Полгода назад ему под светлы очи попался один занятный документ. Список преступников, осужденных пожизненно на Гаапт. Перед Максимом поставили задачу найди среди этих людей определенные имена и фамилии, составить новый список и подать апелляции. Видимо, эти товарищи нужнее Белине живыми.
И тут ожог сетчатки – Фредерика Петерман. Имя ему ни о чем не говорило, зато фамилия прямо-таки вопила о своей значимости. Связавшись со старым Готфридом, поинтересовался, нет ли у Герды родственниц с таким именем.
– Не у нее. Но есть, – пожал плечами Гроссман. – И ты ее знаешь лучше других. Это ж подружка твоего детства.
– Беда…
Если бы не его должность секретаря Белины, никто из них никогда бы не узнал, что Сэм загибается на Гаапте.
Фройляйн Петерман признали погибшей во время взрыва в одной из шахт. Бареллит – вообще руда недружелюбная. Но жизненно необходимая. Жидкое золото, позволяющее кораблям совершать свои космические прыжки, семимильные шаги и прочие па вечного галактического танца.
Само собой, боссы Гаапта держатся за шахты крепче, чем за свои семейники. Гроссману, несмотря на то, что он сам был одним из этих самых боссов, пришлось здорово раскошелиться, чтобы замять историю с гибелью заключенной. Не говоря уже о вывозе одного очень умирающего зайца.
Неделю назад взбудораженное лицо этого зайца снова появилось на экране. Макс не рисковал разговаривать с бывшей беглой преступницей из своих апартаментов, и использовал для этих целей экранированную спальню Белины. Когда сама леди Президент находилась далеко от нее, разумеется. Эта комната единственная на базе не имела наблюдающих и подслушивающих нанитов*.
И вот товарищ Первый секретарь Первой леди всего Млечного Пути, вальяжно развалившийся в ее любимом кресле, с виски, помещенным в дорогущий хрустальный бокал в правой руке, пахнущей Солнцем и кострами Соммера сигарой в левой, с Чеширской улыбкой, приветствует свою богиню безумия, вздорных мыслей и глупости. И через секунду замечает координаты получаемого сигнала. Сигара спланировала на пол, угрожая спалить дорогущий хозяйский ковер, виски плавно перелилось из стакана на форменный пиджак, а челюсть с тихим свистом опустилась куда-то к кадыку.
– Я обожаю тебя, Макс! – хохоча, вещала с просторов своей недавней тюрьмы Саманта. – Ты бы видел сейчас выражение своего Gesicht*! Что с тобой?
– Фигею с твоей дурьей башки! – пытаясь стряхнуть с одежды капли алкоголя, и одновременно ныряя за сигарой на полу, рявкнул Максим. – Ты окончательно выжила из ума?
– И я тебя люблю, мое солнце, но к чему такая спешка? Сразу к делу, без прелюдии. Мог бы сначала поинтересоваться, как я себя чувствую, прежде чем насиловать мозг.
– Не мог бы! Ты какого беса приволоклась на Гаапт?
– Не ори. По-твоему, я угнала корабль, на котором без году неделю работаю, и решила совершить ритуальное самоубийство?
– Я бы не удивился…
– Я подчиняюсь приказам капитана и…
– Ты СОШЛА с корабля!
– И что? – пожала плечами невозмутимая блондинка. – Я сильно изменилась с тех пор. Между мною и Фредерикой нет ничего общего. Я же под фамилией родителей путешествую.
– Это ты так думаешь. Гордыня совсем иссушила твой мозг. Если тебя узнают, я уже никогда ничем не смогу помочь.
– Не дрейфь. Мы сегодня ночью вылетаем. И я вышла лишь для приватных десяти минут. Эта скотина, Мусраний, не дает мне покоя.
– Кто?
– Корабль наш. Биомех, представь?
– Счастье-то какое.
– Ого-го какое! Такое ощущение, что этот извращенец с меня глаз не спускает, и втихую онанирует.
