– Ну хорошо, хорошо, гуляйте. – и обнял ее на прощание.
Девушки покинули аллею, пролегшую вдоль бетонного памп-трека. В облаках виднелись лучи закатного солнца, напоминающего о том, что время клонится к десяти, но вовсе не к тому, что пора расходится. Бутылки были наполовину пусты, и девушки шли, что-то беззаботно напевая себе под нос.
– И какого черта вы тусуетесь там с этими наркоманами? – начала Софи.
– Почему наркоманами? Они нормальные, прикольные ребята. – заключила Ханна. – С ними весело бывает иногда.
– Вы все равно не зовете нас гулять, мы хоть какую-то компанию нашли. – продолжила ее мысль Ева. – Что в этом плохого?
– И вы нас не зовете. Почему мы должны делать это первыми? – тон голоса Алисы стал слегка повышенным, и подруги начали чуть ли не ругаться. – Ну и тусуйтесь со своими обдолбанными!
Несколько минут они шли молча, каждый со своими мыслями. Ханна ума не могла приложить, что вдруг на них нашло и почему их друзья вызывают у них такое отвращение. Что плохого в том, что они просто здорово проводят с ними время? Ей на секунду захотелось вернуться обратно в парк, туда, где все общаются, смеются, радуются и не осуждают друг друга. Но вместо этого они шли в каком-то неизвестном направлении, погруженные в гробовую тишину. Какой был в этом смысл?
– Если так хотите, то возвращайтесь к ним. – наконец произнесла Софи.
– Не пойдем мы к ним, мы же с вами гуляем. – сказала Ханна. – Так давайте гулять! Может быть, вам тоже взять по коктейлю? – предложила она, чтобы разрядить обстановку.
– Нет уж, как-нибудь обойдемся.
Они вместе пошли в сторону центра города. Мало-помалу, они отошли от прошлых размолвок и вновь стали болтать, как старые подруги, и беспрестанно смеялись. Но в душе у каждой остался неприятный осадок, напоминавший о случившейся ссоре и всплеске агрессии, которая находит на них крайне редко.
Какое-то время они еще бесцельно бродили по городу, обсуждая грядущее поступление в университет, отчего у Ханны на сердце становилось как-то тяжело и невероятно тоскливо, ведь она так старательно и так долго отгоняла от себя эту мысль, хотя глубоко внутри знала, что это как раз то, о чем ей сейчас нужно беспокоиться в первую очередь. «Потом… завтра, через неделю…» – стучали мысли у нее в голове.
И все же начинало темнеть, а значит совсем скоро она вновь вернется в привычное местечко, а подруги поспешат домой к родителям. Ханна искренне надеялась, что он еще остался в парке и все так же ждет ее, а впереди – еще одна потрясающая, незабываемая ночь…
И он был там – в своем черном худи и продырявленных кедах. Завидев ее издалека, Тим очень обрадовался и тут же подъехал к ней, обнял, и они долго так стояли неподалеку от аллеи. Теперь Ханна была одна, без подруг, и никто не мог более их смущать, чему они оба были в душе безмерно рады.
– Какие планы на эту ночь? – сказал он, усевшись с ней рядом на скамейку и слегка прижав к себе так, что ее голова почему-то снова оказалась на его плече.
– Покорять ночной город на наших двухколесных. – игриво улыбнулась она в ответ, посмотрев в сторону уголка, где стояли рядом ее велосипед и его электросамокат.
– Что ж, тогда я собираюсь.
Ханна с интересом наблюдала за тем, как он бережно укладывает вещи, попутно сокрушаясь по поводу того, что они все не помещаются в и так тяжелый рюкзак. Тим как-то смешно ругался себе под нос, а время от времени к нему приходили попрощаться приятели, отвлекая его от дела, отчего он еще больше злился. Она же напевала какой-то мотив, застрявший в голове, оглядывая окрестности опустевшего парка. Они остались тут почти одни, а значит пришло время выдвигаться в путь.
