Макс порывисто дышал, пугающий булькающий звук раздавался при каждом его вздохе, но из последних сил он потянулся ко мне, крепко сжал запястье и едва слышно прохрипел:
– Беги со всех ног…
– Куда?!– шокировано прошептала я, из глаз брызнули слёзы, а в груди всё стянуло от страха и недоумения. Я не понимала, что происходит и что должна делать.
Макс притянул к себе, судорожно вынул из внутреннего кармана пиджака маленький чёрный конверт, сунул мне в руки и посмотрел с такой тоской и… любовью… Я содрогнулась от его ледяных пальцев и осознания, что он умирает, но прижала конверт к животу.
– Лиза, береги его! Это наша жизнь! Я люблю… те… бя…– на последнем выдохе произнёс он, и его голова безвольно откинулась, глаза закатились, а из уголка губ тонкой струйкой потекла кровь.
Я судорожно вдохнула и мазнула пальцами по векам: слёзы катились градом и застилали глаза. Моргнув, подняла голову. Ясно виделся только выход в холл, всё остальное – как размытая акварель. Но слух уловил чёткие тяжёлые шаги за спиной. А потом и этот голос надо мной, будто лёд высыпали за шиворот:
– Ножками пойдёшь или выволочь за волосы?
Сама не понимая, что делаю, сунула конверт за пазуху и, держась за ножку стула, на котором сидел Макс, приподнялась с колен. Замерла только на секунду, а потом всё, как в тумане… Будто и не я вовсе… ухватилась за обе ножки, рванула стул с места и с размаху впечатала его в убийцу.
Женщина с руганью повалилась на пол, а я со всех ног бросилась в холл. Красные стены, чёрный пол и только две двери. И ни одна не похожа на выход. Но искать другой – не было времени. Я ударилась в одну – заперта. Пробежала до второй и, дёрнув за ручку, ввалилась внутрь комнаты. Это оказался туалет с несколькими кабинками.
Заперев дверь на щеколду, чувствуя, как горят лёгкие, я забилась в угол и села. В животе началась революция: колики, тошнота, не хватало кислорода… Я бегло осмотрелась и обняла себя за локти: тело било крупной дрожью.
На стене прямо находилось небольшое горизонтальное окно. Если постараться – протиснусь. Я живо поднялась и подбежала к нему. Ухватившись за края подоконника, подпрыгнула и с досадой поняла, что ресторан примерно на третьем этаже. Раздумывать было некогда. Я скинула туфли, подвинула металлическую урну к стене, подняла платье на бёдрах и забралась на узкий подоконник.
Открыв фрамугу наружу, я высунула голову на улицу и тут же получила удар ледяного ветра в лицо. И это вдруг отрезвило.
«Что я делаю? Я не знаю, где нахожусь… Куда я побегу босиком по морозу? Да и вообще, всё это – чушь какая-то!»
Сон сном, но боль чувствовала, как и наяву, поэтому мне нужна была веская причина, чтобы спрыгнуть с третьего этажа. Покосившись на закрытую дверь, осмыслила и другое: а ведь никто не кричал. Люди даже не двинулись с места, будто ничего и не происходило!
– Да какого ж?..– вспыхнула я и отклонилась от окна.
Под платьем закололо. Скрючившись, я вынула конверт из-за пазухи, зубами разорвала его и заглянула внутрь.
– Офигеть! Чуть не свернула себе шею из-за этого?!
В конверте лежала маленькая цветная трубочка – калейдоскоп.
– Издевательство какое-то…
Я спрыгнула с урны, дёрнула платье за подол, и в тот самый момент, когда дверь туалета грубо распахнули, выронила конверт, и калейдоскоп выкатился.
