Людмила Закалюжная "Сдаюсь твоим рукам"

А через три дня случился кошмар, который навсегда изменил меня и мою жизнь.

Я лежала на кровати в спальне родителей, мама рассказывала историю о принцессе и гладила мои волосы. Мы были счастливы в тот момент. Отец весь день и вечер провел с нами, а я наслаждалась общением с ним. Мама говорила, что я похожа на папу чертами лица и цветом волос, лишь глаза были мамины, голубые. Утром отец разбудил меня, и мы попрощались.

– Папочка, ты, правда, женишься на мамочке?

– Конечно, Веста, я ведь обещал, а короли не имеют права давать пустых обещаний, иначе им никто не будет верить.

Привычка еще с младенчества держать маму за светлые волосы и засыпать под ее тихий голос, осталась и в восемь лет. Я вдыхала цветочный запах любимых духов мамы, глаза закрывались, и медленно погружалась в сон.

– У принцессы были дивные волосы. Длинные и темные, как ночь…

Материнский голос успокаивал, дыхание мое становилось глубоким и размеренным. Спать с ней в одной постели было такое счастье, и мама баловала меня, когда отец не ночевал в нашем доме.

Родной голос затих, я погрузилась в дивный сон, где в образе царевны встретила принца на белом коне, и юноша влюбился в меня с первого взгляда. Затем раздался женский крик, и я проснулась. Открыла глаза и завизжала, передо мной был мужчина, черный платок скрывал половину его лица. В ужасе я кричала и не могла остановиться, пока не получила от незнакомца оплеуху. Резкая боль и привкус крови во рту заставили замолчать. Мой взгляд метнулся в сторону, и от страха я замерла.

В спальне находились трое мужчин. На них были темные одежды, и лица спрятаны платками. Самый здоровый из незваных гостей держал мамочку. Руки ее были связаны, во рту кляп, глаза расширены от страха.

– Может, возьмем и девчонку? – спросил незнакомец, что ударил меня. – Посмотри, какая красоточка.

Он провел холодными пальцами по моему лицу, а я от ужаса не могла пошевелиться. Мама яростно промычала через кляп, злодеи засмеялись.

– Ни к чему она нам, лучше поторопимся, а то охрана скоро обнаружит, что я убил одного обходчика, – раздраженно заметил здоровяк. – И, Амир, не забудь закончить дело.

Преступник взвалил маму себе на плечо, и мужчины выбежали из комнаты, а я продолжила сидеть. От шока дышала с трудом, и когда до носа дошел запах дыма, не сразу поняла, что в доме начался пожар. Лишь когда услышала потрескивание, повернулась на звук и увидела огонь, вырывающийся из соседней комнаты.

Первая мысль была о беспомощной новорожденной сестренке. Я бросилась в ее спальню, пламя обожгло кожу, но в тот момент чувство боли практически не ощущалось, потому что все перекрывали страх и эмоциональный шок.

Стены в комнате сестры горели, от едкого дыма я закашлялась, схватила орущего младенца и бросилась бежать. В тот момент казалось, что огонь преследовал меня. Я неслась по коридору, потом по лестнице вниз, пламя обжигало пятки, бока, руки, лицо. Глаза щипало от дыма, во рту была ужасная горечь, силы заканчивались. И когда в голове мелькнула мысль: «Ну вот и все», увидела выход. Из последних сил рванула к нему, и в этот момент на меня обрушился горящий потолок, и наступила тьма.

Глава 2

Очнулась я лежа на песке. Поднявшись, попыталась стряхнуть песчинки, но те прилипли к мокрой коже. Солнце нещадно палило, пот покрывал тело, от жажды пересохло в горле, и голова раскалывалась от боли. А потом послышался тихий голос:

– Веста.

Оглянулась – никого, вокруг только пустыня.

– Веста.

Вдалеке заметила человеческую фигуру, она стремительно приближалась. Несколько секунд – и передо мной оказалась темноволосая девушка в белом длинном платье. Карие глаза смотрели с нежностью, а я от восторга открыла рот. Девушка была так прекрасна, что невозможно отвести взгляд. И вдруг мелькнула мысль в голове: «Это вестница».

– Да, милая, я вестница. Когда тебе исполнится пятнадцать лет, советница придет за тобой. Вселенная выбрала тебя служить ей, будь готова в положенный срок.

Одно дело, когда ты слышишь разговоры о вестницах и о девушках, за которыми в пятнадцать лет приходили советницы, и совсем другое, когда это все относится к тебе.

Неожиданно тело закрутило волчком, голова закружилась, и меня вырвало. С кашлем открыла глаза и закричала от боли. Горело все тело, словно живьем сдирали кожу. Незнакомая женщина влила в рот воду, которая пахла травами, и я провалилась в глубокий сон.

Потом приходила в себя, кричала от жгучей боли, снова меня поили отварами, и я опять падала в спасительную бездну сна. Сколько так продолжалось? Неизвестно. Только каждый приход в сознание становился короче, а беспамятство длиннее. Пока я не услышала голос советницы Сары. Она напевала мелодию, гладила руками мое измученное тело и дарила долгожданную прохладу. Кожа остывала, боль уходила, а потом я услышала шепот:

– Открой глаза, Веста.

Послушно подчинилась, медленно приоткрыла веки и зажмурилась от яркого солнца.

– Задерните шторы, – приказала полубогиня. – Давай, Веста, попробуй еще.

Часто заморгала, свет уже не был таким ярким, перед собой разглядела фигуру в серебристом плаще.

– Слава Вселенной, я пришла вовремя, – облегченно вздохнула полубогиня. – Накормите Весту куриным бульоном. Много только пока не давайте.

– Хорошо, советница Сара, – произнесла монахиня, что служила в храме.

– Мама, – прошептала я. – Мама где? И моя сестренка.

– С ними все хорошо, дитя, – произнесла Сара. – Твое место теперь в этом храме. Как будущая советница ты имеешь полное право здесь жить.

– Но я хочу домой к маме, – тихо попросила я.

– Тише, тише, – Сара погладила по голове, успокаивая магией. – Ты обязательно встретишься с ними, Веста, но пока надо набраться сил.

Советница поднялась, плащ зашелестел от ее движений. Сара протянула монахине руку с глубокой чашкой, та взяла ее, и полубогиня исчезла. Женщина, как будто ничего сверхъестественного не произошло, приблизилась с этой чашкой ко мне и принялась кормить самым вкусным в мире бульоном.

Но какое бы внимание ни уделяли мне монахини, какую бы ни проявляли заботу, ничто не могло заменить родных. Я ужасно скучала по маме и плакала от тоски. Постоянно спрашивала советницу о ней, но каждый раз получала один и тот ответ:

– Потерпи дитя, вернется отец и проводит тебя к матери.

Потом я узнала, что, когда рабы разгребали завалы дома и обнаружили нас с сестрой живой, народ объявил это чудом. Лейла спаслась благодаря мне, я закрыла малышку своим телом, но никто не понимал, как восьмилетняя обгоревшая девочка выжила. Пока не увидели золотой ореол вокруг головы.

– Это будущая советница! – восторженно закричали люди.

Они-то и принесли меня в храм. В государстве, где я жила, полубогиням поклонялись, им молились, их обожали. Король страны всегда получал благословение Вселенной в виде советницы.

Монахини сказали, что ореол с каждым днем тускнел, и сейчас его больше не было. Женщины сняли повязки с моего тела, и первое, что я увидела, это руки. Советница пыталась сделать все возможное, но даже полубогиня не смогла заставить исчезнуть шрамы.

– К сожалению, я не могу исправить то, что уже свершилось. Если бы я вернулась раньше… – в голосе Сары слышались печальные нотки. – Бедное дитя.

Не только руки, а вся правая часть тела была обожжена. И если кожа уже не болела, то синюшно-красный цвет не исчез, шрамы, образовавшиеся после лопнувших волдырей, испещряли тело. Со страхом я дотронулась до лица и дрожащими пальцами изучала неровную, шершавую кожу, а когда руки коснулись волос, закричала. Я стала уродом.

На мой крик явилась Сара, она прижала к себе и не отпускала, пока у меня не закончилась истерика. Под серебристым плащом было теплое и мягкое тело, как у человека. Советница пахла медом и розой. За те несколько дней она стала самым близким человеком, нет, полубогиней или… Неважно. С ней я чувствовала себя спокойно.

– Веста, милое дитя. Все будет хорошо.

– Мамочка! Мамочка! – кричала в истерике. – Хочу к мамочке.

– Уже скоро прибудет отец, и ты встретишься с мамой, я обещаю, – полубогиня крепко обняла меня.

– Советница Сара, я теперь урод. Безволосый урод, моя кожа так ужасна, что можно пугать детей.

– Веста, открою тебе секрет…

Полубогиня взяла меня за подбородок и заставила взглянуть в свои глаза. Страх перед божеством овладел душой, так странно ощущать под плащом живое тело и видеть бездну вместо лица.

– Когда ты станешь советницей, сила Вселенной излечит израненное тело.

– Я стану похожей на вас? – с ужасом произнесла я. – У меня не будет лица?

Сара вздохнула.

– Милое дитя. Придет время, и ты все узнаешь, – она успокаивала мои нервы магией, и я расслабленно откинулась на подушку. – А пока тебе не исполнилось пятнадцать лет, предлагаю носить паранджу.

Мои глаза расширились, когда в руках полубогини появилась черная накидка из нежной ткани. И в ней я встречала отца. Король постарел еще больше, лицо совсем осунулось. Я обещала себе держаться, но разревелась, как только папа вошел в мою комнату, и мы обнялись. После крепких объятий, король попросил:

– Позволь взглянуть на тебя.

И я позволила ему увидеть, что стало со мной. В основном пострадала правая сторона тела. Волос больше не было, шрамы покрывали лоб и переходили на правую щеку, спускались по шее вниз на грудь, живот, охватывали правое бедро, голень и заканчивались на большом пальце ноги.

Со слезами на глазах отец изучал мое тело, потом завернул в паранджу и долго молчал, прежде чем сказать:

– Я рад, что моя дочь будет советницей, и горжусь твоей смелостью.

– Папа, я хочу увидеть мамочку.

– Один раз я позволю тебе.

Ответ отца показался странным.

– Когда?

– Когда тебе исполнится пятнадцать лет.

Я не понимала почему и доставала вопросами и монахинь, и Сару, но ответа толком никто не давал. Лучше бы сказали правду или солгали, чем оставлять ребенка в неведении. Лишь советница успокоила тогда детское сердце.

– Веста, мама твоя жива, и это главное.

С Лейлой я виделась редко, лишь когда отец приводил сестренку в храм. Тогда крепко обнимала ее маленькое тельце и вдыхала знакомый запах, вспоминала маму, дом. Думала о том, как хорошо нам было вместе и все это разрушилось в один день. Мне запрещалось покидать новое жилье, даже если я будущая советница, это не значит, что со мной ничего не может случиться. Поэтому монахини оберегали меня, как няньки.

Дни у советницы мелькали быстро. Сара добилась от папы нанять известных ученых специально для моего образования, а король удивлялся. В стране занимались различными учениями только мужчины.

– Твоя дочь – избранница Вселенной и ей необходимы даже земные знания, – неизменно отвечала на вопрос отца полубогиня, и король подчинялся.

А еще приходили посетители, простые люди и богатые жители. Приносили подарки, кланялись и просили вспомнить их доброту, когда стану полубогиней, чтобы выбрать свою страну. Жить в достатке хотели все: и аристократы, и простой народ. Я же куталась в чадру, молча слушала и мечтала, чтобы гости поскорее ушли.

А потом я возненавидела отца. Через три года он привел в храм новую наложницу и просил советницу Сару осмотреть беременную женщину. Разозлившись, ждала короля возле выхода и смело в лицо выкрикнула обидные слова:

– Ты мне больше не отец, и когда я стану советницей, то разрушу твое государство.

Папочка даже не остановился.

– Ты забыл маму! – крикнула в слезах и бросилась вслед, но охрана преградила дорогу и не позволила приблизиться к отцу.

Как же трудно одиннадцатилетней девочке осознать, что у женщин в родной стране век короткий и сыновья ценятся выше дочерей. А если дочь станет полубогиней, так проще забыть о ней и родить другое дитя. Но я ничего не забыла и поклялась себе стереть с лица земли страну, в которой родилась. Советница Сара тогда с упреком произнесла:

– Сколько черноты я вижу в твоей ауре, Веста. Где та чистая душа, которую заметила Вселенная?

«Ее теперь нет», – подумала тогда, но вслух побоялась произнести подобное.

– И чтобы я больше не слышала, что ты мечтаешь разрушить государство, где родилась, – грозно добавила Сара.

– Как мог папа забыть мамочку и меня?! – заплакала от обиды, убежала в свою комнату и молила Вселенную дать увидеться с матерью.

Я была одинокой, несмотря на то, что много времени проводила в кругу монахинь и Лейла навещала меня. Тоска по маме стала такой сильной, что я заболела. Резко поднялась температура, аппетита не было, я лежала и мечтала умереть. Сара с помощью своей силы уменьшала тоску, монахини терпеливо ухаживали за бедной девочкой, но становилось легче, лишь когда Лейла проведывала меня.

Я ужасно тосковала по ней и одновременно завидовала. Сестра стала той отдушиной для отца, которая согревала родительское сердце. Лейла жила во дворце первой жены, и мне казалось несправедливым, что за мной придет советница и я стану безликим божеством, а сестра будет жить с отцом и, когда вырастет, выйдет замуж за богатого, красивого мужчину. А что будет со мной? Порой я жалела о своем поступке, но стоило увидеть Лейлу, прижать ее к себе, вдохнуть родной запах, как понимала, что снова поступила бы так же.

Папочка редко бывал в храме, но если и бывал, то проходил мимо дочери, облаченной в чадру, а я так надеялась и мечтала, что отец обратит внимание. Надеялась и ненавидела все сильнее день ото дня за предательство. «Уничтожу не только страну, но и наложницу, и ваших детей. Отомщу за мамочку», – клялась я про себя.

Новая возлюбленная поглотила все внимание короля. Шептались, что для нее построили дворец из золота, и как только вторая супруга отца умрет от болезни, папочка женится на рабыне. Так и случилось. Теперь ненависть навсегда поселилась в моем сердце, а Сара обеспокоенно хмурила брови. Но мне было все равно, у меня появилась цель. Я мечтала о пятнадцатилетии, чтобы стать ближе к осуществлению мести.

За сутки до моего дня рождения за мной пришли по приказу отца, чтобы сначала проводить к матери, а потом к Лейле для прощания с ними. Отец отказался от встречи с дочерью.

Закуталась в чадру, села в паланкин, который несли восемь здоровых чернокожих рабов, в окружении охраны отправилась наконец-то к маме. Сердце билось от волнения и счастья. Я мечтала об этом дне, задумалась о встрече и вздрогнула, когда рядом появилась советница Сара.

– Веста, прежде чем ты встретишься с матерью, ты должна кое-что знать о ней.

Мне было все равно, что скажет полубогиня, думала лишь о том, как увижу и прижмусь к мамочке.

– Семь лет назад сгорел твой дом, а твою мать похитили…

Я уже привыкла к безликому лицу Сары и решила, что даже лучше будет, если и я стану такой, чтобы никто не видел мою лысую голову и обгоревшее лицо. Советница немного помолчала, а потом продолжила:

– Ее нашли через несколько дней в пустыне купцы.

Я внимательно слушала: наконец мне открывали правду.

– Как выжила твоя мама, не понимал никто, но вот ее рассудок спасти не удалось.

– Что?

– Веста, твоя мама сошла с ума.

Сошла с ума! В голове не укладывалось. Что сделали с ней те бандиты, как издевались над мамочкой? Я боялась даже представить.

– Твой отец бросил на поиски похитителей лучших шпионов и воинов, они нашли бандитов в соседнем городе, зарезанных в одной из гостиниц. Король умолял меня пролить свет на ту роковую ночь, но, к сожалению, это не в моей власти.

По грустным ноткам в голосе Сары понимала, что она не обманывала.

– Почему вы не вылечили ее? – прошептала я.