РСДРП формально была создана в 1898 г. на съезде в Минске, а фактически – в 1903 г. на II съезде в Брюсселе и Лондоне, где была принята программа партии, предусматривающая свержение монархии и установление политической власти в стране рабочим классом. На этом съезде в рядах РСДРП произошел раскол на большевиков и меньшевиков.
В октябре 1905 г. в Москве состоялся I учредительный съезд Конституционно-демократической партии (кадетов). Крупнейшее объединение российского либерализма имело и другое название – «Партия народной свободы». Во главе кадетов стояли известные деятели: П. Б. Струве, П. Н. Милюков, В. А. Маклаков, А. И. Шингарев, В. Д. Набоков, Ф. И. Родичев, И. И. Петрункевич и др. Социальную основу партии составляли земско-либеральные элементы левой, социалистической* ориентации, а так же профессура крупнейших университетов и лица свободных профессий (адвокаты, врачи, журналисты, писатели). Лидеры кадетов старались представить свое партийное объединение рупором общенациональных интересов, выразителями «чаяний всей страны». Один из главных идеологов и создателей кадетской партии П. Б. Струве заявлял: «Партия народной свободы есть партия либеральная – она отстаивает свободу личности, гражданские права и широчайшее самоуправление. Она есть партия демократической конституции и она есть партия демократических социальных реформ… / Существенное отличие нашей партии от известного типа партий, стоящих налево и направо от нас, заключается… в том, что наша партия не классовая… / Классовым партиям наша партия противопоставляет себя, как партию национальную»[60 - Струве П. Б. Избранные сочинения. Москва, РОССПЭН, 1999, стр. 46.]. Программа кадетов включала положения о равенстве всех перед законом, о ликвидации сословных разграничений, прямых и всеобщих выборов, о свободе совести и вероисповедания, о свободе печати и общественных ассоциаций, о неприкосновенности личности и жилища, а так же другие демократические свободы, выступали за конституционно – парламентскую монархию (на VII съезде партии, март 1917 г., требование конституционной монархии из программы будет исключено, тем партия еще более «полевеет»), принудительное отчуждение помещичьих земель за выкуп «по справедливой (не рыночной) оценке», законодательного решения «рабочего вопроса». Общелиберальные лозунги и призывы кадетов находили широкий отклик и ряды партии быстро росли. Численность партийных рядов весной 1906 г. достигла 70 тыс. человек, однако после спада революционной напряженности численность резко пошла вниз: весной 1908 г. она насчитывала не более 30 тыс. человек. Главный рупор партии – газета «Речь».
Не менее крупной партией либеральной направленности был «Союз 17 октября» (октябристы). Организационно оформившись в 1906 г. эта партия была значительно правее кадетов. Названа в честь Манифеста 17 октября 1905 г., знаменовавшего, по мнению октябристов, вступление России на путь конституционной монархии. По сути, октябристы были союзом представителей чиновников, помещиков и торгово-промышленной буржуазии. Они выступали за сохранение целостности Российского государства, при условии равенства всех народов и при их праве на культурное развитие. Считали, что монарх в союзе с народным представительством должен сохранять сильные властные прерогативы. Выступал за свободу слова, собраний, союзов, свободу передвижения, свободу труда, предпринимательства, за неприкосновенность собственности. В решении аграрного вопроса они выступали за реформы, предлагали снять все существующие правовое ограничения для крестьян и оказало им государственную поддержку «к поднятию производительности земледелия». В отношении рабочего вопроса октябристы ограничились призывами пересмотреть и усовершенствовать рабочее законодательство, развивать страховую помощь, разрешить профсоюзы, но при этом «следует однако признать необходимым законодательным путем регулировать условия этой экономической борьбы»[61 - Основная программа Союза 17-го октября. Москва, тип. «Русского голоса», 1906, стр. 11.]. Во главе партии стояли представители правого крыла земско-либерального движения П. А. Гейден, Д. Н. Шипов, М. Л. Стахович, И. А. Хомяков. Уже в 1906 г. бесспорным лидером октябристов стал представитель старинного московского купечества, активный деятель Московского городского управления А. И. Гучков.
В конце 1905 г. стали оформляться и политические партии правой ориентации, объединившие сторонников неограниченной монархии. Первой заметной общественной организацией в этом ряду стало «Русское собрание», возникшее в конце 1900 г. Его устав был утвержден 26 января 1901 г. Задачи партии сформулировались следующим образом: «„Русское собрание“ имеет целью содействовать выяснению, укреплению в общественном сознании и проведению в жизнь исконных творческих начал и бытовых особенностей русскаго народа»[62 - Устав «Русскаго Собрания». СПб, типо-лит. В. В. Комарова, 1901, стр. 1.]. Во главе организации стояли деятели консервативного направления: писатель князь Д. П. Голицын, князь М. В. Волконский (правнук декабриста), барон Н. А. Энгельгардт, А. С. Суворов (издатель газеты «Новое время») и др. В ноябре 1905 г. Русское собрание опубликовало свою избирательную программу, в которой выражались приверженность к неограниченной монархии и говорилось о необходимости единения царя и народа.
В конце 1905 г. в Санкт-Петербурге возникла еще одна организация правого направления – «Союз русского народа», устав которой был утвержден 7 августа 1906 г. Ее возглавляли А. И. Дубровин и В. М. Пуришкевич. Вскоре эта партия стала самой силовой и влиятельной организацией правых. Ее главный рупор была газета «Русское знамя». Все правые считали, что «простой русский народ» слишком далек от западных политических норм и представлений, он сформировался в совершенно иной исторической обстановке, и поэтому в России не могут «произрастать чужестранные цветы». Лидеры понимали, что их главная опора не интеллигенция, а темные низы, от того на съезде в Киеве в конце 1906 г. барон Н. А. Энгельгардт призвал начертать на черносотенном знамени простые слова: «Россия для русских! За Веру, Царя и Отечество! За исконные начала: Православие, Самодержавие и Народность! Долой революцию! Не надо конституции! За самодержавие, ничем на земле не ограничиваемое!»[63 - Подробный отчет о Третьем Всероссийском съезде людей земли русской в Киеве. Москва, изд. газ. «Голос русского», 1906, стр. 62.] И эти формулы в той или иной степени были вписаны в программу всех правых партий.
В феврале-марте 1906 г. проходили выборы в Первую Государственную думу. Из-за политической нестабильности в некоторых районах выборы не были проведены. Так же некоторые левые и правые группировки призывали бойкотировать эти выборы из-за сословного деления. В Первую Государственную думу было избрано 478 депутатов. 176 мест кадетов, 16 – октябристов, 105 – беспартийные, 97 – крестьян-трудовиков, 18 – социал-демократов* (меньшевики). Оставшиеся места распределились между небольшими региональными партиями. Для заседания Государственной думы был определен Таврический дворец, начавший свою работу 27 апреля.
К этому времени кабинет С. Витте пал и премьером был назначен И. Л. Горемыкин, убедивший царя пригласить на пост министра внутренних дел убежденного монархиста Столыпина.
П. А. Столыпин родился в 1862 г. в родовитой дворянской семье. Окончил гимназию в г. Вильно (Вильнюс) и поступил на физико-математический факультет Санкт-Петербургского университета, который окончил с отличием. С 1884 г. начал служить в Министерстве земледелия и государственных имуществ, где работал в Департаменте земледелия. В 1889 г. перешёл на службу в МВД, получив назначение ковенским уездным предводителем дворянства. Работоспособность, честность и открытость нравилась большинству дворянства и местная администрация относилась к нему с симпатией. В 1899 г. он получил должность ковенского губернского предводителя дворянства, а в 1902 г. назначается гродненским губернатором. В 1903 г. Столыпин занял пост саратовского губернатора. В этой должности ему пришлось встретиться с революционными волнениями 1905 г., которые не миновали и Поволжье.
С первых часов работы Думы из Таврического дворца посыпались призывы и декларации объявить всеобщую амнистию, создать ответственное правительство, ввести всеобщее избирательное право, наделить крестьян землёй и т. д. Либеральные газеты окрестили Государственную думу «Думой народного гнева». Таврический дворец больше походил не на зал заседаний Думы, а на антиправительственный митинг. Многие депутаты были уверены, что «режим на последнем издыхании» и они имеют право диктовать свои условия. Все эти баталии происходили на фоне масштабного террора со стороны революционеров. По неполным данным, в январе 1906 г. было совершено 80 убийств, в феврале – 64, в марте – 50, в апреле – 56, в мае – 122, в июне – 127. Своего рода любимым занятием думцев стали разборы неправомочных действий государственных лиц и учреждений. Достаточно было столичной газете написать о «произволе властей», как тут же следовал запрос, и перед негодующими избранниками представало должностное лицо. Сам Столыпин неоднократно проходил через «думское чистилище», спокойно излагая факты по интересующим вопросам.
Центром обсуждения первой Думы стали два аграрных проекта. Один из них принадлежал кадетам и предусматривал наделение крестьян землёй за счёт казённых, монастырских, удельных и части частновладельческих земель, приобретаемых за выкуп «по справедливой (но не рыночной) оценке». Второй проект внесла фракция трудовиков, включавшая в себя крестьян и интеллигенцию народнического толка. (Лидер фракции А. Ф. Керенский; её программа включала требования демократических свобод, национализации земли, кроме крестьянских наделов, мирным путём; печатный орган – газета «Трудовой народ»; в июне 1917 г. слились с народными социалистами*). Он носил более радикальный характер и предусматривал отчуждение помещичьих земель, превышающих «трудовую норму», создание «народного земельного фонда» и введение уравнительного землепользования.
