О том, что если должно что-то случиться, оно обязательно случится
Буров вызвал Елизавету Андреевну не просто так. Кулуарные разговоры не в меру болтливых сотрудников помогли услышать нечто важное, на что нельзя не обращать внимания. Передача обязанностей новенькой дело нешуточное, когда в наличии обиженный жизнью и почти уволенный кадр.
Михаил ждал, когда помощница разместится в кресле, с которого совсем недавно Василиса Красина неуверенно, но стойко держала ответ, несмотря на мокрое, измятое платье и взлохмаченные рыжие волосы. Боевая, строптивая, упрямая женщина – она доставит немало хлопот, но и принесёт много пользы. Но это позже, а сейчас Буров обратился к Пивновой:
– С каких пор мы размещаем объявления в газетах, Елизавета Андреевна?
– Просто я подумала, что так будет лучше всего…
– А вы разместили вакансию в интернете?
– Нет, ещё не успела.
– Думаю, вы и не собирались, – сделал выводы Буров. – Прошла неделя, а вы до сих пор не торопитесь. Ну, признайтесь же! Вы давно пожалели о своём опрометчивом поступке и теперь ищете способ вернуться!
– С чего вы это взяли?
– Не так сложно сделать выводы, зная о первопричинах. Уходить из бюро вы не хотите. Думаете, я не слышал, о чём вы громко ноете по телефону своей близкой подруге? Вас слышно даже за стенами офиса. Это во-первых. А во-вторых, газеты пользуются меньшим спросом у молодых кандидатов. Процесс поиска замены себе, по вашему мнению, должен был затянуться.
Щёки Елизаветы Андреевны всё же покрылись красными пятнами. Она испытывала нечто вроде стыда и неловкости. Невероятно сложно привыкнуть к тому, что твои чувства и помыслы кто-то видит гораздо лучше, чем ты себе можешь представить. Некрасивая ситуация грозила не просто выговором с записью в трудовую, но и взысканием за… саботаж? Нависнет проблема с рекомендациями, которые Буров не даст. Следовало защищаться.
– Но ведь не затянулся!
– Понимаете, в чём дело, Елизавета Андреевна. Во Вселенной всё так хитро устроено, что кто ищет, тот обязательно найдёт. Кому следует быть в нужной точке – обязательно там окажется. Желания всегда исполняются, если правильно к ним относиться. Вселенная способна на чудо, и нет разницы, как это чудо случится.
– То есть… Ха-ха. Вы хотите сказать, что новенькая – ваше желание?
– Да. И она тоже хотела найти работу. Наши желания совпали.
– А как же Я? Моё желание?
– Ваше исполнится сразу же, как только его сила перевесит обиду.
– С чего вы взяли, что я обижаюсь?
– А разве нет?
Помощница промолчала, не найдя в себе сил солгать.
В том, что Елизавета Андреевна обижается, не было ни тени сомнений. Её выдавало настроение, отчётливая горечь в глазах, недовольные реплики, когда она искала поддержки у своих всё ещё коллег, но не находила. Люди на самом деле смешны, когда думают, что способны скрыть чувства за масками. До поры до времени это и правда возможно. Но лишь до тех пор, пока человек не поднимется над собственным Эго и не увидит себя. Как только он примет собственную тьму, он станет видеть и тьму других. Буров видел, знал, но не собирался убеждать человека, который на данный момент не хотел ничего понимать. Незачем метать бисер там, где тебя не способны услышать. Задача была в другом.
– Значит так, Елизавета Андреевна, – с большей жёсткостью, чем ощущал, произнёс он. – Если хотите уйти без скандала и с наилучшими рекомендациями, вам следует умерить гордыню и надлежаще передать все дела. Вы знаете, я слов на ветер не бросаю. Давайте не будем ругаться и тем более расставаться врагами.
– Но я и не собиралась… – попыталась оправдаться помощница, но быстро замолкла под угнетающим взглядом начальства. Её плечи внезапно поникли, и сама она будто уменьшилась.
– Вы свободны, – сухо произнёс Буров. – Надеюсь, недоразумений не будет.
– Конечно, Михаил Александрович. Я всё поняла.
Елизавета Андреевна грузно поднялась из-за стола, за минуты потяжелев от случившегося диалога. Ненастный день стал более дождливым и серым, когда она бросила взгляд в окно. Свинцовые тучи, казалось, ещё более сгустились в небе, и на какое-то мгновение Елизавета вдруг задумалась, что, вероятно, таким и будет её ближайшее будущее. Беспросветным. Дождливым. Наполненным горькими слезами.
