Трое мужчин вошли и сели напротив. Хорошо стол загораживал от них.
– Значит, заявление. Имя скажи. Свое.
– Варвара Михайловна Леонова.
– Варвара. Варенька, – протянул старший из них, другие засмеялись, потакая его издевке.
– А заявление какого рода?
– Я… Вчера на меня напали после работы и…
– Матерь божья, износ, что ли?
Опешила от веселого лица, но ответила.
– Да.
– У вас в меню и такое подают? И кто ж такой проворный? Не ну ты прикинь, – гоготнул и толкнул в плечо сидящего рядом мужчину.
– Я не знаю. Слава зовут.
– О, так она еще и не знает.
– Я и вещи принесла. И чтобы экспертизу сделать, в душ не ходила.
– Ай, какая умница. Володя, ты у нас экспертизы делаешь?
– Еще какие, – крайний подмигнул, и я съежилась. – Все проверим и исследуем.
Я сглотнула. Они издевались надо мной. Откровенно и не пытаясь скрыть этого.
– Ну а я должен присутствовать обязательно, – заговорил третий, потирая ладони.
– Я как старший, вообще первым должен, так сказать, провести досмотр.
– А разве не врач? – уже схватилась за дурацкий пакет и сумочку в случае чего бежать.
– Не-а, мы. Там комнатка есть, – указал на другую дверь. – Раздевайся проходи, а мы сейчас Варвара-краса. Напишем и заявление сразу. Даже три штуки. И проверим все до глубины и сути произошедшего.
– Вы не имеете права…
– Имеем, – прищурился. – Таких шалав имеем и будем иметь. Будто вы там в своем кафе не раздвигаете ноги по первому зову.
– Это ложь…
– А вот сейчас и проверим, что у тебя в меню Варвара.
Он ударил по столу так сильно, что я вскочила и убежала под их мерзкий смех.
Бежала долго, потом от страха вырвало прямо на дороге, боясь преследований, не остановилась ни разу. Сердце с ума сходило, грудная клетка горела, в ушах пульс бил так сильно, что я не слышала ничего. Надеялась, что не найдут, городок очень маленький. Почти все друг друга знают. А если кто не знает, узнать несложно.
На работу не вышла. Закрывшись дома в ванной и долго сидела.
Не плакала, успокоилась. Просто сидела в воде. Пока бабушка не подошла к двери и в беспокойстве не постучала.
Так прошла неделя. В городе слухи пошли. Но я отвечала всем спрашивающим, что бред это все про изнасилование. Что придумали они.
А что оставалось?
Разве помогут они? Обсмеяли и даже с угрозой вели себя. Смешки все равно витали, то в магазине, то по улице, когда идешь, а спустя месяц пропали.
Работать пришлось продолжать. В магазине много не платили, чтобы увольняться, а у бабули пенсия уходила на одни лекарства и поездки в больницу. Мои на питание, коммуналку и прочее. Но я перешла за барной стойкой работать, а не официанткой. Начальство разрешило. Смены брала дневные в основном, потому что днем работали как обычное кафе. А вечером уходила пораньше, когда смена появлялась.
Когда не пришла менструация, я запаниковала. Подождала еще немного. Ничего.
Купила тест. И жизнь совсем больно ударила.
Беременность.
– Я же таблетку пила, бабушка. Как же так?
– Варенька, – она лишь плакала.
Вот, тошнота откуда взялась по утрам. Буквально пару дней, как началась.
Получила зарплату и поехала в соседний, чуть больше городок. Там аборт сделать будет лучше. Итак, отхватила сплетен за это время. Чувствую себя ужасно из-за человеческой злобы. А ведь я их всех и не знаю. Зато они говорят, будто понимают о чем.
Бабуля не возражала против аборта. Переживала только за здоровье.
– Двадцать три года, ну и чего аборт-то? – гинеколог смотрела не понимая. А сказать правду было стыдно.
Жертва я, и стыдно тоже мне. Как так получилось?
– Ну давай, осмотр проведем. Анализы сделаем.
Спустя неделю я приехала на процедуру. Треть зарплаты ушла на все это. Придется поясок подтянуть.
– Нельзя тебе аборт делать, девочка. Последний он у тебя будет.
– Последний? Это как? – я не понимала.