– А вот и она!– ухмыльнулась та, что выстрелила в Макса, а за её спиной стояли двое худосочных мужчин с абсолютно бесстрастными лицами и в похожей одежде.– Всё-таки придётся волочь…
Мужчины зловеще прищурились и вошли внутрь. От их устрашающего вида в коленях дрогнуло. Не отводя глаз от женщины, я стала опускаться к полу, чтобы поднять калейдоскоп. Но та вскинула руку с пистолетом и звонко поцокала языком, запрещая прикасаться к тому. Я замедлила и задержала дыхание.
– Мы это заберём,– шагнула вперёд она и махнула пистолетом, чтобы я отошла назад.
В голове гонгом прозвенели слова Макса: «Береги его! Это наша жизнь!» Что бы они ни значили тогда, сейчас нутро кричало не упустить безделушку. Невольно я сделала шаг назад, но лишь как обманный манёвр, и, резко присев, буквально упала вперёд, вытянула руку и схватила калейдоскоп.
В тот же миг раздался оглушающий выстрел. Плечо обожгло так, что глаза чуть не вылезли из орбит, а ко мне бросились те самые мужчины…
Но секунда – и всё перед глазами заискрило, картинка разбилась на множество осколков, перестроилась… помутнела… посветлела… и…
Я дёрнулась, будто провалилась куда-то, а вокруг пустота и темнота… Что-то сползло по спине, я резко вскрикнула, вскочила на ноги… оглянулась, расставив руки, готовясь к драке…
Но поняла, что стою в своей спальне. На полу лежало моё одеяло, за плотными шторами светлело. А телефон играл пробуждающей трелью.
– Зараза!..– прошипела от злости и боли где-то в плече.
Нащупала болевую точку и поморщилась. Включила свет, надела очки и, оттянув футболку, посмотрела в зеркало. Кожа была красная и будто продавлена чем-то острым… Как пулей… Но крови-то не было! Как и отверстия… Оглянулась в недоумении и заметила, что тумбочка у кровати сдвинута, похоже, падая, я ударилась об угол.
– Нелепость какая-то!– сипло пробурчала под нос и заткнула будильник.
Глава 9
Уже собранная на работу некоторое время в рассеянной задумчивости сидела у кроватки Сони с чашкой кофе. Аппетита не было: наелась и суши, и вина, и пуль напоследок. А в голове засела картинка смерти какого-то мужчины из сна. Ни лица, ни имени не помнила, хотя точно видела раньше, но от воспоминания его последних слов о любви и взгляда кожа на руках стала гусиной.
– Н-да, похлеще любого триллера…
Плохой сон долго может играть на настроении, поэтому нужно было скорее отвлечься. И сегодня у меня был медосмотр.
Поликлиника находилась в двух кварталах от офиса. Войдя в холл, надев очки, у регистратуры разглядела всех коллег. Инна Карловна как раз заканчивала инструктаж и раздавала одноразовые медицинские баночки для анализов.
– Заходите в кабинеты, называете фамилию, и быстренько проходим все процедурки. Карточки не теряем, не тормозим, после всего осмотра живенько возвращаемся в офис.
И карусель закрутилась…
Кажется, у всех был стандартный перечень специалистов: хирург, невролог, окулист, психиатр, терапевт, у девочек – гинеколог. У меня ко всем прочим ещё и аллерголог, иммунолог, ЛОР, стоматолог и УЗИ внутренних органов. Каждый осматривал тщательно и допрашивал, как шпионку. Раздевалась почти у всех и почти полностью. Из анализов взяли всё, что только возможно: кровь из пальца, из вены, все продукты жизнедеятельности, соскоб из уха, мазки из зева и носа и слюну. Разве что ногти и волосы не попросили, чтобы сверить ДНК и удостовериться, что я с Венеры, а не с Марса.