Обсуждение этих двух проектов затянулось и вылилось в обличение государственного строя. Царь был категорическим противником всех форм отчуждения собственности, полагая, что любое «частичное изъятие» создаст сокрушительный прецедент, с одной стороны. С другой, элементарный расчёт показывал, что если в Европейской России конфисковать всю помещичью землю и поровну разделить её среди крестьянского населения, то крестьянская семья получала бы земельный прибавок в 1—2 десятины, что принципиально ничего не решало. Требовалось изменить не размер землевладения, а качество землепользования, сохранявшееся у русских крестьян на уровне минимальной достаточности (старый способ ведения хозяйства). Предлагаемые же проекты кадетов и трудовиков, которым подыгрывали и социал-демократы*, носили характер лишь завоевания популярности в крестьянской среде. 20 июня правительство выступило с заявлением о неприкосновенности частной собственности на землю. Тогда думское большинство решило обратиться к народу с заявлением, где собиралось пообещать «справедливое перераспределение земли». 9 июля Дума была распущена и объявлены новые выборы, а днём раньше, 8 июля, П. А. Столыпин был назначен председателем совета министров.
Выборы во Вторую Государственную думу проходили в начале 1907 г., первая ее сессия открылась 20 февраля 1907 г. Было избрано 518 депутатов: кадетов – 98, трудовиков – 104, эсеров – 37, социал-демократов* – 68, беспартийных – 50, октябристов – 44. Остальные голоса распределили между собой представители регионально-национальных партий, казаки, и некоторые мелкие политические объединения. Перевес сил во 2-й Думе оказался на стороне левых, с которыми часто солидаризировались кадеты.
Центральным вопросом снова оказался аграрный, но теперь правительство предложило Думе на рассмотрение свой проект переустройства землевладения и землепользования. За три с небольшим месяца существования Второй Думы П. А. Столыпин неоднократно выступал перед депутатами, стараясь пояснить позицию правительства. Выступая 10 мая 1907 г., он заметил: «Пробыв около 10 лет у дела земельнаго устройства, я пришел к глубокому убеждению, что в деле этом нужен упорный труд, нужна продолжительная черная работа. Разрешить этого вопроса нельзя, его надо разрешать. В западных государствах на это потребовались десятилетия. Мы предлагаем вам скромный, но верный путь. Противникам государственности хотелось бы избрать путь радикализма, путь освобождения от историческаго прошлого России, освобождения от культурных традиций. Им нужны великия потрясения, нам нужны великая Россия!»[64 - Государственная Дума. Указатель к стенографическим отчетам. Второй созыв. 1907 год. Заседания 1—53 (20 Февраля – 2 Июня 1907 г.) СПб, Государственная типография, 1907, стр. 445.]
Однако делового сотрудничества сторон не получилось. Аграрный проект правительства стал объектом ожесточённых нападок. Трудовики снова пытались продвинуть свой старый проект. Довольно быстро власти поняли, что ждать конструктивной работы от новой Думы не приходится. В это же время в полицию стали поступать сообщения, что левые, пользуясь депутатской неприкосновенностью, ведут активную антиправительственную агитацию вне стен Таврического дворца. Однако Дума отказалась лишить депутатского иммунитета социал-демократическую* фракцию. Тогда власть обвинила социал-демократов* в антигосударственном заговоре. В ночь на 3 июня 1907 г. полиция арестовала и предала суду группу думских социалистов*. Спустя несколько часов последовало сообщение о роспуске Думы и был опубликован новый избирательный закон.
Чтобы уменьшить антиправительственные нападки пришлось изменить избирательный закон, меняющий соотношение голосов в представительстве, т.н. третьеиюньский переворот, т.к. согласно манифесту 17 октября, только поддержанный Государственной думой закон вступал в силу и мог быть издан, а также была сокращена численность депутатского корпуса. Теперь доля выборщиков от крестьянства снизилась с 42% до 22,5%, зато у землевладельцев эти цифры увеличились с 31% до 50,5%, у горожан и рабочих соотношение не изменилось – 27%, но при этом горожане разделились на 2 курии, голосовавшие отдельно. Урезались избирательные права населения национальных окраин: от Польши число представителей сократилось с 19 до 12 депутатов, от Кавказа – с 29 до 10. Таким образом, по новому избирательному закону, помещики и крупные капиталисты составили в Думе до 65% всех выборщиков. Плодами гражданской революции теперь пользовались интересы буржуазии. Из 442 мест – 146 получили правые, 155 – октябристы и сочувствующие им, 108 – кадеты и сочувствующие им, 13 – трудовики, 20 – социал-демократы*.
Третья Государственная дума начала свою работу 1 ноября 1907 г., она проработала положенный ей пятилетний срок. Думским центром оказалась партия Союз 17 октября, председателем был избран её лидер Н. А. Хомяков. В марте 1910 г. его сменил новый лидер партии А. И. Гучков, а через год председателем Дум был избран октябрист М. В. Родзянко, возглавивший и 4-ю Думу.
После разгона Второй Думы избранники, наконец, поостыли, осознав, что власть имеет рычаги управления и в теперешнем своём положении. Третьедумский период оказался более спокойным и продуктивным в своей работе. К моменту первого заседания правительство подготовило целый пакет законопроектов, ставших предметом обсуждения. Центральным вопросом оставался аграрный. Выступая перед Думой 5 декабря 1908 г. премьер-министр сказал: «Была минута и минута эта недалека, когда вера в будущее России была поколеблена, когда нарушены были многия понятия; не нарушена была в эту минуту лишь вера в Царя в силу русскаго пахаря и русскаго крестьянина. (Рукоплескания центра и справа). Это было время не для колебаний, а для решений. И вот, в эту тяжелую минуту, Правительство приняло на себя большую ответственность, проводя в порядке ст. 87 закона 9 ноября 1906 г., оно ставило ставку не на убогих и пьяных, а на крепких и сильных. Таковых, в короткое время, оказалось около полумиллиона домохозяев, закрепивших за собою более 3.200.000 дес. земли. Не парализуйте, гг., дальнейшаго развития этих людей и помните, законодательствуя, что таких людей, таких сильных людей в России большинство. (Рукоплескания центра и отдельныя справа)»[65 - Государственная Дума. Третий созыв. Стенографические отчеты. 1908 г. Сессия вторая. Часть I. Заседания 1- 35 (с 15 Октября по 20 Декабря 1908 г.) СПб, Государственная типография, 1908, стр. 2282.].
Ещё, будучи министром внутренних дел П. А. Столыпин энергично наводил порядок в стране, введя военно-полевые суды, что вызвало большое раздражение в основном у оппозиционно настроенной царской власти Думы. «Сначала успокоение, а потом – реформы»[66 - Советская историческая энциклопедия. Т. 13. Москва, Советская энциклопедия, 1971, стр. 844.] – говорил Столыпин. Толчком к введению военно-полевых судов послужило неудачное покушение эсеров-максималистов на Столыпина на его даче на Аптекарском острове в Санкт-Петербурге, где он проживал с семьей. Сам Столыпин тогда не пострадал, но погибло 27 человек и было ранено 32. Приговор на военно-полевых судах выносился не позже 48 часов после совершения преступления, а приводился в исполнение в течение суток. Приговоренных военнослужащих расстреливали, а гражданских лиц казнили через повешение. Последний вид казни закрепился в русской истории под прозвищем «столыпинского галстука», данным ему депутатом-кадетом Ф. И. Родичевым. В 1907 г. военно-полевые суды были заменены на так называемые военно-окружные суды, просуществовавшие до 1911 г. К этому времени в общей сложности после их приговоров было казнено около 2,8 тыс. человек.
С именем П. А. Столыпина связана и аграрная реформа в России. По существу Пётр Аркадьевич продолжил начатое дело Александра III. Главная цель реформы сводилась к созданию широкого слоя крепких крестьянских хозяйств фермерского типа (кулацкие хозяйства). Осенью 1904 г. в интервью саратовской газете «Волга» Столыпин указал цель преобразований: «Я полагаю, что прежде всего надлежит создать гражданина, крестьянина, крестьянина собственника и мелкаго землевладельца, а когда эта задача будет осуществлена – гражданственность сама воцарится на Руси. Сперва гражданин, а потом – гражданственность… Эта великая задача наша – создание крепкаго единоличнаго собственника, надежнейшего оплота государственности и культуры – неуклонно проводится Правительством»[67 - Аксаков А. П. «Высший подвиг». Петр Аркадьевич Столыпин, жизнь за Царя и Родину положивший. СПб, изд. Всероссийскаго Национальнаго Клуба, 1912, стр. 70.]. Удивительно, но в пересказе слова Столыпина означают, что вначале следует создать человека достоинства, и тогда великое достоинство воцарится в стране – он не ошибся…. – страна планомерно двигалась в сторону высокого достоинства.
Политика Столыпина в крестьянском вопросе была противоречива, как противоречива сама российская действительность стремившаяся к развитию посредству старины, и с одной стороны, ставила цели разрушения общины, поскольку они всему миру уже доказали свою несостоятельность, например, преследовались такие благие цели, как повышение ответственности человека на земле, производительности и его благосостояние, а с другой, в масштабности оставлялся общинный дух аскетического существования. Поэтому все благие пожелания входили в столкновение с духовными принципами народонаселения страны, были отражением противоречивой православной доктрины спасения немногих (особо старающихся) и, одновременно всех, или, немногие спасающие остальных (т.е. воспроизведение принципа спасения через православных святых), – т.е., образно говоря, состоянием ступенчатости, сначала одних, затем других и т.д., что в действительности есть состояние «0» – зиккурат, – в перенесенном на общество положение имевшее характер сословности, принявшее вид сословия в сословии, т.е. поддержки избранных, которые в проекции должны были вытянуть, соответственно, по очереди, всех остальных, – это есть система иллюзии – невозможно создать мир частями, он должен появиться весь сразу (всеми основными силами и законами).
