Чарльз Дос "Загадочное исчезновение Ричарда Миллера"

– В тот вечер я лежал на диване и почитывал одну из тех странных книг, которые вы видели сегодня у меня дома. Внезапно в мою дверь начал кто-то ломиться. Удары были настолько сильными, что казалось, будто человек, находившийся за ней, желал разбить ее в щепки. Глянув в глазок, я увидел миссис Салли. Это женщина, лет тридцати пяти, работает продавцом в соседнем продуктовом магазинчике. Она плакала и выглядела ужасно напуганной. Я впустил ее внутрь и попытался успокоить. Немного придя в себя, она сообщила мне, что только что ей позвонил Конан, ее двенадцатилетний сын, и сказал, что его преследует какой-то подозрительный автомобиль. Пытаясь скрыться от него, он забежал на заброшенную стройку, что находилась в трех кварталах от моего дома. Моя машина находилась в ремонте, а у Салли и вовсе никогда не было автомобиля. Мне нужно было действовать быстро. Я сказал ей вызвать копов, а сам выбежал на улицу. На глаза мне попалась новенькая машина моего соседа Стива, которую он купил пару недель назад. Я легко справился с замком и уже минуту спустя мчался на помощь Конану, вжимая педаль газа до упора в пол. Приехав на место, я обнаружил черный автомобиль, припаркованный возле забора. К тому моменту уже начало темнеть. Я остановился и вышел из машины. С собой у меня не было никакого оружия. Я стал оглядываться по сторонам, в надежде найти палку покрепче или какой-нибудь камень. Но, как назло, кругом была лишь невысокая пожелтевшая трава. Внезапно я услышал детский крик. Не думая ни секунды, я рванул в сторону недостроенного трехэтажного здания. Оказавшись внутри, примерно в тридцати метрах от входа, я увидел двоих мужчин, которые волокли по полу яростно сопротивляющегося мальчика, крепко схватив его за руки. Я спрятался за толстой перегородкой, и, подождав, пока они пройдут мимо меня, накинулся на них. Одного я вырубил сразу, а другой успел достать пистолет. Он направил его в мою сторону. Его переполняли страх и ненависть. Я уж было подумал, что мне конец, но тут раздался звонкий стук, и этот тип мешком повалился на землю. Позади него, тяжело дыша, стоял Конан с грязной бутылкой из-под шампанского в руках. Вот так и получилось – сначала я спас его, а потом он спас меня. Спустя десять минут приехала полиция. Позже выяснилось, что эти двое были торговцами людьми, которых разыскивали власти в семи штатах.

– Невероятно… – только и сумела выдавить Кейси, пораженная услышанной историей.

– А клиента я не избивал. Я врезал ему всего один раз, но он это заслужил. Этот урод напился в стельку и начал прямо в холле гостиницы избивать случайно попавшегося под руку портье – молодого паренька, который носил толстые очки и был настолько худым, что казалось, будто малейшее дуновение ветра способно подхватить его как пушинку и унести в небо.

Джон замолчал. Ехавшая перед ними машина остановилась, пропуская перебегающую через дорогу дворнягу, промокшую до нитки. Спустя пару секунд они продолжили движение, и он заговорил вновь:

– Я помогаю людям, мисс Миллер. Да, порой мои методы могут казаться не совсем правильными, но до тех пор, пока они работают, до тех пор, пока они приносят необходимый результат, я буду их использовать и мне плевать, что обо мне говорят.

– Простите меня, детектив, – после недолгого молчания тихо проговорила Кейси. – Я вовсе не хотела вас как-то задеть или обидеть.

Он махнул рукой.

– А, пустяки. Просто я подумал, раз уж вы где-то услышали эти истории, то мне следует прояснить их должным образом. Так сказать, объяснить, что произошло на самом деле.

– И у вас это прекрасно получилось!

