5 октября 1957 года газета "Красная звезда" сообщала:
"4 октября из Москвы в Крым отбыл на самолете Министр Обороны СССР Маршал Советского Союза Г.К. Жуков. Он направляется с визитом в Федеративную Народную Республику Югославию…
В 15 часов 25 минут Маршал Г.К. Жуков поднимается на катер у Графской пристани (в Севастополе. – Авт.) и обходит миноносцы, стоящие в Южной Бухте… Катер направляется к борту крейсера "Куйбышев", на палубе которого выстроился экипаж корабля…
По парадному трапу Маршал Г.К. Жуков поднимается на корабль. Раздается команда вахтенного офицера "Смирно!" На грот-стеньге взвивается флаг Министра обороны СССР. Командир отряда кораблей контр-адмирал Л.Н. Тюняев докладывает о готовности кораблей к походу.
Командир корабля капитан первого ранга В.В. Михайлин отдает рапорт: "Товарищ Маршал Советского Союза! Экипаж крейсера "Куйбышев" построен для встречи".
"Однако главное, что формировало у Жукова мнение о флоте, – пишет в этой же неопубликованной главе Н.Г. Кузнецов, – мне думается, было его незнание кораблей и специфики флота. Мои попытки ближе ознакомить Жукова с флотскими делами и тем самым вызвать у него интерес к этому виду Вооруженных Сил не увенчались успехом. Не получилось это и у И.С. Исакова. К сожалению, этот интерес к флоту у Жукова не проявился и в годы воины, о чем он сам пишет в своей книге "Воспоминания и размышления", объясняя это занятостью. Сколько раз мне приходилось слышать из уст Жукова несколько ироничное отношение к флоту. Правда, он отдал должное морским бригадам, которые действовали под Москвой в 1941 году. Значительно позднее, когда Жуков был уже в течение нескольких лет министром обороны, совершая поход на крейсере (кажется в Албанию), он будто бы (находясь в жарком машинном отделении) сознался, что только теперь понимает трудность службы на корабле. Но это были уже последние дни его пребывания в должности министра, а значит и на кораблях".
Эти последние дни Жукова – министра обороны, проведенные на корабле, интересны тем, что Георгий Константинович невольно позволил наблюдать себя довольно продолжительное время сравнительно небольшому воинскому коллективу – экипажу крейсера. И то, что осталось в памяти этих людей, прежде всего командира корабля, – несомненно значимое дополнение к портрету полководца. Портрету, еще явно неоконченному, несмотря на всемирную известность Жукова. Портрету, который существует во множестве этюдов, написанных в разных тонах. А глубоко-реалистическое полотно, думается, позволит создать время и наше возрастающее стремление к реализму.
О противоречивости оценок Георгия Константиновича, наверное, все-таки исходящих от противоречивости личности Жукова, говорит тот факт, что на флоте министра больше побаивались, чем уважали. В последнее время, после увольнения Н.Г. Кузнецова, флот, лишившись защиты авторитетного главкома, как бы осиротел. Инспекторские поездки Жукова на Северный флот и Балтику оставили тяжелые воспоминания о беспощадности, даже жестокости Георгия Константиновича. Жуков лично разжаловал и уволил в запас 273 офицера. А как могли восприниматься его угрозы сменить Военно-морской флаг на общевойсковой, переодеть военных моряков в зеленую форму. Не от силы Жукова это шло, а от слабостей его: своенравности, несдержанности, грубости.
Так что можно себе представить, с какими чувствами ожидало приезда в Севастополь министра командование Черноморским флотом. Флагманский корабль для визита был выбран быстро и однозначно – лучший на флоте крейсер "Куйбышев" под командованием тридцативосьмилетнего капитана I ранга Михайлина.
В конце сентября 1957 года крейсер "Куйбышев" находился с деловым заходом в Болгарии. Именно там Владимир Васильевич получил радиограмму с приказанием срочно прибыть в Севастополь.
Когда крейсер встал на рейде на бочки, сигнальщики приняли семафор: "Командиру срочно прибыть к командующему флотом".
Михайлин сразу почувствовал, что за этим вызовом стоит что-то важное. Просто так адмирал В. Касатонов командиров к себе не вызывал. Спустили катер. Через полчаса капитан 1 ранга вошел в кабинет командующего.
– В каком состоянии находится корабль? – без предисловий встретил Михайлина адмирал Касатонов.
– В боевом.
– Я сейчас разговаривал с главкомом, – командующий встал из-за стола. – К нам срочно выезжает адмирал Головко. Будет смотреть ваш крейсер. Пойдете с визитом в одну из средиземноморских стран.
– Есть!
– Идите, готовьте корабль. Окончательное решение будет принято после проверки.
Адмирала Головко Михайлин знал по Северу, где Владимир Васильевич во время войны командовал тральщиком, дослужившись до капитан-лейтенанта. "ТЩ-110" был одним из трех тральщиков, вооруженных самыми современными электромагнитными замками. Особенно отличился корабль в 1943 году при тралении мин и проводке конвоев. Тральщик стал Краснознаменным, ордена Красного Знамени удостоился командир, награжден был весь экипаж.