– Не забеременеешь ты больше. Эндометрий до того тонкий, что… – махнула рукой. – Да и здоровье твое женское, не нравится мне.
– Но… А как же? Мне надо…
– Ты пойми, Варвара, что и после этого ребенка, если соберешься-таки рожать, то можешь и не забеременеть больше. Не шутки. Я-то сделаю аборт, а последствия останутся на всю жизнь. У меня таких вот сколько бывало, – показала ребром ладони на шею. – А потом идут и плачутся. А я что?
Уехала в этот день ни с чем.
Ситуация не сулила ничего хорошего.
Дома встала перед зеркалом и долго смотрела на свой плоский живот. Похудела из-за тошноты утренней. Итак, была худая.
– Все? – бабуля, проснувшись сразу вышла и застала за разглядыванием.
Опустила футболку и повернулась к ней.
– Говорит, нельзя делать. Бездетной останусь.
– Как же это?
– Вот так. Сделает, а потом все, родить не смогу.
Она села и вздохнула тяжело. Я у ее ног опустилась и положила голову на старческие и такие родные коленки.
Теплая ладонь начала гладить по волосам, и больше ни слова не сказали. Уже заранее зная, что не поеду я туда больше.
– Ну ничего, внуч… Полюбим его. Вырастим, да? Ребенок ведь. Он не виноват. Ты главное – держись. Я рядом…
И я держалась.
Через восемь месяцев родила Антошку, которого уже любила и не думала "почему", "зачем" и "для чего".
Сын.
Мой сын.
Народ давил. Обзывал, пока еще беременная была.
Историю придумать было несложно. Часто вахты мужчины несут у нас в городе. Вот и сказала, что встречалась с одним из них. А он уехал и не вернулся больше.
Поверили. Хотя косо смотрели еще какое-то время.
А через год бабули не стало. Так и остались жить с сыном в ее доме.
Я по профессии пошла кондитером, его в сад, когда подрос и все у нас стало получаться. Не хуже, чем у других.
Глава 12
Настоящее
Варвара
Выскальзывая из тяжелых воспоминаний прошлого, я продолжаю следить за дорогой и улицами. Часто мелькающими прохожими.
Тяжело и пусто внутри. Но сейчас так много знакомого чувства появилось.
Страх. Опять он. Только в этот раз уже не за себя. А за сына. Прибавляется к этому и вина, и стыд. Клубок жуткий выходит, а плакать нет времени.
Как только слышу нашу остановку, встаю с сыном и выхожу.
– Ого, тут красиво, – восхищается убранством центральной части города Антон, как только отходим немного подальше от дороги.
Оглядываюсь тоже. И правда, очень красиво.
Представляю, какими огнями горит вечером все это восхищение. Улицы чистые, широкие.
Не тот вид, что на окраине города, где мы живем сейчас.
– Знаешь, как только обоснуемся где-нибудь, приедем в этот город снова. Согласен? И жить будем не там, где сейчас, а номер получше снимем.
Сын поднимает голову и смотрит на меня улыбаясь.
– Я не против. Это было бы круто.
Улыбаюсь ему в ответ. Хочу снова попросить прощения за это скитание, но просто обнимаю его и, найдя нужное направление, иду туда.
Клиника, куда мы вошли, была, конечно, не та црб, к которой привыкла у себя в городе.
Все такое блестящее, стерильное, светлое.
Персонал улыбался, приветствовал. Тут же наткнулись на Славу, который едва ли обратил внимание.
Он в нашу сторону почти не смотрел. А если случалось, будто зависал. Мы отошли подальше. Антон все вперед выходил, словно на всякий случай и хмуро смотрел.
– Прекращай, – шепнула ему на ухо.
В общей сложности провели там сорок минут. А когда вышли, ноябрьский ветер отнял все накопленное тепло.
– Постой-ка, – остановила Антона и поправила его шапку, которая не закрывала уши.
– Есть хочу, мам, – признается.
– Давай, мы приедем в хостел и там я что-нибудь куплю?
– Ладно.
Только бы не разладить работу его организма этими перекусами дешевой лапшой.
И тут мой взгляд упал на находящийся рядом ломбард. Приложила руку к шее, чтобы дыхание перевести, и нащупала кулон.
