…Когда увидел принцесс…
– Цишен же не берут учеников из аниа.
– Я – не цишен, – голос принца стал подобен стали, и было в этом что-то болезненное, принцесса даже отпрянула от супруга. – Я – сын золотого неба А'Ксаана, все мы его дети.
– То есть…
– То есть – мне всё равно на происхождение, расу, пол и возраст адептов моего ордена, пока они верой и правдой служат мне и помогают мне защищать этих бестолковых созданий, по недоразумению называемых разумными. По-настоящему талантливых и способных сайши среди людей немного, всё-таки, у нас очень специфичная система обучения, да и развитие меридианов своеобразное. Если я что-то от своего отца и унаследовал, то это способность находить таланты. У тебя есть хороший потенциал, но знаний у тебя катастрофически мало. В моих силах дать тебе эти знания. Ты не выживешь в этом огромном и равнодушном мире самостоятельно. И это стало бы пустой тратой способностей, терпеть такое не могу. Оставайся в Гнезде, и орден станет для тебя семьей, которой ты лишен и которую ты так отчаянно ищешь.
Глава 3. Шани Талэ
День рождения Императора было принято праздновать с размахом.
В этот день храмы были заполнены толпами прихожан, воздух становился сизым от дыма благовоний, а пожелания долгих лет Владыке звучали вместо приветствий. Улицы расцветали ярмарками, бродячие артисты устраивали представления, развлекая народ, коему полагалось радоваться, отдыхать и молиться за здравие Его Императорского Величества.
Праздник охватывал все бескрайние земли империи – от громадных торговых городов до захудалых деревушек, всё украшалось алыми цветами и черно-ало-золотыми знаменами.
Но, конечно, наибольшего размаха празднование достигало в столице империи, прекрасной древней Тау'Ксе, пережившей сотни своих владык, заложенной ещё самим Эйреном, родоначальником Дома Талэ.
И, конечно же, в императорском дворце в этот день собралась вся верхушка шесс'ен на торжественном приеме. Главы Великих Кланов и их наследники, вся элита их общества.
И Шани, как идеальному Наследнику Империи и любимому сыну своего отца, полагалось всем улыбаться и быть любезным, смотря, как лебезили перед ним все эти подхалимы и лжецы, в жажде получить себе его расположение.
Все они хотели получить себе выгодное место при будущем Владыке.
Все они лгали.
Все они считали его глупцом, не замечавшим их манипуляций.
Все они были просто отвратительны.
Усилием воли Шани не позволили себе поджать губы – его лицо должно быть приветливым и доброжелательным, иначе царственная матушка расстроится, ведь его неудовольствие, увы и ах, высокородные господа могли принять на свой счет.
Матушку расстраивать не хотелось.
Совсем.
Он продолжал разглядывать гостей праздничного приема, выискивая знакомые лица – хоть кого-то, кому можно было доверять и рядом с кем можно хоть немножко ослабить бдительность и перестать контролировать каждое микродвижение мышц лица.
Увы – контроль над собой никогда не был добродетелью Шани, так говорил его царственный отец. Впрочем, он же говорил, что это недостаток, подобный самой юности, ею же и порожденный – он пройдет с годами.
С опытом.
А пока сей опыт нужно было нарабатывать.
Утешало только то, что для его отца всё это творящееся вокруг безобразие тоже было неприятным и отталкивающим, он всегда предпочитал поле битвы всем этим политическим подковерным играм, и видеть полный гостей зал ещё одним сражением, просто умственным, он отказывался, хотя матушка и пыталась его в этом убедить.
Безуспешно.
Сама же матушка в бесконечном блеске золота, в алых шелках, расшитых черными драконами, чувствовала себя в толпе высокородных господ совершенно естественно, и, кажется, получала истинное удовольствие от их компании.
Страшная женщина.
Его царственный отец считал так же, пусть никто, кроме самого Шани и его братьев, не видел того благоговения во взгляде, который он бросал на свою супругу.
Впрочем, все всегда смотрели на Императрицу, где бы она не появилась.
Золото глаз и буйные рыжие кудри тому очень способствовали, и в своих алых платьях она была похожа на ожившее пламя, прекрасная и смертоносная, способная спасти и уничтожить без всякой жалости.
Женщина-огонь, единственная, кто оказалась достойна стоять не за спиной, но плечом к плечу с Владыкой.
И даже спустя многие десятилетия с их коронации она продолжала купаться в восхищении и народной любви, ничуть того не стесняясь.
…На фоне их матери Никко, сама по себе яркая, талантливая, просто потрясающая, всегда терялась.
