– «Звери же в лесу, к величайшему нашему сожалению, дикие, хотя и дюже мелкие, но отменно кровососущие… Но, увы, такова их природа, не поддающаяся культурному исправлению и воспитанию, а нам остаётся только смириться с этим досадным обстоятельством и благодарить судьбу за предоставленную возможность отточить выдержку и стойкость характера». А ты, Петь, сходи к Фиме, у неё была какая-то мазюкалка от комаров. Только всё не забирай, другим тоже надо.
– Если я так напишу, – сказал Санёк, – меня по возвращении или в дурдом сдадут, или, наоборот, в школу для вундеркиндов. А меня ни то, ни другое не устраивает.
– Ну ладно, не пиши, – пожал плечами Веня. – Наше дело предложить.
Когда все закончили с ужином, помыли миски и опять подтянулись к костру, Татьяна Терентьевна раздала каждому по двойному тетрадному листу в клеточку и по конверту с маркой.
«Прямо как в школе…» – усмехнулся про себя Санёк.
Он долго думал, что же написать родителям, вспоминал Венин экспромт, но в итоге его письмо уложилось в несколько строчек:
«Здравствуйте, мама и папа.
У меня всё нормально. Погода хорошая. Плывём по реке. Скоро увидимся. До встречи. Ваш Саша».
Санёк посмотрел на лист. Большая часть его осталась пустой. Чтобы хоть как-то заполнить это пространство, мальчик изобразил улыбающуюся рожицу-смайлик. Потом пририсовал к смайлику уши, сверху нахлобучил каску, а внизу добавил спасжилет, ручки-ножки и весло. Получился почти автопортрет.
Санёк вздохнул и запечатал послание в конверт, на котором аккуратно вывел свой домашний адрес.
Когда он сдавал письмо Татьяне Терентьевне, она огорошила его ещё одной новостью. Оказывается, все дети в группе ведут дневники путешествия! И об этом говорилось ещё в Москве, но Санёк благополучно пропустил всё мимо ушей.
– Так у меня и блокнота-то даже никакого нет… – сказал он.
В ответ Татьяна Терентьевна просто выдала ему чистую тетрадь на 18 листов.
В глубокой задумчивости Санёк вернулся к костру. Там сидела Василиса и старательно писала что-то уже на второй странице.
– Василис, это у тебя письмо или ты роман сочинить решила? – спросил он.
– Да так, просто много всего интересного произошло, – пожала плечами девочка. – Я маме про наше первое дежурство написала…
– Чего там писать? Ничего хорошего не сделали… Кстати, с нас ещё завтрак…
– Ой, не напоминай…
– Представляю, на сколько страниц у тебя дневник будет…
– Какой дневник?
– А ты не слышала? Мы ещё и дневник похода вести должны. Тэ-Тэ лично проверять будет…
– Ну ладно, напишем.
– Вообще не представляю, что там написать можно…
– Наверное, правду и только правду.
– Позитивненько… – Санёк повертел в руках чистую тетрадь. – Ладно, на сегодня писанины достаточно… завтра начну.
– До завтра ты всё забудешь.
– Склерозом пока не страдаю.
– Хорошо, тогда вспомни, что было на ужин в первый день.
– А это что, тоже надо записывать? Картофельное пюре было… кажется…
– Вот видишь! Пюре было во второй день, а в первый, когда только байдарки собирали, гречка.
– Да какое это имеет значение? Содержание меню я уж во всяком случае перечислять не собираюсь. А то вдруг конкуренты найдут, а мы наше «хрючево» в качестве бренда не успели запатентовать…
– Ладно. Тогда во сколько был вчера подъём?
– Какая разница? С утра был подъём, в обед был обед, вечером был ужин. Кого интересуют подробности?
– Если ты так напишешь, то можно подумать, что и из Москвы не уезжал.
– А вот и ошибаешься! Я как раз собирался писать не о том, когда встал и что ел, а о походе, о порогах, о реке, о Карелии…
– Ну я, в общем-то, тоже… только это труднее, чем про подъём и обед… У меня столько впечатлений, самых разных… даже не знаю, как написать… Тебе тетрадь Татьяна Терентьевна дала?
– Ага.
– Пойду тоже возьму…
Пока одни дописывали письма (надо сказать, что у остальных ребят послания были не намного длиннее, чем у Санька), другие с чистой совестью рассаживались у костра. Аня достала гитару, настроила её и тихонько запела. Песня была совершенно незнакома Саньку, но она настолько ложилась на душу, что он, сам того не ожидая, сел и стал вслушиваться в простые и тихие её слова. Ребята вокруг начали подпевать, причём достаточно слаженно, видимо, уже не в первый раз.
«Ходят ко-о-они… над реко-о-ою… Ищут ко-о-они… водопо-о-ою…» – раздавалось над тихой вечереющей рекой.
Словно в другой мир окунулся Санёк. Нет вообще никакой Москвы, да и других больших городов, нет компьютеров, телевизоров, высотных домов… сказки всё это… А есть только то, что здесь и сейчас: белое вечернее небо, горстка ребят у костра, высокие, стройные сосны над головой, уютный говорок реки неподалёку и это вот – «Ходят ко-о-они…»
Ну да, и комары.
«Никогда, никогда ведь не любил поэзию, – думал Санёк, – сколько разных стихов в школе ни учили, ничего не нравилось. Все они какие-то… ненастоящие, что ли… А вот это – хочу выучить. Даже уже почти запомнил. Почему? Как получаются стихи, которые хочется запоминать? Которые сами запоминаются. А может, не в стихах дело? Может, дело в этих соснах, реке, людях вокруг? Да нет же, слова такие простые, но такие… такие…» – Определений не хватало, а в голове возникали всё новые вопросы и догадки.
Песни сменяли одна другую, ребята пели, усевшись тесным кружком вокруг костра, а ночь всё не наступала.
– Ну ладно, давайте последнюю, пора уже, – сказала Татьяна Терентьевна, – а то завтра на воде спать будете…
Санёк включил телефон и посмотрел на время. Ничего себе, скоро двенадцать, а ещё довольно светло.
– Вот они, оказывается, какие, белые ночи… – протянул Санёк. – Что ж я раньше-то не замечал?
– Нет, это уже не белые ночи… – возразил Веня. – Белые были в июне. А сейчас только белые вечера остались.
– Всё равно здорово…
– Ребята, а давайте наши байдарки как-нибудь назовём! А то что они у нас только под номерами? – предложила Вера.
– А какие варианты? – поинтересовался Петя.
– Тебе лишь бы варианты были, как в тесте, – усмехнулась Вера. – Название надо самим придумать! Вот мы хотим свою лодку назвать «Авророй».
– Как крейсер в Питере? – спросил Петя.
– Аврора – это богиня утренней зари в римской мифологии, – объяснила Тоня. – Ну и в Питере, да, крейсер. По-моему, красивое название.
– А остальные?
– А остальные сами называйте!
– Тогда у нас будет «Авиатор» – чтоб и плавала, и летала! – сказал Веня.
– Байдарки знаешь, в каком случае летают? – спросил Петя.
– В каком?
– Когда их по суше обносят вместо прохождения порога.
– Нет, наша не такая! Наша все пороги пройдёт!
– А мы назовём… Селена, как лодку назовём?
– Не знаю.
– Тогда давай назовём её «Удача»!
– Ну давай, – согласилась Селена.
Санёк задумался, как бы назвать их с Василисой байдарку, но пока ничего в голову не приходило. Он спросил Василису, но она лишь пожала плечами. Ну ладно, срочности особой нет.
Сегодня Саньку очень понравилось, как поёт Аня. Внешне она обычная девочка, такую встретишь и не заметишь: прямые русые волосы до плеч, нос картошкой, глаза… просто глаза. А когда поёт – словно раскрывается в голосе, наполняет им пространство, и уходить не хочется.
Последней была песня из мультика про бременских музыкантов: «Ничего на свете лучше нету, чем бродить друзьям по белу свету! Тем, кто дружен, не страшны тревоги. Нам любые д?роги дор?ги!» И это было очень символично, даже невзирая на то, что Веня сильно переигрывал, изображая Осла и его громкое «Е! Е-е! Е-е!!!»
5. Собака понимает по-русски
Вера, как и обещала, встала вместе с дежурными, чтобы помочь приготовить завтрак. На завтрак была молочная пшёнка. В качестве молока использовали сгущёнку.
– Это самая вкусная каша, которую я когда-нибудь ел! – воскликнул Санёк, пробуя то, что получилось, и попутно доскребая из банки остатки сгущёнки. – Школьная столовка даже рядом не стояла с этой кашей!
– Пища богов! – согласилась Вера. – Ещё курагу по кучкам разложи, на всех, – она протянула ему пакетик. – Ну вот, а говорил, – не могу готовить, это выше моих личных человеческих возможностей…
– Я этого не говорил.
– Значит, думал слишком громко.
После завтрака все помыли посуду, уложили вещи в байдарки и поплыли дальше. За поворотом реки показался тот посёлок, где был магазин.
– Причаливайте здесь! – крикнула Татьяна Терентьевна, показывая на полоску песка у берега. – Надо ваши письма в почтовый ящик бросить. Вы подождите, я быстро.
Она вышла из байдарки и начала подниматься к посёлку.
– А можно, я с вами? – спросил Санёк.
– Пошли. А ты чего хотел-то? – поинтересовалась Татьяна Терентьевна, когда мальчик догнал её.
– В магазин зайти, если есть поблизости… Хочу тетрадь купить… или блокнот.
– Понятно. Вон там, у дороги, магазин… Вывеска белая, видишь?
– Вижу.
– Беги туда, а я дальше, на почту зайду. Встретимся на берегу.
– Хорошо! – и мальчик побежал в сторону домика с надписью «Ласточка».
В отделе хозтоваров Санёк купил себе удобный толстый блокнот.
Он уже собирался спускаться к лодкам, как вдруг решил позвонить домой. Включил телефон, а сети нет.
«Странно… – подумал Санёк, – в лесу у Василисы даже интернет ловил, а здесь вообще сети нет…»
И он пошёл вдоль улицы, пытаясь поймать хоть какой-нибудь сигнал. Внезапно его остановила пожилая женщина:
– Что потерял-то, милой? Заблудился, что ль?
– Нет… просто позвонить хотел… а телефон сеть не ловит…