Арсений Григорьевич Головко командира хорошо запомнил, что Михайлин обнаружил при окончании Военно-морской академии. Именно Головко – председатель государственной аттестационной комиссии рекомендовал выпускника Михайлина для службы на больших кораблях.
На второй день после разговора с Касатоновым на крейсер уже прибыла комиссия Главного штаба ВМФ во глазе с первым заместителем главнокомандующего ВМФ адмиралом Головко. То есть на подготовку техники и людей Михайлину были даны ночь и утро. Но командир особого беспокойства не испытывал: экипаж был хорошо отработан, корабль содержался безукоризненно, отличался высокой организацией службы. Так что требовалось не так уж много: навести внешний лоск.
Головко командира сразу признал и, выслушав доклад, приступил к делу.
– Показывай, Владимир Васильевич, корабль.
Смотрели долго, даже мучительно долго. Для многих корабль – первый в серии крейсеров этого типа послевоенной постройки – был незнаком. В том числе и для Головко, которому более чем торпедным катером лично командовать не приходилось.
В конце концов офицерский состав был приглашен в кают-компанию для разбора.
– Флагманский штурман, замечания есть? – начал Головко.
– Нет.
– Флагманский артиллерист?
– Нет.
Разбор оказался кратким.
– Ну что же, – заключил адмирал, – молодцы. Благодарю, но хочу предупредить: видимо, корабль пойдет с визитом в Югославию под флагом министра обороны. Это очень ответственно. Вы будете представлять Жукову не только Черноморский флот, а всех нас. И прямо скажу, если что-нибудь у вас обнаружится – вам несдобровать. И защиты вы тогда нигде не найдете.
Командира крейсера это заключение несколько покоробило: вместо того, чтобы воодушевить – постращал.
Командующий флотом адмирал Касатонов, прежде чем сойти вместе с комиссией с крейсера, сказал капитану 1 ранга Михайлину:
– Командир, составьте список всего, что вам нужно на полную автономность и с учетом того, какой гость будет. Продолжайте приводить корабль в порядок. Срок выхода я сообщу.
Прошло еще дня четыре. Командир доложил о полной готовности крейсера. И тогда адмирал Касатонов назначил пробный выход. "Куйбышев" под его флагом отработал все возможные ситуации в плавании. Даже варианты швартовки к причалу, что на Черноморском флоте почти не практиковалось, так как крейсера обычно держались на бочках. Подробнейше, под секундомер, "прошлись" по всем ритуалам. Погода стояла отличная. Все сложилось хорошо. Комфлотом поблагодарил и ушел. Стали ждать.
И вот вечером 3 октября командир получает семафор: "Маршал Жуков прибывает завтра. Выход – в 15 часов".
Михайлин объявил о предстоящем выходе экипажу. Приказал всем как следует выспаться, а дежурно-вахтенной службе – никого без острой необходимости не дергать. Приготовление корабля к походу решил начать сразу после подъема флага, то есть в 8 часов утра. Сам себя привел в порядок, почистился, побрился, принял душ и лег спать, как никогда рано. Проснулся оттого, что его трясли. Так вымотался за последние дни, что голосом посыльный командира разбудить не смог.
– Товарищ командир, товарищ командир! За вами пришел катер!
Михайлин вскочил.
– Какой катер? Чей?
– Командующий флотом требует вас на берег.
Парадно-выходная форма висела в готовности, отутюженная. Михайлин быстро умылся, оделся, – и в катер. Выходит на берег, смотрит – машина. Такого еще никогда не было, чтоб командиру корабля машину подавали. Да и штаб флота-то рядом.
Но повезла машина с молчащими водителем и офицером несколько в другую сторону: в район Владимирского собора. Подъехали. Владимир Васильевич удивился: небольшой дом с садом, много машин, оживленный говор людей, несмотря на ранний час.
Куда вы меня привезли? – не выдержал командир.
К маршалу Жукову на смотрины, – обронил сопровождавший Михайлина офицер.
И командир не уловил в его голосе иронии.
Вошел в прихожую. Двери открываются и закрываются непрестанно. Вестовые во всем белом бегают с подносами туда-сюда. Когда снова открылась дверь в зал, Михайлин за большим, уставленном закусками столом увидел Жукова. С одной стороны от него сидел В.Г. Комяхов, первый секретарь Крымского обкома КП Украины, с другой – командующий флотом, член военного совета флота, прибывшие с Жуковым генералы…
Жуков сидел спокойно, уверенно. И его облик, словно впечатался в память Михайлина: большой лоб, кустистые густые брови, доброжелательный открытый взгляд. Маршал был в хорошем настроении.
Ему доложили о прибытии Михайлина. Жуков сразу вскинул глаза. Михайлин вошел и представился:
– Товарищ министр обороны, командир крейсера "Куйбышев" капитан 1 ранга Михайлин прибыл по вашему приказанию.
