vladoum "Лунный Дракон"

– Как ты узнала? – на моих губах появляется мягкая улыбка.

– Как это МНЕ, – восклицает она, – ТВОЕЙ БАБУШКЕ не знать этого о любимой внучке? Мы же семья.

Мать не знала.

Внутри почему то всё ненадолго сжимается от обиды. Я вжимаюсь в кровать и кладу ладонь на руки бабули. Она отвечает мне такой же теплой и легкой улыбкой.

– Бабушка, расскажи где ты нашла мать и что произошло, – выпаливаю я, даже не надеясь на ответ.

Бабушка молчит и думает. Ее глаза неуверенно уходят в сторону, она нерешительно кривит губы, но затем произносит:

– Твоя мама никогда не рассказывала подробностей. Но я встретила ее по дороге из Лунного Королевства, когда возвращалась домой. Она умирала от голода, – на глазах бабушки появляются слезы, – ее тело было покрыто ссадинами, синяками и гематомами. Деньги украли, а что еще сделали мне и представить сложно.

Неужели надругались?

Быть такого не может. Я знаю как сильна мать и как одним ударом может выбить всю дурь. Она тренируется и временами намеренно вступает в тренировочные бои с мужчинами. Уж за кого, за кого, но за мать я не переживаю.

– Я приютила ее, потому что никогда не оставлю беременную женщину без крова, принимала роды, а потом просто не смогла отпустить. Ты так сладко прижималась ко мне, Велия, – старушка смахивает слезы, – тогда то я и поняла, что наши судьбы связаны. Вот так я стала бабушкой. Это был подарок от Земного Дракона за все то, что я сделала, – сияет она, – и я никогда не перестану его благодарить.

Мои губы касаются бабушкиной руки, лоб прижимается к морщинистой коже.

– Бабуль, – аккуратно начинаю я, всё еще видя слезы на глазах старушки, – а расскажи мне легенды про Драконов, – прошу я, понимая, что это станет моим единственным развлечением сегодня. Живот все еще противно ноет и я не понимаю чего хочу на самом деле: в туалет, есть или это просто спазмы.

Я замечаю искру в глазах бабы Томы. Она сжимает губы и сначала нерешительно отмахивается от каких-то мыслей, затем морщит нос и наконец сдается. Старушка встает с кровати и торопливо выходит из комнаты, но возвращается спустя пару мгновений с книгой в руках. Я замечаю потрепанный корешок, расписанный на манер сказок: толстый корешок расписан золотыми линиями, которые собираются в драконов.

– Я хотела подарить тебе ее в твой день рождения, – сияет бабушка и я понимаю к чему она ведет, – но сегодня тоже время для праздника, поэтому держи, – она протягивает мне тяжеленную книгу. Первые несколько секунд я недоверчиво поглядываю на старушку, не веря своим глазам. Книги очень дорогие. Нерешительно протягивая руки, я забываю про боль и ищу подвох. Неужели бабушка пошла на кражу? Кажется, что она замечает сомнения в моих глазах и смеется:

– Я уезжала принимать роды у одной щедрой и доброй боярыни. Это был ее первый опыт, так еще и двойня, – неловко произносит она, потирая руки, – многие твердили ей, что спасти двух младенцев вряд ли получиться, потому что она еще слишком молода, худощава, да и таз у нее больно узкий. Она старше тебя на два года. Некоторые пророчили смерть и матери, – добавляет старушка и я замечаю недовольство в ее глазах, – какая чушь! – вскидывает руки, – тогда на рождение близнецов пригласили меня. Это было и вправду нелегко, но мы справились. В благодарность боярыня позволила мне попросить любые сокровища. А что мне нужно? – усмехается она, пожимает плечами и подмигивает, – моя драгоценность сидит рядом со мной. Она же отвела меня в свою роскошную библиотеку и позволила взять любые книги, которые я захочу. Я взяла одну из простеньких книг про драконов для тебя и хотела уйти, но девушка остановила меня, подошла к стеллажу с одной единственной книгой, вытащила ее и протянула мне. Она призналась, что всю жизнь мечтала о сборнике всех легенд о Драконах и Драконьих семьях. Это была ее самая большая ценность.