Поставив перед собой ложную цель – предпринимательство и богатство, соответственно в атмосфере монастыря, ради общей стабильности, а затем ее осуществление, повлекло двоякое положение вещей: в мире ущербного благословения монастырского аскетизма становились «Людьми» немногие, – как правило, у кого к этому времени уже были экономические задатки. Поэтому одни богатели, другие, бо?льшая часть, оставались по-прежнему бедняками или ещё больше беднели, что, в конечном счёте, стало продолжением старой социальной напряжённости, и даже её увеличение, – тяп-ляп вытягивание. Разрушение вековечной общины и выделение из нее независимых ни от кого крепких хозяйств, на которых теперь приходилось батрачить крестьянам, болезненно воспринималось сельскими жителями. В принципе, все шло своим чередом. Страна, как и всегда, жила в круговороте достоинства, состоянием целостности – удержание стабильности путем замкнутости, системы денежно-золотого равновесия, уменьшения «кислорода» до минимума, приравнивание объема «кислорода» к объему золоту – уменьшения творчества, производительности – содержания себя в аскетическом состоянии, православии.
Проще говоря, общество и власть, как отражение общества, жило мировоззрением ступенчатого спасения, которое, в таком случае, есть спасение достоинства. Поэтому власть пребывала в мировоззрении ступенчатой сословности и ни за что не собиралась эту систему ломать. Поэтому, фактически, через экономические принципы власть на местах стала принадлежать кулакам, достойным достоинства, которым государственная власть теперь намеком (духовно-системным намеком) давала преференции в невозможности выхода из тяжелой ситуации для всех остальных, таким образом, недостойных, не желавших сильно рисковать, чему способствовала общая ситуация системы достоинства дефицита финансов. Поэтому фактически создавался новый тип дворянства из среды крестьянства (как в свое время Пётр I умелых и талантливых крестьян возводил в ранг достоинства дворянства), завуалированное под новые политико-экономические отношения, – власти просто не нужно было богатое и умное сословие крестьян, усматривая в этом угрозу сложившейся самобытности русского порядка и идя на все изменения через не хочу – «шаг вперед, и два назад», – все реформы делались лишь при понимании власти их ситуационной необходимости, при малейшей возможности уменьшая КПД их реализации. Поэтому в разговорах о реформах все делалось чтобы эти реформы приняли вид половинчатого характера – побольше трудностей, «кинуть кость собакам», и глядишь в своих преобразованиях общество не далеко отойдет от первоначального положения порядка ясного достоинства, подонки заглохнут, проскочим.
Обсуждение аграрного законопроекта растянулось на три с половиной года. Окончательно он был одобрен Думой 14 июня 1910 г., поэтому реформа осуществлялась по указам. 12 августа 1906 г. появился указ о передаче Крестьянскому банку сельскохозяйственных удельных земель (собственность императорской семьи); 27 августа – о порядке продажи казённых земель; 19 сентября – о порядке продажи казенных земель на Алтае (собственность императора); 19 октября – о разрешении Крестьянскому банку выдавать крестьянам ссуды под залог наделённой земли. Этими решениями был создан национальный земельный фонд, позволявший развернуть программу переселения землевладельцев из зон аграрного перенаселения в более пустующие районы (в основном, из центральной части Европейской России на Восток). 5 октября 1906 г. последовал указ, отменявший все сохранившиеся ограничения для крестьянского сословия. Отныне оно уравнивалось в правах со всеми гражданами в отношении государственной и военной службы, обучения в учебных заведениях. Это были подготовительные меры для последующих действий.
9 ноября 1906 г. издаётся указ, по которому крестьяне получают право выходить из общины, вместе со своим наделом, без её разрешения (крестьянин и раньше мог выйти из общины, но лишь с согласия «мира» и после выплаты выкупных платежей). Тем самым государство отказывалось от политики сохранения общины и переходило к поддержке мелкого земельного собственника. По закону 14 июня 1910 выход из общины закреплялся. Община не имела права ни уменьшить надел земли, ни передвинуть его. Владельцу разрешалось продать свой надел кому угодно.
Реформа способствовала отливу бедных крестьян из деревни и концентрации земли в руках кулачества. Крестьянский банк скупал земли, в том числе и помещичьи, разбивал их на участки и продавал богатым крестьянам. Объем продаж рос до 1911 г., но затем пошёл на убыль. Причина состояла в том, что основная часть крестьянства неохотно выходила из общины.
В мае 1911 г. появился закон «О землеустройстве», задуманный с тем, чтобы владельцы хуторов и отрубов стали опорой самодержавия в деревне. Теперь по просьбе хозяина разрозненные наделы его земли могли быть соединены в одном месте. Так получался отруб. Если к нему присоединялась площадь деревенской усадьбы, на которую переносилось жильё, отруб превращался в хутор. Все эти мероприятия потребовали больших землеустроительных работ, поэтому реформа перешла их разряда ведомства Министерства внутренних дел в Главное управление землеустройства и земледелия.
В реформе отрицательно сказался и тот фактор желания чиновников быстрее реформировать деревню, т.е. выслужничество. В землеустроительном ведомстве решили не заниматься выделами отдельных домохозяев, а разбивать на отруба и хутора надел целой общины, согласие на что нередко достигалось путём грубого давления. Это приводило к фабрикации хуторов и отрубов, чему крестьяне сопротивлялись из чисто практических соображений.
Для решения проблемы малоземельных крестьян предусматривалась политика переселения их на новые территории, на Урал, Алтай, в Сибирь. Поддержанное правительством переселенческое движение охватило довольно значительное число крестьян. Здесь земля не раздавалась, а продавалась на чрезвычайно выгодных условиях: 4 рубля за десятину с рассрочкой платежа на 49 лет. Кроме того, правительство оплачивало транспортные расходы по переезду крестьян в Сибирь, что способствовало заметному росту населения в восточных районах. Всего общее число переселенцев, за 1906—19016 гг. достигло 3 млн человек, из которых почти 550 тыс. возвратились назад.
Столыпинская реформа была приостановлена постановлением Временного правительства 28 июня 1917 г. и дала довольно скромные результаты, так и не решив поставленных перед ней задач. Причиной тому стал сам характер проводившейся реформы, в рамках которой основной упор делался исключительно на создание хуторов и отрубов, как основы частного надельного хозяйства. Общий ход и итоги реформы характеризовались весьма сдержанным отношением к ней крестьян, а часто даже и прямым недовольством. Кроме психологических причин, связанных с трудностью перехода к новому способу хозяйствования, сопровождавшихся большим риском и вычлененностью из общины, одиночеством в решении проблемы, здесь решающую роль играла сама специфика ведения крестьянского хозяйства. Создание цельных наделов уничтожало систему чересполосицы, которая в глазах крестьян имела явные плюсы: в знойное время хороший урожай ожидается в низинах, в дождливое – на возвышенностях; в засушливых районах общая собственность на землю (община) облегчала решение вопросов водоснабжения и т. д. Создание хуторов разрушало этот веками сложившийся порядок, отнимая его преимущества как у выделившихся крестьян, так и общинников. Реформа лучше всего осуществлялась в Белоруссии, Литве и тех землях, где исторически привыкли к такому ведению хозяйства – Смоленщине и Псковщине. В нечерноземных губерниях на отруба и хутора смотрели, как на то, что несёт лишь разорение. В центрально-черноземных главным препятствием было малоземелье. В южных и юго-восточных областях России их распространению препятствовали трудности с водой. Поэтому, попросту говоря, чтобы «пробиться» крестьянству надо было рисковать, и на это шли немногие. Уменьшение риска способствовало бездифицитное финансирование этой сферы, причем на льготных условиях, что в православном мировосприятии невозможно, в его внутреннем положении спасения через жертвенность. В результате к 1 января 1916 г. из общины вышло около 2, 5 млн крестьян с 17 млн десятин земли, что составило всего 26% от общих дворов и 15% общинного землевладения. Реформа катализировала процесс вовлечения надельной земли крестьян в торговый оборот. С агротехнической точки зрения это не принесло никакой пользы. Подавляющая масса крестьян, продававших землю, разорялась, что способствовало ее концентрации в руках кулаков. Завершившись в 1917 г. столыпинская реформа не только не решила поставленных перед ней задач, но ещё больше возбудила недовольство в деревне. Страна внешне становилась главным экспортёром продуктов сельского хозяйства, внутренне процесс разложения между богатыми и бедными рос, социальная напряженность только увеличивалась.
Витте пишет в воспоминаниях, что крестьянство в России всегда поддерживало царя, а все негативные явления их жизни приписывали его подручным. И только странные реформы Столыпина подорвали это доверие. «Крестьянство же осталось верным своим традиционным воззрениям, по которым народ не может существовать без царя, а царь может стоять только на народе, и никаких политических преобразований не желало и о них не мечтало, но оно находило, что ему, крестьянству, трудно жить, что ему должна принадлежать если не вся, то большая часть земли русской, что они главные работники на земле, а что потому эксплоатирующий их труд, кто бы он ни был, дворянство ли, купечество или вообще интеллигенция суть, по меньшей мере, трутни, а потому гораздо более мечтало об экономических, социальных преобразованиях, нежели о преобразованиях политических.
Если что в России происходило дурного (даже и Японская война, которая, как гром, разразилась над Россией), то простой народ, особенно крестьянство, никогда государя в этом не винили. Они не могли себе представить, что государь может быть в чем-либо виновен, а если и есть виновные, то виновные – его советчики, все те же дворяне различных категорий и различных происхождений.