Снова рассудок слегка (или не очень) затуманен, в голове – сплошные странные мысли – одна абсурднее другой, много света, рассекающего темноту. Вчера еще луна была вполне обыкновенная, сегодня она – кроваво-красная, словно предзнаменующая что-то, что непременно случится этой сумасшедшей ночью.
Ханна кричала, как никогда, несясь за ним вперед прямо посреди проезжей части, на которой ночью почти нельзя было встретить машин. Бит снова ударяет в голову, заставляя ее чувствовать себя главной героиней, быть может, самого банального сериала про подростков. Но для нее он был отнюдь не банальным: это было что-то новое, что-то, чего прежде с нею никогда не случалось. Поэтому каждый момент, каждый глоток летнего воздуха она ощущала всеми клетками своего тела, стараясь запечатлеть все в своей памяти, словно она тогда уже знала, что эти воспоминания будут согревать ее холодными осенними вечерами…
Светофоры уже не работали – ну и к чертям их! Как будто их кто-то когда-то слушался! Уж точно не они… От ветра и затянувшего разум тумана у нее буквально снесло крышу. Ханна вмиг отпустила руль, бесстрашно вздымая руки к небу, словно стремясь дотянуться до луны, с ней пошептаться, узнать о ее тайнах. Может быть, она наконец расскажет ей, почему она сейчас именно здесь, именно с ним на этом безлюдном перекрестке, почему она так счастлива? Ах, как бы ей хотелось это знать, потому что в душе она понятия не имела, что вдруг с ней случилось и что она чувствует по отношению ко всему происходящему.
«А, впрочем, это сейчас так неважно…» – размыто промелькнуло в мыслях девушки, и она закрыла глаза, не зная, куда принесет ее ветер, но зная при этом, что в любую секунду она с легкостью может заработать себе перелом, попадись ей под колесо какой-нибудь вредный камень. Но адреналин сеял в сердце желание жить еще старательней. Какой смысл делать ставки на будущее, если сейчас тебе хорошо, как никогда, а внутри – просто целая буря несуразных, противоречивых и, тем не менее, самых потрясающих эмоций?!
И она ехала дальше вслед за ним, упорно разгоняясь до сорока километров в час, чтобы не отставать. Скорости не ощущалось – лишь мягкий шепот луны и упрямые ласки встречного ветра.
Они пронеслись по всем центральным улицам и странным тихим паркам, мимо неспешных пешеходов и полицейских машин, нагло усмехнувшись, чуть вырвавшись вперед, словно они были какими-то преступниками. По сути дела, Ханна таковой себя и считала – парочку законов она уже все-таки нарушила, если принимать во внимание употребление алкоголя, несоблюдение комендантского часа, а еще совершенно беспорядочную, резкую и агрессивную езду на велосипеде! Поэтому она и чувствовала себя той еще опасной нарушительницей, которую склоняет к этим проступкам самый плохой парень, которого ей только (не)посчастливилось повстречать…
Проехав пару кварталов, они решили задержаться у администрации города и продолжить совершать свои маленькие грешки прямо там. Ханна постоянно судорожно оглядывалась, опасаясь, что кто-нибудь обязательно за ними может следить.
– Успокойся, чего ты так нервничаешь. – сидя рядом с ней на скамейке среди кустов и еле горящих фонарей, парень прижал ее к себе, желая успокоить.
– Тим, тут нельзя таким заниматься. – с укором и смехом посмотрела она на маленький пакетик, что он достал из своего рюкзака.
– Тише… говорю же, я плохо на тебя влияю. – последние слова его сошли на шепот: он своей рукой в темноте провел по ее волосам, оголив ее шею для нежного, первого, такого легкого и ненавязчивого поцелуя, спустившегося чуть ниже, к ключице.
Она вся вздрогнула: по телу пробежали сотни мурашек то ли от холода, то ли от этого неожиданного прикосновения. Она улыбнулась, смущенно посмотрев ему в глаза и тут же опустив их вниз. Тим это заметил и, притянув ее за голову поближе к себе, поцеловал в макушку. Ханна снова ощутила это приятное горячее дыхание на своем теле, от которого почему-то замирало все внутри.