Я распахиваю глаза шире, когда это творение оказывается в моих руках. Теперь я могу рассмотреть ее лучше. Она даже тяжелее, чем я думала. Объемная обложка выполнена из металла, первый слой выступает скорее рамкой, украшенной десятками золотыми выпуклыми завитками, в середине же – на втором слое – располагается голова черного дракона. Она покрыта острой чешуей, из головы монстра выступают два золотых рога, глаза налиты красным. Детали настолько проработаны, что мне кажется, что это фигурка, а не обложка книги. Я трогаю каждую деталь с трепетом и осторожностью, боясь сломать. Мне начинает казаться, что дракон живой, быть может даже такой же, какого видела я. Чудовище словно чувствует мою опасность и ярость в его глазах пропадает.

– Это правда мне? – наконец выпаливаю я, поднимая глаза, – ты не шутишь?

Бабуля отмахивается и смеется. Тогда я понимаю, что она серьезно. Моя боль окончательно исчезает, я подпрыгиваю с кровати, перед этим осторожно отложив книгу, и бросаюсь бабушке на шею. Старушка кряхтит, но с радостью принимает в свои объятия. Я отстраняюсь, осторожно и с трепетом трогаю рога дракона, даже не замечая, как бабушка уходит прочь, оставляя меня одну. Я открываю книгу и тону в буквах, благодаря мир за то, что умею читать. Баба Тоня научила, она обучалась за время своего путешествия.

***

Когда ничего и никого не было, то появилась точка. Раздробились она на семь миров. Росли миры, становились сильнее и могущественнее. Добро и зло в них зарождалось так же быстро, но вот зло начало побеждать и пытаться разрушить другие миры.

Напуганные люди бежали в панике, когда из порталов выходили чудовища и пытались навредить смертным. Тогда вызвались на помощь добрые и отважные люди, победили монстров, но не знали, что же делать, чтобы не повторить беду. И обратились они к Драконам. Попросили силу, которой подвластно будет сама мощь порталов.

Семь Драконов сжалились над людьми и наградили их своими крыльями, силой, чешуей и размером. Обращались люди в драконов и махали крыльями, отгоняя зло от порталов. Но по одиночке не могли справиться люди даже владея новой силой.

Тогда седьмой Дракон вскинул голову, оторвал свою кожу и набросил ее на шесть миров, оставляя седьмой главным.

С тех пор прошли тысячи лет. Шесть Королевств охраняет и оберегает шесть миров. Короли обращаются в драконов и машут крыльями, как тогда, чтобы отогнать всё зло. Бояться злые души таких защитников, а потому процветают все Королевства и миры.

***

Бабушка уехала спустя ещё три дня, задержавшись из-за моих недомоганий. Мне так и не удалось убедить ее, что я хороший и необходимый помощник. Единственным ее спутником стал Глеб. Когда мать вышла провожать бабу Тому в путь, мое каменное лицо не проронило ни слезинки.

Я отдала старушке кулёк с лакомством, которые приготовила, вертясь около печи почти всю ночь, дождалась ухода матери и только тогда кинулась старушке на шею, пообещав, что буду ее ждать. Затем смотрела вслед уезжающим лошадям, просидела на скамье рядом с домом минут тридцать.

Войдя в дом, я сжалась. Словно загнанный в ловушку заяц, прокралась в свою комнату и почти взвизгнула, когда обнаружила в ней Линду, нависающей над моей книгой. Когда ее грязные пальцы коснулись страниц, я подошла ближе, пытаясь вытянуть сокровище из лап женщины. Она же одарила меня тяжёлым взглядом, нахмурила брови и зашипела:

– Откуда такая дорогая вещь в твоей комнате? – она подлетела ко мне, схватив за ухо. Я не успела опомниться, как вскрикнула от боли, прижимая книгу ближе к груди.

