– Играть не мог, а по бабам пошел, – проворчал Матвеич.
– Так глаз в этом деле не мешает, – отшутился кореец.
Боковым зрением я заметил, как Колесо показывает болелам средний палец.
До начала матча оставался час. Мы неспешно переоделись, не забыв про термобелье, приготовили перчатки и шапочки, потом вышли на поле размяться. За четверть часа до стартового свистка вернулись в раздевалку, куда нас собрал Сан Саныч.
– Значит так, мужики, – довольно бодро вещал Димидко, – играем сосредоточенно! На трибуны не смотрим, не отвлекаемся. Особенно это молодежи касается, – он скользнул взглядом по нашим лицам. – Не забываем, что это просто товарняк.
Левашов, который держался увереннее всех, принял его предупреждение на свой счет, пожал плечами и пробасил:
– А я че? Мне ваще пох. Я гусь, в натуре, стреляный.
От диссонанса внешности и его манеры держаться невольно появлялась улыбка.
– Я тебя попрошу! Гусь здесь я! – возмутился Валера Гусак.
Если остальных, включая меня, будто бы прибило мешком по голове, Гусак вел себя дурашливо, паясничал и кривлялся, хотя Димидко не планировал его выпускать в поле.
Как же все-таки он похож на Витаутовича в юности! Наверняка поползут слухи, что это отец и сын. Или скорее дед и внук. Я повертел головой в поисках Витаутовича. Его с нами не было. Впрочем, не потеряется, Лиловск – его город.
Только сейчас пришло осознание, что для меня и Погосяна это первый настоящий матч с болельщиками и судьями. Одно дело друг с другом мяч гонять, другое – полный стадион зрителей, выкрики, проклятия. Впрочем, полный стадион я уже видел два месяца назад здесь же. Не растеряюсь, а вот ребята – могут.
Это только кажется, что нет ничего проще футбола: бей – беги – бей. А ни фига. Управлять командой сложнее, чем дирижировать оркестром, потому что каждый инструмент имеет свой характер, свои проблемы. Получил футболист раздолбеж от жены – загрустил – начал ползать по полю. Возник у кого-то после травмы страх мяча – и все, дыра в защите/нападении.
Тренер должен быть еще и психологом, ведь деморализованная команда играть не способна.
От центрального спорткомплекса до манежа было метров триста. На служебной парковке нас погрузили в электрокар и повезли к манежу. Впереди ехал еще один электрокар, с командой соперника. Болельщиков на дороге не было, все уже заняли места на трибунах.
Когда подъехали и начали выгружаться, я понял, что на трибунах не все. При входе в манеж тоже стояли омоновцы, потому две группы болел, выстроившись в коридор позора, свистели, орали, потрясали кулаками. Один парень, похожий на болезного помоечного котенка, вылез вперед и попытался до нас доплюнуть, но сделал это против ветра, и слюна вернулась, повиснув на подбородке. Если бы не менты, нас разорвали бы, и наши с Витаутовичем таланты не спасли бы.
Впервые за много-много лет я испытал дикое нежелание идти в манеж. Проснулись страхи первоклассника, которому нужно пробраться мимо пьяных подростков.
Похоже, все ощущали нечто подобное, мялись у электрокара. Я вскинул подбородок и пошел первым, глядя перед собой. Беснование болел слилось в сплошной фоновый гул.
Внутри манежа, хоть трибуны и гудели, стало полегче. Оранжевый купол приумножал солнечные лучи, и поле заливало рассеянным теплым светом, отчего все лица приобретали морковный оттенок, и таким же цветом отливала форма. У нас она была серебристо-белой, у динамовцев – бело-голубой, и, чтобы отличаться, мы переоделись в красную.
Обе команды высыпали в поле, расселись на свои скамейки запасные. Димидко подошел к Белькевичу, тот нехотя ответил на рукопожатие. Левая рука у него оставалась полусогнутой, и, да, он подволакивал левую ногу. Я напрягся, но, видимо, зря: тренеры быстро нашли общий язык, что вызвало недоумение динамовцев, зыркающих на нас по-волчьи.
Я поискал взглядом Льва Витаутовича, нашел его среди зрителей в первом ряду.
Заняли свои места боковые судьи, презрительно называемые махалами, появился главный арбитр, лысоватый мелкий дядечка в черной форме. Как все по-серьезному! И трибуны почти все заполнены. Прямо не товарняк, а серьезное противостояние.
– Приветствие команд! – сухо напомнил судья. Постоял, посмотрел, кивнул своим мыслям. – Ну, как хотите.
Прозвучал длинный свисток. И игра понеслась.
Первым делом выяснилось, что у нас в команде не хватает игроков. Наш «столб», Матвеич, не успевал назад, да и вскоре перестал стремиться. Он растерянно смотрел, как юркие динамовцы, которых на скоростях казалось больше чуть ли не в два раза, сначала заполнили собой весь центр поля, а потом поджали защитников чуть ли не в ворота. Погосян метался вокруг Матвеича, что-то орал. С ворот видно не было, но наверняка Мика пытался вступать в единоборство, но проигрывал. Когда динамовцы дали пас назад, Матвеич включился, чуть коснулся противника, и тот покатился по полю со страдальческим лицом.