Содержимое трубки задымилось в темноте, и они закурили.
Спонтанно заигравшая в наушниках песня Цоя так сильно взбодрила ее, что Ханна принялась объезжать змейкой фонарные столбы, во весь голос крича посреди ночи знакомые строчки. Тим не стал ее переключать, хотя такую музыку он почти не слушал, но все же решил вместе с ней немного подурачиться и, может быть, вспомнить старые забытые дни. Ему нравилось наблюдать за ее беспечностью, за тем, как она, несмотря ни на что, всегда делала то, что ей вздумается, даже если эти желания были полнейшим абсурдом. Этой девушке уже совершенно стало наплевать на чужие мнения, взгляды людей, осуждение со стороны. И как же чудно было жить с осознанием, что ничего не мешает тебе творить все, что взбредет в голову, самые безумные на свете вещи!
Он, наверное, был уже слишком взрослым для того, чтобы следовать за ней, хотя людские мнения о нем его тоже нисколько не заботили. Просто должен же хоть кто-то следить за этой бесшабашной девчонкой! И о, как удачно, что он как раз в такие моменты оказывался рядом, хотя, честно признаемся, нередко сам он побуждал ее на совершение самых дурных и бессовестных поступков… и как же ей это, блин, нравилось!
Теперь они совершенно спонтанным образом забрели в отнюдь не обезлюдевший парк, а потому надо было хоть чуть-чуть соблюдать приличия, что у них выходило, откровенно говоря, очень плохо. Тим то и дело укорял ее за это, а она со своей ехидной ухмылкой делала ему все лишь назло, отмечая при этом, что и сам он далеко не в трезвом уме и здоровом рассудке. Было ли это началом их взаимного террора или это всё лишь по-прежнему детские дурачества?
Успокоившись, они бок-о-бок уселись на какой-то бетонной сцене или беседке – это было неизвестно – и раскуривали, одну на двоих, последнюю вишневую сигарету. От действия никотина Ханна почувствовала мгновенное расслабление и уткнулась носом в его плечо. Она ощутила приятный аромат его парфюма с какими-то непременно острыми нотками, смешанный с запахом мужского тела. Это сочетание всегда кружило ей голову…
Смех из нее так и лился: такая была молодость, такая была ночь, и ей непременно хотелось всем этим делиться! Она записала голосовое сообщение Еве, мало соображая, что она говорит:
– «Мы сейчас приедем за этой, за жжж… желтой…»
– «За спреем, за спреем!» – где-то на заднем фоне Тим пытался обратить ее мысль в более логичную форму.
– «Да, за этой. Почему у меня буква «Ж» западает?» – сквозь не сходящую с лица улыбку бормотала она – «От комаров!»
– «Ханна, мне тут фонарик нужен, может вы закончите уже свое голосовое…» – потешаясь ею, сказал парень, и Ханна отправила это нечто совершенно абсурдное и невразумительное своей подруге, мысленно пожалев ее за то, что ей придется слушать эту бессмыслицу.
Она переслушала несколько раз эту полнейшую бредятину, и они так сильно рассмеялись, что ее голова оказалась на его коленях, а он, накрыв ее руку своей рукой, слегка зарылся пальцами в ее волосы.
Кровавая луна светила в небе, пристально за ними наблюдая на протяжении всей этой бесконечной ночи, и изредка подмигивали острыми глазами бесчисленные звезды, усыпавшие темное полотно.
Они лежали так в тишине, прерываемой иногда голосами людей, что были неподалеку. Он теребил ее волосы, она – не выпускала из своих ладоней его руку. Наверное, именно тогда и стало понятно, что все это не просто так…
– Ханна.
– Мм?
– Ты знаешь эти красные конфетки?