Особенно не хотелось идти к гинекологу. Врач был мужчина. Я уступила всем девочкам, оттягивая этот момент. Но он всё же настал. Едва вытерпела его ощупывания, долгий осмотр и навязчивые вопросы, унизительные по своей сути (кому это надо: сколько у меня было половых партнёров?!), и сам врач смотрел на меня каким-то пугающим тяжёлым, будто сканирующим взглядом. Даже захотелось снять очки, чтобы не видеть его лица. И вообще, он был крайне неприятным, впрочем, как и все специалисты сегодня. Нас будто в космонавты отбирали. Однако почему-то казалось, что мне уделили наибольшее внимание. А может, я настолько была напряжена, что каждое вторжение в личное пространство вызывало приступ тошноты.
И, наконец, последним был терапевт. Я почти выдохнула с облегчением, когда вошла в кабинет.
Высокий худощавый мужчина стоял у окна и курил электронную сигарету. Светлые волосы почти сливались с белым халатом.
– Добрый день… Кот,– коротко произнесла я.
– Что – кот?– не оборачиваясь, выдохнул тот вместе с белым дымком.
«Не что, а кто, эскулап!»– прищурилась от предчувствия насмешек, но терпеливо повторила:
– Я – Ева Кот.
– Ну что ж, Кот так Кот, хорошо, что не Пёс,– попытался остроумно пошутить тот, повернулся и прошёл к своему столу.– Садитесь…
«Остроумие так и прёт!»
Врач сел, раскрыл мою карту и долго вдумчиво изучал записи предыдущих специалистов. А я косилась на его бледную кожу, светлые брови и ресницы, и понимала, что ему – альбиносу – наверное, тоже нелегко в жизни. «Ева Кот» тут не шло ни в какое сравнение.
– Кровь сдавали натощак, надеюсь?– наконец, спросил врач.
Я отвела глаза, вспоминая чашку кофе с утра и сигарету, выкуренную по дороге к остановке, и кивнула:
– Угу…
– Проходите за ширму, снимайте всё, кроме нижнего белья.
– Зачем?– упёрлась я в спинку стула, крепко сжимая сумку.
Тот посмотрел на меня голубыми-голубыми глазами, почти бесцветными и вскинул брови:
– Милая девушка, я вас не в стриптиз-клуб отбираю – не тратьте моё время.
Раздеваться в который раз было неприятно. Прикусив щёку изнутри и морщась, я быстро разделась и осталась за ширмой. Врач прошёл ко мне измерил давление, послушал лёгкие, помял живот, осмотрел сосуды на ногах, а потом кивком указал на плечо:
– А это что?
Я покосилась на красное пятнышко и нахмурилась.
– Ударилась об угол тумбочки…
– Странно, похоже на следы, если бы стреляли в бронежилет,– прищурился он.
Я недоумённо округлила глаза и невольно потёрла плечо:
– Вы уверены?
– Впрочем, на удар об угол тоже похоже.
Это необычное совпадение озадачило.
– Можете одеваться,– отвернулся врач, а на пути к столу продолжил:– Удивительно, что у вас в двадцать семь лет ни одного хронического заболевания.
– Удивительно?– усмехнулась, застёгивая брюки и выходя из-за ширмы.
– Для нашего времени, да. Только с весом нужно что-то делать. Для вашего роста он превышает норму… Н-да, что-то нужно делать…– причмокивая тонкими губами, задумчиво протянул он, будто уже искал программу похудания для меня.
– А мне удивительно, что у вас такой тщательный осмотр.
Врач бросил на меня пристальный взгляд, погладил подбородок костлявыми пальцами и ответил:
– Мы – за качество.
– Впервые вижу, чтобы на обычном медосмотре прощупывали с головы до ног столько специалистов.
– Новые приказы Минздрава,– отчеканил тот, но, увидев мой скептический прищур, добавил:– Зато теперь вы знаете, что абсолютно здоровы, кроме наличия близорукости и ожирения полуторной степени, но это не критично.
– Что значит – полуторной?!
– Ещё чуть-чуть, и перейдёт во вторую!– самодовольно хмыкнул тот.
«Тощий альбинос!»– поморщилась я, отвернувшись.
