Ещё один вздох, на этот раз слегка раздражённый.
– Давай поступим проще, с какого момента мне тебе пересказать, а то мы так и будем перебрасываться вопросами.
– Тогда можешь начинать с того момента, как вообще зашла в кухню, – машу рукой в её сторону.
И нет, виноватой я себя не чувствую, она вполне могла хоть раз обратиться ко мне, чтобы понять, что не присутствую в разговоре.
Мама безнадёжно качает головой.
– Хоть кто-нибудь в этом доме вообще меня слушает?
А я только вздыхаю, потому что в последние дни с этим и правда проблема. Например, если бы вчера я услышала с утра, как она сказала, что пригласила Алёну, Яр бы не мечтал сейчас оторвать мне голову, ещё с утра написав, чтобы я обзавелась титановой дверью и решетками на окнах, потому что это единственное, что меня спасёт от него за то, что он лишился машины на какое-то время.
Хотя я своей вины здесь не вижу, я всего лишь пригласила Еву к себе, так как его в кой-то веке нет дома из-за выездного матча, и это его стерва провоцировала её, а по итогу привело к тому, что мы ещё и с Лисицыной остались виноваты, что она случайно проговорилась про Яра при маме.
Вот так удачно прошла моя попытка попробовать поделиться с подругой, что у меня проблемы с парнем.
Кажется, даже сама вселенная выступает против, чтобы я кому-то о нем говорила.
– Вот сейчас слушаю, – заверяю её, всецело сосредотачиваясь от греха подальше.
Второй головы у меня точно нет, а мне и одна сейчас не шибко-то помогает.
– Алёнина мама пригласила нас на неделю в…
– Нет, – говорю сразу же.
Я против всего, что предлагает их семья, но мама мгновенно гневается.
– Кристина!
– Что? Тебе вчерашнего было мало? Сколько ещё требуется доказательств, что Сатинские могут сеять только раздор и хаос.
– Вот именно из-за вчерашнего, я и считаю, что тебе с Алёной не помешает провести время вместе.
Я морщусь так, точно мне всадили нож в живот.
– Серьёзно, за что ты меня так ненавидишь?
Конечно, я не говорю буквально, но… неделя с Алёной? Да я лучше с Антоновой буду день и ночь перечитывать «Разбойники», нежели проведу с Сатинской несколько минут.
– Я не… – рьяно берётся опровергать мама, но тут же себя отдёргивает, становясь собранной и серьёзной. – Вот почему это должно закончиться, Кристина. Я устала, что ты постоянно Ярослава цепляешь, а потом вы ругаетесь.
Настаёт моя очередь опровергать.
– Мы не ругаемся, это наше нормальное общение.
И мама это знает, не будет Алёны, будет воздух, в котором мы найдём причины друг друга зацепить, но сейчас она непреклонна.
– Неважно, я тоже не в восторге от Алёны, но он её выбрал, – пытается мама пробить мою хмурость мягкостью тона, – мы должны её принять, а ты её едва ли не прямым текстом выгнала вчера из нашего дома.
– Да потому что она изводила Еву! – взрываюсь не на шутку.
Мама так меня обвиняет, будто сама не слышала всех этих провокаций. Но она только вздыхает.
– Кристина, – выдаёт устало и качает головой, но я её сразу обрываю, уже зная, что она хочет сказать.
– Нет, мама! Не смей вставать на сторону Алёны. Это – Ева! Наша Ева! Как ты можешь даже думать о том, чтобы их вообще ставить рядом?
– Я не ставлю их рядом, – в противовес мне голос мамы звучит ровно, – видит Бог, я люблю Еву, как родную, но два года уже, Кристина, прошло, пора и тебе смириться, что этот «корабль» уже ничего не спасёт. Ярослав даже её имя слышать не может, а ты только и делаешь, что подначиваешь его. Я бы вообще хотела тебя попросить на какое-то время перестать…
Ну нет, это уже переходит все границы!
Я резко встаю, указывая на неё пальцем.