– Бабушка мне подарила! БАБУШКА! – закричала я, пока мать продолжала с силой теребить моё ухо, – ей одна из рожениц подарила. Хочешь сама спроси потом!

– Какая хитрая тварь, – усмехнулся она, но отпустила меня, – думаешь, что я тебе так просто поверю? Такие книги стоят, как вся деревня со всеми людьми в ней. Учись врать лучше!

Я сжалась и закрыла глаза, когда мать взмахнула рукой, готовясь к удару. С книгой я далеко не убегу, а если разозлю ее, то она мое сокровище точно испортит. У Линды никогда не было любви к красивым вещам. Сердце ее пропитано ядом и злобой, а я все жду, когда этот яд убьет и ее.

– Живи, – звучит снисходительный голос, – вытирай сопли и выходи. Сейчас пойдем на рынок. У тебя минута.

Прижимая книгу ближе к себе, я тихо всхлипываю. Пока сердце сжимается от страха, я вытаскиваю выстиранные простыни из под кровати и заворачиваю в них книгу и только потом выхожу следом.

Женщина стоит облокотившись на бочку. На ней уродская потрепанная туника до пояса, порванная и зашитая на скорую руку. Линда умеет красиво шить и даже вышивать, но делает это только для бабушки. На ногах такие же мрачные штаны серого цвета. Юбки в нашей семье носит только баба Тоня и я время от времени.

Осмелившись, я подхожу к матери, крепче затянув пояс. Она едва заметно кивает и первую половину дороги мы идем молча. Мать делает большие шаги, мне едва не приходится переходить на бег, чтобы не копошиться сзади. Когда до рынка остается идти минут пять, она поворачивает ко мне голову:

– Халява закончилась. Завтра выходишь работать в поле, – она отворачивается и добавляет, – я не собираюсь кормить такую кобылу.

Могла бы и не язвить.

Я молча киваю. Учиться было интересно. Душу греет мысль, что совсем скоро я буду работать вместе с бабушкой при дворе. Там я смогу увидеть и рассмотреть Драконов, королевскую семью и быть может даже найду друзей. В нашем скромном поселке я не обзавелась знакомствами со сверстниками: мальчишки задирали из-за серых волос, называя замарашкой, а девчонки боялись. Поговаривали, что моя мать, будучи беременной, связалась со злым колдовством и убила моего отца. Из-за этой магии мои волосы стали похожи на грязную воду, а жизнь проклята. Иногда мне кажется, что это правда. Потому волосы я отрезаю раз в месяц. К чему злить судьбу?

Мы останавливаемся возле угрюмой старухи с мукой. Носатая корга поставляет матери муку низшего качества. Даже несмотря на ворчание бабушки и просьбы потратиться на муку качества получше, мать непреклонна. Она настаивает, что разницы нет, а лишние изыски нам ни к чему.

– Как обычно, – кротко кивает головой мать, перебирая в руках пару монет. Ее пальцы у пластины ногтей разодраны в кровь, два перевязаны бинтом. Я замечаю аккуратно завязанный бантик и рот сам собой растягивается в довольной улыбке – это работа бабушки Тони. Только она так старательно сворачивает петельки, поправляя каждый завиток. Я оглядываю свои пальцы. Улыбка спадает с лица.

Зараза.

Подумаешь совпадение… Мы с ней вообще не похожи. Сердито прячу руки за спиной, оглядывая новоприбывших покупателей. Первой замечаю маленькую красавицу. Ее сладкий медовый смех касается мои ушей и я не могу оторвать взгляда. Длинные волосы, цвета желтка, рассыпаются по ее плечам, когда женщина, которую та кличет мамочкой, собирает их в косу, вплетая красные только что купленные ленточки. Они перешептываются, продолжая забавно хихикать, а затем вовсе обмениваются легкими поцелуями в лбы. Кажется, что весь ряд замечает добрую парочку и на лицах людей мелькают улыбки.

