«И как ей не холодно?» – подумал я.
В ее руках была маленькая собака и папка с бумагами.
Современные женщины сходят с ума. Они покупают всяких зверюшек, которые стоят как подержанный автомобиль, они их кормят, поят и одевают. Одевают собаку, которая похожа на крысу. Вы в своем уме? Ах да, вас же собачонки эти развлекают, так как мужику нет до вас дела, потому что он пришел с работы уставший.
Женщины, вы хотите правду? Ловите. Да, мы, мужики, забываем про годовщины и прочее, все потому что нас заебывает работа. А после работы заебываете вы, особенно со своим нытьем. Да, мы тоже хотим быть успешными бизнесменами, но какова реальность? Примите это. Да, нам также не нравится многое в вас, но мы же терпим. Мы же не устраиваем панику. Что нам нужно? Честно сказать, в отличие от вас мы твердо знаем, что мы хотим. И знаете, что стоит на первом месте? Это не сексуальные игры, их нам хватает на работе, потому как только работа может трахать нас морально на протяжении всего рабочего дня. Нам нужны спокойствие и тишина. Спокойствие и тишина. Самое главное, чтобы дома было что поесть. Затем отдых, а не ваше мозгоебство. Для нас вы всегда хорошо выглядите, и в доказательство этого можете себе пояснить: мы просыпаемся вместе в одной постели. Все проблемы в семье только из-за женского нытья. Не нойте, дайте мужику расслабиться, и все будет ништяк.
– Что уставился? – проходя мимо меня, дерзко спросил силиконовый рот.
– Смотрю вот на свою жертву.
Она шла дальше, и только были слышны ее стихающие слова:
– Придурок какой-то.
В наше время дамы носят вызывающие наряды, а потом думают, почему так много озабоченных извращенцев?
Я достал свою папку из бардачка машины, в котором была статья, и вернулся в кафе, где увидел, как эта гламурная женщина с собакой на руках разговаривает с Петей возле окна.
– Кто это такая? – спросил я Бориса, присаживаясь к нему за столик.
– Это женщина представитель одной певицы.
– Какой певицы?
– Лизы Мун.
– Не слышал про такую.
– Да ты что? Красавица такая с волшебным вокалом.
– Попсня, – махнув рукой, сказал я и вручил Борису статью.
– Сам ты попсня, – Борис чуть не подавился кофе, – а эта Мун поет джаз, – продолжал он, – очень красиво. Живая музыка.
– Почему тогда эта гламурная приперлась сюда к вам? – указывая пальцем на нее.
– Ты что? – взмахнул руками Борис.
– Что?
– Лиза Мун будет выступать у нас в следующее воскресение. И мы только с утра согласились.
Петр отошел от гламурной женщины и подошел к столику.
– Андрей, большое спасибо, – вручая конверт с деньгами.
– Будешь кофе? – спросил Борис у меня.
– Не откажусь.
– Принеси ему кофе и пепельницу, – распорядился Борис, говоря Рашиду.
Борис и Петр подошли к гламурной даме на разговор, а я остался за столиком пить кофе.
Затем мне стало скучно, и я подошел к этой троице, чтобы попрощаться.
Ручная мышеподобная собака что-то рявкнула своей пастью, но это выглядело так, как будто мышь, которую прихлопнуло мышеловкой, издает последние звуки, и она пищит последнее, а всем наплевать.
– Успокойся, Томас, – сказала женщина своему песику и погладила его.
Она посмотрела на меня своим высокомерным взглядом и отошла назад.
– Так, я вам позвоню и сообщу, когда эта статья будет в журнале, – обратился я к парням.
Они кивнули.
– А кто этот человек? – спросила женщина.
– Я же тебе говорил, я маньяк, – ответил я.
Борис и Петр посмотрели друг на друга, а затем сказали мне, что для меня будет готов столик в это воскресение.
– Спасибо.
Вернулся в свой «фолькс», зажигание сработало на ура.
Я выехал на шоссе и включил радио.
«Покатаемся по городу. Отвези меня куда-нибудь», – пропела Земфира.
Переключил станцию.
«Давай навсегда, а вдруг повезет в этот ра-а-з».
Боже, кто это поет? За что такие адские песенки?
Следующая станция.
«Медлячок, чтобы ты заплакала, и пусть звучат они все одинаково».
Next.
«Ну что ж ты страшная такая. Ты такая страшная».
Нужно что-то более оригинальное. Как в хорошем настроении слушать такую музыку?
Снова переключаю станцию – зарубежный рэп.
В голове нерв начинает брать свое.
Следующая станция – клубняк.
Сколько ненужного дерьма крутят по радио?
Next station: «Трасса Е-95».
– Ну слава богу! Что-то стоящее.
***
Я живу в квартире современного многоэтажного дома, окнами выходящего на солнечную сторону парка, здесь я провел много времени, когда развелся, здесь жили и умерли мои знакомые, и здесь я часто пребываю в одиночестве. Сами по себе дом и район просторные и светлые.
Мой отец купил эту квартиру совсем дешево, потому что застройщик был его одноклассником. Моя мать была довольна этой покупкой, а после моего развода с Ольгой они решили перебраться в тихое место, в Адлер. Не знаю, как для них, а для меня это шумный и дорогой город. Но Алешке летом там очень нравится.
Приехав домой, я достал из холодильника банку пива, которую когда-то оставила Диана, и сел на диван тягать ее. Но все-таки пиво мне не понравилось, но пить его было нужно, так как ничего, кроме него, не было. Я забыл купить себе вина.
– Где этот проклятый пульт? – спросил сам себя.
Нашел его под задницей, когда присел на свой диван.
Канал 1 – передача про сектантов.
– Часто люди попадают в секты, – я тягаю пиво и комментирую.
Другой канал – гороскопы.
Каналы переключались очень быстро.
Щелкаю пультом – работа шахтером очень опасна и трудна.
Щелкаю пультом – современные спортсмены под оратором очередного рэпера затягивают молодежь. Моя крепость. ФАК.
Щелкаю пультом – процветает расизм. Снова пропаганда бритых и волосатых.
Щелкаю пультом – психологи.
Щелкаю пультом – шлюхи.
Щелкаю пультом – наркоманы.
Глотаю еще противного пива, переключаю канал и вижу Лизу Мун.
– Это же та дама, к которой я пойду на концерт, черт возьми.
На экране она выглядела сногшибательно, от чего я задумался о скором выступлении Лизы в кафе.
Неужели такая известная личность сможет выступать в небольшом кафе? Зачем ей это надо?
***
Утром, когда весеннего солнца совсем еще не было на небе, я постучался в дверь бывшей жены Ольги, чтобы забрать Алешку. Хмурая серая погода слегка давила на виски. Дверь открыл ее сожитель Игорь. Обычный мужик, работающий администратором в салоне сотовой связи. Иногда, когда тот открывал свой рот или улыбался, мне так хотелось выбить ему все зубы.
«Лицемерный гондон», – подумал я.
– Привет, Андрей. Проходи.
Я усмехнулся, стряхнул пепел со своей кожаной куртки и прошел в холл дома.
Ольга не поздоровалась, а сразу начала свои высказывания:
– Вы сегодня давайте недолго, потому что ему завтра рано вставать на занятие по английскому.
– Какие еще будут высказывания и условия, товарищ Муссолини? – спросил я и засунул руку в карман своих брюк.
– Так, успокойтесь! – заявил Игорь.
А Ольга вся кипит, на нервах, видимо, ее постоянные месячные никак не хотели проходить. Но что поделать? Иногда мне казалось, что у нее биполярное расстройство. Наверное, поэтому мы и развелись. Да, точно, поэтому. Все эти крики, оры, скандалы, драки, обещания, угрозы – условия бракосочетания, о которых никогда не говорят в ЗАГСе. Сколько было потрачено нервов.
– Ты нас не успокаивай, – ответил я, – мы и так спокойны.
Какое семейное счастье? Что вообще происходит в этой чертовой жизни? Хорошо, что мы разведены и я больше не живу в аду. Да, до свадьбы она была совершенно другой женщиной. А уж после родов у нее совершенно стала ехать крыша, особенно когда она напивалась.
– Папа! – громко закричал Алешка, подбежал и обнял меня.
– Давай одевайся теплей и погнали, – обратился я к нему.
– В школе ему задали написать сочинение о войне.
– О какой, о Второй мировой?
Тут я про себя подумал, как иногда ей не хватает усов и челки.
– Нет. Их темой по литературе была война, вот и нужно написать о представлении войны.
С Ольгой я не стал спорить. Однажды мне задали тему о завоевании. Как монгольское иго Русь топтало, и все мы, конечно же, сто пудов, коренные русские. Мне было смешно. Любое завоевание – это грабеж и насилие, а она этого не понимала. Наверное, до сих пор не понимает. Ее беда в том, что она хочет думать, что она всегда права, что она все знает и умеет, но на самом деле это не так. Она может хорошо выдумать и переврать любое событие, потому что, помимо биполярочки, у нее развивается шизофрения.
Конечно, хочется верить, что это не так. Иначе зачем с такой ебанутой будет жить мой сын? Но все это мои домыслы.
Мы с Алешкой сели в «фолькс». Зажигание сработало на ура…
По дороге мы вели разные беседы о школе, доме, мечтах, как вдруг по радио сообщили об убийстве журналиста Евгения Градского.
– Пап, а ты знал этого Евгения?
– Нет. Он же работал в другом издательстве.