Я встал на цыпочки, чтобы рассмотреть, что там, за спинами. Неужели нам – «горчичник»? Или просто штрафной? Таки да, желтая карточка.
Красный, как рак, Димидко метался вдоль поля, размахивая руками. Но что он мог доказать? Если судья не хочет видеть симуляцию, он ее и не увидит.
Наши выстроились перед воротами, закрывая обзор. Противник рассредоточился. Я приготовился. Штрафные, разыгранные через комбинации, для меня были хуже, чем предсказуемые пенальти, когда я считывал желание игрока.
Пас!
Динамовцы разыграли комбинацию, наши заметались по полю, не успевая и проигрывая единоборства. Контролирующий центр Гребко снова стал шарахаться от мяча.
Крайние, которым бы выбраться из-под прессинга, рвануть вперед, навесить, отступали в штрафную, а бело-голубые футболки мелькали уже совсем рядом. В какой-то момент я просто не видел своих – «динамики» стояли стеной во вратарской. И вдруг они разом подняли руки и заорали в восторге. Это как? Это откуда? В углу ворот лежал мяч.
Но ведь наших передо мной не было – значит, вне игры. Так?
– Судья! Вне игры! – закричал я.
– Офсайд! – орал с края поля Димидко.
Судья улыбался и четко указывал на центр. 1:0 в пользу хозяев.
Только ввели мяч в игру, сделали один пас вперед – и перехват, тут же заброс в зону нашего правого крайнего, Нюка. А он не бежит, сука, он идет! И его просто оббежал, как стоячего, динамовский «краёк».
– Держать! Линию держать! – крикнул я защитникам.
Но центральных оказалось вдруг не трое, а всего один. Двое, Быков и Колесо, кинулись на владеющего мячом динамовца, и тут же на его пас откликнулось нападение «Динамо». Выход трое в одного… Дятел заметался – без толку.
Подача, удар… Я кинулся к мячу, летящему в «девятку», отбил его… И динамовский нападающий закатил его в левый угол. Я видел, как катится мяч, знал, куда он попадет, но просто не успел отреагировать: человеческое тело не приспособлено к таким скоростям.
Опять с центра поля. Сколько времени? Сколько еще нас будут…
Стоп, стоп – так нельзя! Да, пас со своей стороны поля, но их нападающий был вне игры! Он-то стоял на нашей половине!
Но боковой не поднял флажок. Судья не свистел, легкой трусцой обозначая движение в сторону моих ворот. А наши все просто встали. Потому что – чистый же офсайд. Ну?
Издевательски усмехаясь, динамовец обошел меня по крутой дуге, развернулся с мячом, ударил, целя в левый угол. Я прыгнул, понимая, что мяч полетел не туда, куда его направил футболист, а в центр. В последний момент выставил руку, но касание пальцев не остановило мяч.
И главное, главное, их больше! Или просто наши не играют. Бегают четверо: Клыков, Микроб, Погосян, Колесо. Левашов поначалу пытался, но, когда его сбили, плюнул. Матвеич тупил, не успевал. Где команда?
Витаутович закрыл лицо рукой. Как бы его энтузиазм не закончился с этим матчем.
Прозвучал свисток на перерыв. Отдышаться бы. А уже ноль-четыре.
В раздевалке летали бутсы, кричал разъяренный красный Димидко.
– Вы что, суки, сговорились? Да наш Казимирыч и то быстрее! Бегать надо, бегать!
– А смысл? – прогудел Быков. – Видите же, что нас топят. Только дотронешься до них – они падают…
– Вот-вот! – поддержал его Кошкин. – Пробегаешь мимо – их воздушным потоком сдувает! А сами… костоломы, не футболисты.
– Угу, – продолжил Быков, – смысл на товарняке ломаться?
– Сам бы попробовал, – прогундел вечно недовольный Синяк.
В принципе, ветераны правы: игра была нечестной, и мы ничего не доказали бы даже себе. Но ведь мы здесь для того, чтобы отрабатывать взаимодействие!
– Что? Кто? Убью гада! – вызверился на Синяка Димидко. – Поползни! Как мы играть в лиге будем? Так же? Быков – вон с поля!
– А кто вместо него? – мрачно спросил Матвеич.
– Я. Покажу, как надо.
Саныч закончил футбольную карьеру после серьезной травмы ахилла. Не хватало, чтобы он связки порвал.
– Сан Саныч, – попытался вставить я пять копеек, остановить его, но он так посмотрел, что стало ясно: бесполезно.
Матч товарищеский. Замены не регламентированы.
– А ты молчи! Вратарь… – Он задумался, потирая подбородок. – Иди-ка ты, Саня, на скамейку. С тобой все ясно, от тебя сейчас мало что зависит! Пусть, вон, Васенцов постоит, потренируется!
