– Да, Питер, я тебя отлично слышу. Тебе там не спится?
– Я сказал Ольге о твоих намерениях. Ну, про твою готовность рассмотреть её кандидатуру на филиал в Москве. Она ответила, что прилетит со мной.
– Очень хорошо, Питер! Я понял! Двадцать пятого в Фахардо вас будет ждать катер.
«Почему не вертолёт прямо в аэропорту?» – хотел спросить Питер, но не успел – связь прервалась.
Карибы – день первый
Глава 4
Любой рассказ о прелестях весеннего Пуэрто-Рико был бы на руку туристическим агентствам. Но у меня, к сожалению, нет ни с одним из них договора о рекламе. Поэтому никаких подробных описаний этого тропического рая в моем повествовании не будет. Ну, так, если совсем чуть-чуть и в меру. Да и кому они могут быть интересны, после появления видео в Интернете? А посему не буду томить Вас и продолжу без лишних отвлечений.
Ольга проснулась оттого, что стюардесса попросила её привести спинку кресла в вертикальное положение и пристегнуть ремень. Чувствовалось, лайнер медленно снижается. Какие-то едва заметные струи, пронизывали тело от коленей до лба и затылка.
Рядом зашевелился Питер. Не открывая глаз, он выполнил просьбу бортпроводницы, затем повернулся на правый бок и, поджав под себя ногу, снова уснул. От принятой им позы исходили инфантильность и беспомощность – лицо ушло в проём между креслами, правая рука неестественно заломилась за спину. Плед сполз на пол.
За время пути Питер умудрился напиться дважды. Сначала сразу после вылета из Москвы, до веселой бесшабашности. А потом, уже после отбытия из Парижа, до полной отключки.
Другие пассажиры тоже дремали. Очереди в концах салона не наблюдалось. Ольга почистила зубы, умылась и вернулась к своему месту. Несмотря на то, что спать ей пришлось всю ночь полусидя, усталости и недомогания в теле не было. «Удобные здесь кресла, – потянулась Ольга и по-матерински посмотрела на Питера: – Бедняга, надо же было так надраться. Точно русский командировочный мужик, вырвавшийся на свободу от жены. Никогда бы не подумала, что он может до такой степени упиваться. Вроде всегда знал меру. Видно, от радости, что из зимней Москвы удалось на несколько дней выбраться. Смешной такой, замерз вот как цуцик».
Накрыв спутника пледом, она села в кресло, включила индивидуальное освещение и достала из сумки косметичку. А вокруг по-прежнему никакого шевеления, будто лететь ещё и лететь. «Славный парень этот пилот – так деликатно снижается. Уши совсем не закладывает, – отмечала Ольга, занимаясь лицом; своенравные ресницы вели себя как всегда: совершенно не желали принимать благообразный вид. – Вот ведь беда мне с вами! Вечно у меня из-за вас какой-то полупьяный взгляд. Ну что это такое! Опять сплелись! Да ну вас! – закончив с макияжем, она посмотрела в иллюминатор: – И что же у нас тут видно? – за бортом висело звёздное небо вверху и лежала непроглядная темень внизу. – Неужели сейчас там тёплое море, белый песок и пальмы? И нет там ни метелей, ни морозов, ни заваленных грязным снегом улиц? Фантастика! Нет, всё-таки самое великое изобретение – это пассажирские самолёты! Эх, совсем ничего не видно, как жаль!»
Вскоре лайнер, плавно закладывая вираж за виражом, начал снижаться активнее – струи, проходившие через тело, побежали намного быстрее. И вдруг во время очередного разворота Ольга увидела внизу горящий тысячами огней большой город. Нагромождение фортов на врезающемся в море полуострове. Порт с огромными океанскими лайнерами и кораблями поменьше. Чуть в стороне десятки, если не сотни, яхт самых разных размеров. Квадраты и прямоугольники кварталов, католические соборы, деревья с зелёными кронами, множество высотных зданий
и…
никакого снега!!!
Взволнованная
она вскрикнула:
– Вот это да! Питер! Питер! Ты только посмотри! Как же это здорово!
Питер, не поднимая век, издал краткий стон, точно бык мыкнул. Ольга махнула на него рукой и снова приклеилась к иллюминатору. Город приближался. И вот самолет содрогнулся, и раздался характерный звук, будто кто-то этажом ниже сдвинул очень тяжелую мебель, – пилот выпустил шасси. Из динамиков зазвучала поглаживающая центр груди мелодия, и Рики Мартин проникновенно запел на испанском: «Моё Пуэрто-Рико, моя Индия, моя любовь…» И Ольга, наконец, начала верить в то, что там внизу совершенно точно нет зимы.