Конечно, этот взгляд – совершенно неверный, если можно так выразиться, куцый, ибо история всюду показала, что экономические реформы на низу никогда не даются без предварительных политических реформ на верху. Замечательно, что такой взгляд у крестьянства, который окончательно подорван событиями с 1903 г. и особливо злосчастным управлением Столыпина, провозгласившим, что все должно делаться лишь для сильных, а не для слабых, мог существовать в России в народе в начале XX столетия, – когда этот фантастический взгляд, основанный на иллюзиях, пал уже во всех цивилизованных европейских странах, как взгляд несостоятельный. Такой взгляд мог держаться в России только благодаря великим преобразованиям императора Александра II, вся политика которого тем была велика, что его лозунг был совершенно обратный: Россия не для сильных, а Россия для слабых, и этим путем слабые делаются сильными, и вся империя делается великой»[68 - Витте С. Ю. Воспоминания. Царствование Николая II. Т. 1. Издан. 2. Ленинград, Госиздат, 1924, стр. 397.].
В период с 1907 по 1916 в России, помимо аграрной реформы, произошёл и рад других преобразований. В июне 1012 г. появился закон о социальном страховании рабочих, по которому пенсия по нетрудоспособности от несчастного случая на производстве целиком оплачивалась его владельцем, пособия по болезни выплачивались «больничными кассами», формировавшимися из взносов как рабочих, так и предпринимателей. Было введено земское самоуправление в южных и западных губерниях. С 1912 г. судебная власть в сельских местностях вновь переходила к мировым судьям, избираемым уездными земскими собраниями. Одновременно расширяется вмешательство во внутренние дела Финляндии; по закону 1912 г. из состава Польши выделяется губерния со смешанным русско-польским населением.
Начало войны с Германией в 1914 г. способствовало проведению новых преобразований, характеризующихся тремя словами: милитаризация, монополизация, централизация.
Милитаризация экономики сместила акцент выпускаемой продукции, необходимой для ведения боевых действий. Повышение налогов, рост масштабов эмиссий и государственных займов имели следствием возникновение финансового кризиса.
Необходимость удовлетворения всё возрастающих потребностей фронта способствовало монополизации капитала. Рост государственных заказов благоприятствовал дальнейшему укреплению капитала.
Требования быстрой и адекватной реакции на перемены внутри страны и на фронте способствовали усилению централизации власти, расширению её полномочий. Для координации работы ведомств с лета 1916 г. создаются особые совещания по обороне. Их состав определялся Государственной думой и утверждался императором. Особые совещание требовали от частных предприятий принятия военных заказов и следили за их выполнением. Позже появляются особые совещания по топливу, продовольствию и др.
Важным элементом государственной политики являлась борьба с дороговизной и дефицитом продовольствия, вследствие чего правительство вышло на установление чётких тарифов с учётом рыночной стоимости продукции. В мае 1915 г. возник Главный продовольственный комитет, в компетенцию которого входило: проведение ревизий запасов продовольствия всех учреждений и физических лиц, разработка планов перевозок продовольствия и заготовительная деятельность. Отделения комитета создавались по отраслевому и территориальному принципу.
Все эти чрезвычайные меры усилили контроль государственных органов в структуре экономики, в результате чего возникло явление, получившее название «государственного капитализма», в русской среде превратившееся в монополизирующий капиталистический бюрократизм.
У такого волевого и уверенного человека, как Столыпин, не могли не появиться недоброжелатели из ближайшего окружения самодержца. А его самостоятельность и принципиальность уже не вписывалась в идеал безропотного и преданного слуги. Убийство его стало своего рода определённой чертой в истории исчленения последнего здравомыслия российского общества.
В довольно короткие сроки правительство П. Столыпина сумело реализовать аграрную реформу, восстановить финансовую систему, армию и флот после позорного поражения в русско-японской войне. Подъём переживала промышленность, строительство, шагнула вперёд агрокультура. Наконец, П. Столыпин, третьеиюньским переворотом удержал новый строй – конституционную монархию, заставил работать Думу. Все эти меры, несмотря на их минусы и слабеющую популярность монарх, спасали династию и страну от больших потрясений. Поэтому у Столыпина было много недовольных со стороны пронародной интеллигенции, стремящейся к коренному изменению строя. На всё смотрел своими глазами и Николай. II. Столыпин стремился к просвещению крестьянства, увеличение роли земщины, что входило в столкновение с принципами старого мира, боролся с коррупцией, что также не могло не способствовать появлению врагов уже со стороны власть имущих. Поэтому Столыпин стал реформаторской занозой для всех сторон.
Весной 1911 г. П. Столыпин предложил на рассмотрение Думы законопроект о введении земских учреждений в белорусских и украинских губерниях. Внешней целью Столыпина являлось вытеснение на местном и государственном уровне крупных землевладельцев «польского происхождения» (католиков). Введение земств давало простой под прикрытием демократии выход, где избирательная система была рассчитана так, чтобы обеспечивался перевес «русского элемента». Но это был и шаг к увеличению в государстве роли земщины вообще, поэтому при обсуждении в Думе законопроект встретил сильное сопротивление. Проект был отклонён. Тогда, понимая откуда «ветер дует», П. Столыпин заявил царю о своей отставке, если тот не утвердит законопроект в чрезвычайном порядке. Видя несгибаемость реформатора и осознавая веяние нового, царь не пошел на отторжение, воспользовавшись своим правом и он распустил Думу и Госсовет на три дня и 14 марта 1911 г. подписал указ о введении земств в Витебской, Минской, Могилёвской, Волынской и Подольской губерниях.
Столыпинская решительность была одной из сторон причины отдаления от него царя, но существенно более значительным фактором являлось брезгливое отношение премьер-министра к любимцу семью. Г. Распутин стал известен царской семье с осени 1905 г. Он довольно быстро смог заинтересовать в себе мистически настроенную императрицу и именно в нём она теперь видела спасителя династии. Уже через некоторое время влияние Распутина на семью было настолько велико, что слухи об этом поползли в высших кругах. По существу, он становился тайным премьер-министром.
Находившись в среде царской семьи, Распутин, в большей степени, был не ясновидящим провидцем, но разумным человеком, умеющим чутко прислушиваться к желаниям Александры Фёдоровны, и, как служитель воли «Небес», выдавал ее настроения за откровение свыше. Не без влияния Распутина было предотвращено военное столкновение в 1909 г. В октябре 1908 г. Австро-Венгрия оккупировала балканские территории, Боснию и Герцеговину. В России начинается мощное движение в защиту «братьев-славян». Но война с Австро-Венгрией неминуемо перешла бы в войну с Германией. В свою очередь кайзер Вильгельм II предъявил России ультиматум: признание аннексии Боснии и Герцеговины или вторжение австрийской армии, при поддержке Германии, в Сербию. Опытные, трезвые люди боялись этой войны, как и сама императрица. Распутин прочёл тайное желание Александры Фёдоровны и решительно выступил против войны. И Столыпин, и царица, и «Небеса» – все были против войны. Наконец, царь, обожавший всё военное, дрогнул. (К этому времени он уже понимал ошибочность заключения Портсмутского мира с Японией). Вскоре Совет министров согласился признать аннексию Боснии и Герцеговины. Российское общество восприняло этот факт, как слабость – «дипломатическая Цусима». А в среде могущественных и влиятельных лиц поползли слухи о том, что полуграмотный мужик не только лечит наследника, не только молится с «царями», но уже имеет гораздо большее влияние. История, как был поставлен на пост обер-прокурора В. К. Саблер, послушный «папе и маме», подтверждала, что третье лицо в государстве был именно Распутин, который дал своё одобрение после встречи с кандидатом, а не официальный премьер-министр.
Наконец, Столыпин не выдержал, выступил против любимца, сначала заговорил с царём об отношении общество к «Нашему Другу» (так называла Александра Фёдоровна в своих письмах Распутина). Тот, уклонившись от разговора, лишь попросил его повидаться с «Божьим человеком», очевидно надеясь на личное изменение отношения к нему. Ещё после теракта 12 августа 1906 г. на служебной даче премьера, Николай II порекомендовал пригласить к тяжелораненой дочери Столыпина «старца», чтобы тот помолился за неё, и его визит тогда принёс ей облегчение. О встрече с Распутиным в начале 1910 г. Столыпин рассказывал будущему председателю Государственной думы А. В. Родзянко, который повествует ее так: «Он бегал по мне своими белесоватыми глазами, произносил какие-то загадочные и бессвязные изречения из священного писания, как-то необычайно водил руками, и я чувствовал, что во мне пробуждается непреодолимое отвращение к этой гадине, сидящей против меня. Но я понимал, что в этом человеке большая сила гипноза, и что он на меня производит какое-то довольно сильное, правда, отталкивающее, но все же моральное впечатление»[69 - Родзянко М. В. Крушение империи. Издание 3. Примеч. И предисл. С. Пионтковского. Ленинград, Прибой, 1929, стр. 30.]. После этой встречи отношение неприязни у премьера к Распутину не только не уменьшилось, но еще больше укрепилось.
Началось планомерное наступление на мужика. К этому времени личность Распутина вызывала вопросы уже у всех – и у левых, и у правых, у «партии войны» с «Грозным дядей», Николаем Николаевичем, у двора, у церковников, у сестёр царицы, и, конечно, в первую очередь, он надоел премьер-министру. В отместку на нападки, Александра Фёдоровна бросилось на защиту «посланника Небес». В октябре 1910 г. Столыпин приказал департаменту полиции установить за Распутиным постоянное наблюдение, надеясь конкретными фактами убедить царя в его непомерном распутстве. Однако наблюдение вскоре было прекращено по приказанию самого Николая II.
Царь всем видом показывал, что не хочет слушать никаких упрёков в адрес Распутина. Тогда премьер занялся газетными публикациями. Несмотря на то, что официальная слежка за Распутиным была снята, секретная агентура Столыпина работала исправно. Сведения собирались. Александра Фёдоровна пришла в ярость, в конце 1910 г. царь пишет резкую записку премьер-министру с требованием пресечь газетную кампанию против Распутина. Но Столыпин, как бы, не слышит, травля продолжилась. Это был уже вызов сакралитету семьи и всей династии.