– Куда уставилась? – слышиться гадкий голос матери, – мешок вместе понесем.

Я киваю, опуская глаза, но тайком продолжаю приглядывать за любящими мамой и дочерью. Спустя минуту к ним подходит мужчина и я понимаю от кого девочке досталась светлая шевелюра. Он так же солнечно улыбается, копируя улыбку дочери и поглаживает по темным волосам жены. Та улыбается в ответ и они идут в нашу сторону. Девочка ускоряет шаг, опережая родителей и, не замечая людей, почти врезается в одного из покупателей.

– Линда! – по улице разносится бархатный и теплый голос мужчины.

Моя мать вздрагивает. Я вскидываю на нее взгляд и не узнаю эту женщину. Холодная маска с треском падает на землю, когда я замечаю в ее глазах что-то новое. Уголки бровей хмурятся, но принимают форму дуги и сводятся к переносице, нижняя губа едва потрясывается, появляются глубокие поперечные морщины на лбу и уголках глаз.

Тоска?!

Не может такого быть… Я таращусь на мать, которая игнорирует даже носатую старуху, протягивающую руку со сдачей. Линда словно застыла. Я украдкой отслеживаю ее взгляд и мой путь заканчивается на счастливом мужчине.

– Линда, ну куда ты бежишь?! – снова раздается голос и мать отмирает.

Она делает неосторожный, неловкий шаг назад и врезается в меня, сбивая с ног. Я издают короткий приглушенный звук “ой!”, почти падаю, но рука малышки подхватывает меня, помогая подняться.

– Осторожнее, – шепчет она, отряхивая мои потертые штаны, – ты в порядке? Не ушиблась?

Я не успеваю ответить. Родители девочки подходят ближе. Взгляд ее отца устремляется на мою мать. Он хмурит брови, присматриваясь, а спустя несколько секунд на его лице проскальзывает сомнение вперемешку с осознанием. Я исподлобья смотрю то на него, то на мать. Даже его семья затихает, а сияющая девочка приветливо хлопает меня по плечу и отходит к матери.

– Не думал, что встречу тебя еще когда-нибудь, – произносит мужчина, – прошло шестнадцать лет с нашей последней встречи. Ты очень изменилась.

По коже пробегают мурашки. Этот человек из прошлого моей матери? Кто он? Я жду ответов. Жду, когда мать оттает и произнесет хоть слово, но она молчит. Тогда мужчина всё с тем же трепетом касается волос своей жены, целует ее в макушку и просит идти без него. Обещает, что вернется через пару минут, подмигивает дочери и разрешает ей присмотреть новое платье. Та задорно взвизгивает, хватает маму за руку и тащит прочь, помахав на прощанье мне рукой.

Первая кровь

– Пусть платой за спасение маленькой Линды станут ваши уроки. Научите меня сражаться. Я знаю, кто вы, – выпаливаю я, сжимая запястье Брай, – Тень.

Она садиться, перекидывает ногу на ногу и я больше не вижу в ней матери. На ее губах я замечаю лишь скользкую ухмылку. Сердце ускоряет ритм, ладони потеют и я отпускаю чужую руку.

О Сестринстве Отражения мне поведали сыновья богатых баронов. Однажды я подслушала их брань в лесу, сидя на дереве. Один из них выкрал у отца записи, в одной из которых писалось о людях-воинах: “Им нет равных в бою, двигаются они как тени, а убивают тихо и бесследно”. Когда же дети бросили записи и метнулись играть в салки, я схватила драгоценные книжки и изучила. Та крупица информации дала мне новые страхи и восхищение.

– Не думала, что дитя из бедной деревушки может знать этот герб, – тихо произносит женщина. Ее голос становится бархатным, отчего моя кожа покрывается мурашками.

Я двигаюсь к ней ближе, боясь, что выдам ее тайну, заправляю волосы за ухо и шепчу:

– Я никому не скажу. Обещаю.