Несостоявшийся отпуск, омраченный увольнением, проблема найти работу с высокой оплатой труда в её возрасте, отсутствие перспектив, необходимость перейти на более дешевые корма для любимцев… Да и себя баловать, как раньше, не выйдет. И самое главное, в глубине души доподлинно известное: Елизавета Андреевна хотела быть рядом с начальником, но он теперь в ней не нуждался.
День 1
О том, как нелегко быть стажёром там, где ничего непонятно
Первый рабочий день обещал быть солнечно-ясным. Ночной ветер, как по мановению волшебной палочки, сдул с неба тучи, оставив крохотную часть облаков, теперь похожих на рваную вату. Стылый воздух на утренней прогулке с Браксом мгновенно разбудил мой спящий мозг, заставив наскоро составить детальный план, как не опоздать на работу: что надеть, чем позавтракать, во сколько выйти из дома. Собственно, моя попытка определенно возымела успех, поскольку на рабочее место я прибыла как запланировала. Ровно без двадцати девять. И даже больная лодыжка не смогла этому помешать. Мазь хорошо обезболивала, эластичный бинт крепко держал растянутую мышцу так, что даже шагать было терпимо.
Открыв дверь в приёмную, я невольно опешила. Возле стола Андреевны стояла незнакомая женщина и с нескрываемым усердием рылась в чужих документах. Она что-то пыталась найти, ничего не замечая вокруг, что позволило мне хорошенько её рассмотреть.
Круглолицая, с короткой стрижкой, склонная к полноте незнакомка лет тридцати пяти или чуть больше вызвала недоумение. Кому понравится, если в его бумагах начнут бессовестно и методично копаться? Интересно, давала ли Андреевна разрешение на такой внеплановый «обыск»? Или рыться в чужом в этом офисе – вариант обязательной нормы? А что, если эта коллега будет нагло копаться в моих бумагах, и частенько? Позволю ли я ей это всё?
Не выдержав быть в «тени», я кашлянула. Пусть знает, что появился свидетель. Женщина тут же дёрнулась, резко оторвалась от занятия и отшагнула назад. Смятение на лице выдали брови, сведенные у переносицы, и недовольный прищур, которым она внимательно осмотрела меня. Снизу-вверх, оценивающе, сканируя на недостатки. Так мне показалось. Ну, или, если хотите, почувствовалось.
Наши взгляды пересеклись, и на лице незнакомки появилась улыбка. Женщина заметно расслабилась, видимо, осознав, что посторонней нет дела до происходившего только что. Может и так, будь я клиенткой бюро. Кое-что предстояло прояснить и подправить. И желательно не испортить отношения буквально с первой минуты знакомства.
– Здравствуйте.
– А вы кто? Рабочий день начинается в девять.
– Новенькая. Красина Василиса. С вами буду работать.
– Помощница Бурова? – уточнила женщина, её брови чуть приподнялись. – А я Ирина. Мелких. Главный бухгалтер бюро.
– А чем это ты тут занималась, бухгалтер? – раздался из-за моей спины ехидный вопрос. – Опять рылась в МОИХ документах?
– Я? – ни на секунду не смутилась Ирина. – Искала свой отчёт о движении денежных средств. Он нуждается в исправлениях. Тебя же, Андреевна, как всегда не дождёшься.
– Твой отчёт, милочка, давно у начальства. Что за дурная привычка рыться в чужих документах? Может, ещё в кошелёк мой заглянешь? Или код карты тебе подсказать?
– И загляну, если будет причина, – огрызнулась Ирина. – Тоже мне, нашелся суперсекретный объект. Спрошу сама у Бурова, как появится.
– Ещё бы. Ему не привыкать. Ты и так к нему бегаешь по двадцать раз за день.
– А ты – по сто двадцать! – огрызнулась Мелких, а затем, гордо задрав подбородок, удалилась в одну из дверей, находившихся в моем поле зрения.
Мне же пришлось отойти и пропустить Андреевну в офис, на её рабочее место, а потом ещё минут десять слушать, как она изрыгает проклятья, складывая деловые бумаги. Не то чтобы Ирина там навела беспорядок, сколько я поняла, какое удовольствие получает Андреевна, изливая ругательства. Вот совсем не удивлюсь, если она побежит жаловаться Михаилу, как только тот зайдёт в офис. Женщины явно соперничали между собой, добиваясь благосклонности начальства, и, наверное, я их уже понимала. Спокойная самоуверенность Бурова и его лидерские качества не могли не притягивать людей. Природа, мать её, и никак иначе.
Словесная тирада секретарши и мои мысленные изыскания в сфере поведенческой биологии резко оборвались: с появлением Бурова негативный поток будто рассекло острие сабли. Молча, отвечая коротким кивком на наши приветствия, Михаил стремительно прошёл в кабинет и через минуту снова показался в приёмной.
– Василиса. Пригласите ко мне Петровиченко. Алену. Это срочно. А вы, Елизавета Андреевна, принесите мне чёрный кофе.
Сухие отрывистые поручения, и начальник скрылся за дверью. Вот так и появился первый повод проявить ум и смекалку.
– Елизавета Андреевна, – начала я с улыбкой, – не подскажете, куда идти?
– Выход там, – брякнула та внезапно, но потом всё же натянула улыбку и продолжила, словно и не хамила в ответ: – Петровиченко Алена – наш главный специалист. Аналитик. Эмпат. Ведёт сложнейшие дела. Нелюдима. От нее ничего не допросишься. Сидит там. Подсказать что-то ещё?
И таким тоном, что спрашивать никогда не захочется. А тем временем указательный палец показывал на одну дверей, находящихся по соседству с уже знакомой мне дверью начальства.
Сама приёмная была чем-то вроде общей комнаты-распашонки с удобными диванами, журнальным столиком для приёма гостей и столом Елизаветы Андреевны, служившим административной стойкой для страждущих. За столом Андреевны находились шкаф и проём, ведущий в небольшую подсобку. Там виднелась кофе-машина, привлекая внимание хромированными мини-деталями. Оттуда уже шёл аромат свежезаваренных зёрен. Вкусный, жарко-пьянящий. Помимо входной двери я насчитала в приёмной ещё целых четыре. Одна – шефа, три, по-видимому, кабинеты коллег.
Что ж. Пора знакомиться дальше. Проследовав до нужной двери, я нажала на ручку и попала в уютную комнату. Цветы на подоконниках, их свисающие зелёные плети, чистота, чуть прикрытые жалюзи, сбивающие слишком назойливые лучи, два стола. За одним из них я увидела женщину: миловидную, чуть постарше меня, с тёмными глазами, кажется, цвета блёклой травы.
Алена сразу же оторвалась от компьютера и недовольно прищурилась.
– Здравствуйте. Я – Красина. Василиса. Тут работаю.
– Здравствуйте, Василиса, – любезно ответили мне. – А вас не учили стучаться?
– Простите. Я помешала вам.
В ответ молчание и сосредоточенный, внимательный взгляд, отринувший все пустяки и приличия.
– Вас позвал к себе Михаил. Сказал, дело срочное.
Алена кивнула, и одна из каштановых прядей упала на её лицо. Вьющиеся волосы были безжалостно собраны, а эта вот сумела обойти жёсткий и надёжный заслон. Чуть грубоватые, где-то даже неправильные черты лица Алены притянули мой взгляд. Впервые в жизни я не могла оторваться от человека и бесцеремонно смотрела, разглядывала, пока не поймалась на мысли, что искренне и нагло любуюсь. Было в ней что-то светлое. Тёплое. Чистое. Магически целостное. Нет, не доброе, но и совершенно не злое.
– Вы на мне муху увидели?
– Простите, – смутилась я. (Ох ты ж, какая досада!) – Просто вы интересная. Очень.
Алена в ответ улыбнулась. Тепло, мимолетно, приветливо.
– Вы меня смутили. Но пойдёмте. Михаил не любит ждать. Недовольным он может быть весьма неприятен. Вам точно не понравится!
Разговор с Аленой и её неожиданное предупреждение заставили засомневаться в характеристике, которую «душевно» выдала Андреевна. Тут сразу надо расставить точки над «i». Допустим, я не понравилась Елизавете. И даже если предположить, что эта женщина была честна, её жизненный опыт, характер, умение общаться с людьми далеко не истина в последней инстанции. Человек видит себя в других и всегда получает то, что заслуживает.
Не успела я выдохнуть с облегчением от успешно выполненного поручения и уже более основательно заняться знакомством со своими будущими обязанностями, как дверь кабинета Бурова приоткрылась, и в проеме появилась Алена.
– Василиса. Зайдите, пожалуйста.