Это было чистой правдой. Кейси почувствовала, как заполнявшие ее разум сомнения рассеялись, и теперь в ней начала расти уверенность в том, что Джон сумеет помочь ей отыскать ее пропавшего брата. Десять минут спустя они подъехали к четырехэтажному зданию, фасад которого был облицован красивым светло-бежевым камнем. На первом этаже располагалась небольшая пекарня, освещенная мягким желтым светом. Сквозь большие панорамные окна виднелись стеклянные витрины с аккуратно разложенной на них выпечкой: французскими багетами, чиабаттой, круассанами, инжирным хлебом, иранскими лепешками, ирландским бармбрэком, имбирными пряниками и шоколадными кексами. За прилавком находилась молодая девушка в черной кофте с накинутым поверх нее бледно-коричневым фартуком, на котором был изображен веселый повар в белом колпаке с большой буханкой хлеба в руках. Подперев подбородок рукой, она уныло глядела в окно, наблюдая за разразившейся на улице бурей, которая вот уже на протяжении двух часов была причиной отсутствия покупателей. Вдруг она увидела, как возле тротуара, метрах в десяти от входа, остановился старенький автомобиль белого цвета. Из него вышел высокий мужчина в сопровождении симпатичной молодой девушки. Ступив на тротуар, они направились вдоль ярко освещенных панорамных окон пекарни. На мгновение в юной продавщице вспыхнула надежда, что они могут оказаться долгожданными посетителями. Однако надежда эта быстро улетучилась, когда она увидела, как пара, пройдя мимо пекарни, завернула за угол. Печально вздохнув, она устало опустилась в свое мягкое белое кресло, продолжив наблюдать за ливнем, который, судя по небу, плотно затянутому черными тучами, будет идти еще очень долго.

– Наша квартира находится на последнем этаже, – сказала Кейси, открывая тяжелую металлическую дверь и пропуская детектива вперед.

Он переступил через грязный порожек и оказался в мрачном подъезде. В нем не обнаружилось никакого мусора, а стены сливочного цвета не были исписаны всевозможными граффити. На потолке висели две лампочки, которые должны были ярко освещать все пространство вокруг. Однако, поскольку одна из них перегорела, а вторая, казалось, доживала последние часы своей жизни, судя по тусклому грязно-желтому свечению и частому мерцанию, со своей задачей они явно не справлялись.

– Здесь есть камеры видеонаблюдения? – спросил Джон.

– Нет.

– А что насчет жильцов? Вы много с кем знакомы?

– Ну, мы с братом переехали сюда совсем недавно, так что я знаю всего несколько человек. К примеру, на втором этаже живет приятный пожилой джентльмен, Уильям Браун. У него есть собака, немецкая овчарка. Она очень красивая и невероятно умная. Он выходит вместе с ней на прогулку каждое утро. Напротив него живет мужчина по имени Лиам. Ему сорок лет, и он работает юристом в какой-то небольшой фирме. А на третьем этаже живет женщина, лет тридцати. Вроде бы она писательница, но я не уверена.

– А что насчет ваших соседей?

– Молодая семья. Девушка по имени Эльза работает в магазине детской одежды, а ее муж, Кристиан, работает программистом в крупной компании. Они заехали в свою квартиру за неделю до нас.

– Ясно. Значит никаких маргиналов и подозрительных личностей?

Кейси отрицательно покачала головой.

– Нет, к счастью, все тихо и спокойно.

Поднявшись на четвертый этаж, они остановились возле темно-коричневой двери.

– Ну вот мы и пришли, – Кейси достала из сумки холодный ключ и открыла дверь. – Только не забудьте, пожалуйста, снять свою обувь, детектив.

Он глянул на свои ботинки, с которых стекали небольшие капли мутного цвета – по пути к подъезду он успел наступить в две лужи, которые, к его облегчению, оказались неглубокими.

– Разумеется.

Переступив через порог, Джон сразу же исполнил ее просьбу. Квартира, которую снимала Кейси вместе со своим братом, состояла из небольшой кухни, двух спален и ванной комнаты. Площадь ее не превышала шестидесяти квадратных метров, но благодаря удачной расстановке мебели она выглядела гораздо более просторной. Стоя возле входной двери, Джон мог прекрасно рассмотреть кухню, которая располагалась прямо по коридору. В ней виднелся небольшой круглый деревянный стол, накрытый чистой скатертью цвета слоновой кости, рядом с которым стояли два стула, выкрашенные в белый цвет. Напротив стола находилась зона готовки: маленькая раковина с длинным краном, напоминавшим шею лебедя, две тумбы цвета топленого молока с выдвижными ящиками, новая индукционная плита и три шкафчика, которые были крепко прикреплены к стене. Стены кухни были выкрашены в цвет ванильного мороженого, а паркетный пол был на несколько оттенков темнее. На потолке висела маленькая люстра. Она состояла из трех изогнутых металлических трубок, на концах которых виднелись керамические плафоны в форме бутонов. Единственное окно, выходящее во внутренний двор, было задернуто полупрозрачной сетчатой шторой.