– Какие еще конфетки? – предмет их странного ночного разговора, однако, ничуть ее не удивил: ночка и так сама по себе выдавалась необычной!
– Ну драже такие шоколадные, с шариком внутри. Как их? Как-то на «М».
– А, типа «Малтезер» или что-то вроде этого?
– Да, кажется. Я их очень сильно сейчас захотел, ты просто не представляешь, как!
– Ну тогда поедем за ними в «Ленту»? – вдохновленная и совсем не смущенная очередной возможной авантюрой предложила Ханна.
– А если их там нет? Представь, как будет обидно…
– Да уж, очень. – и она достала телефон, неловко пытаясь что-то вбить в строку поиска.
– Что ты делаешь?
– Звоню в «Ленту». – наконец нашла она нужный номер и нажала кнопку вызова. – Чтобы знать наверняка!
– Ты дурочка? – Тим засмеялся, глядя на нее.
–– Тсс..! – шепнула ему девушка – «Алло, здравствуйте, у вас есть эти, как их, Малтрезес, Малтезерис?»
– Мальтизерс! – осенило наконец-то его.
– «Да, да, Малтезерес» – все равно по-своему пробормотала она, еле удерживаясь от того, чтобы не засмеяться прямо в трубку. На том конце провода – девушка с Москвы, которой пришлось звонить во все торговые точки, которые находились в их городе, чтобы дать ответ на этот, безусловно, очень важный вопрос, возникший у них в два часа ночи!
– Ты как до этого додумалась вообще? – ожидая ответа, поразился, хихикнув, парень.
– Блин, их нету! – раздосадовано сказала она, продублировав слова сотрудницы корпорации. – Зато, я думаю, мы ее знатно развеселили! – подмигнув ему в темноте, заметила она, осознав глупость и в то же время гениальность этого спонтанного поступка.
– Тогда поедем за шоколадкой? – и, взявшись за руки, они направились вновь к своим транспортным средствам…
***
На утро Ханна особо не помнила, как они добрались и вновь оказались у нее в квартире спящими в обнимку в кровати. Поначалу ее насторожил этот факт, но затем нежность постели и ласки утренних лучей заставили ее забыть на мгновение обо всем и насладится сладким ленивым пробуждением… рядом с ним.
– Черт! – резко вскочила она, своим громким возгласом заставив проснуться явно видевшего приятный сон парня. – 7 пропущенных от мамы… что мне ей сказать, Тим?!
– Скажи, что тусовалась допоздна с подружками. – нехотя протирая глаза, он, однако, подсказал ей довольно неплохую мысль.
– Да… хорошо – пытаясь сделать звучание своего голоса как можно более естественным и непринужденным, Ханна набрала номер…
Ее мама, конечно, как всегда перепугалась, хотя и нельзя сказать, что безосновательно, но Ханна ловко убедила ее в том, что с ней все в порядке и что вчера вечером они просто засиделись с Евой у нее дома. На заднем фоне слышались его шаги и шорохи, и Ханна, по-доброму ему улыбаясь и поправляя взъерошенную прическу, то и дело подносила палец к губам, умоляя его вести себя потише, чтобы мама вдруг не уличила ее наглый обман в том, что на самом деле она всю ночь каталась с парнем, притом с настоящим хулиганом, который уже не первый раз почему-то спит с ней в одной постели.
Постепенно обрывки вчерашнего вечера начали всплывать в ее памяти: ночные дороги, администрация, луна, это неподдававшееся речи слово «Мальтизерс», странные голосовые Еве, утреннее прослушивание которых вызвало у Ханны массу эмоций – от смущения до смеха, от веселья до стыда… его руки, ее шея…
– Во сколько мы вчера вернулись? – надевая шорты, спросила она.
– Я думаю, где-то около четырех.
– И мы сразу легли спать?
– Какой там! Попробуй тебя уложи. – припомнил ей Тим. – Мы до пяти смотрели мультики, потом выходили покурить, а потом ты лежала на ковре на балконе и пинала табуретку. Да уж, Ханна… – с ноткой отнюдь не обидного осуждения добавил он, и глаза ее мгновенно превратились в два огромных шара.