Теперь звали к начальству меня, и я, сгорая от любопытства и удивления, под пристальным взглядом Андреевны отправилась на совещание. Иначе как можно было назвать интереснейшую беседу о новой клиентке, которой срочно требовалась помощь бюро? Правда, на тот момент я толком ничего не понимала и, наверное, выглядела в глазах Бурова и Алены самым настоящим птенцом с раскрытым клювом в попытках уловить суть.
– Алена, ваша задача – не дать ей погибнуть. Её нерожденный ребенок может принести человечеству пользу. Считай, он как Прометей. Даст людям то, что станет необходимым в ближайшие сотни лет.
– А что он создаст? – не удержалась я от любопытства.
По моей скромной логике, если Буров знал, что ребёнок в чреве Шурзиной уникальный, то должен был знать и об открытии, которое совершит этот гений.
– Понятия не имею! – отрезал начальник. – Но даже если бы знал, то не рассказал бы. Сказанное вслух обесценивается.
– Не сбывается? Так вы хотели сказать?
– Всегда есть множество вероятностей. И всегда есть вероятность, что человек сделает выбор, который развернет его жизнь в ином направлении.
Слова Бурова вдруг стали открытием. Вспомнилось множество случаев, когда я делилась грандиозными планами с родителями или подружками, видела себя на вершине успеха, получала поддержку, восхищение, но… на этом всё и заканчивалось. Ни успехов, ни свершившихся планов, ни сбывшихся надежд. Всё развеивалось как утренний дым от прогоревшего за ночь кострища. Выходит, выбирала не так?
– Мечтать вслух тоже нельзя?
– Можно, если понимать суть вещей, – ответил Михаил. – Например, озвучивая перед кем-то мечту, ты вкладываешь свою энергию, как если бы она уже исполнилась. Как только ты представляешь себя в альтернативном будущем вместе с желаемым – твоя мыслеформа где-то реализовалась. Скажем, в одной из параллельных реальностей, где живет твой двойник. Не всем дано рассказать, а затем найти в себе силы отбросить лень и чванство, чтобы совершить то, что задумывалось.
– Выходит, лучше молчать?
– Менее энергозатратно. Но, может, вернёмся к теме разговора?
Михаил иронично приподнял бровь, и вот тут я немного смутилась. Вклиниваясь в чужой диалог, я проявила невоспитанность. Могла и подождать со своим любопытством, но нет… Не подождала, влезла, и теперь вот испытывала нечто похожее на чувство вины. Бросив быстрый взгляд на Алену, обнаружила на её лице тотальную невозмутимость. Спокойствие моей коллеги неожиданно передалось и мне, и я незаметно расслабилась.
Между тем Буров развернул монитор ноутбука, на котором виднелся график. Разноцветные линии пересекали друг друга, разлетаясь между осей координат, будто сумасшедшие мухи. Линии дрожали, немного менялись.
– Эмоции новой клиентки, – коротко сказал шеф. – Шурзиной.
– В режиме реального времени, – прокомментировала Алена, коротко посмотрев на меня.
– Спасибо, – поблагодарила я шепотом.
– Очень высок уровень гнева, – продолжила объяснять Алена и показала на одну из тёмных линий на графике. – Выброс яростного возмущения – восемь баллов из десяти. Алия чем-то сильно раздражена. Испытывает отвращение. Восемь баллов.
– Мы должны найти причину. Аят над ней фонит насилием и прилично разросся. Что-то мешает ей разорвать связь с триггером и уйти от беды, – произнёс Буров и открыл новое окно на мониторе. – Эмоциональный фон клиентки за последние две недели существенно ухудшился. Объяснять тут не надо?
Что тут объяснять? На правой стороне экрана буйствовал пожар, если можно так назвать обилие багряно-красных тонов, смешанных с чёрным. Будто клубы дыма вырывались из-под огня, превращая часть монитора в подобие ада. Причём слева фон был гораздо спокойнее и, как выяснилось, вся эта расцветка была настроением нашей клиентки.
– Где Алия сейчас? Что делает?
– В своей квартире, – ответил Буров. – С детьми. Только что поссорилась с мужем. Через два часа пойдёт в магазин и, вероятно, задержится на детской площадке. Минут на пятнадцать. Не больше.
– Ещё раз позвоню Насте, – тихо сказала Алена. – Михаил, спасибо за информацию. Ты очень помог.
– Василисе стоит включиться, – произнёс Буров и пристально посмотрел на меня. – Поедешь с Настей, а там по обстоятельствам. На этом пока всё. Занимайтесь своими делами.