Адмирал Касатонов тут же поднялся, освободив стул рядом с Жуковым.
– Садитесь, – показал тот рукой командиру.
Страха, трепета Михайлин не ощущал, хотя понимал, что держаться надо настороженно. Гнев министра, как говаривали, можно было вызвать любым неудачным словом…
Глаза Георгия Константиновича с любопытством следили за ничуть не смутившимся офицером.
– Доложите мне коротко: где вы учились? – посмотрев на орденские планки, добавил. – Вижу воевали. Где воевали? Как вы стали моряком и вот – командиром крейсера?
Уверенность Михайлина имела свою подоплеку. Ведь были они с Жуковым земляки. Когда командир услышал вопросы Георгия Константиновича, понял, что первый раунд встречи будет за ним.
И начал Владимир Васильевич не с того, где учился, а с того, где родился: в бывшей Калужской губернии.
Жуков стрельнул глазами:
– Где?
– В Калужском районе. Село Забровская Свободка.
Жуков чуть дернул головой, прищурил глаз.
– А я где?
– Вы в Стрелковке.
– Правильно!
Вспомнили родные места.
– Девки у вас были хорошие, так что я к вам ходил.
"Ну уж насчет этого вы прихвастнули», – подумал командир.
– А как же вы стали моряком из мужиков?
– Пошел в Калугу, окончил сельхозтехникум, работал в совхозе, недалеко от вашей Стрелковки. Совхоз Ермолина…
– Ну?
– Да.
– Знаю, знаю. Я бывал там. А Обнинское вы знаете?
– Как же не знать.
– А потом?
– Потом решил, что знаний маловато, пошел в Тимирязевскую академию.
– Как вас баловали!..
Михайлин уловил смену настроения, ревность что ли какая задела Жукова. Вот вам, дескать, все давали, не то, что нам: всю жизнь пахали да воевали. Командиру стало даже не по себе. Вспомнил фильм "Чапаев", как там Василий Иванович спрашивает Фурманова: "А откуда ты знаешь, как воевал Александр Македонский?" Вот и Жукову даже не пришлось в жизни как следует поучиться. Действительно, доморощенный талант из народа.
– А потом, – командир быстренько свернул воспоминания, – по специальному комсомольскому набору на флот. Сказали, мол или иди на флот, или клади комсомольский билет. А мне 24 года.
– И правильно сказали, – Жуков скрипнул стулом. – Надо всем уметь защищать Родину. А что дальше?
Естественно, что за столом установилось молчание. Но едва ли кто с таким интересом слушал командира крейсера, как Георгий Константинович. В его удивительной любознательности, интересе к судьбе военного человека Михайлин потом не уставал удивляться во время похода. А сейчас старался отвечать почетче, покороче, чтобы не сказаться больно назойливым со своей биографией.
– Сразу попал в высшее военно-морское училище. В 1941 проходил в Лиепае практику на эсминце "Ленин". А перед этим отстреляли артиллерийские стрельбы с крейсера "Аврора".
– С крейсера "Аврора"?
– Так точно. Войну встретил на Балтийском флоте…
– Ну и как встретили?
– Товарищ министр обороны, на Балтике-то вы, по-видимому, больше меня видели. Когда командовали Ленинградским фронтом…
– Да. И ваши корабли сыграли большую роль в защите Ленинграда. Там, где падали снаряды с линкоров, крейсеров… С линкоров-то дальше?
Так точно, – дальность стрельбы главного калибра линкора до 210 кабельтовых…
– Что это за кабельтовы?
Михайлин объяснил.
– Да. И такая меткость, такая меткость. Немцы прекрасно понимали, что такое Пулковские высоты. В последний штурм, как мне рассказывали, пьяные шли. И вот они шли пьяные, озверелые. Беспрерывная стрельба… А у вас там хороший артиллерист был. Как его?..
– Вице-адмирал Ралль, товарищ министр.
– Во, правильно, Ралль. Так четко организовал стрельбу кораблей… Один снаряд точно в оркестр бухнул, с которым фашисты шли. И захлебнулась атака.
(Поразительная меткость корабельной артиллерии достигалась за счет совершенной системы наблюдения и целеуказания. Все карты были разбиты на квадраты. Все в этих квадратах было пристреляно. Поэтому едва следовало целеуказание – первый же залп шел на поражение. Михайлин хорошо это знал, но от комментария решил отказаться).
– Был у моряков, как мне рассказывали тоже, какой-то немецкий крейсер.
– Это «Лютцов». Мы его купили перед войной недостроенным. И так ввести в строй не смогли. Но стрелять он – стрелял. А переименовали его в "Петропавловск", потом в "Таллин".
– Вот только с Петергофом у вас плохо получилось…
Здесь коснулись Николая Герасимовича Кузнецова. Флотские насторожились. Жуков обронил несколько, не очень приятных для моряков фраз.