Шелковый смех Брай разливается по комнате. Она качает головой, осторожно похлопывая меня по плечу. Но даже несмотря на улыбку, я заглядываю в ее глаза и только изредка замечаю тусклые искорки. Мое молчание дает женщине передышку, она успокаивается, а затем продолжает:

– Спасибо, Велия, за твою заботу, – Тень пристально разглядывает меня, пробегая по плечам, рукам и ногам, – но я сомневаюсь, что ты сможешь получить то, чего хочешь. Нескольких недель мало, чтобы быть одной из Сестринства.

– Я не мечтаю быть одной из Вас, – стыдливо признаюсь я, – я хочу хотя стать достойной хотя одного волоска Сестер Отражения.

Брай едва ли заметно приподнимает брови, задумчиво отводит взгляд, поправляет волосы и встает. Я подскакию вместе с ней, тоскливо ожидая вердикта, но даже и не надеюсь на да. Быть может она покажет пару приемов или расскажет что-то новое. Я открываю рот, чтобы предложить ей альтернативу, как та восклицает:

– Хорошо, договорились! Жду тебя на закате на том самом балкончике. Посмотрим на что ты способна.

День тянется медленно. В предвкушении тренировки от Тени я забываю о надоедливом Адаме, об испорченном завтраке и даже поступке матери. Вопросы вспыхивают в голове один за другим и также быстро гаснут. Мне хочется всё бросить, найти Брай и вывалить всё любопытство на нее, но я силюсь и продолжаю ждать.

Меня обучат тайным знаниям? Заставят прятаться в темноте? Или сначала дадут учебник с теорией? Интересно, а такое вообще существует? Я поглядывая солнце.Оно все также высоко. Во время очередного прогула по палубе меня хватают за ухо.

– Как ты выбралась из каюты? – шипит высокая худощавая женщина, – кто разрешал тебе тут ходить? – она говорит тихо, стараясь не привлекать внимания.

В нос ударяет приторный запах клубники. Я морщусь, пытаясь перебить аромат свежим воздухом, но его источник так близко, что я стараюсь дышать ртом.

– Мне разрешил Дипак, – жмурюсь я, пытаясь не закричать и не ударить даму. Она выглядит хрупкой, хотя ее хватка достойна моего красного уха. Я оглядываюсь, в надежде, что Брай сейчас в каюте.

Драконы прокляли меня.

Черная красавица стоит с дочерью недалеко от меня. Они смотрят в нашу сторону, когда маленькая Линда пытается ринуться мне на помощь, но мать ее останавливает. Чувствую, как щеки наливаются краской. Я дергаю рукой так, что выбиваю руку неугомонной женщины, отрывая от моего пульсирующего уха. Она валится на пол, издавая противный крик. Все взгляды устремляются в нашу сторону. Я опускаю взгляд на пол и пытаюсь сбежать в каюту, как в мою лодыжку впивается неугомонная дама. Она раздирает кожу, что-то еле слышно шипит и пытается подняться. Я хватаю ее запястье и помогаю встать, та не то благодарит, не то пытается отделаться от меня. Она поправляет прическу и повторно осматривает меня с макушки до пят.

– Почему ты тут одна? – женщина берет меня под руку и тащит с лишних глаз, – что задумала?

– Ничего, – честно признаюсь я, – мне Дипак разрешил гулять за то, что я спасла девочку при пожаре.

Та недовольно кукситься, прищуривает глаза, затем откидывает мою руку в сторону и ворчит, чтобы я скорее исчезла с ее глаз и старалась вообще не попадаться. Только сейчас я узнаю в ней ту надоедливую муху в мои первые дни. Я хмыкаю, проскальзываю под ее рукой и скорее возвращаюсь в свою каюту. Заваливаюсь на кровать и засыпаю от скуки.

