Тайра насторожилась. Нечто холодное зашевелилось внизу живота, как бывало всякий раз, когда она ощущала приближение неприятностей, но еще не могла сказать, в чем именно они состоят.
– Лучше не говори этого, Ксандер…
– Тебе девятнадцать, и теперь ты можешь быть Куратором Темной Стороны.
– Не могу. Не надо мне это предлагать.
– Надо. Мне нужен человек, на которого я оставлю музей.
– Оставишь музей? А сам ты куда денешься?
– Дэвид колдовать толком не умеет и, боюсь, никогда не научится, да и он еще маленький, – Ксандер намеренно пропустил ее вопросы мимо ушей. – Хотел просить Змея, но тот исчез в неизвестном направлении, как обычно впрочем.
– Ксандер, куда ты собрался?
– Я расскажу тебе обо всех тонкостях кураторской работы, это будет не так сложно, особенно для тебя…
– Ты меня вообще слышишь? – Тайра повысила голос. – Какая кураторская работа? Мне девятнадцать, я студентка, у меня три вуза и работа, между прочим, в этом же музее!
– Твоя работа – это прикрытие для ЛГУ и Торфиорда, – Ксандер тоже потерял терпение. – Сущая ерунда, как и твой чертов Торфиорд! Ты – Некромантесса Ишанкара. Вот твой основной профиль и твоя работа! Некромантия и больше ничего! Или ты серьезно думала, что с твоими способностями и твоим потенциалом я позволю тебе и дальше притворяться стажером? Это не твой уровень. Занимайся делом! Совершенствуй свои умения! На одной теории далеко не уедешь, особенно, раз пошла такая игра. Практика тебе просто необходима.
– Если ты оставишь меня Куратором, все, кто следит за ситуацией хоть немного, поймут, что я некромантесса.
– Ну ты же хочешь именно этого. Ишанкар хочет именно этого. Чтобы все поняли, что ты некромантесса. Разве Бергер тебя не за этим в Торхильдфиорд сослал? – Ксандер злился. – Тебя все равно опознают, по Торфиорду или по музею, но опознают!
Ксандер перевел дыхание, пару раз глубоко вздохнул и уже гораздо спокойнее продолжил:
– Что касается музея, то ты будешь всего лишь исполняющей обязанности, я ведь не собираюсь бросать музей навсегда. Да и до меня и отца на этой должности бывали не только некроманты, а и просто сильные маги.
– Сильные маги, Ксандер! А я по легенде девчонка-лингвист! Если ты оставишь музей на меня, все сразу поймут, что я никакой не лингвист!
– Чего ты больше боишься? – прямо спросил Ксандер. – Того, что магический мир узнает, что ты – Некромантесса Ишанкара, или ответственности за музей?
– Ответственности за музей, разумеется.
– Тебя есть кому подстраховать. Сэр ?т Хоофт не откажет.
– Хочешь честно? Я боюсь, что ты свалишь в… – Тайра запнулась. – Я даже не знаю, куда ты собрался! Боюсь, что ты свалишь и я больше никогда тебя не увижу! Ты мне как брат! И я тоже не хочу никаких похорон!
Он подошел к ней и по-турецки сел на пол перед ее креслом.
– Я эгоист, Кхасси, – сказал Ксандер. – Я понимаю, что сейчас думаю больше о себе, но такой шанс выпадает раз в жизни. Мне надо попасть в эту экспедицию. Может, именно поэтому я до двадцати шести лет занимался сущей ерундой, торчал на отвалах и каталогизировал черепки. Я сплю и вижу эти пустоши. Иногда мне кажется, что я в одном шаге до мечты.
– Я тебя ненавижу, – в сердцах произнесла Тайра. – Ты даже не отрицаешь того, что можешь не вернуться!
– Некроса сложно убить, – улыбнулся он. – Да и не говорил я, что собираюсь уходить… Ну помоги мне. Если ты не согласишься, мой шанс уйдет к другому, а судьба, как ты понимаешь, довольно жестока. Второго шанса может и не дать.