В начале осени 1911 г. премьер представил царю некоторые факты поведения Распутина. Об этом эпизоде существуют показания Г. П. Сазонова. Он повествует: «Столыпин требовал от царя удаления Распутина. Он принес на доклад дело департамента полиции о Распутине и доложил всё, что ему известно компрометирующего… и о том, что он, к великому соблазну общества, ходит в баню с женщинами. На что Государь ответил: „Я знаю, он и там проповедует Священное Писание“… И после доклада приказал Столыпину выйти вон, а доклад бросил в камин… Вот почему за месяц до смерти Столыпина я знал… что участь его решена. Сопоставьте с этим также мелочи, как то, что на киевских торжествах Столыпину не была предоставлена более или менее приличная и удобная квартира, не был дан автомобиль и т.п.»[70 - Радзинский Э. С. Распутин. Москва, Вагриус, 2004, стр. 187.] Вечный соперник Столыпина, граф Витте, в своих мемуарах отметил, что когда премьер ещё оставался на посту, уже пополз слух о переводе его наместником на Кавказ. Столыпин имел огромное влияние в воинских кругах, а его удаление как можно дальше от центра рассматривался, как один из возможных вариантов.
В конце августа – начале сентября 1911 г. в Киеве должны были состояться торжества, приуроченные к 50-летию юбилея отмены крепостного права в России, с большими военными манёврами и открытием памятника Александру II. На эти празднества прибыла царская семья и все высшие государственные чины, которые в первые дни знакомились с историческими местами Киева. С утра 1 сентября были тревожные слухи о приезде в город террористов, готовивших покушение на Столыпина. Эту информацию поведал полиции её тайный осведомитель Д. Г. Богров, который после удаления недавно снова объявился. Богров – сын богатого киевского домовладельца-еврея, 24-х лет. Он окончил гимназию, учился на юридическом факультете Киевского университета, который окончил в 1910 г. С гимназических лет увлекался эсеро-анархистскими идеями, читал нелегальную литературу. В студенческие времена сошёлся с анархистами-коммунистами, принимал участие в нелегальных собраниях, на которых вынашивались планы террористических актов и экспроприации. В 1907 г. по доброй воле стал агентом Киевского охранного отделения, выдал полиции некоторые планы, имена и явки нелегалов, получая за работу денежные субсидии.
Полиция тщетно искала террористов целый день и по просьбе Богрова разрешила ему присутствовать вечером в Оперном театре. В этот день в городском театре шла опера Римского-Корсакова «Сказка о царе Салтане», на которую прибыли царь со старшими дочерями, министры, генералитет и представители высшего общества Киева. Богров должен был присутствовать в театре на случай личного опознания известных ему в лицо возможных террористов. Во время второго антракта, когда Столыпин у сцены разговаривал с министром императорского двора В. Б. Фредериксом, к ним подошел сам Богров и два раза выстрелил в премьера. Столыпина поместили в одну из киевских клиник, где 5 сентября он умер. Через четыре дня покойный был торжественно похоронен в Киево-Печерской лавре.
На допросе Богров не дал вразумительного ответа свои действиям, заявив лишь, что Столыпин является «главным виновником реакции». На вопрос, почему он снова занялся революционной деятельностью, заявил, что «отвечать не желает». Военный суд приговорил убийцу к высшей мере и 11 сентября 1911 г. его казнили повешением.
По этому делу было назначено сенатское расследование действий руководителей группы охраны и жандармерии, пустившей Богрова в театр с револьвером, где находились первые лица государства, но, по настоянию Николая II, дело было прекращено. В Думе заговорили об очередной «кровавой расправе». Монархист (!) В. Шульгин прямо обвинил охрану: «За последнее десятилетие мы имели целый ряд аналогичных фактов убийства русских сановников при содействии чинов политической охраны
… Столыпин, который по словам кн. Мещерскаго… говорил при жизни: „охранник меня убьет“… погиб от руки охранника, при содействии высших чинов охраны
»[71 - Убийство Столыпина. Свидетельства и документы. Сост. А. Серебренников. Издание 2. Нью-Йорк, Телекс, 1989, стр. 1 – 249, 2 – 252.].
Новым премьер-министром стал В. Н. Коковцов, сохранивший за собой пост финансового ведомства. Принимая его в Крымском поместье, Александра Фёдоровна цинично заметила: «Я уверена, что Столыпин умер, чтобы уступить место вам, и что это – для блага России»[72 - Милюков П. Н. Воспоминания. Москва, Политиздат, 1991, стр. 341.], – слова радости у человека, давно ожидавшего развязки тупиковой ситуации.
На фоне неспокойных политических событий и общественных настроений изменения режима в сторону поворота его к нуждам простого человека и в целом развития страны, в Иркутской области, недалеко от г. Бадайдо, на золотопромышленном прииске 4 апреля 1912 г. произошла история расстрела мирного шествия рабочих этого прииска, которые требовали улучшения условий труда. При шествии митингующие недоброжелательно кричали в адрес войск их охранявших и начальства прииска, что и было расценено как прямой угрозой. Число жертв трагедии точно не установлено. В социал-демократической* газете «Звезда» были указаны цифры, – ранено 196, убито 170.
В Думе известие о расстреле мирной демонстрации было встречено по-разному, правые депутаты поддержали действия местной власти, представители левых выразили негодование. Для расследования трагических событий было создано две комиссии: правительственная во главе с сенатором С. С. Манухиным и общественная под руководством неизвестного еще А. Ф. Керенского. В результате их работы выявились вопиющие нарушения и преступления со стороны администрации «Лензолото», а также местной власти. Ротмистрома жандармерии, отдававшего приказ на расстрел, разжаловали, однако из действительных виновников трагедии не наказали ни кого. Работа компании продолжалась даже в советское время. Сразу же после сообщения о расстреле рабочих И. В. Сталин писал в большевистской газете «Звезда» статью под заглавием «Тронулась!»: «Но всё имеет конец, – настал конец и терпению страны. / Ленские выстрелы разбили лёд молчания, и – тронулась река народного движения. / Тронулась!.. / Всё, что было злого и пагубного в современном режиме, все, чем болела многострадальная Россия – всё это собралось в одном в одном факте, в событиях на Лене»[73 - Сталин И. В. Сочинения. Том. 2. 1907—1913. Москва, Политическая литература, 1954, стр. 238.]. (Второй Ленский расстрел произошел в 1938 г., когда в борьбе с «врагами» народа «тройками» НКВД было убито 948 человек).
Со смертью Столыпина ожидалось затухание страстей, связанных с Распутиным. Однако всё оказалось наоборот. Вместо того чтобы на всё закрывать глаза, Коковцов продолжил дело Столыпина. Вскоре в печать просочились личные письма Александры Фёдоровны и великих княгинь к Распутину. Появилась обличительная статья богослова и журналиста М. А. Новоселова, в которой он открыто клеймил царского любимца: «„Quousque tandem abutere patientia nostra?“ [„Доколе же будешь злопупотреблять нашим терпением?“] Эти негодующие слова невольно вырываются из груди Православных Руских людей по адресу хитраго заговорщика против Святыни, Церкви и гнуснаго растлителя душ и телес человеческих, Григория Распутина, дерзко прикрывающагося этой самой Святыней Церковной… / Доколе, в самом деле, Святейший Синод, перед лицом котораго уже несколько лет уже разыгрывается этим проходимцем преступная трагикомедия, будет безмолвствовать и бездействовать? / Почему безмолвствует и бездействует он тогда, когда Божеская Заповедь – блюсти стадо от волков хищных, – казалось бы, с неотразимой силой должна была оказаться в сердцах Архипастырей, призванных право править слово Истины?! / Почему молчат Епископы, коим хорошо известна деятельность наглого обманщика и растлителя? Почему молчат они, „стражи Израилевы“, когда в письмах ко мне некоторые из них откровенно называют этого служителя лжи хлыстом, эротоманом, шарлатаном?.. / Где его „святейшество“, если он, по нерадению или малодушию не блюдет чистоты Веры в Церкви Божией и попускает развратному хлысту творить дело тьмы под личиной света? Где его „правящая десница“, если он и пальцем не хочет шевельнуть, чтобы низвергнуть дерзкаго растлителя и еретика из ограды Церковной? / Быть может, ему недостаточно известна деятельность Григория Распутина? В таком случае прошу прощения за негодующее, дерзновенное слова и почтительно предлагаю Высшему Церковному Учреждению вызвать меня для представления данных, доказывающих истинность моей оценки хитраго обольстителя»[74 - Голос Москвы. 1912. №19. 24 января. М. Новоселов. Голос Православного мирянина.].