Когда, наконец, освободилась и спустилась в холл клиники, услышала хихиканье гиен, толкущихся у стойки гардеробной.
– Алька, ты так и будешь ходить с расстёгнутой ширинкой? А то заморозишь чаво!– глумился Гановский.
– Ё-моё! А чё, сказать трудно?!– возмутилась та, торопливо застёгивая замок на брюках.
– Хотели посмотреть: ты так до офиса не заметишь?!– усмехнулся Антон и поддел локтем Брянского.
– Извращенцы!– бросила Алевтина, пыхтя накинула пуховик и вышла на улицу.
«Какая мерзость!»– оглянулась на парней и, подавая бирку гардеробщице, не сдержалась:
– Вам хоть раз стыдно было?
Хоть бы один устыдился. Нет, они лыбились и косили глаза, мол, какая правильная. Только Степан молча застёгивал пуховик у зеркала.
– А чё, мы ж ей доброе дело сделали, а то так и ходила бы?– хмыкнул мне в спину Антон. Но я уже надевала наушники, чтобы больше не слышать их голосов и скорее заглушить неприятные ощущения после медосмотра любимой музыкой.
После всех процедур, которые заняли полдня, хотелось одного: принять душ, чтобы смыть с себя больничный запах и ощущение чужих рук на коже. Но это несерьёзная причина, чтобы оправдать отсутствие на работе, поэтому позвонила Самоносову и сказала, что разбила очки и работать без них не смогу, а линзы остались дома. Со скрипом он отпустил поработать удалённо.
Дома после ужина на редкость легко уложив шумных гномиков, я устроилась в кресле перед телевизором, выбирая, что посмотреть. На глаза попался старый шпионский боевик.
Однако в течение всего фильма я то и дело поглядывала по сторонам, на потолок, и ловила себя на мысли, что снова внезапно могу очутиться у чёрта на рогах и не понять, как это происходит. Рядом стояла большая кружка с кофе, чтобы не уснуть, хотя в мыслях сквозила какая-то неудовлетворённость, как после классного, но недосмотренного фильма. И всё время хотелось вспомнить, кого же убили во сне, вертелось где-то рядом, но ухватить смутные обрывки так и не могла.
В конце концов, я скосила глаза к экрану телевизора и покачала головой: «Меньше триллеров на ночь смотреть надо!» и отправилась спать.
Глава 10
Проснулась я рано с ощущением, что вообще не спала, хотя и выспалась. Мне ничего не снилось. Белый лист. Однако, когда поднялась, внезапно вспомнила, кого убили в последнем сне… Это был Макс.
Накрыло странное ощущение, когда не понимаешь, а что было в действительности: существовал ли Макс вообще, был ли запах от парфюма или это мой новый шампунь, был ли синяк и калейдоскоп, или всё это обрывки сонных иллюзий, перемешавшихся с реальностью так, что сейчас сознание не могло отделить одно от другого. Как воспоминания из детства, которые вдруг проявляются спустя долгое время, и ты не знаешь, произошло ли это в реальности, или память играет с тобой, путая сны и похожие события…
В конце концов, я отбросила бесполезные мысли и пошла будить малышей. Сегодня тётка Лариса собиралась взять их на раннюю дойку коровы, а потом и на ярмарку-масленицу. Соня и Илья ждали этого с вечера, поэтому не хныкали, когда быстро одевала их.
Попрощавшись с малышами, быстро засобиралась на работу. Самоносов просил прийти к восьми, раз уж я позволила себе такую роскошь, как день удалённой работы, и в спешке уронила контейнер с линзами, те упали в слив. Пришлось идти на работу в очках, которые якобы разбились.
По дороге почти в пустом троллейбусе вспомнила последний сон с Максом. От того, что его там убили, до сих пор было как-то не по себе. Если бы увидела его вживую где-нибудь по дороге, наверное, отпустило бы… Ведь он существовал?
А уже в офисе стало не до фантазий: я погрузилась в заботы нового рабочего дня.