Велосипед ее безмятежно стоял в коридоре, как ни в чем не бывало. Ей вдруг припомнилось, как она пыталась впихнуть его в лифт, который отчаянно сопротивлялся всем ее попыткам. «Главное, что он на месте» – промелькнуло в ее голове.
– Здорово вчера, однако ж, было! – толкнула Ханна его в плечо, стоя на балконе. Они докуривали свои утренние сигареты, вспоминая события ночи и удивляясь самим себе.
– Если захочешь – повторим.
– Да хоть каждый день, спрашиваешь еще! – воодушевленная и впечатленная этими новыми яркими событиями лета, Ханна и вправду готова была так проводить все время. Бесстрашно, беззаботно, бездумно… К чертям предрассудки.
– Куда уж вам, отдохните хоть немного от меня. – парень смахнул пепел и потушил окурок.
– А я не устала от тебя, Тим. Мы же действительно классно потусили вчера. Вернее, сегодня.
– Ну, что правда – то правда. Но исполняла ты, конечно, знатно. – он приобнял ее за талию и слегка коснулся губами шеи. – Мне пора ехать. Чем сегодня займетесь, мисс?
– Съезжу к родителям, поболтаю с мамой, отойду.
– Ну хорошо, тогда будь на связи.
– Конечно.
Глава 4
Дни летних каникул, казалось, тянулись бесконечно и не должны вообще никогда заканчиваться. Где-то глубоко внутри Ханна понимала, что где-то существует тот самый август, который мало-помалу начнет уносить с собой жаркий пыл неугомонного июля, его белые ночи и туманные утра. Постепенно, сначала спокойно, а затем – уже настойчиво будет намекать на то, что пора бы задуматься и о будущем. Но думать о нем совсем не хотелось: было что-то слишком чарующее и притягательное в этой новой ее жизни одного мгновения, а потому Ханне так не хотелось ее терять.
Сегодняшний день для нее, может быть, стал попыткой остепениться и приоткрыть завесу ближайшего месяца как минимум, а потому после такой очередной бурной ночки Ханна, как бы ей того не хотелось, решила взять маленький тайм-аут о полуночных брождений по улицам и провести тихий уютный вечер с родителями в их летнем домике. Что ж, придется наконец пересилить себя и уже поговорить о важном.
На улице вторую неделю подряд, не стихая, стоял адский зной. Асфальт плавился на солнце, отчего кеды предательски прилипали подошвой к земле. Мама уже ждала Ханну на парковке, когда она вышла из подъезда. В лифте она разглядывала упавшие под глаза темные пятна – еще бы, ведь эта девушка не спит уже какую ночь! Как же могла она спать, когда летние ночи, такие длинные и светлые, так сладко пахнут юностью, скрывавшейся под лунным светом. Она провела пальцем под глазами, надеясь, что круги – это осыпавшаяся с ресниц тушь, и с досадой вздохнула, когда поняла, что это, к сожалению, действительно горький поцелуй недосыпа.
Прохлада машинного кондиционера приятно окатила лицо свежим воздухом.
– Как дела у тебя? – заговорила с ней мама.
– Всё хорошо, все как раньше. Катаемся с Евой, гуляем в парке.
– Только вдвоём?
– Ну, у нас появилось там несколько друзей, с которыми мы частенько стали проводить время. У меня теперь, кажется, есть хороший приятель.
– Что за приятель? – проснулось её любопытство, улавливаемое в тоне голоса.
– Да так, мальчик один, на скейте катается да с нами иногда сидит. – Ханна не хотела рассказывать слишком много, стараясь ограничиться простыми фразами, но желание поделиться иногда брало верх.
– Как зовут? Фотку хоть покажи.
– Тим…да не буду я показывать, зачем это? – поначалу засмущалась Ханна. – Тебе он все равно не понравится.
– Это ещё почему?
