– Хотя лучше ссы, – разрешаю больной. – Может, хоть от испуга у тебя получится…
Кивнув самой себе, выезжаю на дорогу и пытаюсь сориентироваться, как именно лучше добраться до центра. Из-за ночных переживаний из головы вылетают все карты города.
Мозг активируется только когда я нечаянно (то бишь не специально, ну, вы поняли – прим. Авт.) сбиваю бампером ограждение и понимаю, что еду прямиком в огромную яму, по всей видимости, вырытую накануне рабочими. Машину подкидывает на кочке, и она по ледяной поверхности устремляется вперёд, а я как ненормальная отчаянно жму на тормоз изо всех сил, приговаривая:
– Мамочки, мамочки, пожалуйста, только не это.
Когда подъезжаю к обрыву и замираю ровно в миллиметре от него, все слова заканчиваются. Просто истошно воплю и боясь ослабить ногу, пытаюсь дотянуться до телефона, который подскочил, когда я словно кегли сбивала ограждения, и улетел на резиновый коврик перед пассажирским креслом.
Пальчиком кое-как снимаю блокировку. Папе звонить не вариант – останусь пешеходом до скончания века.
Пытаюсь найти телефон брата, но никак не выходит листать ленту с контактами. Проклятые разработчики «БМВ» и айфонов.
Закусив губу, жму на первый контакт, который так и не решилась удалить за два года. Подумаешь, попрошу, чтобы Демидов набрал Мирону, а тот меня спасёт.
Только и всего. Правда?..
Длинные гудки действуют на нервы, и я практически начинаю плакать, но тут же победное ликую, когда слышу в трубке холодное:
– Да, Юля.
Вау! У него тоже есть мой номер. Пока пытаюсь сдержать улыбку.
– Лев Викторович, мне нужна ваша помощь., – хриплю, сжимая руль покрепче.
Почему-то представляю, как именно он закатывает глаза и взбешено дышит, и теперь точно улыбаюсь.
– И почему я не удивлён, Юля?..
Глава 7
– Что у тебя случилось? – спрашивает Демидов тихо.
– Вы можете позвонить Мирону, пожалуйста, – закусываю губу.
В трубке слышится какой-то шорох и звук заведённого двигателя.
– А за проезд тебе не передать, Юль? – усмехается он.
– Я серьёзно. Пожалуйста, я о большем не прошу, – обращаюсь к телефону, лежащему на резиновом коврике.
Возможно, в моём голосе он вновь слышит отчаяние, поэтому интересуется:
– И что ему передать? Где ты на этот раз?
– Я тут сглупила. Самую малость.
– Да ладно?..
Котлетка рычит. Не нравится ей ироничный окрас бархатного тембра.
– На объездной, недалеко от заправки, где вывеска «Ремонт дороги».
– Ты… в порядке?
– Ну… это как посмотреть, – вдыхая тяжело
Демидов отключается без каких-либо предупреждений, а я так и остаюсь сидеть, сжимая руль. Невоспитанный такой. А ещё препод!
– Такие дела, Котлетка, – жалуюсь собаке. – Ты главное – не отчаивайся, Мир нас обязательно спасёт. Он нас любит, в отличие от некоторых душнил.
Время идёт медленно-медленно.
Руки и нога на педали довольно быстро затекают, и я начинаю переживать ещё сильнее. Всё это происходит ровно до тех пор, пока в окне не мелькает что-то белоснежное.
Это же…
Распахиваю в изумлении рот, понимая, что это мой преподаватель собственной персоной. Лев Викторович открывает водительскую дверь и обжигает взглядом задранную юбку, я же виновато пожимаю плечами. Руки-то у меня заняты.
– В чём проблема, Юля? – спрашивает он, вновь и вновь проверяя моё тело на целостность.
Я, в свою очередь, тоже с удовольствием осматриваю размашистые плечи и лёгкую небритость на его лице. Взгляд застревает в районе расстёгнутой верхней пуговицы на его рубашке.
Быстро нахожусь и отворачиваюсь.
– Не заметила ограждения, – каюсь.
Лев Викторович кивает, задумчиво смотрит на капот и огибает открытую дверь. Его пятая точка просто создана для классических брюк с отутюженными стрелками. Я клянусь. Это смотрится так залипательно, что я не сразу слышу его слова.
– Ты здесь ещё развернуться смогла бы при желании, – произносит спокойно. – До котлована метр.
– Метр? – вскрикиваю и выглядываю из-за руля.
Неужели, у меня настолько плохо с пространственными вычислениями? У главного чертёжника в моей жизни этот же самый вопрос на лице.
Смущаюсь.
– Включай заднюю скорость и плавно нажимай на газ, – приказывает он ровным голосом.
