Вкус вишни. Сладкий до одурения. Пора бы отпустить, да невозможно.
Поливальные машины уже давно уехали, а я все держу ее под полами своего пиджака. Вжимаю в себя. Сквозь тонкую ткань промокшей рубашки ощущаю, как острые соски упираются в мою грудь. Правая ладонь бродит по женской спине. Ловит под ребрами биение сердца, трепещущего, словно птичка. Анжелика тянется вверх, как струна. Замерла. Тонкие пальчики намертво впились в мои плечи, да так там и застряли.
«Пора прекращать» – настойчивая мысль упорно стучится в разум. «Ни за что на свете» – подсознание твердо убеждено, что сегодня не будет никаких разумных действий.
Она – молодая подчиненная. Я – приезжий начальник. Я творю настоящее свинство и нарушаю все возможные правила деловой этики. И откровенно этим наслаждаюсь.
На мой ботинок аккуратно опускается маленькая ступня. Давит. Сильнее. Но мне по хрену. Это давление – словно дробина для слона.
Анжелика не успокаивается – и наступает мне на ногу острым каблучком. Это уже серьезно. Шиплю сквозь зубы и отпускаю ее ненадолго.
– Что вы творите?! – Высокая грудь поднимается от возмущения, девушка дышит неровно, глаза темнеют до цвета грозовых туч…
– А ты не в курсе, как это называется?
Косяк уже случился. И извиняться за него не буду – она достаточно долго отвечала на поцелуй, чтобы теперь притворяться, что недовольна.
– Вы! – Острый розовый ноготок уткнулся в мою рубашку. Даже потыкал немного, правда, дырку не смог проковырять. Это смотрелось забавно. – Вы не имеете права так делать!
– Конечно, не имею. – Поймал тот самый сверлящий пальчик, вместе с ладошкой, зажал. Завел ей за спину.
Это противостояние опять заставило память проснуться: все было слишком похоже на вчерашнее действо. И даже упругая грудь, прижатая к моей груди, – я как будто совсем недавно все это пережил. И мне понравилось. И тогда, и сейчас. Чересчур понравилось, чтобы запретить себе повторять.
– Тогда… тогда зачем? – С этим вопросом из нее выдохнулось все возмущение. Устала девочка скандалить, хотя, вроде бы, и не начинала как следует…
– Ну, а как ты думаешь, Анжелика? – Детский сад, реально. – Или, действительно, не понимаешь?
– Не понимаю. – Гладкий лоб наморщился. Искреннее такое недоумение в глазах…
– Мне слишком хотелось это сделать, чтобы отказываться.
– Фу. Это – гадко! Вы же человек, а не животное, которое готово спариваться по зову крови!
– Ну, как видишь… – Права, права, конечно, девочка. Но я сначала сделал, а потом уже вспомнил о своей человеческой сущности. – Извини, что поставил тебя в неловкое положение…
– Я не представляю, как теперь можно будет с вами работать! – Притопнула каблучком, слава богу, не по ботинку снова.
– С особым удовольствием, конечно же… – Опять веду себя как свин. И не могу остановиться: безумно увлекательно наблюдать, как с нее бесконечно слетает налет спокойствия. И вместо тихой, трепетной лани на поверхность выскакивает разозленная кошка!
Она теряется до такой степени, что открывает рот в возмущении, и тут же, молча, его захлопывает.
– Да ладно, я пошутил. Просто расслабься и забудь об этом инциденте. Или можешь задрать нос и ходить гордиться!
Пора возвращаться в офис, а я занимаюсь не пойми чем. Там, наверное, весь народ из штанов уже выпрыгнул от беспокойства. И от любопытства – не каждый день высокое начальство ходит по заведениям с красотками среди бела дня… Хотя… хрен его знает, этого Борю. Может, у него это вообще в порядке вещей, и никто не заметил ничего выдающегося…
– Чем гордиться-то? – Адреналин у нее закончился. Похоже, что еще чуть-чуть – и всплакнет.
С таким несчастным видом осматривает блузку, на которой расплылось вишневое пятно, испачканные в мазуте каблучки босоножек, коленку с небольшим синяком…
Выглядит потрепанной. И при этом не теряет ни грамма привлекательности. Все эти шмотки – наносное, а внутри у девочки – огонь, и это самое главное!
– Давай-ка, вызову тебе такси. – Беру ее за руку опять. Какое-то невыносимое притяжение – и желание снова и снова прикасаться к коже. Хотя бы так – невинно. Или не очень невинно – поглаживая основание ладони своим большим пальцем.
До того волнующе это оказалось, что Анжелика снова брыкается, с силой цепляется за сумочку – даже костяшки пальцев белеют от напряжения.
– Я уже уволена, да? – Должна бы расстроиться, по идее. Но она как будто даже довольна.
– Нет, конечно. Просто съезди домой и переоденься. Я, вроде как, немного виноват, что твоя одежда испачкалась, поэтому готов оплатить расходы.
– Вы серьезно? – Она уже приготовилась куда-то бежать, но резко останавливается. Изумленно изучает мою небритую рожу. Так увлеченно, что я начинаю сомневаться – не застрял ли в щетине листик салата или укропа…
– Ну, да. А что такого?
– Нет. Ничего. Просто неожиданно…
– Ну, так я же не совсем скотина. Умею быть нормальным человеком, когда захочу…
Такая она смешная иногда, что невозможно не улыбаться. И уже не хочется ее отпускать, даже на пару часов, даже для того, чтобы переоделась…
– А мне обязательно возвращаться сегодня? – Уже почти садясь в машину, пойманную на ходу, Анжелика оборачивается. С таким невинным вопросом во взгляде, что только черствый дуб не проникнется. Но я – еще черствее дуба. Не проникаюсь.
– Обязательно. Если не появишься в течение двух часов – найду. Приеду и силком заставлю явиться!
– Кхм… Хорошо. Я поняла вас.
– Супер. Мне очень нравится, когда ты такая послушная! – На ум приходит шалость. Дурацкая, не подходящая по возрасту, воспитанию и статусу. Но не сделать ее невозможно. – И, кстати, колготки не надевай больше. В них жарко… И ноги без них намного красивее!
Едва успел увернуться от двери, которой Анжелика хотела прищемить мне нос.
Она уехала разъяренная и фыркающая, зато мое настроение внезапно поднялось. И даже тот факт, что сейчас опять придется возвращаться в душную контору, нисколько не могло его испортить.
Двери скрипят немазаными петлями – еще одна примета «хорошего» хозяина.
Народ почему-то – не в своих кабинетах, а бродит по коридорам, торчит у порога директорской приемной.
«Явление Христа народу» – примерно такая реакция мою весьма скромную персону. Хотя, ошибаюсь: так себя ведут тараканы, когда на кухне включается свет…
– Ой, Роман Витальевич! Как вы сходили в кафе? Вам понравилась кухня в нашем городе? – Дама, которая должна была принести мне отчет, но заставила это сделать Анжелику, – единственная, кто не сбежал, а идет мне навстречу.
И скалится так, словно хочет меня съесть. Вот прямо здесь, не сходя с места.
– А как документы? Готовы? Или вы снова кого-то другого напрягли?
Отодвигаю ее с дороги, чтобы не путалась под ногами. Чем-то неуловимым она мне не нравится, чем-то ужасно напрягает.
Ощущение, что где-то за спиной раздается шипение и шуршание змеи.
– Роман Витальевич, вы в чем-то испачкали рубашку! Давайте, я вам ее вытру?
Не успеваю увернуться, а она уже тянет руки к моей груди.
– А давайте, вы пойдете туда, куда шли?
Как-то я совсем забыл, что испачкалась не только Анжелика… Мысль о девочке заставляет улыбнуться. И тут же слегка пожалеть: ей в этом змеином царстве, наверняка, приходится очень сложно.
И не факт, что мое решение упростит ей жизнь…
Но, если справится, ей все дороги впереди будут открыты. Характер есть, должна потянуть…
– А где же Анжелика?
Настырности этой дамы стоит найти другое применение. Заходит вместе со мной в кабинет к своему шефу – и даже ни капли не смущается. Это, кстати, очень любопытное явление… Что у него за панибратство здесь такое?
– А вам какое дело? – Демонстративно разглядываю бейджик на ее груди. Плоской, между прочим, и ничем не выделяющейся, кроме приколотого белого пластика.. – Вам больше нечем заняться, Наталья Ивановна?
– Это моя подчиненная. Должна работать на своем месте, а она где-то бродит…
– Она больше вам не подчиненная. Так что расслабьтесь.
Наслаждаюсь произведенным эффектом: мадам расширяет глаза в притворном ужасе, и даже Боря Аркадьевич поднимает голову от компьютера. До того он активно притворялся, что чем-то занят, а тут – не смог, оторвался.
– Вы что? Ее уволили, да? Поэтому она не пришла, Роман Витальевич?
Затаенная радость и ехидство плохо спрятаны под притворным сочувствием. Неужели она так завидует вниманию, оказанному молодой сотруднике? Или здесь что-то большее?
– Нет. Она просто не работает в вашем отделе.
– А куда ты ее отправил, Роман Витальевич? – Борюсик не выдержал, даже выскочил из-за стола, с трудом застегивая пиджак на толстом пузе.
– Переодеваться поехала. Вернется – будем издавать приказ о повышении.
Немая пауза. Прям как в пьесе. Когда там сообщают, что приехал ревизор.
И это они еще не в курсе, что тем самым ревизором Анжелика и будет назначена. Пускай ненавидят и дальше, но точно – будут бояться и ходить на цыпочках.
– Повышении? Она же… Она же совсем зеленая! – Та, которая змея, аж задыхается. Как ее зацепило-то, любо-дорого смотреть!
– Это отличное качество для данной должности. Чем меньше она знает внутреннюю кухню, тем чище будет взгляд и восприятие.
На самом деле, херня это все. Я только что сам придумал обоснование. Главное – она честная, не лебезит и не гнется.
Ну, и еще нравится мне немного. И хочется ей помочь.
– Роман Витальевич, а что за должность? Мы потянем по деньгам-то? – Борюсик перестал бороться с пуговицей, зачесал затылок. До него начали доходить возможные сложности.
– Потянете.
– У нас же экономия ФОТ теперь? Вы сами утром сказали? – Ему и утром разговор не понравился, но этот нравится еще меньше.
– Ну… порежешь себе премию немного. И вот этой девушке – за то, что не умеет все делать с первого раза. Глядишь, и хватит на зарплату Анжелике. А если не хватит – уволишь кого-нибудь лишнего!
Я бы тут половину бездельников разогнал, от них и так никакого толку. С такими убытками нет больше нигде ни одного филиала. И ревизор мне здесь точно будет нужен.
– Идите, Наталья Ивановна, готовьте приказ. Нужно в кадровое расписание внести ставку ревизора.
– Какую ставку?
– Ту самую. Вы прекрасно все услышали.
– А что она будет делать-то? У нас таких раньше не было…
У Бори скоро случится инфаркт. Грымза зеленеет. Можно физически ощущать, как растет ее ненависть к Анжелике… Еще чуть-чуть и ее разорвет. Было бы весело…
– Я сам объясню и научу ее всему, что войдет в обязанности. Она подчиняться будет напрямую мне. Так что, вам в это можно и не вникать.
Они еще и туповатые все. Не могут быстро реагировать: смотрят на меня, как на столб, глазами хлопают и скрипят зубами. И молчат.
Что ж… У меня как раз будет время сгонять на парковку и забрать там чистую рубашку. Ходить обляпанным – не очень хорошо. Даже такому наглому и неприятному человеку.
А эти товарищи успеют отвиснуть. Или умереть от расстройства. К ним, отчего-то, никакой жалости…
– Да что ж такое-то! – Задумался по дороге, прописывая в уме обязанности для своей новой протеже.
Чуть лбом не врезался. Прямо в нее, в ту самую…
– Ого. Уже успела вернуться?
– Почему вы все время в меня врезаетесь? – Она опять сердится и губы поджимает.
А потом довольно расплывается в улыбке, когда я ее оглядываю.
Коза какая! Послушалась – колготки не стала надевать. Вместо них ноги спрятаны под белыми льняными брюками!
Глава 6
Надо было плюнуть на все и остаться дома. И черт бы с ней, с этой работой!
Все равно – долго не задержусь на ней. Если Роман Витальевич не доведет до греха, и не заставит надеть себе на голову что-то тяжелое, значит, Грымза Ивановна постарается.
Для нее – дело чести затравить кого-нибудь, посмевшего перейти дорогу. А я, похоже, эту дорогу несколько раз перебежала, да еще и под самым носом начальницы.