Несмотря на конфискацию, уцелевшие материалы Новоселова разошлись в обеих столицах за баснословные деньги. Председатель думы А. И. Гучков предложил депутатам внести запрос в правительство о незаконности требований к прессе не печатать статьи по поводу Распутина. Предложение было принято абсолютным большинством, против подан один голос. Распутин впервые объединил всю Думу. После запроса Гучкова, в прессе буквально начался обвал публикаций о «старце». Цензура конфисковала номера, издатели с удовольствием платили штрафы, читатели охотились за запрещенными газетами, тиражи росли. Имя Распутина становилось нарицательным. Гучков на этом не остановился. 9 марта 1912 г. он выступил в Думе с речью о драме в верхах: «Вы все знаете, какую тяжелую драму переживает Россия… а в центре этой драмы загадочная трагикомическая фигура – точно выходец с того света или пережиток темноты веков… Быть может, изувер сектант, творящий свое темное дело, быть может, проходимец-плут, обделывающий свои темные делишки. Какими путями достиг этот человек центральной позиции, захватив такое влияние, перед которым склоняются высшие носители государственной и церковной власти? (Голоса слева: целуйте ручки). Вдумайтесь только, кто же хозяйничает в верхах, кто вертит ту ось, которая тащит за собою (Марков 2, с места: это бабьи сплетни) и смену направлений, и смену лиц, падение одних, возвышение других… Но Григорий Распутин не одинок; разве за его спиной не стоит целая банда, пестрая и неожиданная компания, взявшая на откуп и его личность, и его чары?.. Это целое коммерческое предприятие, умело и тонко ведущее свою игру. И перед этой картиной наш долг крикнуть слова предостережения: церковь в опасности и в опасности государство. Ведь никакая революционная и анти-церковная пропаганда в течение ряда лет не могла бы сделать того, что достигается событиями последних дней (голоса: верно)…»[75 - Государственная Дума. Третий созыв. Стенографические отчеты 1912 г. Сессия пятая. Часть III. Заседания 84—119 (с 5 марта по 28 апреля 1912 г.) СПб, тип. Государственная, 1912, стр. 583—584.] P.S.: – что делает сама церковь…
После такого выступления царь был взбешен, его единственное желание было всех неугодных, унижающих достоинство его и его семьи, перевешать с А. И. Гучковым и М. В. Родзянко, приготовившие ему доклад о доказанной вине Распутина.
Всю вину за дискредитацию царской фамилии императрица возложила на В. Коковцова. Она просто не могла понять, почему премьер-министр своею властью не может положить конец нападкам на Распутина, издав соответствующий указ от имени царя. Вскоре она утвердилась в мысли, что В. Коковцов либо сам организует нападки на Распутина, либо своим бездействием попустительствует этому, а потому, и в том и в другом случае, является врагом царской семьи. Несмотря на благоприятные экономические показатели страны, в чём была заслуга и нового премьер-министра, в январе 1914 г. В. Коковцов был заменён на глубокого старика И. Горемыкина, которого не уважали ни собственно министры, ни Государственная дума. Но у него было весьма ценное, с точки зрения императорской четы, качество: полное отсутствие собственного мнения и слепое исполнение любых желаний царского двора.
Три последующих года после смерти Столыпина были благоприятными годами в экономическом развитии страны. Если общий сбор зерновых в 1908—1912 гг. в среднем составлял 45.555 млн пудов, то в 1912 г. он достиг 55.805 млн пудов, а в 1913 г. – 56.370 млн пудов. Экспорт зерновых составил в 1912 г. 548,4 млн пудов, в 1913 – 647,8 млн пудов. Расходы из казны по оказанию агрономической помощи и распространению сельскохозяйственного образования резко возрастают: в 1908 г. они составили 5702 тыс. руб., а в 1913 г. уже – 29.055 тыс. руб.
В результате революционных событий 1905 г. отечественная промышленность, попавшая в 1900 г. в полосу мирового финансового кризиса, выходила из экономической депрессии дольше и в некоторых отношениях более острее, чем в развитых европейских странах. Это наглядно отразила статистика акционерного учредительства. В 1908 г. в России было зарегистрировано 123 компании, в 1909 г. – 130, в 1910 г. – 206, в 1911 г. – 277, в 1912 г. – 361, в 1913 г. – 374. Вначале 1914 г. в стране работало около 3 тыс. акционерных компаний с общим капиталом 4538 млн руб. Таких темпов акционерного учредительства в то время не знала ни одна страна в мире.
Курсы дивидендных бумаг отечественных компаний при свободной котировке неизменно показывали рост. В этот предвоенный период возникает прослойка держателей негарантированных правительством ценных бумаг. Появляется новая социальная группа – мелкий акционер. Многие фирмы, улавливая изменения, начинают выпускать на рынок продаж вместо традиционных 250-рублевых акции сравнительно невысокого номинала в 100, 75, 50, 25 и 10 рублей.
Увеличивается стоимость промышленных фондов России. Если в 1908 г. стоимость промышленных сооружений оценивалась в 1610 млн руб., стоимость оборудования в 1283 млн руб., сырья и товаров – 1737 млн руб., то в 1913 г. стоимость сооружений оценивалась в 2185 млн руб., оборудования – 1785 млн руб., товаров – 2558 млн руб.
В 1913 г. доходы страны превышали расходы почти на 400 млн руб. Если расходная часть бюджета в 1900 г. составляла 1459,3 млн руб., то в 1913 году – 3094,2 млн руб. Самыми крупными статьями расхода являлись военные нужды, составляющие до 28% (в 1913 г. военные расходы Германии, Англии и Франции составляли, соответственно, 27,35 и 27 процентов государственных средств).
Расходы Главного управления землеустройства и земледелия (ведавшего реализацией столыпинской земельной программы) в 1911 г. по сравнению с 1900 г. увеличился на 338%, а доля расходов по Министерству народного просвещения в бюджете поднялось с 2,1% в 1900 г. до 14,6 в 1913 г.
Россия уверено превращалась в аграрно-индустриальную страну. В 1913 г. в структуре народного дохода на долю сельского хозяйства приходилось чуть более 50%, все остальное падало на долю промышленности, транспорта, торговли.
Однако при всех достижениях народного хозяйства интеллигенция в той или иной степени смотрела на сам факт существования в России монархии как отягощающий народ в собственном развитии. Служить отечеству были готовы все, но служить царю, этому символу вечному противостояния народа, тем более с омерзительной историей «святого» распутства, у последнего императора убежденных монархистов оставалось все меньше и меньше.
В начале ХХ в. в ходе борьбы за сферы влияния, источники сырья, рынки сбыта, обеспечения собственной безопасности и, наоборот, мирового господства отношения между ведущими европейскими державами достигли своего обострения. Недавно возникшая объединенная Германия все сильнее и явственней влияла на экономическую и политическую ситуацию в Европе, что вызывало неудовольствие и в Лондоне и в Париже. Еще в 1879—1882 гг. тройственный союз объединил Германию, Австро-Венгрию и Италию против Франции и России. В свою очередь в 1891—1893 гг. Франция и Россия подписали между собой союзный договор. Англия до поры не вступала ни в какие блоки, но нарастающие англо-германские противоречия заставили ее пересмотреть свои позиции, оставаться в состоянии «блестящего одиночества» Великобритании становилось все труднее. Мощное наращивание вооружений Германией, в том числе и создание сильного военно-морского флота, делало старое географическое ее преимущество (островной удаленности) призрачным. В 1904 г. преодолев разногласия Англия заключает соглашение с Францией. Это открывало возможность сблизить позиции между Лондоном и Санкт-Петербургом.
В 1906 г. по дипломатическим каналам начал развиваться диалог между Англией и Россией, а 18 августа 1907 г. подписали договор. Англия отказывалась от прав на Тибет (формально находившийся в составе Китая, но фактически состоявший в подчинении англичан, обе страны признали в этом районе суверенитет Китая). Россия отказывалась от притязаний на Афганистан (державы обязались уважать неприкосновенность и независимость этой страны). Были решены разногласия по Персии (северная часть признавалась сферой интересов России, восточная – Великобритании, центральная часть оставалась нейтральной зоной. Одновременно обе страны брали на себя обязательства гарантировать целостность и неприкосновенность Персии). К концу 1907 г. обозначилась коалиция, включающая Францию, Россию и Англию, получившая название «Тройственного союза» («Антанта»). В 1908 г. Россию с официальным визитом посетил английский король Эдуард VII, сын покойной королевы Виктории. Это был первый за всю историю визит английского монарха в Россию, второй визит состоялся лишь в 1994 г., когда Россию посетила королева Елизавета II. Поездка Эдуарда VII долго обсуждалась в Великобритании и реакция на нее была неоднозначной. По мнению великобританцев, Россия находилась «во власти деспотии» и «Его Величеству» не следовало демонстрировать свои симпатии. В конце концов, была изобретена форма визита родственных связей (Мария Фёдоровна приходилась сестрой английской королевы Александры, супруге Эдуарда VII, Александра Фёдоровна была внучкой королевы Виктории, сам Николай II приходился племянником королю Эдуарду VII и двоюродным братом королю Георгу V). Встреча состоялась в Ревеле, на рейде ревельского порта. На землю король и королева так и не ступили, все переговоры происходили на королевской и на царских яхтах.
Заключая соглашения с Францией и Англией, Россия прилагала усилия не стать врагом Германии. Николай II имел постоянную переписку с кайзером Вильгельмом II, личное знакомство с которым состоялось еще тогда, когда русский трон занимал Александр III, а кайзером Германии был Вильгельм I, дед Вильгельма II. Вильгельм II, еще до того, как стать королем Пруссии и императором Германии, пользовался незавидной репутацией среди родственников, которые считали его бездушным сумасбродным и солдафоном, человеком, способным на низость; когда в 1918 г. в Германии свершится революция и кайзер сбежит в Голландию, то на его родине появятся слухи, что он «был психически больным человеком». Несмотря на разницу в возрасте (Николай II был на 9 лет моложе) и разительную несхожесть характеров, все же чем-то они друг другу привлекали, между ними установились доверительные отношения. Здесь интересно проследить взаимосвязь витавшего в воздухе народного мнения: если Вильгельма II немцы считали психически больным человеком, то Николая II русские – умственно неполноценным. Это характеристика представителей своего народа есть не что иное, как отображающая характеристика двух народов самих себя, в чем-то ненормально схожих между собой.
По восшествию на престол Николая II, Германский император стал играть роль «старшего брата». Обращаясь в письмах друг к другу «друг Вилли» и «дорогой Ники», они использовали любой повод для личной встречи, на которых кайзер всегда давал советы, делал оценки, предлагал решения. Его навязчиво-назидательная манера общения раздражала, и Александра Фёдоровна с юности питала неприязнь к своему кузену.