Старшую сестру Шани жалел – она, такая же красавица, такая же умная, образованная и начитанная, почти никогда никем не воспринималась всерьёз. Хрупкая и не склонная к насилию, в мире, где всеми правили сайши, она была для всех пустым местом, ведь не было в ней ни магических способностей каких-то выдающихся, ни желания их развивать.
Впрочем, если что по-настоящему досталось Никко от матери кроме волос, так это несгибаемый характер – себя жалеть она не позволяла, и, несмотря на тщетность всех своих попыток, продолжала заставлять всех вокруг считаться с собой.
И Шани недооценивать сестру не спешил – она была одной из немногих, кто по-настоящему и бескорыстно относился к нему с добротой и теплом, хотя, если так подумать, оснований на то у неё не было.
…Став Императором, Шани обязательно сделает сестру ответственной за вопросы науки и образования, она в этом побольше многих понимала!
Сама же Никко нашлась ожидаемо в компании Цоноры и ещё стайки высокородных девиц, предпочитавших ум грубой силе и потому вызывавших молчаливое неодобрение со стороны человеческой половины знати и недоумение со стороны шесс'ен – по их мнению девушка была или сайши и если кто-то пытался ей диктовать какие либо правила закономерно огребал, или сайши она не была и тогда участь её – ублажать чужой взор или руководить прислугой и управлять бытом, а не науки изучать и говорить о вопросах политики, это привилегия господских жен.
В общем, в жажде знаний и признаниях их заслуг Шани сестру и её единомышленниц всячески поддерживал, и вовсе не потому, что они вызывали в нем симпатию куда больше, чем холеные лицемеры и ханжи, Лордами именующиеся. Да-да!
…Цонору ему тоже было жаль.
Юной цавербийской царевне пришлось отвечать за глупость своих братьев и отца, став гарантом мира и невестой Веарди. Осенью, как только ей исполнится восемнадцать лет, должны были сыграть свадьбу и окончательно закрепить договор между цав'ен и шесс'ен.
Но даже после семи лет жизни Цоноры при дворе, на неё продолжали косо смотреть.
Для всех она была дикаркой, пусть и знатного происхождения, и не хотели эти высокородные господа вспоминать, что цав'ен и шесс'ен были братскими народами.
Девон точно был бы в ярости от такого.
Впрочем, разве он и не был?
Шани был однажды в Ваккеш Ати и видел царившие там порядки.
В поместье брата ему понравилось намного больше, чем при дворе, и он с удовольствием остался бы там жить, отказавшись от всех титулов и привилегий, но кто бы ему то позволил?
Даже мечтать о подобном Шани не смел.
Слишком большая на него была возложена ответственность.
А потом взгляд Шани выловил ещё одно яркое, а вернее светлое пятно – Ола. Его замечательная невестка, чудесная супруга Девона, разрешившая называть себя а'шати. Она и относилась к нему, как к младшему брату, без обиды и злости, которые нет-нет, но мелькали в отношении Веарди и Ареки. Девону, казалось, было всё равно, но он всегда был не от мира сего и понять, что творилось в его душе мало кому удавалось. Хотя брат тоже относился с теплотой и, может Шани себе это и придумал, но в его глазах порою вспыхивала даже какая-то гордость…
И печаль.
Отчаянно любя своих братьев и сестер, Шани действительно расстраивался, получая порою в ответ равнодушие или даже пренебрежение напополам с завистью, хоть это и бывало редко.
Чаще именно равнодушие.
А оно больше всего ранило.
Ола равнодушной не была. Она рассказывала ему легенды своего мира, о Лите и Найи, о Тау-Ри-Эвен, где она проучилась несколько лет и где познакомилась с Арекой и Девоном.
Ола была роднее его кровных сестер.
И тем внимательнее Шани стал наблюдать за ней, стоило увидеть, как к его сестрице подошел Риен.
Вообще, даже учитывая их статус, Шани должен был на официальных мероприятиях, как это, называть Риена Шисэ и титулу, либо же просто старшим братом – ведь тот им действительно был. Но он отказывался выказывать этому бесчестному человеку подобное уважение. Обойдётся!
Этого своего брата, пусть и двоюродного, Шани не выносил.
Высокомерный и избалованный, Риен вобрал в себя все пороки своих предков, не получив от них ни одного достоинства. И как только это отродье могло быть сыном его замечательной тётушки Мии?! Даже дядюшка Вейли, её супруг, про которого ходили нелестные слухи, всё равно умел сохранять лицо и не позорить семьи столь открыто и вызывающе.
