У Алекса запершило в горле, он несколько раз кашлянул, прикрывая ладонью рот.
Жозефина заволновалась:
– Опять приступ?! Возьми!
Она сунула ему в руку большой полотняный платок. Не желая волновать ее еще больше, Алекс постарался изобразить самую бодрую из улыбок. Видимо, человек, в роли которого он выступал этой ночью, был не слишком крепок здоровьем.
– Ты поправишься, Николя! – убежденно сказала женщина. – Ты непременно поправишься! Когда доктор определил, что климат Парижа губителен для твоих легких, я сразу решила, что надо ехать на юг, к маме. Ты не смотри, что она сердитая. Она хорошая женщина, просто очень волнуется за меня и за малыша. Мама почему-то уверена, что родится девочка.
Жозефина снова с любовью погладила круглый живот.
Странная ситуация затягивала Алекса все глубже. Если ему снился сон, то потрясающе достоверный. На языке вертелось много вопросов, однако он опасался, что звук его голоса развеет иллюзию – Жозефина обнаружит подмену и со скандалом выставит его вон.
– Ты сегодня такой молчаливый, – сказала она, будто угадав его мысли. – Надоела моя болтовня? Будешь спать?
– Нет, не надоела, – осмелился произнести Алекс. – Мне нравится тебя слушать. Расскажи еще что-нибудь.
Полный любви взгляд Жозефины его успокоил – подмена осталась не раскрытой. Девушка снова повернулась на бок и положила ладонь на грудь Алекса.
– Что рассказать?
– Расскажи, как ты стала натурщицей.
– Ты не помнишь? – недоверчиво спросила она.
– Не в этом дело, – уклончиво ответил Алекс. – Ты просто рассказывай, а я буду слушать.
Тепло ее руки, звук голоса, прядь темных волос, щекотавшая шею, – казалось, все так и должно было быть. Даже беременность Жозефины больше его не пугала.
– Когда мне было шестнадцать, один художник снимал комнату в этом доме, у моей матери. Я тогда ничего не знала о живописи, но мне нравилось смотреть, как он работает, нравился запах красок. Он приехал к нам ради пейзажей, уходил куда-то каждое утро, а однажды предложил мне ему позировать.
Вспоминая, Жозефина улыбнулась:
– В нашем маленьком городке все равно не нашлось бы ни одной девушки, кроме меня, которая согласилась бы лежать обнаженной перед мужчиной. Мать дала мне пощечину, когда увидела. Но я показала ей деньги, которые заплатил художник, и она успокоилась. Она только взяла с него слово, что он никому об этом не скажет. Тем летом моя жизнь изменилась. Я уехала в Париж и стала натурщицей. Без работы никогда не сидела, вот только у художников не всегда были деньги, чтобы ее оплатить. Они частенько предлагали вместо денег свои холсты, но я соглашалась редко. Что мне было делать с картинами, которые они и сами продать не могли?
Жозефина пожала плечами.
– У некоторых я все же брала картины. Совсем редко. У месье Ренуара, например. В его работах столько света! В чулане лежат три эскиза, он писал их с меня. Помнишь?
Алекс кивнул как можно более убедительно.
– Конечно.
– Мне они нравятся, но все равно из того, что мы с тобой привезли из Парижа, больше всего я люблю твою акварель, – сказала Жозефина, подняв голову и глядя куда-то вверх. – Это я попросила тебя нарисовать нас вместе, помнишь? Ты сначала не соглашался. Говорил, что недостаточно хорош, чтобы рисовать себя рядом со мной. Глупый!
Она снова поцеловала его в плечо. Тело Алекса отозвалось на поцелуй теплой волной. Он не представлял, что любовь бывает такой. Какой именно, объяснить он не мог, только чувствовал, что ничего подобного в его жизни не было.
Жозефина продолжала разглядывать акварель над изголовьем кровати. Алекс тоже запрокинул голову. Работа была ему хорошо знакома – она висела в гостиной. Проводя экскурсию по дому для вновь прибывших гостей, его отец подводил их к акварели со словами: «Неизвестный художник, конец девятнадцатого века. Хороша? Я в нее влюбился с первого взгляда». После этого следовал юмористический рассказ об антикваре, у которого Никита купил гравюры и рисунки, украшавшие стены дома, а также огромный резной буфет.
«Все-таки это сон», – уныло подумал Алекс. Предмет из реальной жизни его отрезвил. «А чего ты ожидал? Что еще это могло быть?»
От неудобной позы или почему-то еще снова начался кашель. Жозефина смотрела с сочувствием. Алекс прижал ко рту полотняный платок.
– Жозефина, – задыхаясь, прошептал он. – Если меня не станет… продай перстень… что я подарил на свадьбу… тебе понадобятся деньги… для малыша…
О каком перстне он говорил, и откуда взялись мысли о смерти, Алекс представления не имел. Зато Жозефина прекрасно знала, что он имел в виду.
– Не говори так! – Она всхлипнула. – Мы сберегли перстень даже во время войны, когда голодали! Я ни за что его не продам! Ты поправишься! Скоро лето, доктор говорит, что тебе станет лучше!
На платке, который он сжимал в кулаке, алело пятно крови. Очередной приступ заставил его закрыть глаза. Последнее что он слышал, был тихий плач Жозефины.
Алекс проснулся от холода. За открытыми настежь круглыми окнами шумел дождь, который в этих местах часто проливался под утро. Алекс натянул на себя одеяло. Видения мелькали в голове, не давая заснуть. Больше всего он опасался забыть имя художника.
«Николай Воронецкий. Николай Воронецкий, – повторил он несколько раз. – Нет, потом точно не вспомню».
Он нашарил на полу телефон. Щурясь от света экрана, записал имя в заметках, и после этого вновь отключился.
ВТОРОЙ ДЕНЬ
Шарлиз!
О ней была первая мысль.
В шортах, с телефоном и чистой футболкой в руках Алекс выскочил из комнаты. Дверь напротив была открыта, кровать аккуратно застелена.
«Неужели уехала?!» – екнуло сердце.
Снизу послышался голос Эдварда, ему вторил девичий смех.
«Она здесь!»
Перескакивая через ступеньку, Алекс помчался на кухню.
– Доброе утро! – приветствовал его Эдвард. – Мы с Чарли ждем тебя! Рискованно оставлять такую красивую юную леди наедине с другим мужчиной, она может изменить свой выбор!
Довольный старик подмигнул Шарлотте и заметил, видимо, чтобы успокоить Алекса:
– Шутка!
– Доброе утро, – ответил Алекс, пытаясь оценить обстановку.
Шарлотта сидела за столом с чашкой кофе в руках. На лице не было и тени вчерашней злости, лишь утреннее умиротворение и полная гармония с внешним миром.
– Бонжур!
– Бонжур, Шарлиз! – облегченно выдохнул Алекс.
– Давайте скорее завтракать! – воскликнул Дед, намазывая маслом подсушенный тост. – Сегодня суббота, на площади давно работает рынок. Я собираюсь пойти за покупками, вы со мной?
Все еще опасаясь подвоха, Алекс осторожно спросил:
– Эдвард предлагает вместе пойти на рынок. Пойдем?
Шарлотта благосклонно кивнула.
День начинался неплохо.
За завтраком Алекс так и эдак прикидывал в уме подходы к вопросу о Каркассоне. Он не мог отменить поездку из-за внезапного каприза Шарлотты. Что с этим делать, он понятия не имел, но откладывать решение в долгий ящик не собирался.
– Надо было самому сходить на рынок, пока вы спали, – ворчал Эдвард, закрывая входную дверь большим старинным ключом. – Сейчас уже никого из друзей не встретишь, все разъехались по домам.
Старик поспешно направился в сторону площади. Алекс припустил за ним, крепко сжимая руку Шарлотты. Заблудиться в маленькой деревне было сложно, но он не хотел потерять ее в субботней толпе даже на пару минут.
– Мы завтра едем в Каркассон вместе с Эдвардом, – собравшись с духом, твердо сказал Алекс. – Даже не пытайся спорить!
Во взгляде Шарлотты вспыхнул недобрый огонь.
Не дав ей открыть рот, он продолжил:
– Хозяева пансиона, где мы остановимся, старые друзья Эдварда. Думаю, они будут заняты разговорами. А мы сможем гулять и делать, что захотим. Ты расскажешь мне о Каркассоне? Может быть, у тебя есть идеи, куда еще можно заехать на обратном пути? Уверен, что Эдвард будет не против. Он очень позитивный старик, правда? Ты ему сразу понравилась. Он говорит, что ты красивая девушка и очень сильная, раз живешь самостоятельно, учишься и работаешь одновременно.
Алекс старался не суетиться, но волнение предательски прорывалось.
– У нас с тобой две недели, Шарлиз! После возвращения из Каркассона останемся в Лантерн, если захочешь. Или поедем куда-то еще. Мне все равно. Главное, что мы будем вместе. Правда?
Он, наконец, сделал паузу. Ответ на последний вопрос имел решающее значение.
– Правда, – сказала Шарлотта. И, выдержав паузу, согласилась: – Хорошо, поехали в Каркассон. Я подумаю, что можно посмотреть на обратном пути. Вариантов много.
Алекс с облегчением выдохнул, но остался в недоумении. Победа показалась ему подозрительно легкой. Маневры Шарлотты были выше его понимания, но если бы он умел читать по лицу, то заметил бы, что компромисс стоил ей немалых усилий.
Долговязая фигура Эдварда уже затерялась в толпе. Все спешили на рынок или неторопливо шагали обратно с набитыми пакетами, сумками и корзинами, из которых торчали багеты, кудрявые листья латука и зеленые хвосты лука-порея.
Деревенская площадь встретила их смесью красок и ароматов. Здесь было все, что мог предложить этот благословенный край: свежая зелень, налитые спелостью фрукты, мед, оливковое масло и множество прочей снеди, вид и аромат которой разжигал аппетит.
В толпе мелькнула белоснежная шевелюра.
– Эдвард! – окликнул Алекс. – Мы завтра едем в Каркассон! Шарлиз согласна!
На радостях получилось несколько громче, чем следовало, – несколько человек оглянулись в их сторону. Шарлотта дернула его за футболку, но Алекс лишь рассмеялся – он был счастлив и полон надежд. Улыбающийся Эдвард одобрительно поднял вверх большой палец и повернулся к овощному лотку, озабоченный выбором спелых томатов, распространявших вокруг пряный запах ботвы.
Дед чувствовал себя на рынке, как рыба в воде. Местные торговцы плохо понимали его французский, но это ничуть не мешало ему получать удовольствие от беседы. Ненадолго задержавшись рядом с ним у лотка с помидорами, Алекс убедился, что старик прекрасно справляется сам, и, не выпуская руку Шарлотты, отправился по собственному маршруту.
Они сделали остановку возле женщины, которая нанизывала бисер на тончайшую леску. Под ее быстрыми пальцами рождался очередной браслет, каких перед ней на прилавке было разложено не менее трех десятков.
– Примеряйте! – поощрила их мастерица, не прекращая работу. – На руке они выглядят замечательно! Купите два на память о сегодняшнем дне. Обещаю, вы никогда его не забудете!
Алекс вопросительно взглянул на Шарлотту. Она взяла браслет, положила на место, взяла второй, отложила.
– Лучше выбери сам, – сказала она. – Ты будешь его носить?
– Буду. А ты?
– И я.
Они завязали браслеты на запястьях друг друга. «Похоже на помолвку», – подумал Алекс. Видимо, эта мысль пришла в голову не ему одному, потому что Шарлотта выглядела смущенной, а мастерица шутливо сказала:
– Теперь можете поцеловать друг друга!
Алекс воспринял шутку вполне серьезно. Немного рисуясь, он обнял Шарлотту и, как перед алтарем, прилюдно поцеловал. Продавец у соседнего лотка захлопал в ладоши, его поддержали несколько стоявших поблизости человек. Решив играть до конца, Шарлотта и Алекс помахали руками восторженной публике и в обнимку отправились дальше вдоль торговых рядов.
Прилавок с домашним мылом источал запах лаванды, вокруг цветочной палатки стоял оранжерейный дух, а рассчитанные на туристов поделки из дерева благоухали разогретым на солнце лаком. Торговцы предлагали вышитые скатерти и салфетки, керамическую посуду и статуэтки, кованые подсвечники и цветное стекло – всякую всячину, которой богаты провинциальные французские рынки.
Около стола с разноцветными свечами ручной работы Шарлотта снова остановилась.
– Ваниль. – Она осторожно понюхала приземистую желтую свечку и протянула Алексу. – Нравится?
– Нравится, – с готовностью ответил Алекс. – Я как раз хотел купить несколько свечей нам с тобой. Выбирай еще!
– Нам с тобой?!
Это было чистой воды кокетство. Взлетевшие кверху брови пытались изобразить удивление, но в глазах Шарлотты прыгали такие игривые черти, что надежды Алекса на романтический вечер вспыхнули с новой силой. Он забрал у нее свечку и повторил:
– Выбирай, Шарлиз. Мне понравится все, что нравится тебе.
Полный подтекста диалог прервала дама в шляпе и солнцезащитных очках, которая неожиданно и бесцеремонно втиснулась между ними.
– Извините, – сказала она Алексу по-английски. Поля ее шляпы рассекали воздух в опасной близости от носа Шарлотты. – Вы знаете, молодой человек, что правильный выбор аромата может помочь в сердечных делах?
Он недоуменно пожал плечами – было бы странно обсуждать сердечные дела с назойливой теткой на рынке. Шарлотта выскользнула из зоны поражения шляпы и, отступив на шаг, недоуменно смотрела то на Алекса, то на даму, которая прилипла к нему, как банный лист.
– Для этого подойдут и свечи, но их запахи обычно довольно простые. Ароматическое масло дает более сильный эффект. Например, вы вряд ли найдете здесь аромат мускуса или амбры, а они бы вам очень и очень понравилась, уверяю вас!