Отстаивая необходимость тесных, дружественных отношений между Германией и Россией Вильгельм II считал, что Россия должна была уничтожить союз с Францией, отказаться от сближения с Англией и обратить свое внимание на Восток, в Азию, откуда Европе как бы угрожала «желтая опасность». Балканскую тему Германский император старался не развивать в переговорах и переписке с царем, зная, что она для России является чрезвычайно острой и больной. В 1905 г. Вильгельму II показалось, что разрушения франко-русского союза близко к достижению. В июне во время свидания в финских шхерах (небольшие, преимущественно скалистые острова) кайзер и царь подписали Бьёркский договор (от названия острова «Бьёрке»). В это время после поражения в русско-японской войне Николай II находился в подавленном состоянии. Внутри страны социальные волнения множились, во внешней политики ситуация также была неблагоприятная. Заключив в 1904 г. соглашение с Англией, Франция не оказала никакой помощи России.
Николаю II нужна была поддержка, которую и предложил Вильгельм II. Когда же с текстом соглашения ознакомились министр иностранных дел В. Н. Ламздорф, а затем премьер С. Ю. Витте, они убедили царя отказаться от договора, т.к. он явно противоречил интересам Франции. В ноябре 1905 г. царь направил Вильгельму II письмо, в котором вносил существенное изменение по 1-ому пункту договора (обязательно прийти на помощь союзнику в случае его войны), т.е. неприменении его в случае войны между Германией и Францией. Германская интрига потерпела неудачу. До Первой мировой войны разговоры о возможности русско-германского союза не стихали, но конкретных попыток заключения предпринято не было.
В 1908 г. Босния и Герцеговина могли выйти из Османского владычества и отойти к Сербии по средству революционного хаоса в Турции, но этому воспрепятствовала Австро-Венгрия. Обессиленная, не находившая нигде поддержки Турция в переговорах с Австро-Венгрией за солидную денежную компенсацию признала состоявшуюся аннексию. Россия после неудачной войны 1905 г. и последующими революционными событиями было не до проблем Балкан, выказав лишь ноты протеста.
Осенью 1912 г. разразился новый кризис на Балканах. К тому времени Турция еще сохраняла владения на Европейском континенте над Албанией, южной частью Болгарии (Фракия), и северными районами Греции (Эпир), Македонией. В октябре 1912 г. Болгария, Греция, Черногория и Сербия, видя ослабление Османской империи и скорую ее гибель, выставили против нее 600 тыс. армию, нанеся ей ряд поражений. Уже в ноябре остатки турецкой армии укрепились в 40 км от Стамбула. Турция запросила мира у бывших балканских вассалов и обратилась с воззванием к европейским странам, которые начали выказывать признаки беспокойства. Россию не устраивало, что Болгария, правящие круги которой были настроены антирусски, завладеют Стамбулом и станут хозяевами черноморских проливов, в жестких формах потребовала от Софии остановить наступление. Австрию и Черногорию не прельщал вариант усиления Сербии и австрийские войска начали концентрироваться на границе. В декабре 1912 г. воюющие стороны заключили перемирие. В Лондоне открылась конференция послов ведущих стран по выработке условий мира. Но в июне 1913 г. на Балканах вспыхнул новый конфликт. Победители в Первой балканской войне не смогли договориться о приемлемым для всех разделе «турецкого наследства». На этот раз была создана коалиция против Болгарии, объединившая Сербию, Грецию, Черногорию, их исторического врага Турцию, а также и Румынию. Они потребовали от прогерманского правительства Болгарии и царя Фердинанда I Кобургского территориальных уступок. В Берлине и в Вене ни о каких уступках и слышать не хотели. Заручившись поддержкой Германии и Австрии 30 июня 1913 г. Болгария на претензии ответила нападением на сербские и греческие позиции. В стороне от военного конфликта не остались другие балканские страны, отчего 29 июля Болгария капитулировала. В Бухаресте был заключен мир, по которому Болгария теряла свои значительные территории.
Несмотря на то, что война за «турецкое наследство» не переросла в общеевропейский конфликт, напряжение на международной арене не проходило. Достигнутое равновесие на Балканах было лишь временной передышкой, так как результат двух войн не устраивал ни самих непосредственных участников, ни их покровителей в Вене, Берлине, Лондоне и Санкт-Петербурге. Наступивший мир был временным, и это понимали все.
В этом конфликте России удалось избежать прямой вовлеченности в балканские дела, выступая лишь в роли уступчивой дипломатии. Александра Фёдоровна прекрасно понимала, что на Балканах Россия встретится с упорством Австрии и Германии, а вслед за настроениями царицы и «Небеса» настаивали на худом мире.
В мае 1913 г. Николай II прибыл в Берлин на свадьбу дочери кайзера принцессы Виктории-Луизы, выходившей замуж за герцога Брауншвейгского. Царь имел переговоры с Вильгельмом II, сказал ему, что Россия готова отказаться от своих претензий на черноморские проливы, сохранив их за Турцией, если Германия удержит Австрию от политики захватов на Балканах. Вильгельм II не дал вразумительного ответа на его предложение, очевидно уверенный в собственных силах и в собственную политику в Европе, – появившееся модное среди интеллигенции и верхов общества мировоззрение эволюционизма вкупе с евгеникой, опираясь на передовую немецкую философию, культуру, экономическую индустриализацию, только и подводила к мысли, что они, немцы, самая передовая, лучшая, часть мира, а соединенные вместе – это супернация, готовая идти к своей цели до конца. Так, к началу 1914 года обозначились контуры двух военно-политических осей: «Берлин – Вена» и «Лондон – Париж – Санкт-Петербург».
Начальник германского генерального штаба генерал Х. К. Мольтке в феврале 1914 года, писал: «Боевая готовность России со времени русско-японской войны сделала совершенно исключительные успехи и находится ныне на никогда еще не достигавшей высоте»[76 - Ольденбург С. С. Царствование Императора Николая II. Т. II. Часть III. Думская Монархия (1907—14 г.) Мюнхен, изд. Общества Распространения Русской Национальной и Патриотической Литературы, 1949, стр. 113.]. И в самом деле, к 1914 году Россия в целом находилась в благоприятно устойчивом положении. Экономически страна делала потрясающие успехи, в международной обстановке ее поддерживали такие ведущие державы, как Франция и Великобритания. Армия ее была самой многочисленной в Европе и вооружалась последними техническими новинками. Николай II чувствовал себя вполне уверенно.
Непосредственным поводом к началу войны стали Сараевские события. 28 июня 1914 г. Австро-Венгрия проводила в Боснии и Герцеговине военные маневры. На это представление прибыл наследник Австро-Венгерского престола эрцгерцог Франц Фердинанд с супругой. В тот же день они оба были убиты в г. Сараево членом националистической организации «Млада Босна», студентом Гаврило Принцип. Убийство эрцгерцога предвещало новым взрывом «балканского котла». «Ну, теперь мы сведем счеты с Сербией!»[77 - Козенко Б. Д., Садовая Г. М. Происхождение Первой мировой войны. Научно-популярный очерк истории. Самара, Самарский гос. универ., 2003, стр. 266.] – сказал министр иностранных дел Австро-Венгрии Л. Бертхольд.
Ситуация с покушением на убийство выглядела очень странной. Власти Сербии, получив сведения через агентуру, предупреждала Вену о готовившемся покушении, но австрийские спецслужбы ничего не сделали для его предотвращения. Мало того, по сведениям очевидцев сараевский визит был организован без соблюдения элементарных мер предосторожности. Кортеж перемещался по городу в открытом автомобиле, подробный его маршрут следования был опубликован в местных газетах. Все это не могло не быть на руку заговорщикам, хотя само покушение произошло в случайном месте.
Николай II был возмущен покушением на эрцгерцога, разделял негодование Вены и Берлина (переходящее в радость от появившегося формального повода), но считал, что правительство Сербии не виновато и что Австрия не может использовать эту ситуацию для дальнейших репрессий против нее. Однако почти трехнедельная работа русского Министерства иностранных дел и собственная переписка императора с Германским кайзером не привели к общему компромиссу. Текст ультиматума Сербии был утвержден в Вене еще 6 июля. Однако вручить его решили только 10 июля, после отъезда из Санкт-Петербурга французского президента Р. Пуанкаре, пребывшего в России с официальным визитом на 3 дня, чтобы ни дать возможности Франции и России сразу договориться о совместных действиях. Через час после отбытия Р. Пуанкаре на родину, австро-венгерский посланник в Белграде вручил сербскому правительству ультиматум: закрыть антиавстрийские организации, организовать расследование инцидента 28 июня (Западная Европа жила новым календарем), удалить из армии офицеров (предлогом послужило их участие в антиавстрийской пропаганде), допустить в Сербию австрийских чиновников для расследования обстоятельств убийства эрцгерцога, пропустить на свою территорию австрийские войска. Сербия тотчас обратилась за советом к России как к своей союзнице. Россия советовала частично принять условия ультиматума. Допустить растерзания дружественной страны это значит терять престиж России в мире. На это не мог пойти Николай II еще и по причине того, что эту кощунственную уступку не поймет по большей части в своей массе аппозиционная российская общественность. Сербия приняла все пункты ультиматума, кроме последнего. Это послужило поводом и 15 июля 1914 г. Австрия объявила войну Сербии.
Еще 12 июля Совет министров под председательством Николая II ввел в действие «Положение о подготовительном к войне периоде». Вечером того же дня членам комитета Генштаба было сообщено о решении царя «поддержать Сербию, хотя бы для этого пришлось объявить мобилизацию и начать военные действия, но не ранее перехода австрийскими войсками сербской границы»[78 - Международные отношения в эпоху империализма. Документы их архивов царского и временного правительств 1878—1917 гг. Серия III. Т. V. 1914—1917 гг. Москва – Ленинград, Гос. соц.-экон. изд-во, 1934, стр. 95.]. До 15 июля между кабинетами держав шли лихорадочные дипломатические переговоры, которые ничего уже не могли изменить. Франция готовилась к войне одновременно с Россией. Германия и Австро-Венгрия начали подготовку на две недели раньше. Англия привела свой военно-морской флот в состоянии боевой готовности.