– Давайте я повешу вашу куртку, детектив.

Джон снял свою куртку и протянул ее Кейси. Она повесила ее рядом со своим плащом, с которого медленно стекали мелкие капли на холодный пол.

– Это моя комната, – она нацелила свой палец на комнату, расположенную рядом с кухней. – А та, что рядом, комната Рича.

– Отлично. Вы не возражаете, если я приступлю к осмотру?

Кейси развела руками.

– Разумеется.

Джон направился к указанной двери и, открыв ее, обнаружил, что в комнате царила кромешная темнота. Нащупав рукой выключатель, он включил свет и удивленно присвистнул.

– Ого! У вашего брата явно никогда не было проблем со вкусом.

Он окинул восхищенным взглядом всю комнату. Левая ее часть не содержала никаких цветов, кроме белого, а правая была полностью черной. Пол был выполнен из ламината, а стены казались матовыми. Возле левой стены стояла просторная двухспальная кровать, на которой лежало хлопковое черно-белое покрывало. Слева от кровати располагалась маленькая белая тумба с одной единственной дверцей. На ней стоял красивый светильник, а рядом с ним лежал небольшой белый блокнот в кожаном переплете. Справа от входа находился большой белый шкаф, а напротив него, в противоположном углу, стоял черный письменный стол с двумя выдвижными ящиками. Над ним висела черная полка, на которой аккуратным рядом стояли различные книги по астрономии, физике, математике, квантовой механике, а так же несколько научно-фантастических произведений. На окне висела плотная штора черного цвета, которая не пропускала в комнату ни одного лучика света.

– На самом деле, до нас здесь жил дизайнер из Токио. Так что это была его идея оформить комнату в таком необычном стиле.

– Но, зато ваш брат не стал здесь ничего менять, а значит ему такой интерьер тоже понравился, верно?

– По правде сказать, он показался Ричу слишком мрачным, – немного застенчиво ответила Кейси.

– Ну да, немного мрачноватый, – согласился Джон и приступил к осмотрю комнаты.

Начать он решил с белого шкафа. Он открыл дверцы и стал изучать его содержимое. Шкаф был поделен на две части. Справа находились три просторные полки. На самой верхней из них лежала аккуратная стопка обычных хлопковых футболок, на полке ниже располагались джинсы и брюки, а в самом низу стояли три пары обуви: белые и черные кеды, а так же темно-коричневые замшевые туфли. Слева находилась металлическая перегородка с белыми вешалками, на которых висели две тонкие куртки, одно пальто песочного цвета и светло-серый костюм в клетку. В карманах ничего не оказалось, поэтому Джон переместился к маленькой белой тумбе. Он быстро просмотрел лежавший на ней блокнот. В нем была сделана всего одна запись – «Зачет по теории частиц – тринадцатого октября в одиннадцать утра». Джон положил блокнот обратно и заглянул в тумбу. Внутри находилось множество конспектов по физике и теории квантового поля. Он пробежался по ним взглядом и вернул на место. Ни в книгах, расставленных на полке, которая находилась над столом, ни в выдвижных ящиках не обнаружилось ничего, что могло послужить хоть какой-то зацепкой.

– Хм, – Джон провел рукой по своему подбородку, задумчиво глядя на черно-белое покрывало, – а что если…

Он стянул покрывало и стал прощупывать кровать. Кейси стояла возле двери и внимательно наблюдала за ним. Внезапно он нагнулся и легким движением руки отодвинул матрац в сторону. Под ним оказался какой-то целлофановый сверток. Джон поднял его и удивленно посмотрел на Кейси.

– Есть идеи, что в нем может быть?

Она отрицательно покачала головой.

– Никаких.

– Ладно, сейчас мы это выясним.

Джон аккуратно размотал найденный сверток и присвистнул от удивления. В нем находилась толстая пачка долларов.

– Да тут не меньше восьми тысяч, мисс Миллер. Не знаете, откуда это взялось у вашего брата?