– Корабль? С такими фантазиями тебе мужчина нужен. Причем срочно.
– Да ну тебя! Он сводит меня с ума. Нудный, как Герда после споров с кухонной плитой. Наш с тобой разговор он бы наверняка услышал, да еще и записал бы.
– Да, и заставил бы тебя шантажом переспать с ним, – фыркнул Макс. – У тебя паранойя.
– Тебе бы такую жизнь. Но вакуум с ним, с кораблем. Тут еще интересней дела творятся.
– В шахтах снова восстание?
– Нет, я не про Гаапт. Творятся дела на борту несравненного Мусрания. Угадай, кого я так люблю, что руку себе отрежу, лишь бы не видеть его рядом?
– Э-э-э?
– Вторая попытка! Кому ты пообещал оторвать все пальцы на ногах и кинуть в загон к киванам?
– Нет! – вытаращился на нее Макс. – Салат служит на твоем корабле?!
– Угу. И не просто служит – выслуживается. Впрочем, хоть что-то в мире стабильно. А еще изводит меня целыми днями. Так бы и раздавила гаденыша. Но капитан его ценит, уж не знаю за что.
– Так что ты будешь делать? Контракт стандартный, на пять лет? – девушка, тут же ставшая серьезной, кивнула. – Будет труп. И прости, но я не уверен, что он будет принадлежать Оливье. Он исподтишка тебя устранит так, что ты даже понять ничего не успеешь. Да ему даже делать ничего для этого не придется. Просто расскажет капитану, кто ты на самом деле.
– Кишка у него тонка. И мне обидно, что ты считаешь его сильнее меня…
Обидно ей. Конечно. А уж как обидно Максу. На самом деле он знал, что Сэм справится и с Оливье, и с отрядом иглоплювов, и что уж греха таить, с самой Великой и Ужасной. Дело тут совсем в другом. Парень скорчился в кресле, уставившись в опустевший стакан.
От ревности сводило зубы.
Разумный и весь из себя логичный мозг с достоинством заявляет, что это невозможно. Ни одна нормальная женщина не полюбит заново того, кто предал. На что удалое сердце с троекратным «Ха-ха» ухмыляется и подмигивает: «А то ты не знаешь женщин, парень! И не такое прощалось»…
Кто знает, вдруг он найдет весомые доводы для объяснения своего поступка. В конце концов он – пилот. Им, как и лингвистам, начинают чуть ли не вживлять преданность государству и беспрекословное подчинение приказам.
– Ну что ты сник? – удивилась Саманта. – Проблемы?
– Ты больше меня знаешь о моих проблемах, – скривился Максим. – Об этом при личной встрече.
– О да. Понимаю. Мне тоже нужно о многом тебе рассказать. Чересчур о многом. Ты мне очень нужен.
Последняя фраза дала понять, что его день прожит не зря.
– А уж как ты мне ну… – но договорить ему не дали. Сердце злорадно показало мозгу средний палец, после чего забилось в истерике.
– Мадемуазель Корф, не соизволит ли ваша благородная задница вернуться на корабль? – этот мерзкий голос Макс знал и ненавидел всей душой. Ему даже не надо смотреть на говорящего. Оливье, собственной персоной. Квакает где-то за кадром. Лягушачий твой зад…
– Бегу, о дражайший герр второй пилот, чтоб вам всегда икалось, – проорав в сторону, Саманта повернулась к Максиму. – Все, пока. Целую, люблю. Еще увидимся.
Максим угрюмо кивнул, и связь прервалась. Вот и поговорили. Никакого удовлетворения. Лучше бы занялся виртуальным сексом.
Уничтожив следы своего пребывания в святая святых, Максим побрел в свою комнату, намереваясь упиться вусмерть, чтобы отключиться до утра и забыть о Саманте. Хотя бы на одну ночь.
Когда он влюбился в своего лучшего друга? Сказать сложно. Максим упустил этот день, час или секунду. Но точно знал, что случилось это задолго до ее возвращения на Соммер. И вряд ли – до ее поступления в «Эриду». Ей тогда едва исполнилось десять. Во что там влюбляться? В младшую сестренку?
Потом, во время разговоров по видеофону, он старательно избегал смотреть, куда не надо. А если взгляд куда-то и утыкался, списывал все на подростковые гормоны. Но когда она вернулась домой, списывать уже было некуда. Двадцатилетняя стройная блондинка с длинными ногами и огромными лучистыми глазами фиалкового цвета. Как тут устоять? А устоять пришлось, потому что эта самая блондинка ключ от френдзоны выдавать не собиралась. И даже намеков не понимала. А портить дружбу выяснением чувств и отношений Максим не рискнул. Вокруг полно других девчонок. Но ни одна из них так и не сумела вызвать те же чувства.
Его даже не пугало, что вместо взбалмошной непоседы вернулось красивое тело с замороженной душой. Азотная кислота и то теплее. Максим счел своим долгом отогреть ее. И частично ему удалось. По крайней мере через месяц она снова научилась смеяться. Спустя два месяца она танцевала на столе в одном из баров Фламме, а он в это время что-то пел из-под стола. Да, были дни…
А потом она завербовалась на военный крейсер. И влюбилась. Вот чего он простить ей не мог. Влюбилась в какого-то французского суслика! Когда он, Макс, столько лет был рядом. Ну, может не физически, так виртуально. Обидевшись, он решил минимизировать любое общение с девушкой. Пока не узнал о Гаапте.
Schei?e*…
Но покой и забвение на службе у Белины может только сниться. И то, если удается поспать… Только он достал из бара бутылку, на дверь посыпались сотрясающие мозг удары. Только один человек может так колотиться к нему среди ночи.
От нее не отвяжешься. Если она так долбится в комнату, значит знает, что он там, и будет ее ломать до утра.
– И тебе привет, Мон, – устало произнес он, глядя на миловидную шатенку с раскосыми зелеными глазищами на пол-лица. Смазливая болтушка, хотя и не глупая. Второй секретарь. Белина ее ценит. Правда раз в месяц грозится снять с нее кожу живьем за ее непрекращающийся треп.
– Максик, зайчик, пожалуйста, помоги, мне срочно надо, Белина убьет, а у меня еще куча дел, дернул меня черт устроиться сюда, но осталось лишь два с половиной года… – все это она выпалила на одном дыхании, отталкивая парня в сторону и влетая в комнату.
– Показывай, – смирился Максим, усаживаясь за компьютер. Моника тут же кинула ему под нос распечатки из архивного файла.
– Я сделаю все, что пожелаешь, только помоги найти этих людей!
– В чем они провинились? – пошутил Максим, разглядывая бумаги. Имена и фамилии столбиком. И больше ничего.
– Понятия не имею. Но Белина приказала отыскать их к завтрашнему вечеру. Большинство из них – узники Гаапта. Нужно подтвердить их местоположение. Или сообщить о новых местах пребывания.
– Снова? Я делал нечто подобное несколько месяцев назад. Она задолбала уже со своим Гааптом. Ну, и в чем проблема? Свяжись с руководством шахт. Они помогут. Уж секретариату самой Госпожи они не откажут.
– Ах, мой милый господин Первый секретарь! – скривилась девушка. – Ты такой умный, аж в зобу дыханье сперло. Думаешь, я этого не сделала? Отправила запрос. Официальный, с печатями и подписями, все дела. Получила такой же красивый-прекрасивый ответик, можно хоть сейчас в рамку да над ее троном повесить. Только вот пользы от него маловато. На Гаапте эти граждане не зарегистрированы. Ни как заключенные, ни как рабочие.
– Значит, ищи в похоронках. Ты же сама знаешь, какая там смертность.
– Я догадалась, знаешь ли. Запросила списки умерших за последние три года. Дольше они не хранят. Вот, смотри – кое-кого я вычеркнула. Эти действительно отбросили копыта. А остальные? Ума не приложу, зачем эти смертники понадобились Белине. Не хватает подопытных?
– Мон, моя комната прослушивается.
– Да брось, – отмахнулась шатенка. – Я не заговоры тут планирую. Пусть слушают. Сам же только что жаловался. Лучше скажи, какой еще запрос мне отправить на Гаапт, чтобы найти этих людей?
– Боюсь, тебе придется самой туда лететь, – равнодушно заметил парень, перелистывая бумаги.
– Знаю. Но я не хочу туда лететь! – с отчаянием в голосе воскликнула Моника. – Белина повесит меня. А потом расчленит. Вот увидишь.
– Ничем не могу … – тут Максим зацепил взглядом нечто знакомое. В списке имен мелькнуло что-то, разбередившее память. Он пока еще не понял, какое из имен ему уже попадалось на глаза, но ощутил смутное беспокойство.
Пелегринни Бруно
Пенья Лоренсо
Петерман Фредерика
Попова Анна
Прэстон Том
Ничего особенного…
Петерман Фредерика
Минуточку.
Петерман Фредерика
– Твою мать! – прошипел Первый секретарь по-русски. Моника непонимающе уставилась на него.
– Что такое?
– Ничего… Знаешь, если не хочешь лететь на Гаапт, не беда. Я могу сделать это за тебя.
– Правда? О, ты прелесть! Я тебя обожаю! Сейчас же оформлю тебе служебную командировку.
– Не забудь подготовить служебную записку о передаче задания в мой отдел.
– Естественно! – девушка смачно поцеловала его в губы и упорхнула, оставив Макса в полном раздрае.
На кой черт Белине СНОВА понадобились эти люди? Зачем ей нужна Сэм? Или это какое-то дикое совпадение?
Максим судорожно вздохнул, запуская пальцы в волосы. Есть только один способ сообщить об этом Саманте – покинуть Каллисто.
Боже, боже, боже… Если выяснится, что Фредерика не погибла, а сбежала, и более того, сейчас рассекает по космосу как ни в чем не бывало – полетят головы. В том числе гроссмановская. Вряд ли старик сможет отвертеться от участия в этой авантюре, даже при всех его связях.
Конечно, Саманте повезло (если можно так сказать) – она лингвист. Школа защищает их инкогнито на протяжении всей жизни. В школе каждому ученику дают уникальный номер, но дальше Ио эта информация никуда не уходит. «Эрида» не подает отчеты даже Белине. Но при найме работодатель имеет право запросить подтверждение, что их будущий сотрудник – на самом деле лингвист. На деле руководители школы предоставляют эти данные только Красному департаменту, то есть военным. И то н всегда и не всем.
Перед выпуском ученикам на плечи наносят татуировки – символы «Эриды». Давно никто не решается подделать эти узоры, потому что, если об имитации прознает Школа, недолингвисту оторвут обе руки невзирая на всякие там благостные речи о блоках. И такие прецеденты уже были. Короче говоря, если статусом не вышел, чтобы «Эрида» снизошла до подтверждения личности лингвиста, разуй глаза и смотри на их татушки. 99,9% – перед тобой настоящий ассасин. Вот только он может представиться Джоном/Джейн Смит, и ты никогда не узнаешь, реально ли это имя.
Но Белина, с ее обширной сетью агентов, наверняка в курсе, кто есть кто. Поэтому лучше перестраховаться. Максим опрокинул в себя полбутылки «Космических волков» и застучал по голо-клавиатуре. Утром он подаст прошение о переадресации задания и назначении в командировку. Нет, надежд застать на Гаапте Саманту он не питал. Но оттуда он сможет отправить ей сообщение, не боясь быть застуканным, прослушанным и просмотренным. На нем тоже куча «жучков», в этом он не сомневается. Но он знает людей, которые могут помочь с этой щекотливой проблемой. А заодно выяснит, где его брат. Белина его не искала – и то хлеб. Лучше скончаться в шахтах, чем попасть в ее руки, и неважно для каких целей.
Теперь главное – чтобы отпустила.
ГЛОССАРИЙ №7
