– Если честно, ужасно болит голова, – за этот длинный день я так утомилась, что ни врать, ни лукавить сил не осталось.
Босс забрал пакеты из моих рук, с угрожающим видом подставил свой локоть, и я покорно ухватилась за него, словно за спасательный круг. Мы притормозили у одного из множества по-новогоднему украшенных вагончиков, и Масленников взял себе кофе, а мне глинтвейн:
– Голова может болеть от перепада высот.
Я принюхалась к стакану и поморщилась. Обычно приятный винно-цитрусовый аромат с тонкими нотками специй вызывал улыбку, но не сегодня. Жалобно глянув на Владимира, я тихо спросила:
– Можно я возьму кофе?
Он безразлично пожал плечами и поменялся со мной напитками. Крепкий американо без сахара ударил по моим нервным окончаниям и помог немного собраться.
– Иди к себе и ложись спать. Завтра ты нужна мне в полной боевой готовности. Болеть не разрешаю.
– Я постараюсь…
Мне хватило трёх минут: раздевшись, я успела прижаться щекой к подушке и почти сразу же отключилась. Помню, что мне снилась какая-то муть: я то с кем-то целовалась, то зло кричала, то падала в пропасть…
Утром я проснулась с удивительно лёгкой головой и в хорошем настроении. Напряжение прошлого дня казалось надуманным и преувеличенным. Мы вполне приятно позавтракали вчетвером, потом я отпустила сиделку до трёх часов дня и, пока Владимир сидел за рабочим ноутбуком, собрала Никиту на прогулку.
Перед уходом босс протянул мне кредитку:
– Прокатитесь на подъёмнике. На следующем уровне вроде был питомник хаски. Никитка их любит. Мне ещё нужно поработать.
В тот момент я откровенно порадовалась, что не придётся проводить весь день в компании с ним, но внешне не подала виду.
Кое-как разобравшись с кассами, ски-пассами и очередью на канатку, мы с Никитой подошли к посадочной площадке и задорно запрыгнули внутрь очередной многоместной кабинки. Но позади вдруг раздался непонятный шум, и в последний момент к нам присоединился ещё один попутчик со сноубордом в обнимку. Я на автомате обернулась и застыла от удивления.
– О, зеленоглазка… Привет.
Глава 9
Демид
Дерьмовое по всем пунктам лето завершилось чёртовой свадьбой. И да. Мне пришлось поучаствовать в клоунской фотосессии, потому что Элька додумалась пожаловаться отцу на мои выпады, и господин Пахомов попытался отчитать меня, словно я какой-то сопливый говнюк.
Конечно же, у него ничего не вышло. Я пропустил мимо ушей всю его тираду, а потом и вовсе громко зевнул. Короче, отношения с тестем не заладились с самого старта.
После росписи нас зачем-то увезли на моря. Меня, мою молодую жёнушку и её бойфренда. Даже не знаю, как правильнее было бы назвать наш творческий тандем. На людях я маячил вместе с Эллой, а в стенах роскошной виллы с собственным укромным пляжиком она мгновенно забывала о моём существовании и неслась в спальню к этому Егору. Я же усаживался за ноутбук и продолжал заниматься своими привычными делами. Раз в два-три дня выписывал себе на ночь какую-нибудь знойную красотку.
Вернувшись в Москву, мы были на некоторое время втянуты в дела наших отцов. Я пытался держать руку на пульсе, читал всё, что подписывал: свидетельства о праве собственности, генеральные доверенности и многое другое. Пахомов и его юристы вечно куда-то торопились и жутко бесились от моего желания подольше поизучать документы, а я каждый раз забавлялся над этим. Элька подписывала всё не глядя. Жизнь её ничему не учила. А я тем более не горел желанием выступать перед ней педагогом по здравомыслию.
Потом она вместе с хахалем улетела в Лондон доучиваться, но в Москве объявлялась с завидным постоянством. В конце октября нам с обеих сторон начали явно намекать на потомство. Я старался игнорировать. Моя жёнушка тихо истерировала на два города, а я подкреплял её страхи своими домыслами о принудительной беременности.
В голове крепко сидел совет господина Волохова заставить жену нарушить условия контракта.
Периодически я вынужденно наведывался в резиденцию к отцу. Но почему-то больше не наблюдал там Олесю. Либо мы оказывались в этой обители зла в разные дни и часы, либо банально ходили разными коридорами. Время от времени я вспоминал о ней, даже думал позвонить. Но что сказать? «Привет, я Демид. Помнишь, мы переспали в июне?» Момент был упущен. Хотя девочка оказалась шикарная. Такая, с которой и на людях было не стыдно показаться, и в постели она давала жару.
В декабре я выставил условие: хочу в Сочи. Каждый год я открывал там сезон в компании давних приятелей. Мы прокатывали чёрные трассы, напитывались адреналином и «перезагруженные» с новыми силами возвращались в рабочий режим.
Элла со своим трубадуром нехотя согласились, хотя я бы сбежал на «Красную Поляну» в любом случае. Это была неискоренимая часть моей жизни, мой ритуал на удачный год.
Очередное утро на отдыхе я провёл за завтраком под нытьё Эллы о том, как тут скучно и слишком «российско». Эта её черта меня бесила больше всего: она любила, чтобы было «европейско». Чтобы все вокруг ходили с пластиковыми улыбками, «соррькали», чинно-благородно пили в пабах и не говорили по-русски. Покончив с кофе, я молча прихватил борд, кинул в чат сообщение, что буду на старте минут через сорок, и потопал к подъёмнику.
Передо мной в очереди оказалась молодая мамочка с мелким пацаном, который шарахался от громких звуков и постоянно цеплялся за её руку или куртку. «Дикий парнишка…» Я не видел лица матери, но почему-то её заботливый голос казался мне откуда-то знакомым.