Сразу было видно, что не Талэ воспитывали Риена – тётушка не допустила бы такого никогда. В конце концов. Шани был знаком со многими её учениками, педагогический опыт у неё был более чем богатый, и взрастить достойного члена общества она более чем могла. Но, очевидно, ей это не позволили.
Или же она сама не захотела возиться с детьми, предпочтя заботу о государстве – печальная, неприятная, но от того не менее реалистичная вероятность.
Тётушка всегда страдала тем, что ставила долг выше чувств, а долгом её была именно страна.
Оставалось только надеяться, что с Риеном случится очень несчастный случай, и на престол Востока после дядюшки Вейли взойдёт его с тётушкой младший сын Леан.
Вот этот двоюродный брат Шани нравился.
Полная противоположность Риена, он даже внешне не так уж и похож был на Шисэ – его каштановые волосы, совсем как у тётушки, струились по плечам и спине мягкой волной, а смуглая кожа золотилась в лучах светильников.
Леан нашёлся в компании Никко и Цоноры – когда только успел? Они над чем-то смеялись и выглядели юными и беззаботными, не скованные венцом наследника.
Шани им даже завидовал.
Он тоже хотел – так.
Но так – не будет.
Если только не родится ещё один у него брат, в пользу которого можно будет от всего отречься. Но это очень вряд ли – матушка чуть не погибла, даря ему жизнь. Порою, фонтанируя раздражением и язвительностью, Арека обвиняла его в том – что рождение его было ошибкой, что он чуть не погубил сердце всей их империи.
Несправедливо.
…Но Ареки здесь не было.
И вряд ли она когда-то снова появится под сводами императорского дворца, рассорившаяся с их царственным отцом и сбежавшая на Леду, забрав у Девона титул главного разочарования семьи.
Да, Ареки сегодня здесь не было.
Но Шани – был.
И явно задумавший недоброе Риен – был.
А вот способный окоротить зарвавшегося двоюродного брата Девона, совсем недавно мелькнувшего возле дальних колонн залы, в пределах видимости не наблюдалось. Небось снова сославшись на усталость и головную боль, сбежал вместе со своей тенью в город, веселиться уже без условностей, неизбежных для всех высокородных детей.
Предатель.
Мог и подождать.
Или вообще не бросать свою прекрасную жену на растерзание этим шакалам… Или же слухи не врали и он действительно стеснялся их с Олой разницы в росте? Но ведь это так глупо!
…Так или иначе, ситуацию нужно было проконтролировать.
– Неужели даже наш прекрасный северный цветок посетил сегодняшний праздник? – скривил губы в неприятной улыбке Риен, не утруждая себя положенными по этикету приветствиями, видимо, считая, что принцесса, к которой он обращался, этих формальностей недостойна. Какая наглость! Она была равной ему по статусу, и старше по возрасту, он не имел права так себя вести! – Неожиданно, учитывая, что ваш супруг в опале.
О давнем конфликте Девона и Риена было известно многим. Наглец осыпал принцессу колкостями и завуалированными оскорблениями на её же свадьбе, а после, напившись, делал ей возмутительные предложения.
Дело почти дошло до дуэли…
Риен, протрезвевший и подначиваемый своей бабушкой, королевой-матерью Востока, принял вызов, искренне уверенный в собственной победе, но когда отстаивать часть Олы вместо своего саи-ри вышел Джейа, Риен, струсив, заявил, что признавал своё поражение и готов был принести извинения – звериная жестокость Ворона в вопросах защиты Девона давно стала притчей во языцех и испытывать судьбу было глупо. Идо Диасси мог спокойно расчленить наглеца в несколько движений и не понести за это никакого наказания – он был бы в своём праве.
Понял это и Риен, но не пожелал забывать собственного унижения, затаив на Девона злобу и всячески пытаясь очернить его в глазах дворян.
Получалось с переменным успехом. Всё же даже сама по себе свадьба Девона и Олы была одним большим скандалом, учитывая все обстоятельства и то, что страна находилась в тот момент в состоянии войны. Невесть как брат вообще получил отцовское благословение, если получил!
Но, в конце концов, Девон перехитрил сам себя, вступивших за мятежных всадников, чей бунт он подавил.
Их царственный отец, конечно, за закрытыми дверями такой бескровный способ решения проблемы одобрил, но оставить неповиновение будущего короля севера безнаказанным не мог.
Опалу Девона Риен воспринял с восторгом.
Глупец!
…Ола же сейчас была образчиком спокойствия и умиротворения – словно бы высеченная из белого мрамора скульптура прекрасного юного божества.
– Отчего же мне не посетить сие мероприятие, коли и меня, и моего супруга всё же пригласили сюда?
– И что, вы даже не жалеете о своем неудачном выборе?