– Но я не смогу! Я не справлюсь!
– Я тоже так думал, когда начинал. Экспедиция отправляется в середине апреля.
– Сейчас уже конец февраля!
– Сейчас только конец февраля, – поправил Ксандер.
– А как же моя учеба? Когда я буду учиться?
– У Куратора Темной Стороны не так много работы, как может показаться. Куратор работает, когда надо. Все остальное время он поддерживает баланс и порядок на своей территории. Это несложно. А еще на моем кабинете добротная защита, так что он выдерживает довольно сильную магию. Не некромантию в полном раскрытии, конечно, и не боевку… Но кое-какие торфиордские дисциплины сможешь практиковать и тут.
– А сэр ?т Хоофт? Что скажет сэр ?т Хоофт?
– Он сказал, что полностью согласен.
– Что?!
– Что полностью согласен.
– Ты говорил с ним прежде, чем со мной?!
– Это логично, Кхасси. Ты же его Ученица, ты принадлежишь ему, все серьезные решения относительно твоей судьбы принимает он.
– Господи! – Тайра соскочила с кресла и заметалась по комнате. – Почему вы все не оставляете мне выбора? Почему вы все решаете за меня?
– Это значит, что ты согласна? – осторожно спросил Ксандер, поднявшись с пола.
– Это значит, что это приказ! – Тайра понимала, что еще немного – и она расплачется от досады и гнева. – Если сэр ?т Хоофт прикажет, я стану тем, кем он захочет, а не только Куратором Темной Стороны! Я не имею права ему перечить! А он уже дал тебе свое согласие!
– Он сказал, что не будет делать ничего против твой воли.
– Ты иногда такой наивный, ей-богу!
– Сэр хет Хоофт всегда держал свое слово.
– Это Ишанкар! – Тайра злилась уже открыто. – У нас все не то, чем кажется! Даже Слово Некроманта Ишанкара!
– Не может быть.
– Это Дар Элайя! Учись играть, Ксандер! Сэр ?т Хоофт не сделает ничего против моей воли потому, что он уже вынудил меня дать тебе согласие, дав тебе Слово, что не будет меня неволить! Вот как это работает! Это партия!
Ксандер замер, осмысляя только что полученное объяснение.
– Ну и зачем ему эта партия? – так и не понял он.
– Затем, что ему тоже не очень нравится идея Бергера с Торфиордом, но, во-первых, он видит в ней здравый смысл, а во-вторых, он не может оспаривать приказы Ректора, так что, думаю, он был очень рад воспользоваться твоим предложением, чтобы заставить меня лишний раз попрактиковаться в некромантии и прочих практических дисциплинах. Теперь понятно?
Ксандер неодобрительно покачал головой.
– Я забыл, что у вас все так… не по-людски. Забыл, что связался с Ишанкаром.
– Я не против тебе помочь, я сама у тебя в долгу по гроб жизни, но ты должен был сначала спросить меня. Разве сложно было узнать, что думаю об этом я? Почему вы все играете мной как хотите?
Ксандер тяжело вздохнул, подошел к ней и аккуратно коснулся ее плеча.
– Кхасси…
– Не трогай меня! – она попыталась скинуть его руку.
– Кхасси, – Ксандер обнял ее и прижал к себе. – Ну прости. Признаю, я был неправ. Я должен был сначала спросить тебя. Я не подумал про ваши ишанкарские заморочки с Законом, подчинением и играми. Я даже представить себе не мог, что все так сложно.
Тайра перестала вырываться и постепенно затихла, а потом сама не заметила, как обняла Ксандера обеими руками. Они стоял так с минуту, потом Ксандер погладил ее по спине и сказал:
– Я всегда хотел, чтобы у меня была сестра. Когда отец женился в третий раз, я был очень зол и обижен на него, но подумал, что прощу ему все, если у него родится дочка, но родился Дэвид.
– К чему ты это?
– Когда Алекса не стало, я однажды поймал себя на мысли о том, что Бог наконец-то дал мне сестру, которую я когда-то у него просил. Я был рад, хотя понимал, что должен скорбеть. Это было странно… И может быть, если бы я так сильно не желал видеть тебя своей сестрой, Алекс был бы сейчас жив.
– Что за чушь ты несешь? – тихо возразила Тайра.
– Я очень тебя люблю, Кхасси, и очень не хочу с тобой ссориться.
– И я тебя люблю. Поэтому буду твоим замом. Это дурацкая, это провальная затея, но я буду Куратором вместо тебя. Поезжай в свою экспедицию, только обещай не пропасть насовсем.
Она вывернулась из его рук и отошла к чайнику, чтобы налить себе новую порцию чая. Надо было срочно чем-нибудь заняться, чтобы не расплакаться.
– Ты действительно согласна? – уточнил Ксандер.
– Согласна, я же сказала.
– Кхасси, если дело в приказе сэра ?т Хоофта, то я быстро верну все на свои места.
– Дело не в его приказе, а в особенностях жизни по Закону Ишанкара. Вам в Дрездене ни за четыре года обучения не понять, ни даже за шесть, – она грустно улыбнулась. – Только если не обнаружишь музея, когда вернешься, вини себя.
Ксандер усмехнулся, представив эту картину:
– Вот в этом случае все точно узнают, что ты некромантесса.
– Я от себя не бегаю. Некуда. Так что пусть узнают. Ты ведь сам сказал: именно этого Ишанкар и хочет.
Ксандер поцеловал ее в лоб и вернулся к тарелке с бутербродами.
В горах было ветрено, как и все предыдущие разы, когда Тайра добиралась до затерянного в поднебесье монастыря. Зима подходила к концу, на равнине снег уже сошел, кое-где на деревьях появились маленькие салатовые почки, а возле вершин все еще было засыпано блестящим колючим снегом.
Сэр Котца всегда принимал ее с улыбкой. Тайра не знала, как часто приходит к нему за советом Горан и навещает ли его сэр ?т Хоофт – все как-то не было смелости спросить. Каждого в Ишанкаре с предыдущим Ректором связывали личные переживания и, возможно, откровения, которые не предназначались другим. Она и сама не всегда рассказывала Наставнику, что в очередной раз подалась в паломничество к его Ректору, боялась, что сэр ?т Хоофт будет ревновать. Горан вот своей ревности не скрывал. Тайра ловила себя на мысли, что, если бы кто-то стал регулярно общаться с ее Наставником, ей бы это тоже не особо понравилось. Сэр Котца, подозревая о том, как они все пытаются поделить его внимание между собой, только смеялся и утверждал, что все это было бы очень забавно, если бы не было так грустно.
Послушник проводил ее до одного из маленьких залов, в которых настоятель разрешал монахам встречи с друзьями и родственниками. Тайра не была уверена, что эти визиты нужны местным монахам, однако сэра Котцу, который так и остался целителем душ для людей из своего прошлого, настоятель на подобные встречи благословил.
Сэр Котца вошел в зал с восточной стороны, увидел Тайру, улыбнулся, сложил руки перед грудью и низко поклонился. Тайра застыла перед ним в ишанкарском церемониальном поклоне. Сэр Котца не выдержал первым, подошел и тронул ее за плечо.
– Юный падаван, – он улыбнулся теперь уже во все лицо. – Рад тебе! Опять пытаешься увидеть золотую рыбку в мутном пруду?
– Спасибо, что согласились меня принять, сэр, – улыбнулась Тайра.
– Я просил тебя больше не называть меня сэром.
– Виновата. Ничего не могу поделать, – Тайра словно бы извинилась: этот ритуал повторялся из раза в раз и ничего в ее восприятии бывшего Ректора не менял.
– Ну, – сэр Котца уселся на коврик, и Тайра опустилась на пол напротив него. – Как у вас там дела?
– Как обычно, сэр. Что-то происходит, все что-то делают, но понять ничего нельзя.
– Рад, что в Ишанкаре ничего не меняется, – заскрипел сэр Котца. – Стабильность – признак мастерства, так, по-моему, Йен говорит?
– Сэр ?т Хоофт недавно у вас был?
– Нет, – покачал головой старый монах. – Он был у меня в начале осени. Он бережет мой покой.
– Простите, сэр. Но мне иногда очень надо с вами поговорить.
– Думаешь, я тебя укоряю за твои визиты? – Сэр Котца перестал улыбаться. – Ничуть. У всех разное понятие о покое. Покой – это состояние ума, и он не зависит от количества человек вокруг тебя. Йен приходит, когда он находится в покое, ты приходишь, когда у тебя покоя нет.
– А господин Ректор?
– Горан? Горан приходит просто так. Не угадаешь, зачем. Иногда мне кажется, что ему просто не с кем помолчать.
Тайра не ответила. Она с удовольствием просто посидела бы с Гораном на одной скамейке, как много лет назад, но составить ему компанию он уже давно не просил.
– Так как же дела у тебя? – напомнил о себе сэр Котца. – Поделись новостями.
– За мной охота, – нехотя призналась Тайра.
– Ну это не новости. За тобой теперь все будут охотиться.
– Я этого не хочу, сэр.
– Давай-ка я расскажу тебе одну притчу, – монах хитро улыбнулся. – Жил как-то в Арденских лесах король-Олень. Когда-то он спас колдуна из деревушки неподалеку, и тот в благодарность сделал его рога и копыта золотыми. Но вот незадача! Пока Олень был просто оленем, он жил себе спокойно в своем лесу и все окрестные охотники его не беспокоили, так как уважали его и боялись его силы, но, как только его рога стали из чистого золота, за ним началась охота. Его травили все кому не лень, и даже собаки, казалось, хотели получить по куску золота на бляшки на ошейниках. И тогда Олень пришел к колдуну и сказал: «Сделай мои рога снова нормальными, я хочу покоя», и колдун сделал. Олень вернулся в лес и всю осень жил как раньше. Но вот настала зима, везде выпал снег, и копыта Оленя, до того замазанные осенней грязью, стали чистыми, и охотники снова увидели блеск золота, и снова началась охота. И тогда Олень опять пошел в деревушку к колдуну просить его вернуть себе нормальные копыта, как у всех оленей, но к тому моменту колдун умер от какой-то болезни, и некому было помочь Оленю. И тогда Олень пришел к кузнецу и просил его сделать что-нибудь со своими копытами, но, как ни старался добрый кузнец, волшебное золото все равно блестело на оленьих ногах. И тогда Олень попросил кузнеца отрубить себе копыта. Кузнец предупреждал Оленя, что тогда тот не сможет встать, истечет кровью и умрет, но король-Олень был непреклонен. И вот, когда он лежал на снегу и умирал, истекая кровью, он вспомнил, как бегал по этим лесам и никто, даже самые быстрые гончие, не мог его догнать… И тогда Олень заплакал, и последней его мыслью была мысль о том, скольких охотников и их собак он смог бы забрать с собой на тот свет… Если бы его, конечно, когда-нибудь все же догнали.
Сэр Котца замолчал, а Тайре стало необычайно грустно.
– Ну так и что ты там про охоту? – бодро спросил сэр Котца.
– Кто-то знает, что сэр Бергер отослал меня в Торфиорд, но не знает, кто именно из девушек я, – отодвинув печаль подальше, ответила Тайра. – Со мной вместе перевелись еще пять человек, три из них девчонки, две одного со мной возраста. Мы на разных факультетах. Меня пытаются вычислить.
– И как, успешно?
– Не знаю, сэр. Если бы знать, кто, тогда можно было бы говорить точно.