Просыпаюсь с первыми красными лучами заката, отряхиваю местами мятую одежду, протираю глаза и спешу наверх. Брай уже ждет меня на балконе. Ее волосы завязаны в пучок и перевязаны черной лентой, только несколько черных прядей челки касаются глаз. На женщине длинная и широкая ткань, похожая на кимоно, талия перевязана поясом, в руках два деревянных меча.

Я подбегаю ближе и не успеваю произнести ни слова, как в меня летят черные длинные ленты, а затем приказ:

– Перевяжи ладони, чтобы не было мозолей. Дипак запретил мне тебя колечить, – монотонно произносит Брай, перевязывая свои ладони.

Я удивляюсь,что Пень знает о нашей тренировке, послушно киваю и быстро перевязываю ладони. Получается плохо и нелепо, но я отмахиваюсь. Мне не терпится начать обучение. Женщина кидает мне длинную палку, похожую на меч:

– Это катана, – поясняет она и берет такую же, – покажи мне, что ты уже умеешь, если, конечно, умеешь.

Я мнусь первые секунды, а затем откидываю сомнения и бегу на наставницу. Мой меч летит ей в грудь, когда она устремляется вниз и сбивает меня с ног. Я падаю и прикусываю губу от неожиданности, на языке появляется металлический привкус.

– Первая кровь, – смеётся Брай, опираясь на катану, – не думала, что это будет так быстро.

Ее смех похож на тяжёлое пуховое одеяло. Оно мягкое и теплое, но больно тяжёлое.

Мои пальцы тянуться к губе, я вытираю кровь, облизываю рану и встаю на ноги. Брай скучающе осматривает меня, и кивает, приказывая нападать. Теперь я осторожна. Иду медленно, наблюдая за движениями женщины. Она зевает, прикрывая глаза и тогда я кидаюсь вперёд, заношу меч, целясь в голову, но Брай отбивает мою попытку. Я не успеваю даже вскрикнуть, когда удар прилетает сначала в правую, затем в левую ноги и только потом мой меч выбивают из рук, тот отлетает на два метра, а около моей шее оказывается деревянное лезвие.

– Ты проиграла, – Тень строго озвучивает мои собственные мысли и недовольно мотает головой, – навыки очень плохи. Сколько тебе лет?

– Шестнадцать, – признаюсь я, поднимаясь на ноги.

– Твой уровень ниже десятилеток из Сестричества, – она выносит свой вердикт, – работы непочатый край.

Я покорно молчу, не смея даже поднять глаза за Тень. Сердце стучит быстрее. Неприятные ком в груди становится всё больше и больше. Я зажмуриваюсь, не в силах услышать решение Брай. Не хочу, чтобы она увидела мои слезы.

– Будем работать, – строго выпаливает она и я распахиваю глаза. Женщина улыбается, проходит мимо меня, берет выбитый из моих рук меч и снова кидает мне его, – активнее, комарик, будешь работать так, будто от этого зависит твоя шкурка.

Брай приказывает мне нападать, каждый раз отбивая атаки и сваливая меня с ног. Сначала я злюсь, но упорно поднимаюсь и наступаю. Спустя два часа силы заканчиваются, но я нахожу опору и теперь смягчаю падение. Иногда даже удается избежать подножки и отбить удар, но спустя несколько секунд меня снова кидают на пол. Солнце уже село, стуки мечей больше никого не удивляют. Только моряки столпились возле лестницы, поглядывая на Брай и жалкую меня. Временами я даже слышу от них подбадривание и в последние разы встаю только из-за них. Их шепот переходит границу и сначала становится разговорным голосом, а затем слышатся даже восклицания. На лице Тени замечаю недовольство из-за собранной аудитории. Она не щадит меня, а только с каждым разом наносит удары все тяжелее.

Мое тело вспотело, руки ноют, голова гудит, а перед глазами мигают звёздочки, когда к горлу подходит тошнота, я силюсь и сглатываю, не желая останавливаться. Брай замечает мой затуманенный взгляд и снова сбивает меня с ног. Она оглядывает мои дрожащие руки и грозно вскидывает брови: