Следующей была очередь коня. Ему на морду надели маску из змеиной кожи:
– У тебя не будет такой красивой истории. У тебя все проще: эта маска сшита из тела Башэ, змея, проглатывавшего слонов, но убитого слоном же. С этой маской придет к тебе небывалая ловкость, как у змеи, но и небывалый фанатизм. Держи ум в копытах.
Оба глотнули мутной жидкости из разных кубков. Наконец, дошли до аллигатора.
– Тебе даруется сила дракона, способность повелевать погодой, вызывать ветры и дожди.
Его тоже отпустили.
Мопсу дали дар чтение прошлого:
– Ты теперь синсин, пес, зависимый от вина, но способный читать чужие воспоминания. Будь осторожен с алкоголем.
В коридоре все пятеро снова встретились. Собачка, потирая шею, спросила:
– Ну, как вы?
– Ничего, – пожал плечами аллигатор.
Говорить им было не о чем. Все вспоминали десятки других зверей, которые не дошли до дня инициации. Отбор был жестким. Одного участника игры сожрал великан куа-фу (кстати, отличный повар: он аккуратно разрезал туловище вдоль и поперек и запек до хрустящей корочки). Двоих убил одноногий бык куй. Пятерых утопил бык Куй, четверых сожгла огнедышащая лягушка туяминь.
Это не имело значения. Они были никому не нужны. Их отдали добровольны собственные семьи – из страха, неподдельного страха.
– Теперь уж можно поделиться правдой, – дружелюбно заметил барашек, на глазах которого темнела пропитанная кровью повязка. Он стоял спиной ко всем – новые глаза были у него на спине, как у всех бочи. – За что тут кого?
Мопс поднял пухлую лапку:
– Моя история самая трагичная! Мой отец винодел, родом он Синьцзян-Уйгурского района, где умеют делать особое уйгурское вино. Он мечтал сделать меня настоящим знатоком вина и потому отправил сюда. А я всю жизнь мечтал о своем покер-клубе!
– Когда мне в пять лет, – вздохнул конь, – мама сообщила, что мой прапрадедушка был сыном лошади и дракона по имени Лун Ма и что я, если захочу, могу ходить по воде и видеть духов… Я и начал их видеть, но этим лишь пугал свою деревню. Староста потребовал избавиться от меня.
– У меня похожая история, – кивнул аллигатор. – А ты, Даи-Тай? Тоже видела привидений? Или во сне ходила?
– Я не особенная, как вы, – призналась собачка. – Но у нас в селении было несколько непростых. Все мои подруги или их родня… Ну, к примеру, отец свинки Сонг. Настоящее имя его Чжуполун. Свинья-Дракон в шестом поколении. Женился на простой свинье и имеет сейчас лавчонку на углу улицы. Господин Полун внешне почти не отличается от борова, за исключением твердой чешуи на спине, которую он прячет под одеждой. Или отчим моих друзей джейранов Джу и Зедонга – наследственный сечжи, однорогое существо, умеющее различать правду и ложь с первого взгляда. А еще овечка Ронг – дочка бочи Футо, барана с глазами на спине, как ты теперь, Цзе. А я как раз из горного селения…
– Так а отправили-то тебя за что? – настаивал аллигатор. – Яозу, прочти ее память!
Мопс секунду молчал и охнул:
– Она… Она убила пса.
Все застыли. Собачка смело встретила их взгляд:
– Да, убила. Ну и что?
– Он был плохой зверь, – прибавил Яозу, оправдывая ее. – И… О, боже, Даи-Тай, мне так жаль.
– Что? Что с ней было?
– Я не могу сказать, – заявил мопс. – Хоть жгите меня, хоть режьте.
– Спасибо, Яозу, – поблагодарила Даи-Тай.
Пес не ответил, но его трясло. Он увидел в ее душе что-то страшное.
Все разочарованно вздохнули. Маленькой группой они прошли по узкому коридору до двойной двери и вышли на улицу.
– Повезло тебе с подружками, – заметил баран. – Настоящие «особенные», не такие, как мы…
Даи-Тай странно улыбнулась:
– Да… Повезло. Если б не они, я бы не стала тем, кем стала.
***
Июнь 2000, где-то близ Лощины Черного Бамбука, Китай
– Я доведу вас только до перевала, – сообщил мрачный тигр из народа инь. – Никто не проведет вас дальше ни за какие деньги. Мы не зря называем Хэйчжоу Долиной Смерти.
– Мы знаем, на что идем, – кивнула хохлатая собачка.
– И будем благодарны, если вы покажете дорогу хотя бы до перевала, – почтительно добавила овечка с черным пятнышком на глазу.
– Хорошо. Но будьте осторожны: тут полегло столько опытных зверей, что четырем хрупких девушкам…
Он не договорил: «хрупкие» собачка, овца, свинья и антилопа-джейран обменялись веселыми взглядами. Тигр нахмурился.
– Вы зря смеетесь.
– Опытные звери, должно быть, были по одному, – сказала за всех собачка. – А мы работаем командой, и у нас есть важная цель. Мы не просто туристки.
– Я понимаю. Но через перевал Ши-Мень никто не ходит…
– Ши-Мень?
– На нашем наречии это значит «каменные ворота».
– А что там? – спросила джейран, теребя легкий шарф из белого шелка.
– Поверья говорят, что там находится путь в мир духов черного бамбука.
Девушки опять переглянулись.
– Ох и дурное вы выбрали время для путешествий, – пробормотал тигр. – Летом из Лощины живыми и здоровыми не возвращаются… Говорят, когда сюда забрели однажды панды, то туман превратил их в монстров. И теперь они пожирают путников.
Собачка повернулась к подругам:
– Девочки, еще не поздно. Я могу пойти одна.
– Мы вместе это начали и вместе закончим, – заявила антилопа.
– И победит сильнейшая, – улыбнулась овца.
– Могу я все же спросить, что вы ищете там? – поджал губы тигр. – Быть может, это найдется и в месте побезопаснее.
Собачка вопросительно посмотрела на спутниц. Свинья пожала плечами.
– Расскажи ему. Мне он кажется порядочным хищником.
Та кивнула.
– Ладно… Господин, мое имя Лю Даи-Тай. Мой покойный отец по имени Ливей был алхимиком. Он получил докторскую степень по химии, но посвятил жизнь поискам Бессмертия. Никто в него не верил. Однажды несколько лет назад папа уехал испытывать какой-то состав, а вернулся через несколько месяцев чуть живой. Умирая, он дал мне в лапы конверт и взял с меня клятву, что я не открою его до своего восемнадцатилетия. Но недавно моя тетушка по ошибке открыла его, перепутав с обычным письмом. Это оказалась последняя воля отца. Он рассказал, что приезжал сюда, в Лощину Черного Бамбука, что прошел ее всю в одиночку и не побоялся пересечь перевал. И здесь некто или нечто открыло ему секрет Бессмертия. Отец написал его на свитке и спрятал где-то в Лощине. Он сказал, что эта тайна предназначена только для женщины. И что я, как его единственная дочь должна взять самых верных подруг и отправиться на поиски тайны. Это дочери близких друзей семьи. Секрет он завещал той, кто первая найдет его. – И сколько же вам?
– Я родилась в ноябре года Собаки.
– Значит, всего семнадцать?
– Да.
– Так ли нужно вам Бессмертие? – покачал головой тигр. – Вы все юны и прекрасны. Стоит ли добровольно выбирать это бремя?
– Мой отец пожертвовал жизнью ради этой тайны.
– Но обязаны ли вы ею жертвовать?
– Мне так велит долг дочери. А они не обязаны… – Даи-Тай посмотрела на подруг. – Ронг, Джу, Сонг, последний шанс.
– Мы тебя не бросим! – заявила овечка.
– Вам повезло с друзьями, – заметил тигр. – Ну а больше знают лишь духи… Пойдемте.
Он, как и уговорились, довел их до перевала. Дальше они пошли сами.
Узкие горные тропки лентами петляли меж деревьев и камней; путницы шли гуськом, то и дело начиная и возобновляя беседу, чтобы не было страшно. Они, и правда, были юны – совсем дети. Овце и антилопе было по двадцать один, они обе появились на свет в год Козы. Свинке недавно исполнилось семнадцать, она родилась в год Свиньи. Бессмертие, и правда, было не нужно никому из них. Но бросать собачку они не собирались.
