул ее в сторону.
– Что вы себе позволяете? – вскинулась мадам. Страж у двери уже был готов опустить кувалду своего кулака на голову гостя, но вид трех вооруженных людей остановил его. Шугарин, Евсеев и Костанжогло вошли в квартиру вслед за Семеном.
– Как вы смеете! – визжала мадам. – Немедленно покиньте мой дом!
Шугарин показал ей удостоверение. Увидев слова «уголовный розыск», она отступила, прикрыла густо напомаженный рот и сложила руки на груди. В глазах её под напускным безразличием проглядывала тревога.
– Что вам угодно? – прошипела хозяйка.
За ближайшей дверью женский голос вскрикнул от боли. Не раздумывая, Шугарин распахнул дверь.
Почти все пространство занимала огромная кровать, на которой лежала молодая девушка, почти девочка. Ее кружевная сорочка была разорвана, правый глаз заплыл. На левом предплечье кровоточил порез, под которым виднелись следы пальцев от жесткого хвата пятерней.
Доктор, молодая женщина в гимнастерке и черной юбке, легкими деликатными движениями обрабатывала края раны. Рядом на кровати лежал саквояж с медицинскими инструментами, а на столике рядом стояла керосиновая лампа.
Первое, что увидел Шугарин, когда перевел взгляд на доктора, был изгиб тонкой шеи между воротом гимнастерки и копной коротко стриженых волос. Кожа была светлая и почти прозрачная.
Доктор обернулась на вошедшего мужчину, увидела у того в руках револьвер, подняла глаза и выразительно посмотрела. Шугарин смутился и убрал оружие. Доктор вернулась к пациентке.
– Потерпи, милая. Немного осталось, – сказала она, продолжая обрабатывать рану. Голос у нее был низкий, ровный, утешающий.
– Кто ее так? – спросил Шугарин.
– Он на кухне.
– Не стоит волноваться. Ничего страшного не случилось, – закудахтала впорхнувшая хозяйка, заглядывая Шугарину в глаза. – Девочке повезло, лицо почти не задето, так что работать сможет. Клиент все оплатит.
Карагач заглянул в комнату из коридора. В темноте он не разглядел доктора, сидевшую спиной к нему, но разбитое лицо девушки ему было видно хорошо.
– Оплатит, говорите? – рявкнул Семен. – Тогда я пойду, выпишу счет,
Доктор обернулась на голос, как если бы хотела что-то сказать, но он уже ушел.
– Шугарин моя фамилия, начальник опергруппы уголовного розыска, – представился Федор.
– Врач Фельтинская.
– А по имени-отчеству?
– Ольга Павловна.
– Вы, Ольга Павловна, часто тут бываете?
– Когда вызывают.
– Часто вызывают?
– Когда нужен врач.
– Интересно получается, Ольга Павловна. Вроде и на вопрос отвечаете, и в то же время ничего не говорите. Боитесь без работы остаться?
– Пока люди друг друга калечат, это мне не грозит, – сухо ответила Фельтинская.
– Вас сюда только к этой пациентке вызвали?
– Да.
– Никого другого вы не лечили сегодня?