– Вот даже не вздумай заикаться! – мама тут же поджимает губы, будто бы и сама знает, что это был перебор с её стороны, но вины не признаёт, явно всё ещё намеренная попробовать пропихнуть идею, когда я окончательно выхожу из себя. – Ты серьёзно? Из-за Мира я и так лишилась нормальной школы и уже бы училась в универе! Так из-за Яра я ещё и должна лишиться единственной подруги? Почему бы меня просто сразу же не отдать им в рабство, чтобы я жила только для них?
Мама морщится, никак не воспринимая мои слова всерьёз.
– Ох, не надо прибедняется, хорошо? Ты и рабство – вещи совершенно противоположные. Это ты скорее нас здесь всех в рабство возьмёшь, нежели мы тебя хоть как-то прогнём. Я всего лишь хотела попросить урезать ваше общение с Евой в пределах этого дома, чтобы лишний раз не получалось того, что вышло вчера.
Я же в неверии качаю головой, она просто упорно продолжает отрицать, что мне действительно пришлось чем-то жертвовать, считая, что ничего страшного не случилось. Как и с Евой, подумаешь, урезать моё общение с ней, тут ведь главное, чтобы Яр не бесился лишний раз и его стерве жилось спокойно. Но нет, как бы ни любила брата, обойдётся. Он не такой уж и паинька, видела бы мама, как Яр сам достаёт Еву, жертва в этой ситуации явно не он.
– Забудь, – говорю жёстко, чтобы больше даже не поднимала эту тему. – Я не перестану общаться с Евой и уж точно никуда не поеду с Сатинской!
Мгновенно собираюсь уйти, когда мама бросает в спину:
– Господи, Кристина, ну пойди ты на компромисс! – её голос хоть и на повышенным тонах, но звучит отчаянно. – Пожалуйста! Это всего неделя, чего тебе стоит. В понедельник следующий вылетим, в воскресенье уже будем дома. Мир с нами будет, так что тебе будет, если что, с кем общаться. Ему это тоже пойдёт на пользу, лишний раз побыть вдали от его друзей, а без тебя он точно туда не поедет.
Я торможу, оборачиваясь.
– Снова Миру! Яру! Может быть, мне это не пойдёт на пользу? Не подумала?
Потому что мне сейчас пропадать точно нельзя, это воспримут как мой побег, а значит почувствуют во мне слабость. Ситуация выйдет из-под контроля, и я уже точно не верну его ни за что. Но мама лишь выглядит так, будто я сказала какую-то чушь.
– Да брось ты из себя строить жертву! Ты то и отказываешься от недели в шикарном отеле? Никогда не поверю, разве что, снова из вредности, что не хочешь принимать Алёну. Ты только в пятницу просила прогулять колледж, а тут я тебе сама предлагаю неделю.
Ох, зря она напоминает мне про пятницу. Я уже в таком гневе, что в принципе не задумываюсь, как разговариваю с мамой.
– И правда, да, мама? Когда я попросила чертов день, ты даже слушать меня не захотела! А как дело коснулось Яра, так можно и неделю сразу прогулять! Знаете, что? Сами налаживайте общение с этой дьяволицей! Яру самому, по-моему, не помешает вспомнить, что у него есть девушка и провести с ней…
– Яр с нами не едет, у него игра во вторник, – мама так спокойно меня перебивает, будто и не слышала всего, что ей сказала.
А я… просто усмехаюсь и качаю головой.
– Лучше и не придумаешь, – бормочу уже устало себе под нос, а потом говорю маме: – Мой ответ – нет. И нет, лучше к Алёне относиться не буду тоже, и это не оговаривается.
Я снова пробую уйти и даже умудряюсь добраться до выхода из кухни, когда мама жалостливо выдаёт:
– Господи, ну в кого ты такая…
– Какая? – смотрю на маму через плечо, хотя и не уверена, что готова в очередной раз встретиться с ещё одним осуждением.
Мама утихомиривает пыл, когда берет под контроль эмоции.
– Упёртая, Кристина. Такая упёртая. Иногда, мне кажется, что ты ещё упрямей Ярослава, что в принципе невозможно, а ты должна быть… – мама качает головой, подбирая слова, – более мягкой! Ты же девушка, и ты одна на двоих братьев, мы должны о них заботиться, Кристина, а ты…
– А я – одно сплошное разочарование, – договариваю за неё спокойно, никак не проявляя, что это отзывается во мне, даже несмотря на то, что привыкла. – Знаю, можешь не повторяться.
– Кристина, – продолжает окликать меня мама, но я уже не слушаю её.
Она будет всеми силами доказывать, что это не так, и я снова строю из себя жертву. Ничего нового не произойдёт. Она не увидит случайно, что я отказываюсь не из вредности, а потому что у меня проблемы. Не поменяет мнения, что я неправильная девушка, которая должна быть более сносной и уступчивой, в противовес мне – конечной эгоистке. А я не уступлю, этот разговор может длиться вечность.
Захожу в свою комнату и сразу падаю на кровать, уставляясь в потолок, и тут внезапно происходит ещё один укол в сердце. Мои пальцы чувствуют «пустоту» вместо ремешка браслета, когда машинально тянусь к нему, и мне впервые хочется издать совершенно неприемлемый для себя звук, рвущийся из груди.
Подавляю его, но от этого мерзкое ощущение лишь мощнее стесняет солнечное сплетение. Давит и давит, пока я не зажмуриваюсь, пытаясь выдохнуть скопившиеся чувства.
Татуировка не заменит браслета, я это знала, просто хотелось верить, что смогу сама себя обмануть. Заполнить пустоту, но нет, мне давала силы не сама надпись, а то, что значил для меня этот браслет.
– Мля, сдохнуть хочется, – выдаёт Мир, едва появляясь на пороге моей комнаты. Он морщится и потирает лоб, пока идёт до кровати и сразу же заваливается чуть выше меня. Смотрит одним глазом, продолжая кривится. – Вы с мамой мертвого можете поднять, когда начинаете ссориться.
– Может просто нужно вставать, как все нормальные люди утром, а не в два часа дня, и тогда не будет проблем? – предлагаю ему безразлично.
Переживет как-нибудь, что его соизволили поднять раньше пяти вечера.
– Я в это время ложусь, Крис, то есть уже, да, не состыковка получается? – отзывается с хитрой ухмылкой, подсказывающей, что он точно не понимает, насколько это ненормально.
– Яр тебя убьёт, если узнает, что ты творил все выходные в его клубе, – говорю ему, никак не отзываясь на его улыбку.
Может, хоть это понимание его остановит, но брат только хрипло смеётся.
– Яру есть кого убивать, – намекает Мир на меня, – пока он до меня доберётся, уже успеет остыть.
Я качаю головой, уставляясь обратно в потолок. И ведь реально не понимает, что в его поведении ничего весёлого нет. Мир просто переходит все границы. Особенно, когда Яра нет поблизости. Делает колоссальные ставки, на которые ему говорит ставить Удав, главный по распределению боев в клубе, чувствует себя там хозяином, когда нет парней, и откровенно задирает нос не на тех ребят. Не ровен день, когда он не выберется оттуда целым и невредимым. И это я ещё молчу, что он серьёзно может подставить парней, пока Удав ему позволяет хозяйничать.
Если Яр узнает, что он там появлялся в эти выходные, он от него мокрого места не оставит. Куда ему там до меня… Максимум, чего мне стоит ждать – очень грозного рычания и обещания, что моя задница ещё долго не попадёт в его машину.
Плюс, это только мама переживает за мои отношения с Алёной, самому Яру нет до этого вообще никакого дела. Я больше, чем уверена, что он боготворит моё нежелание водить с ней дружбу, чтобы я ничего лишнего о нем не сболтнула.
– Завязывай, Мир, играть с огнём, – отвечаю, так и продолжая пялиться в потолок. – Вместо постоянных тусовок и ходьбы по острию ножа, попробовал бы ради разнообразия появиться хоть разок на учебе. Я устала постоянно оправдываться перед Антоновой за тебя. Этой женщине и так только дай повод меня зацепить, так ещё и ты мне удружил.
Мир легко пихает меня в плечо, очевидно слыша по голосу, что сейчас я не в настроении шутить и закрывать глаза на все его подставы.