16 июля в ответ на бомбардировку Белграда Россия объявила общую мобилизацию. В это время из Сибири от раненного и теперь лечившегося в Тобольске, Распутина приходит телеграмма с грозным предостережением в случае начала войны. Эта телеграмма подействовала на Николая II и приказ о мобилизации был отменен вечером того же дня. Среди министров и в Генеральном штабе началась паника. Царь никого не принимал. Наконец, двоюродный «Грозный» дядя, великий князь Николай Николаевич (внук Николая I), добился аудиенции. Он убедил царя в том, чего тот сам так давно хотел – исправить критическое положение популярности монархии волевым решением, сделать величайший подарок начавшемуся четвертому столетию его династии и всей России. То, что Турция в большой войне выступит против России, было абсолютно ясно. Поэтому предполагалось отобрать у турок столицу древней Византии – Константинополь, завладеть контролем над проливами, сделать Чёрное море внутренним русским. Из всего этого следовало, что на развалинах поверженной мусульманской империи Россия должна была стать объединителем всего православного мира. 17 июля Николая II принял министра иностранных дел С. Д. Сазонова и подтвердил согласие на общую мобилизацию. Узнав об этом, Германия в ультимативной форме 19 июля потребовала от России «отмены нашей мобилизации и ждет ответа через 12 часов»[79 - Дневник великого князя Константина Константиновича (К.Р.): 1911—1915. Отв. ред., сост., автор вступ. ст. В.М. Хрусталев. Коммент., В. М. Хрусталев, В. П. Кочетов. Москва, ПРОЗАиК, 2013, стр. 332.]. По истечению срока ультиматума, вечером того же дня, Германия объявила войну России. Ночью пришла телеграмма «…от императора Вильгельма: он еще раз (уже сам, объявив нам войну) взывал к миролюбию Государя, прося о прекращении военных действий. Ответа ему не последовало»[80 - Там же, стр. 332.], описал события, со слов Николая II, вел кн. Константин Константинович. Во главе армии был поставлен хорошо известный в войсках и пользующийся авторитетом в среде офицерства Николай Николаевич. В 1895—1905 гг. он состоял генерал инспектором кавалерии, 1905—1908 гг. возглавлял Совет обороны, а затем стал командующим войсками гвардии и Санкт-Петербургского военного округа.
Объявив 19 июля войну России, на следующий день Германия оккупировала Люксембург и 21 июля объявила войну Франции. 22 июля германская армия начала крупномасштабные военные действия, вторглась в Бельгию, нейтралитет которой германский канцлер Бетман-Гольвег назвал «клочком бумаги». В этот же день Великобритания объявила войну Германии, вслед за тем войну рейху объявили английские доминионы: Австралия, Новая Зеландия, Канада, Южно-Африканский союз. Спустя два дня в России было объявлено о том, что отныне она находится в состоянии войны с Австро-Венгрией. 11 августа на стороне Антанты в войну вступила Япония. Началась Первая мировая война между двумя коалиционными державами: Центральными – Германия, Австро-Венгрия, Турция, Болгария и Антантой – Россия, Франция, Великобритания, Сербия, Япония, Италия, США, позднее Румыния и др.; всего 34 государства. 18 августа столица России Санкт-Петербург сменил свое название на Петроград, вместе с тем было потеряно основное смысловое и духовное его содержание.
Война началась исходя из двух факторов, с одной стороны, из-за неприемлемых условий со стороны Германии по отношению к России отказаться от балканского покровительства, с другой, Россия принимала вызов как возможный реванш за прежние поражения в военной политики. Все шло своим обычным чередом – гибнущая династия империи должна была пойти на большую авантюру для своего спасения. В свою очередь Германский кайзер, с мировыми амбициями, искал славы, а огромная страна с мощной индустрией были даны ему как козырная карта в руки – будь смелей и действуй! – говорил ему внутренний голос и было лишь преломленным отражением витавших настроений атмосферы немецкого общества – мы, германцы, создали европейскую цивилизацию, мы – передовая часть всего мира, и теперь в соединении кто может угрожать нам, нашей культуре, цивилизованности?
Между 5 и 8 сентября великий князь Николай Михайлович в своем дневнике сделал интересную запись: «Очевидно, выбор Николая Николаевича верховным главнокомандующим признается уже неудачным, а самому взять бразды сложного управления армиями признается еще несвоевременным. Вот когда побьют, да мы отступим, тогда можно будет попробовать! Едва-ли я очень далек от истины. Поживем – увидим»[81 - Красный архив. 1931. Т. 4—5 (47—48). Записки Н. М. Романова. С. 161. «По ночам находят на меня бессонницы, потому мысль работает и не дает покою, а именно: к чему затеяли эту убийственную войну, каковы будут ее конечные результаты? Одно для меня ясно, что во всех странах произойдут громадные перевороты мне мнится конец многих монархий и триумф всемирного социализма, который должен взять верх, ибо всегда высказывался против войны. У нас на Руси не обойдется без крупных волнений и беспорядков, когда самые страсти улягутся, а вероятий на это предположение много, особенно, если правительство будет бессмысленно льнуть направо, в сторону произвола и реакции» (там же, стр. 150). С другой стороны, Брусилов считал лицо Николая Николаевича вполне удачной: «Верховным главнокомандующим был назначен вел. князь Николай Николаевич. По моему мнению, в это время лучшего верховного главнокомандующего найти было нельзя… Назначение его верховным главнокомандующим вызвало глубокое удовлетворение в армии. Войска верили в него и боялись его. Все знали, что отданные им приказания должны быть исполнены, что отмене они не подлежат и никаких колебаний не будет» (Брусилов А. А. Мои воспоминания. Москва – Ленинград, Госиздат, 1929, стр. 66).]. Таким образом, Николай II уже изначально делал ставку на то, чтобы лично самому быть победителем в войне и объединителем православного мира. Борьба с кайзером принимала оборот личной династической борьбы Николая II с внутренней оппозицией.
Первая мировая война стала нести характер войны технического прогресса противоположных блоков и применения химического оружия (запрещенное Конвенцией ООН в 1993 г. и вступившее в силу в 1997 г.)
Общая численность боевых частей в августе 1914 г. составляла: в России около 2500 млн, во Франции – 2689 млн, в Англии – 567 тыс., в Германии – 2147 млн, в Австро-Венгрии – 1412 млн. На вооружении стран Антанты находились около 14 тыс. артиллерийских орудий, 412 самолетов, а у центральных держав – 14 тыс. орудий и 232 самолета.
В отличие от немецкой стороны генерал от кавалерии А. А. Брусилов так охарактеризовал состояние русской армии накануне Первой мировой войны: «В общем, нужно признаться, что по сравнению с нашими врагами мы технически были значительно отсталыми, и, конечно, недостаток технических средств мог восполняться только лишним проливанием крови, что, как будет видно, имело свои весьма дурные последствия
… Мы выступили с удовлетворительно обученной армией. Корпус офицеров страдал многими недостатками… и к началу войны мы не могли похвастаться действительно отборным начальствующим составом
»[82 - Брусилов А. А. Мои воспоминания. Москва – Ленинград, Госиздат, 1929, стр. 1 – 62, 2 – 63.].
С первых дней войны печать заговорила о единстве нации перед лицом врага. «Сейчас нет в России ни правых, ни левых, ни правительства, ни общества, а есть единый русский народ»[83 - История России с древнейших времен до наших дней. А. Н. Боханов, Л. Е. Морозова, М. А. Рахматулин, А. Н. Сахаров. Москва, АСТ, 2016, стр. 1304. «Относительно польского населения не надо верить нашим газетам, оно в большинстве настроено враждебно. Почти ежедневно Иванов на ухо мне сообщает, гуляя по вокзалу Лукова, что их банды и всякие шайки „соколов“ шныряют в местности между Холмом, Люблином и границей, что они, зная отлично места, указывают австрийцам дороги, тропы и наши расположения; другие действуют сообща с врагами, тревожа русские войска где только возможно» (Красный архив. 1931. Т. 4—5 (47—48). Записки Н. М. Романова. С. 153).] – писал орган московских деловых кругов «Утро России», выражавших общее настроение. «Не только в Петрограде, но и всюду по России настроение великолепное, общий подъем духа, уверенность в победе; война с немцами популярна, и это – одна из причин таких восторженных чувств не только общества, но и народных масс. Надолго ли хватит такое настроение, это другой вопрос»[84 - Красный архив. 1931. Т. 4—5 (47—48). Записки Н. М. Романова. С. 144.] – записал в своем дневнике вел. кн. Николай Михайлович.
Однако патриотический дул был не абсолютен. «Война Австрии с Россией была бы очень полезной для революции (во всей Восточной Европе) штукой…»[85 - Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 48. Издание 5. Письма: ноябрь 1910 – июль 1914. Москва, Политиздат, 1970, стр. 155.] – считал лидер большевистской партии В. И. Ленин. «С точки зрения рабочего класса и трудящихся масс всех народов России наименьшим злом было бы поражение царской монархии и ее войск», Ленин выдвинул лозунг превращения «империалистической войны в гражданскую войну»[86 - Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 26. Издание 5. Июль 1914 – август 1915. Москва, Политиздат, 1969, стр. 6, 22. «Да здравствует международное братство рабочих против шовинизма и патриотизма буржуазии всех стран!» (там же, стр. 23).]. Но подобное заявление мало кто слушал.