Киваю многократно и осторожно убираю одну руку с руля.
– Только не перепутай скорости, – добавляет.
Закатываю глаза. Я что, совсем идиотка, что ли?
Сдаю немного назад и заглушив машину, выбираюсь наружу. Одёргиваю юбку и подпрыгиваю, чтобы размять затёкшую ногу.
Украдкой наблюдаю, как Лев Викторович склоняется над бампером.
– Там всё плохо? – спрашиваю отворачиваясь.
Так легче услышать правду.
– Смотря что считать плохим, Юля.
– Ну… нужен ремонт? Эвакуатор? – с ужасом округляю глаза.
– Мне кажется, достаточно будет полировки, обойдёмся без эвакуации на этот раз, – произносит, поднимая на меня равнодушный взгляд. – Возле автозаправки есть мойка.
Кивает на противоположную сторону дороги.
Мнусь на месте, раздумывая. Приём у ветеринара совсем скоро, но и ехать в город с покоцанным бампером, а потом самой искать автомойку– не вариант.
Вдруг папу встречу? Секир башка будет.
– Можно вас попросить… подбросить меня до центра? – прищуриваюсь и склоняю голову набок.
*
– Что это? – спрашивает Лев Викторович подозрительно.
Широкие скулы на мрачном лице кривятся, а чёрные очки съезжают на нос. В сочетании с белой рубашкой это всё смотрится по-голливудски.
– Моя собака, – отвечаю, гордо встряхнув волосами.
– Если она уделает мне салон, я…
– Её зовут Котлетка, – не даю договорить угрозу и показываю своему преподавателю мопса с розовым бантиком на шее. – И она вся в меня. А воспитанность – моё второе я, между прочим.
– Третье, – слышу тихое ворчание.
– Что?
– Твоё второе я – это внимательность, Юля. Сама говорила. Значит, воспитанность – третье!
Разместив питомца на заднем сидении, смущённо прикрываю дверь и широченной улыбкой озаряю полусонную провинциальную улицу.
Он помнит! Боже, боже!
Два года прошло, а Лев Викторович Демидов всё помнит!
Усаживаюсь рядом, засветив новые чулки, и тут же чопорно выправляю юбку.
– Может и третье, но…
– Твою мать, грёбаная псина, – пугаюсь грозного рыка и тут же оборачиваюсь.
В ужасе прикрываю рот.
Упс. Кажется, Котлетке слишком понравился мой препод! С одной стороны я даже рада, что у неё всё получилось с мочеиспусканием, но предусмотрительно молчу. Это было бы невежливо по отношению к педагогу.
А вот кто-то и не пытается быть вежливым.
– Выкидывай её отсюда на хрен, – цедит Демидов.
Перевожу взгляд за окно, на пустынную трассу. Странное сегодня воскресенье. Ну хоть машину к вечеру отполируют. Может, такси вызвать?..
– Ладно, мы вместе уйдём, – поднимаю руки в извинительном жесте и открываю дверь.
Демидов молча наблюдает, как я забираю Котлетку и прощаюсь:
– Спасибо Вам, Лев Викторович за помощь и за кров для нас с Котлеткой. Пусть и временный.
С лёгкостью хлопаю дверью Мерседеса и озираюсь по сторонам. Вечно я попадаю туда, где вообще не должна была оказаться. В микроскопической сумочке, которая всё это время болталась у меня на животе, отыскиваю свой телефон, бережно изъятый из «БМВ», и пытаюсь загрузить приложение с поиском такси. Котлетка, кажется, путём опорожнения на дорогом кожаном диване чудом исцелилась.
– Сядь в машину, – слышу строгий приказ.
Поднимаю глаза на открытое окно внедорожника.
– Мы сами доберёмся, не переживайте, Лев Викторович. Поезжайте спокойно по вашим делам.
Разворачиваюсь и бодро шагаю по гравию, чувствуя себя очень правильной и до невозможности волевым человеком. Но чуть замедляюсь, когда вижу впереди, за автозаправкой стаю бездомных собак.
Чёрт.
Демидов тоже замечает этот безусловный «козырь» и тут же его использует, загоняя меня в тупик:
– Десять секунд, Юля. И я уезжаю, а ты оставайся, раз жизнь так ничему тебя и не научила.
Обжигаю его горящим взглядом.
Это нечестно. Неправильно ему вот так кидать мне это в лицо. Он же всё знает… он там был и видел всё своими глазами.
– Пять секунд, – кидает препод небрежно и снимает тёмные очки.
Ладно.
Кинув короткий взгляд на собак, сжимаю в руках Котлетку и усаживаюсь на переднее сидение вместе с ней.
– Только потому, что Котлетке угрожала смерть…
– Ага…
– И вообще, разве можно быть таким жестоким?