– Ты на меня сердишься?
– Дико, – отзываюсь без единого намёка, что это не так.
Мир какое-то время молчит, чувствую, что смотрит на меня, словно о чем-то раздумывает.
– Это из-за того, что у меня не получилось организовать спор? – наконец, озвучивает догадку.
Но тут я и сама не знаю, в этом ли дело.
– И да, и нет, – выдыхаю, прежде чем перевернуться на живот. На самом деле, я действительно не могу понять, рада ли, что все сорвалось, и мне теперь не о чем переживать, или же меня раздражает, что и тут Дана смогла как-то выкрутиться. – Как так получилось, что Воронец на неё запал? – вспоминаю ещё одну деталь.
Мир пожимает плечом.
– Понятия не имею, я ее даже ни разу не видел.
За это я уже не сдерживаюсь и толкаю его в бок. Нет, всё же злюсь на него.
– Вот именно поэтому, ты должен был заняться этим сам. Серьёзно, Мир, не так уж и часто я прошу тебя об одолжениях, чтобы тебе было сложно хоть разочек поднять свою задницу и помочь мне.
Мир кривится.
– Нафига, если всё можно было сделать по уму? Я просто предложил скинуться по сотни и отдать весь куш тому, кто первым узнает, целка она или нет. Воронец мог сорвать пол ляма.
С моего лица сходит весь цвет, когда осознаю, что учудил Мир.
– Ты с ума сошёл! – шиплю на брата и снова пихаю его. – Я не просила ничего подобного! Это… – от замешательства качаю головой, не зная, как подобрать слова.
Но это даже для меня перебор. Погулять, сделать вид, что понравилась ему – это максимум, чего я хотела, чтобы Дана просто почувствовала то, что чувствовала я.
– Это ужасно, Мир, – подытоживаю я. – И теперь я что-то даже не жалею, что всё сорвалось.
Потому что даже не представляю, чтобы тогда было бы, когда все узналось. Обо мне и так все мнения, что я само воплощение зла, а там бы ни у кого даже сомнений не осталось, что я оно и есть. А если бы по итогу узнал Арс… Хотя тут я сама торможу мысли. Вот кто-кто, а он то точно не сомневается, что хуже меня никого нет. Да и без разницы мне должно быть на его мнение, он сам уже не тот парень, которым его помню, хотя у меня до сих пор не проходит это ощущение, что он слишком хорош для меня.
Все эти его сочувствующие взгляды, как он до последнего стоял на том, чтобы я отступила. Оно сверлом неприятным сидит в душе. Я его разочаровываю, вижу это в его глазах, и оно во мне так мощно отзывается, больно ведь каждый раз делает, а остановиться не могу, как бы на самом деле ненавидела, что он больше не смотрит на меня так, как раньше.
Я уничтожаю ту самую свою «единичку» в его глазах. Или просто ищу оправдания, почему не вижу больше её отражения в них.
По крайней мере, так проще, когда тебя есть, за что ненавидеть.
– Тебя не понять, Крис, – качает Мир головой, а я, наоборот, укладываю свою на сложенные на покрывале руки. – Ты хотела, чтобы я организовал спор, я это сделал. А теперь это я ужасен?
– Я просила тебя самому это сделать, – не глядя на него, отвечаю безразлично.
Все мои мысли всё ещё в каком-то анабиозе. Не могу сказать, что меня сейчас даже интересует, что говорит Мир. Я хочу остаться одна. Хочу отмотать назад время. Хочу никогда не встречать Арса.
– Да какая разница, кто? Я как будто мог подумать, что этот деятель в неё втюрится и всё накроется.
Может быть, потому что Дана права, и можно спорить только на таких, как я?
Я не хочу думать, почему Воронец вообще смог к ней подобраться, не хочу думать, почему Арс так спокойно отреагировал на информацию, что тот с ней гулял.
Я вообще больше не хочу думать про Арса. В конце концов, он уже победил, и тут неважно, есть у него девушка или нет и как он к ней относится.
– Забыли, Мир. Не получилось и не получилось, уже без разницы.