Пилот сделал ещё один вираж, уже менее щадящий сонное состояние салона, под лайнером промелькнули гирлянды прибрежных дорог, и он встал ровно, очевидно, нацеленный опытными руками на посадочную полосу. И действительно, через несколько минут его сотряс мягкий удар, и следом часто и глухо забарабанило шасси. Ремень безопасности встретили напрягшиеся мышцы живота. Вокруг раздались аплодисменты и восторженные возгласы. «Надо же, а я думала, что все спят!» – улыбнулась Ольга.
Командир лайнера поздравил своих пассажиров с прибытием в столицу Пуэрто-Рико Сан-Хуан и пожелал им незабываемого отдыха на Карибах, после чего объявил местное время и погоду. Четыре часа утра. Температура за бортом – плюс двадцать три градуса по Цельсию. Температура воды на пляжах – плюс двадцать восемь. Снова заиграла музыка, и Рики Мартин продолжил меланхолично мурлыкать: «Я хотел бы, чтобы каждый любил Пуэрто…»
Ольга тронула Питера за плечо, тот до неузнаваемости скривил лицо и упёрся в неё тяжёлым, как у печаленного пожилого сенбернара, взглядом.
– Что, головка болит? – улыбнулась Ольга. – А вот!
Питер попытался изобразить ответную весёлость, получилось просто виноватое выражение обессиленного лица. Под глазами свисающие мешки. Ну, точно! Старый грустный сенбернар. От вечных тридцати, которыми Питер так гордился, не осталось и следа. Теперь он выглядел на свои тридцать пять, а то и поболее.
– Попробуй что-нибудь сказать, – предложила Ольга и пояснила: – Иногда это, как ни странно, помогает.
– Первый раз слышу, – сипло проскулил Питер.
– А я это только что сама придумала. Когда ничего другого нет под рукой… Что, совсем плохо?
Питер поморщился, от чего ещё больше стал похож на пса-спасателя на пенсии. Откинув затылок на подголовник, он прохрипел с опущенными веками:
– А ведь у меня где-то есть аспирин. Но разве я сейчас вспомню, куда его засунул…
– Тебе помогает от этого аспирин? Это меняет дело! – Ольга нажала кнопку вызова стюардессы.
Аспирин нашёлся тут же, даже быстрорастворимый, с витамином C.
Однако не только сдавливающее мозг похмелье было причиной виновато-собачьего вида Питера. Он чувствовал себя последним подлецом и предателем, потому что так и не смог начать разговор с Ольгой о возможных причинах их поездки на Карибы.
Назначит ли её Джон директором московского филиала, это, как говорят русские, ещё вилами по воде писано. А вот в том, что его любвеобильный дядюшка намерен устроить себе маленькое весеннее приключение, Питер не сомневался ни на мгновение. Он понимал, что должен был хотя бы намекнуть Ольге на то, что её может ожидать, но так и не набрался смелости. Именно потому и напился, залив алкоголем разрывы души. А разрываться душе Питера было от чего.
С одной стороны, Джон.
Ему он был обязан тем, что не подвергся конфискации имущества и не сидел теперь в федеральной тюрьме в Штатах. Эх, если бы не Джон! Он ведь снял все проблемы…
Использование инсайдерской информации было налицо. Биржевые полицейские уже напали на след. И след этот вёл к Питеру – брокерская компания его друга Тима Гринвуда удачно сыграла на резких скачках некоторых бумаг после того, как корпорация, возглавляемая Джоном, предприняла ряд действий по изменению своей политики в Юго-Восточной Азии. Да и, что греха таить, ведь именно Питер и пролистал план этих самых действий, взяв его со стола в кабинете дяди. Сделал же он это, когда на полчаса остался один. Сэру Гриффиту во время их рабочей беседы позвонили по какому-то конфиденциальному делу, и тот выходил в свои дальние апартаменты. А потом, дня через два, во время игры в гольф Питер поделился кое-какими соображениями с Тимом. Так что полиция вела расследование в верном направлении.
Но что сделал Джон!
Он под присягой показал: никакого плана никогда не существовало! А затем взял и представил в федеральную комиссию по ценным бумагам доказательства того, что корпорация действовала исключительно под давлением неожиданно возникших внешних обстоятельств. В результате и Питер, и Тим отделались дрожанием чуть ниже спины, а на счетах каждого из них в одной из оффшорных зон осело миллионов по десять.
– Вот что, Питер, ты порядком вляпался. И теперь надо бы сделать так, чтобы о тебе забыли на какое-то время. Поэтому будет очень кстати, если в самом ближайшем будущем ты исчезнешь из Нью-Йорка под каким-нибудь благовидным предлогом, – сказал Джон, когда всё счастливо разрешилось.
– Но разве ещё есть какие-то подозрения? – не моргнул глазом Питер.
– Нет, юридически никаких. Но ты пойми, осадок всё равно остался. Тебе сейчас трудно будет продолжать работать здесь.
– У тебя есть ко мне конкретное предложение, Джон?
– Да, наш филиал в Москве.
– В Москве?!! Это где?! На тех айсбергах, что плавают где-то у Северного полюса?! – попытался глупо пошутить Питер, не веря своим ушам.
– Кстати, это вполне почётно. Там всё очень непросто. Отработаешь года три, поставишь дело и вернёшься, – как-то буднично сказал Джон, словно речь шла о перемещении на лифте в пределах одного небоскрёба. – К тому времени об этой истории уже все забудут.
– Но это же ужасно, Джон! – выпрыгнул Питер из кресла. – Неужели у тебя не найдётся для меня места где-нибудь в Европе, в Австралии, Латинской Америке?!! Ну, или хотя бы в той же Юго-Восточной Азии?!!
– Питер, сейчас нам нужен хороший менеджер именно в Москве, а на данный момент из хороших менеджеров вляпался именно ты, – мягко и дружелюбно ответил Джон, невозмутимо наблюдая за тем, как племянник мечется по его кабинету. – Кроме того, ты же знаешь, что в остальных местах у нас сидят толковые парни. Или ты согласишься поехать на вторую роль? Свободна на данный момент только Москва.
– Джон, я, конечно, засранец! Но нельзя ли придумать что-нибудь другое?! – взмолился Питер.
– Впрочем, я ни на чём не настаиваю, мой дорогой. Ты можешь оставаться в Нью-Йорке или поехать туда, куда захочешь сам, – продолжил рассуждение Джон, словно не замечал отчаяния племянника. – Но сам прикинь, здесь же к тебе всё-таки будут относиться с подозрением, даже если ты уйдешь от нас. Теперь у тебя подмоченная репутация. Не забывай, я же твой родственник, поэтому моим показаниям поверили только официально. И пересуды обязательно будут. Мне они не страшны, потому что никто сильно не осудит человека за то, что он не настучал на родственника. А вот тебе будет несладко. Однако, допустим, ты перейдешь в другую компанию для того, чтобы уехать в более приемлемое для тебя место, но кто тебе предложит такие условия, как мы? Пойми, это хоть и ссылка, но почётная – ни формально, ни финансово никакого понижения. Даже наоборот. Ну, и потом, ты действительно там нужен, Питер. Дела в Москве идут из рук вон плохо. В общем, мне не хотелось бы на тебя сильно давить, ты подумай несколько дней. Всё равно последнее слово будет за тобой.
Оглашённые следом условия работы в Москве оказались настолько привлекательными, что, попереживав те самые несколько дней, Питер дал согласие. А что ему ещё оставалось?
Теперь от Джона зависело, насколько удачно он вернётся в Нью-Йорк, ведь оговоренные три года были на исходе…
С другой стороны, Ольга.
Самые тяжелое время в жизни он провёл с этой женщиной спина к спине, и ни разу она его не подвела…
Ведь это только для непосвящённого наблюдателя дела в Москве складывались так просто и победно. Если бы не Ольга, ещё неизвестно, как бы всё сложилось. «Интерфейс», безусловно, блестящее изобретение и высокое искусство, но… Кстати, именно она рассказала о нём Питеру и по его поручению запустила схему «переходника».
Однако попробуй развернуть эффективно работающую систему сбыта в стране, где национальным видом спорта является воровство, нормой отношений с властью мздоимство, а необходимым, но далеко не достаточным условием выживания любого бизнеса – так называемое «крышевание».
Иди и построй, как там говорят, «правильные» связи со всеми, от кого по местным обычаям зависит успех твоего дела. С партнёрами, которые спустя короткий срок оборачиваются жуликами, а то и просто грабителями без преувеличений. С нагловатыми чиновниками, считающими тебя коровой, которая обязана сама доиться, перегонять молоко в сливки, упаковывать их и доставлять с радостным видом только потому, что именно её сливки соизволили принять в качестве подношения. С силовыми структурами и бандитами, которые ничего не желают знать и понимать, кроме того, что такого-то числа каждого месяца они должны получать пачки банкнот, что на самом деле не даёт твоему бизнесу гарантий безопасности. А вот серьёзные неприятности, если проявишь излишнюю строптивость, обеспечить могут. И всем этим и ещё многим другим тихо и незаметно, без суеты и набивания себе цены занималась именно Ольга. Но ценность её была не только в этом…
До встречи с ней настоящая дружба между мужчиной и очень красивой женщиной казалась Питеру невозможной даже в утопической теории. Какими бы приятельскими и товарищескими ни были отношения, считал он, но, когда видишь перед собой женщину с прекрасным лицом и великолепной фигурой, волей-неволей принимаешься фантазировать. А следом и то самое шевеление, побуждающее тебя к определённым действиям. Однако знакомство с Ольгой несколько изменило это его исконное убеждение.
Когда они только-только начинали работать вместе, Питер при первом же удобном случае попытался затащить её в постель. Случилось это у него на квартире, сразу после ухода новой домработницы, от которой Ольга лично более часа терпеливо добивалась уяснения предъявляемых требований.
– Питер, – сказала Ольга, не сопротивляясь его натиску, – я думаю, что ты отлично понимаешь: неизвестно, сможешь ли ты понравиться мне как женщине, но сотрудницу ты потеряешь точно. Так стоит ли продолжать?
Она это сказала без тени раздражения и недовольства, с той спокойной и не выражающей ничего интонацией, с которой, например, спрашивают о погоде, не собираясь выходить из дома. Питер разжал объятия. Но потом он ни разу не пожалел, что поступил тогда именно так, потому что приобрел в лице Ольги не только отличную сотрудницу, но и самого верного и чуткого друга. Все его проблемы она принимала как свои собственные. Именно благодаря ей, где-то через месяц он почувствовал, что и в Москве вполне можно жить, ещё через пару месяцев – что не только жить, а даже очень неплохо жить. А через полгода Питер считал, что устроился в русской столице не хуже, чем в Нью-Йорке.
И вот теперь эту женщину, которая два с половиной года была ему надёжной опорой в делах и заботливым товарищем, он подставил самым гнусным образом. В общем, душа Питера была растерзана. Внезапный отпуск на Карибах уже не радовал. Оставалось только напиться, как последней свинье. Что он и сделал.
«Паршивый работорговец! Привез в Пуэрто наложницу!» – корил он себя, собирая вещи и украдкой посматривая на Ольгу, укладывавшую в сумку тёплую куртку. «Ты здесь из-за любви? Ты здесь из-за денег?» – проникновенно прошептал Рики Мартин на английском. «Чтоб ты провалился!» – чуть не закричал Питер.
– Обожаю Рики Мартина! Они подобрали отличные песни. Не такие ритмичные для раннего подъёма после длительного перелёта. И в то же время они создают правильное пуэрториканское настроение, – благостно пожмурилась Ольга. – Ты готов?
– Да, вроде бы ничего не забыл… – просипел Питер, осматривая своё место.
– Документы?
Питер хлопнул себя по нагрудному карману, из которого торчал паспорт.
– Тогда вперёд! Да, кстати, ты так и не сказал, нас будет кто-нибудь встречать или придётся ловить такси?
– Будут. У нас тут есть представительство и учебный центр, в котором проходят подготовку наши сотрудники со всей Латинской Америки. Должны прислать машину, чтобы довезти нас до Фахардо, – монотонно пробормотал Питер, вновь приглядываясь к креслу.
Ольга добродушно улыбнулась:
– Фахардо? Это место, где мы остановимся? В переводе с испанского – это пирог с мясом или рыбой. Что-то типа нашей русской кулебяки. Мы будем там в качестве начинки?
– Всё, пошли, кажется, и правда ничего не забыл, – подтолкнул её под локоть Питер, пропустив шутку мимо ушей.
– Пошли-пошли, – улыбнулась Ольга, подавая ему футляр с очками, который он, вынув из сумки, всё-таки оставил в кресле. – Так что такое эта кулебяка?
Питер взял очки, вздохнул и ответил скороговоркой:
– Фахардо это городок к востоку от Сан-Хуана. Там ждёт катер, который доставит нас до острова, на котором обитает Джон.
– Как всё сложно и запутано, – продолжала посмеиваться Ольга. – А где мы будем жить?
– О, чёрт! – буркнул, споткнувшись, Питер. – Мы будем жить на острове, где живет Джон.
– Там хоть отели приличные есть?
– Какие-то есть наверняка. Там же дайверский рай. Но какие они, я точно не знаю. Я всегда жил там в доме Джона. Но ты не беспокойся – Джон пригласил к себе в дом нас обоих. А это настоящий дворец со слугами. Вот только гольфа там нет. Но на кой чёрт нам гольф, если есть дайвинг!
– На всё время пригласил?
– Да.
– Понятно… – как-то неопределённо пробормотала Ольга, перестав улыбаться.
На лице её проявилось недоумение, но более она вопросов задавать не стала. Все пассажиры бизнес-класса покинули салон. И стюардесса уже несколько раз посмотрела на задерживающую эконом-класс пару.
Глава 5
Карибское море так же банально, как и все курортные моря мира. Для того, чтобы влюбиться в него, не требуется никаких усилий души. Достаточно увидеть. И сердце ваше пленено.
Если же речь идёт о женской душе, то любовь к новому тёплому морю возникает в ней уже в предвкушении встречи. Ведь более всего на свете женщины любят тёплую воду и Солнце. Недаром все древнейшие верования, уходящие корнями в матриархат, связаны с обожествлением воды и Солнца.
И Ольга была бы рада, опустившись на переднее пассажирское сиденье встретившего её и Питера «Мондео», с нетерпением ожидать, что вот-вот за очередным поворотом откроется, ну, или хотя бы мелькнёт легендарное пиратское море. А до той поры, пока хотя бы не мелькнёт, чувствовать, как в сердце рождается любовь. Но, во-первых, было ещё темно. А во-вторых, всю дорогу до причалов яхт-клуба в Фахардо, где произошла пересадка на катер, помчавшийся, пронизывая стрелой предрассветные сумерки, в сознании Ольги, словно молнии, вспыхивали мысли. В результате этой внутренней грозы путешественница наша помрачнела и стала неразговорчива.
Когда они с Питером расположились на небольшой огороженной стеклом палубе, Кристофер, смуглый паренёк лет семнадцати в белоснежной одежде, предложил им кофе и какую-то еду.
– Ты ничего не хочешь мне сказать? – бросила Ольга, как только заспанный матросик оставил их одних.
«Ну вот! Началось! Вычислила! Господи, и зачем ты иногда даёшь таким красивым бабам такие мозги?!» – обречённо простонал про себя Питер и, решив более не притворяться, спросил:
– Тебя напрягает, что мы будем жить в доме Джона?
– Слушай, хватит болтать, я ведь уже всё поняла! – тут же вскипела Ольга и, глядя Питеру в лицо, выдала: – Если там, в Москве, я, дура тщеславная, ещё могла купиться на обещание назначения, то теперь-то мне всё абсолютно ясно! Ты меня просто выманил!
Питер помолчал какое-то время, и затем, избегая встречи с глазами спутницы, заговорил:
– Оля, но Джон действительно сказал, что готов рассмотреть твою кандидатуру. И я…
– Погостить в своём доме будущих подчинённых не приглашают! Я ему не друг и не родственница, как ты! – не дала ему договорить Ольга. – Так что ты прекрасно знал, что это за приглашение! И ещё! У вас нет ни одного местного ни на одном вашем филиале в мире! Так что ты всё понимал с самого начала и не сказал мне об этом! Что происходит, Питер?! Ты ведь отлично знаешь, что я не по этой части! Если его потянуло на русскую, то так бы и сказал. Мы бы ему такую зарядили, век бы потом вспоминал и благодарил! Почему ты меня подставил, Питер?! Неужели ты думал, я не просеку, что это за поездка?! Ты мне не мог сразу сказать, как всё обстоит на самом деле? В чём дело, Питер?! Неужели ты думаешь, что мы с тобой не выкрутились бы ко всеобщему удовольствию из этой ситуации?!
– Оля, но я действительно хочу, чтобы ты осталась вместо меня… – начал мямлить Питер, подавленный её напором.