Они вскочили в освободившуюся кабинку, и я на автомате залез следом, разглядывая, как забавно поигрывал на ветру белоснежный меховой помпон на синей шапке девушки. Но тут она оглянулась…
– О, зеленоглазка… Привет.
* * *
Олеся
– Привет…
Годы изучения бесчисленных тонкостей этикета в одно мгновение выветрились из моей головы при виде улыбающегося Демида, обнимавшего чёрный сноуборд, испещрённый языками пламени.
Я отвела взгляд и сконцентрировалась на Никите, чтобы заставить свой идиотский пульс притормозить до допустимых жизненных показателей.
– Олеся, а кто это? – но мой юный подопечный решил максимально усложнить моё и так дурацкое положение.
Я мельком снова глянула на рассевшегося напротив нас мудака и тихо ответила:
– Знакомый. С прошлого места работы.
– А где ты раньше работала? – не унимался Никита.
– В другой семье.
– А почему ты оттуда ушла?
Судя по информации в буклете, подъём на первый уровень занимал около десяти минут. И я поняла, что это будут худшие десять минут в моей жизни.
– Так получилось, – я упорно смотрела на Никиту, но всем телом ощущала на себе внимательный взгляд Демида.
– А от нас не уйдёшь?
Хороший вопрос…
– Нет, малыш. От вас не уйду, – постаралась убедительно улыбнуться.
– Олеся Викторовна – наша! – внезапно звонко отчеканил Никита и показал язык Макарову.
Тот тихо рассмеялся, а я зависла в лёгком шоке.
– Милый, нельзя так себя вести!
– Я бы на его месте тоже похвастался, – произнёс Демид, подмигнув виновнику моего педагогического позора.
Не зная, что ответить, я отвернулась от обоих и уставилась вниз, на постепенно уменьшавшуюся нижнюю точку курорта. Отсюда она выглядела, словно малюсенькая сказочная северная страна: с горной речушкой, башенками, мостиками, цветными фигурками людей. Минуты превратились в часы.
– Олесь, – снова заговорил Демид.
– Что? – спросила я, не оборачиваясь.
– Как твои дела?
Прекрасно. Как насчёт милой беседы после полугода молчания? Я сжала челюсти и наконец-то соизволила посмотреть на Макарова:
– Лучше всех.
Чуть выше его красной шапки уже маячил финиш первой части подъёма.
– Я серьёзно.
– А я и не шучу.
«Господи, ну быстрее уже… Почему эта бандурина так медленно ползёт?!» – от нервов мне стало жарко.
– Почему ты так напряглась? – тёмно-синие глаза внимательно рассматривали моё лицо. Я физически ощущала это каждой клеточкой кожи.
Кабинка вплыла наверх, и я, схватив Никитку, резко рванула наружу сквозь толпы лыжников и сноубордистов.
– Олеся, подожди! – пискнул мальчик, вырвав руку. – Варежка упала!
Я развернулась и ударилась носом в плечо Демида, который, как оказалось, бежал за нами.
– Ай!
Он подхватил меня за талию и в самый последний момент мы всё же устояли на ногах. Я испуганно отпихнула его и всмотрелась в толпу:
– Никита! Ты куда?!
Перед глазами всё мельтешило.
– Никита!!!
– Да вон он, – Демид двинул меня вправо.
Маленький негодяй широко улыбался и махал мне найденной варежкой. Я с облегчением выдохнула и тут же схватила его:
– Нельзя вырывать руку в людном месте! Мы же с тобой говорили об этом!
– Прости, Олеся… – он шмыгнул носом, а на широко распахнутых испуганных глазах выступили детские слёзы. – Я забыл…
– Ладно, всё хорошо. Больше так не делай, – я крепко обняла его и чмокнула в нос.
Поднявшись на ноги, я снова упёрлась взглядом в источник моего напряжения.
– Что?
– Как-то ты не выглядишь учителем этикета. Сбежала, даже не попрощавшись.
– Прощай, – буркнула я и двинулась к огромному табло с подробной картой, чтобы найти на нём питомник хаски.
– Лесь, ну чего ты?
– Чего я? Чего я?! – моё терпение окончательно лопнуло.
Спрятав за спиной Никиту, я вскинула голову и зло уставилась на Демида:
– Ты меня обманул! И исчез с горизонта! А через два дня я лишилась из-за тебя работы. И теперь ты спрашиваешь, как у меня дела и чего я?! Я – отлично!
* * *
Демид
В этот момент я бы не удивился, если бы разъярённые зеленющие глаза метнули в меня парочку молний. «Блин, какая же она красивая…»
– В смысле из-за меня?
– В прямом. Что тут непонятного?
– Причём тут твоя работа и я? – только успел задать вопрос, как выхватил ощутимый удар в плечо.
– При том, что ты член президентской семьи!
– И? Да если бы я сразу сказал, ты бы испугалась и не пошла на свидание.
– Демид, я, конечно же, полная идиотка, но не трусиха. Но я точно не пошла бы с тобой даже кофе пить! Мне нельзя вступать в личные контакты с семьёй Макаровых!
– Почему? – я был так далёк от всего этого дебильного нагромождения непонятных правил, что в упор не видел логики.
Леся истерично хохотнула и снова попыталась сбежать, но я хотел разобраться в ситуации до конца и ухватил её за руку.
– Потому что! Потому что это прописано в трудовом договоре! Точка. Я ведь ужинала в компании с финансовым ассистентом! А потом, как распоследняя дура, выслушивала нотации от жены президента и не понимала, где и когда успела накосячить!