Она в изумлении уставилась на новенькие светло-зеленые стодолларовые банкноты.

– Может, это его накопления? – неуверенно предположила она.

– Возможно. В любом случае, не похоже, чтобы ваш брат планировал куда-то уехать, иначе зачем было оставлять все свои вещи здесь, включая эти деньги, – проговорил Джон и потряс пачкой банкнот.

Эта находка, конечно, удивила Кейси, но она по-прежнему была уверена в том, что Рич никуда не собирался уезжать, так как знала, что он не смог бы просто взять и бросить ее. Он не был способен на такое, потому что любил ее так же сильно, как и она любила его. С тех пор, как их родители погибли в автокатастрофе, они жили у Мэри Джейн, троюродной сестры их матери, в небольшом городке в восточной части Колорадо. Она работала учителем начальных классов, получала маленькую зарплату, которой едва хватало на еду и оплату счетов, и имела троих детей. Ее муж, Артур, был обычным охранником в единственном крупном супермаркете в городе, а также заядлым любителем выпить. Однако его нельзя было назвать алкоголиком, вовсе нет. Просто алкоголь был его единственным спасением. Он помогал ему хотя бы на время сбежать из унылой реальности, в которой он находился, и погрузиться в беззаботный мир, где можно было не испытывать никаких чувств и эмоций. Алкоголем Артур пытался заглушить боль, которую ему причиняли обломки несбывшихся мечт и воздушных замков, что пали под натиском безжалостной и беспощадной реальности.

Еще в юности он был подающим надежды футболистом. Ему пророчили большое будущее, говорили, что он новый Джо Монтана, восходящая звезда, за которую будут драться скауты богатейших команд национальной футбольной лиги. И он верил во все это. Верил и делал все, чтобы эти слова стали реальностью. Но однажды на тренировке Артур получил травму. От боли он даже не мог пошевелить ногой. Его доставили в больницу, где он услышал то, что боится услышать каждый профессиональный спортсмен и каждый, кто хочет связать свою жизнь со спортом: «К сожалению, вам придется закончить свою спортивную карьеру». Эти слова прозвучали для него как гром среди ясного неба. Он был потрясен и поначалу отказывался в это верить. Но, увы, нежелание принимать факты, какими бы неприятными они не были, не избавляет нас от последствий, которые они с собой приносят. У него оказалась разорвана крестообразная связка. Ему требовалась операция, на восстановление после которой должно было уйти не меньше восьми месяцев. После этого ему будут запрещены все контактные виды спорта, а так же множество неконтактных, включая бег и катание на лыжах. Шок от услышанного постепенно начал сменяться осознанием того, что сегодня его жизнь полностью изменилась. Он больше не сможет играть в футбол и никогда не станет настоящей звездой национального уровня. Эта травма полностью разрушила его судьбу, и он так и не смог это принять, поэтому со временем его жизнь стала медленно превращаться в унылое существование, наполненное сожалениями и страданиями. Из-за того, что он больше не мог играть в футбол, колледж лишил его стипендии, поэтому он был вынужден отчислиться, так как не имел возможности самостоятельно оплачивать учебу. Восстановившись поле операции, он пошел работать на стройку, а спустя несколько лет устроился охранником в единственный во всем городе супермаркет.

В двадцать пять лет он познакомился с Мэри Джейн. Непонятно, что такого она в нем нашла. Он казался одиноким неудачником, потерянной душой, странником, бездумно бредшим куда-то вдаль и не имевшим более никакой цели. Но, несмотря на это, она все же влюбилась в него. Любовь – это необъяснимое чувство, которое заставляет нас совершать безумные и кажущиеся безрассудными поступки. Любовь может разрушить человека, превратив его в жалкое и беспомощное существо, а может залечить его раны и наполнить его жизнь смыслом. Возможно, Мэри Джейн думала, что сможет как-то помочь Артуру. И ведь действительно, находясь рядом с ней, он чувствовал себя по-другому. Иногда она даже замечала в его глазах мимолетные искорки счастья. Уже спустя полгода частых свиданий и долгих прогулок они поженились, а через год у них появились дети. Со временем Артур все чаще стал пьяным возвращаться домой, а когда он не пил, то почти все время молчал, бездумно глядя куда-то в пространство. Очевидно, что в таком состоянии особой помощи от него ждать не приходилось. Он мог починить что-то по дому, однако не принимал никакого участия в воспитании детей. Да и, честно говоря, Мэри Джейн не могла и подумать о том, чтобы оставить детей одних с мужем, который и сам походил на большого ребенка.

Но, несмотря на все это, она, будучи очень ответственной и совестливой женщиной, не смогла отказаться от опекунства над детьми ее погибшей троюродной сестры. Поэтому двадцать второго ноября две тысячи пятого года одиннадцатилетняя Кейси со своим тринадцатилетним братом переехали к Мэри Джейн в небольшой двухэтажный дом. Он был построен из прочных досок, выкрашенных в серовато-зеленый цвет, еще в шестидесятых годах прошлого столетия, но все еще выглядел прилично и продолжал служить отличным укрытием от непогоды. Его второй этаж слегка выдавался вперед, подпираемый тремя прямоугольными колоннами, основания которых были отделаны тонкослойным сланцем терракотового, коричного и бордового оттенков. Под ним круглый год стояло одинокое кресло-качалка. Справа к нему был пристроен маленький гараж, рассчитанный на одну машину, так никогда там и не появившуюся. Напротив дома был небольшой участок газона, на котором трава росла с большой неохотой, а задний двор ограничивался небольшим садиком, по периметру обнесенным забором из старых светло-серых досок, кое-где попорченных местным жуком-короедом. Именно в этом скромном и маленьком домике, сохранившем в себе дух прошлого, прошла ранняя юность Кейси и ее брата. Когда же Ричу исполнилось восемнадцать лет, он принял опекунство над сестрой, и они перебрались в Нью-Йорк – город, о жизни в котором мечтали еще с раннего детства.

– Мисс Миллер, – серьезный голос Джона прервал ее мысли, – вы не возражаете, если я осмотрю всю квартиру?

Она тряхнула головой.

– Конечно нет.

– Хорошо. Тогда я начну с вашей комнаты.

Он вышел в коридор и, сделав шаг вправо, оказался возле приоткрытой двери. Слегка толкнув ее, он прошел внутрь. Комната Кейси имела точно такую же планировку, как и комната Рича, но значительно отличалась от нее по двум параметрам. Во-первых, в ней было светло. Настолько, насколько может быть светло в столь пасмурный день, потому что шторы не были задернуты, позволяя дневному свету проникать внутрь сквозь покрытое крупными каплями окно. Во-вторых, цветовая гамма интерьера была намного более разнообразной. Тут виднелись маисовые, оранжево-персиковые, жемчужно-белые, галечно-серые и шалфейные оттенки. И еще в ней было больше деталей. К примеру, возле двуспальной кровати, накрытой теплым зелено-бежевым одеялом из жаккарда, лежал мягкий белый ковер из искусственного меха, а на расположенной над столом полке находилось несколько миниатюр, выполненных из глины и покрытых лаком, включая Пизанскую башню, Колизей и Пантеон. Рядом с ними аккуратной стопкой лежали книги про Древний Рим, Древнюю Грецию, Древний Египет и Месопотамию. На стене, между полкой и письменным столом, висела карта древнего мира медно-персикового цвета, на которой виднелись многочисленные пометки, сделанные карандашом. На подоконнике виднелись маленький глобус бледно-песочного цвета, закрытый ноутбук и несколько учебников по истории древнего мира, один из которых был на латыни.

Джон подошел к широкому дубовому шкафу и открыл тяжелые дверцы. Внутри находились всевозможные вещи Кейси: три куртки, два пальто, несколько платьев, один строгий костюм бледно-синего цвета, различные кофточки, свитера и футболки. Быстро просмотрев карманы, Джон присел и выдвинул первый из двух ящиков, расположенных в нижней части шкафа. В нем не было ничего, кроме теплого одеяла и пары простыней. Открыв второй ящик, Джон слегка смутился, потому что в нем находилось нижнее белье Кейси. Что-то невнятно пробормотав, он быстро закрыл его и продолжил обыск. Следующей на очереди была светло-бежевая прикроватная тумба. Джон нагнулся и аккуратно открыл дверцу. Внутри оказалось множество блокнотов: в твердом переплете, в мягком переплете, красного, черного, светло-синего, зеленого и фиолетового цветов. На одном из них он увидел небольшой кусочек бумаги, аккуратно приклеенный по центру обложки, на котором было написано – «интересные события». Он достал все блокноты и, аккуратно разложив их на кровати, обратился к стоявшей позади него Кейси:

– Мисс Миллер, полагаю, будет лучше, если вы сами проверите эти блокноты. Просмотрите их, вдруг найдете какие-то пометки, которых там раньше не было, или какие-то запрятанные записки.

– Хорошо.

Она села на кровать, подогнув под себя обе ноги, и стала изучать разложенные на ней блокноты. На самом деле, она была даже рада, что Джон попросил ее просмотреть их, поскольку они являлись ее личными дневниками, и ей не хотелось бы, чтобы он их читал. Ей вообще не хотелось, чтобы кто-то читал ее дневники. В конце концов, они не просто так назывались личными. В них она делилась своими самыми сокровенными мыслями, своими переживаниями и мечтами.

***

Свой первый дневник Кейси начала еще в десять лет. Это случилось седьмого декабря две тысячи пятого года, спустя два дня после ее дня рождения, впервые прошедшего без любимых родителей. В тот день она вместе с Ричем в первый раз пошла в новую школу, расположенную в паре километров от их нового дома. На первом уроке, который проходил в кабинете английского языка и литературы, представлявшем из себя просторную комнату со множеством книжных шкафов, стоявших около дальней стены, и несколькими черно-белыми портретами известных американских писателей и поэтов, среди которых были Эдгар По, Марк Твен и Рэй Брэдбери, директор школы, миссис Грейс, представила Кейси ее новым одноклассникам.

Это была невысокая худая женщина лет пятидесяти с большими светло-голубыми глазами, выглядывавшими из-под очков в тонкой оправе, водруженных на маленький аккуратный носик. На ее добром лице уже виднелись морщинки, а среди черных волос, которые она всегда заплетала в пучок, начали появляться седые пряди. Круглый год она носила длинную темно-серую юбку, и такого же цвета строгий однобортный пиджак, одетый поверх тонкой черной водолазки. Вот уже на протяжении почти десяти лет она была директором рэмбриджской старшей школы. За это время она успела провести множество торжественных церемоний, школьных праздников и выпускных баллов, каждый раз сопровождавшихся горячими слезами радости.

– Дорогие ребята, – миссис Грейс обвела взглядом собравшихся в классе учеников, – с сегодняшнего дня с вами будет учиться новая девочка по имени Кейси Миллер. Она очень скромная и послушная, и я уверена, что вы все с ней поладите.

Стоявший рядом с ней Роджер Мур, учитель английского языка и литературы, энергично захлопал в ладоши, и ученики нехотя присоединились к нему. Кейси смущенно опустила голову и уставилась на свои белые туфельки. Когда в классе снова наступила тишина, миссис Грейс легонько обняла ее и, нагнувшись, шепнула на ушко:

– Первый день в новом коллективе – это всегда волнительно. Но я уверена, что скоро ты найдешь здесь много новых друзей. Они хорошие ребята, вот увидишь. И помни, что я сказала тебе сегодня утром – если тебе что-то понадобится, или ты захочешь о чем-то поговорить, то не стесняйся обращаться ко мне, я всегда буду рада помочь.

– Спасибо, миссис Грейс, – тихо проговорила Кейси.

Директор улыбнулась, легонько похлопала ее по плечу и вышла из класса, позволив мистеру Муру начать свой урок. Направляясь в свой кабинет, она взволнованно размышляла о том, какое будущее уготовано этим двум несчастным детям, которые в столь юном, но уже осознанном возрасте потеряли своих родителей.

Мистер Мур посадил Кейси рядом с каким-то странным пухлым мальчиком, который, вместо того, чтобы слушать урок, зачем-то делал непонятные надписи на столе, использую свой карандаш, который он успел изрядно погрызть. После урока Кейси вышла в коридор и, став возле большого окна в широкой деревянной раме, начала наблюдать за снежинками, медленно падающими с неба. Она все еще скучала по маме с папой. И хотя она уже перестала плакать каждый день, та печаль, что переполняла ее сердце, и то чувство невосполнимой утраты, что не давало ей долго уснуть по ночам, все еще причиняли ей боль.

– Фу, ну ты и уродина! – вдруг услышала Кейси.

Позади нее стояли две девочки, которые, хоть и были одного с ней возраста, все же выглядели немного старше ее. Оглянувшись, она тихим голосом спросила:

– Почему ты так говоришь?

– А потому что ты ур-о-о-о-одина! – протянула высокая девчонка с большим носом, слегка загнутым вниз. У нее были черные короткостриженые волосы и маленькие, глубоко посаженные карие глаза. Одета она была в белую рубашку с каким-то желтым пятном на левом рукаве и черные джинсы со стразами, а на ее тонких ногах виднелись массивные черные ботинки с двумя большими металлическими застежками. Весь ее наряд выглядел крайне нелепо и делал ее похожей на юную фанатку какой-нибудь рок-группы, а не на прилежную ученицу шестого класса. – У тебя такой дурацкий свитер!

– Ага, совершенно дурацкий свитер! – подхватила ее подруга, которая, однако, тоже не отличалась особым вкусом в одежде, ибо сама была одета в серое шерстяное платье, которое явно не подходило ей по размеру, делая ее похожей на сосиску, плотно обтянутую тонкой оболочкой. А ее светло-коричневые косы разной длины говорили либо об отсутствии у нее терпения, либо, что, кстати, более вероятно, о наличии прекрасно развитой, даже в столь юном возрасте, способности выискивать недостатки во внешности других людей, упрямо не замечая свои собственные. – Ты что же, на улице его нашла? – сделав это глупое замечание, которое, должно быть, казалось ей невероятно смешным и остроумным, она громко расхохоталась и вместе со своей подругой пошла прочь.

Кейси почувствовала, как ее глаза наполнились горячими слезами. Этот ярко-красный свитер ей подарила мама на прошлое Рождество. Тогда он оказался ей немного великоватым, и поэтому был отправлен на верхнюю полку шкафа дожидаться следующего года. Она провела своей маленькой ручкой по вышитому на нем снеговике.

«Почему они назвали его дурацким? Почему сказали, что я некрасивая?» – эти мысли кружились в ее голове, подобно снежным хлопьям, которые, словно в загадочном танце, плавно опускались на заснеженную землю за окном.

Внезапно прозвенел звонок, означавший окончание перемены. Кейси быстро вытерла слезы, подхватила свой бледно-розовый рюкзак и отправилась на поиски кабинета, в котором у нее должен был проходить урок географии. Когда закончился последний урок, Кейси быстро собрала свои тетради и быстрым шагом направилась к своему шкафчику с одеждой, желая поскорей покинуть школу. По пути она встретила своего брата, который медленно брел по коридору в том же направлении.

– Рич! – удивленно воскликнула Кейси. – Что с тобой случилось?

Его белая рубашка, на которой не хватало одной верхней пуговицы, торчала из сильно помятых брюк. Черный пиджак был весь в пыли, а растрепанные волосы на половину скрывали темный синяк, красовавшийся под левым глазом.

– Ничего, – раздраженно буркнул он.

– Ну как ничего, если…

– А вот так! – нервно перебил ее Рич.

– Ну ладно, – она опустила голову и принялась застегивать заклепки на своей светло-сиреневой куртке с большим меховым капюшоном.

– А почему у тебя глаза красные? Ты что, опять плакала?

– Нам уже нужно выходить, автобус вот-вот подъедет, – сказала она, проигнорировав вопрос брата.

– Значит, ты не расскажешь мне, почему плакала? – спросил он, открывая дверь и пропуская ее вперед.

– А ты не скажешь, почему ты подрался?

– Это тебя не касается, Кейси.

– Тогда тебя не касается то, почему я плакала, – обиженно заявила она.

Надев вторую перчатку, он живо развел руками.

– Касается, ты ведь моя сестра!

– А ты мой брат. Единственный брат. Кроме тебя, у меня никого больше не осталось.

На ее глазах снова проступили слезы. Заметив это, Рич остановился и обнял сестру.

– Ну Кейси, не плачь, прошу тебя, – он еще крепче прижал ее к себе. – Давай, с этого дня мы будем рассказывать друг другу все-все. У нас не будет больше никаких секретов друг от друга, ты согласна?

– Ага, – тихо ответила она, – я согласна.