Вскоре, на очередном повороте тропы, все четверо остановились: перед ними простиралась сама бамбуковая роща. Густой туман походил на огромное белое озеро, окаймленное темными силуэтами гор. Из этого облака, подобного пышной многослойной юбке невесты, острыми пиками торчали верхушки тростника.
– Вот она, Лощина, – только и вымолвила Даи-Тай. Джу взяла ее за лапку.
– Не бойся. Спустимся вместе. Ну?
Собачка осторожно, шаг за шагом спустилась в туман, не отпуская копытца подруги. За ними медленно пошли остальные.
О том же, что случилось в Лощине, знает только туман и духи черного бамбука.
Одно известно наверняка: что-то там произошло. Вернулись из Хэйчжоу все четверо, но сначала – овца, антилопа и свинья, помятые, измученные, почти безумные. А потом, почти через неделю после их отъезда из провинции Сычуань, вышла из Лощины Даи-Тай.
Она заглянула к тому тигру и дала ему денег вдвое больше, чем то, сколько они заплатили за его работу проводником, и еще раз поблагодарила его.
– Вы были правы, – сказала она. – За Ши-Менем живут духи.
– Вы их видели? – испуганно, но с любопытством спросил тигр.
Собачка улыбнулась странной улыбкой, похожей на оскал.
– Да. И потому говорю вам: никогда не ходите за перевал. Никогда. Особенно с кем-то. Потому что живые страшнее духов, господин.
И она уехала из Сычуаня в одиночестве, унося в памяти горы страхов, боли и ужасов, но еще целые заросли счастья и лощину побед. Потому что в рюкзаке у нее лежал испачканный землей свиток, заполненный родной лапой.
2
Даи-Тай
Дневник Лю Даи-Тай
3 мая 1999, года Кролика
(4697 от [2 - «Внутренний» китайский календарь начался с первого дня восхождения на престол императора Хуан-ди в 2638 году до н. э]первого дня восхождения на престол Желтого императора)
Джу говорит, что дневники полагается начинать с приятных новостей.
Сегодня я помогала маме убираться на чердаке: Ченга раздражает, сколько там колб, стаканов, реторт и прочего папиного оборудования. Мама не решилась с ним спорить, вот мы и отправляли все, что помнило папины сожженные химикатами лапы, на помойку. Я всплакнула, но ничего не попишешь. Матушка права: Ченг о нас заботится, а какому мужчине понравится, что дом пропах его покойным соперником?..
Она простая швея, а в доме нужен хозяин, чтобы вести учет деньгам. Правда, по-моему, с появлением Ченга и его сестры в доме мы зажили намного хуже…
Хотя в нашем селении все небогаты: рыбу мы едим только по праздникам, а в школу все ходят со своими стульями. А еще у нас нет электричества – я слышала, в городах, на равнинах, оно уже есть, а мы пользуемся керосиновыми лампами.
Учителя мы все почитаем, как бога, но сам он скромно говорит, что в столице образованных зверей много. Может, это и правда: как-то наш сосед, почтенный Футо, ездил в город к доктору лечить сломанную ногу – она неправильно срослась. Потом он клял равнины последними словами, говорил, что лучше, чем у нас, в горах, нигде быть не может. А там и воздух не тот, и звери не те, все суетятся.
Сама я была в столице лишь раз – когда мне было пять, мама свела меня к предсказателю-слону. Он посмотрел мою мордочку, уши, составил карту ба-цзы по дате рождения и заключил:
– Она ярчайший представитель янского металла – этакий острый, хорошо наточенный цзянь, остра на язык. Коли вобьет себе что в голову – не отступит, пока не получит.
Маму так и распирало от гордости, а предсказатель посмотрел внимательно мне в глаза:
– А в сердце ее вижу принца. Принца с золотой шерстью, который заберет ее за море…
– С золотой? – спросила я. – Как солнце? Папа говорит, в алхимии золотом управляет солнце, а серебром – луна…
Мать зашикала на меня и сделала страшные глаза. Слон покачал головой:
– Она воин, госпожа Ксу, но воин одинокий.
Папа тоже был в некотором роде воином, и тоже одиноким. Он говорил, все алхимики одиноки, потому что Бессмертие и золото равны одиночеству, как пион равен красоте, а сердце – любви.