Лёня вытаращил глаза и побледнел, ссутулился, съежился, будто бы желал врасти в землю.
Я сел на скамейку. Отсюда все выглядело еще позорнее. Мяч с центра, один пас, тут же перехват, заброс вперед, и веером, веером, пятеро динамовцев покатились на трех наших защитников, вжимающихся уже во вратарскую.
Мяч накатился под удар, хлестко прозвучал под куполом, сетка взлетела… Тощий нескладный Васенцов только расставил руки.
И тут вдруг что-то получилось. Наши забегали, вспомнили игру, пошел перепас…
Держаться в центре, держаться – под неодобрительный гул трибун. Пас вперед! Сан Саныч вспомнил молодость, рванул напрямик. Мяч аккуратно перелетел через его плечо прямо под ногу! И тут ему в ноги кинулся динамовец. Подсечка, и Саныч полетел на землю, покатился, прилег, подскочил в горячке, упал…
Я выбежал на поле, кинулся к нему… Его лодыжка стремительно опухала и синела прямо на глазах. Сильное растяжение или даже разрыв связок – нужен рентген, и срочно.
Такое судья проигнорировать не смог: желтая карточка – динамовцу и пенальти. Виновник тряхнул патлами и возмущенно выматерился.
Витаутович вскочил с кресла, вытянулся, чтобы рассмотреть, что у нас.
Что там было дальше, я не видел. С подоспевшим Кошкиным мы потащили тренера под руки, как раненого бойца. Он прыгал на одной ноге, вторую согнув в колене. Только бы не разрыв связок!
Сзади донеслась трель свистка.
Гол! Наш первый гол! Трибуны возмущенно взвыли. Я на ходу обернулся и увидел бегущего по полю навстречу нашим орущего Погосяна. Он так разинул рот, что мяч бы пролетел.
Пока тащили Саныча к врачу, тот стоял и смотрел, даже шага не сделал навстречу. Ощупав отекшую лодыжку Димидко, он покачал головой.
– Вывиха нет.
– Растяжение? Разрыв? – обреченно поинтересовался тренер.
Врач пожал плечами:
– Это вам на МРТ надо, так точно не скажешь.
А на поле – опять гол, теперь уже нам.
Команда посыпалась. Со скамейки управления нет – какое управление от Древнего? В поле лидера нет. Игроки не сыгранные, да уже и бросили играть, только обозначали свои места на поле. Вратарь, Лёня Васенцов, еще прыгал, и даже несколько мячей отбил, но больше, конечно, пропустил.
Итог матча: 8:1.
Завтра в «Лиловском вестнике» будет статья «”Титаник” на дне».
Молча переодевшись, мы направились к автобусу – будто воры, через запасной выход. Димидко, опираясь на Матвеича и Гребко, доковылял до автобуса. Придерживаясь руками, запрыгнул по ступенькам в салон, уселся на сиденье, повернутое к остальным, предназначенное для экскурсовода. В первом ряду устроился Лев Витаутович. Подождал, пока все соберутся, и сказал. Не сказал даже, отчитал Димидко тоном строгого наставника:
– Александр, вы зря вышли в поле. Все равно игра велась нечестно, и вы ничего не доказали бы.
– Задним умом все мы сильны, – проворчал Димидко.
Хоть врачи ему запретили играть, но Саныч уж очень это дело любил, думал, если на полшишечки, то не считается. Психанул, подставился.
Автобус тронулся с места. На площадке перед центральным спорткомплексом толпились болелы, праздновали победу. В их руках мелькали бутылки. Кто-то даже салют пустил.
Витаутович продолжил:
– По-моему, парни держались достойно.
– Ага, держались – обеими руками за поручни. И стояли скалой. То есть недвижимо. Не «Титан», а «Титаник», – с некой долей горечи проговорил Димидко, проваливший свою контрольную.
Он хотел что-то еще сказать, но в сердцах махнул рукой. Причем опечален наш тренер был не своей травмой, а проигрышем.
Я ожидал разбора полетов, но Димидко смотрел в окно и молчал, словно видел там, в черноте, что-то важное. Витаутович тоже молчал. Наши обменивались возмущением, титановцы, кроме Левашова, Гусака и Васенцова, языки поглубже затянули – чувствовали, что накосячили.
Когда приехали в Михайловск, Матвеич и Витаутович сразу потащили Димидко в травматологию, а мы собрались в его квартире ждать результат. Как на игрока мы на Сан Саныча не рассчитывали, но все равно обидно. Да и если Димидко надолго охромеет… Для команды это, конечно, ничего, но для самого Сан Саныча – больно.
Приехали Витаутович, Матвеич и Димидко в одиннадцать. Предвосхищая наши вопросы, Сан Саныч заявил с порога:
– Растяжение. Разрыва нет.
Димидко проскакал на одной ноге в гостиную, опустился на маты и сказал:
– Это какой-то сипец. Шлак, отстой и далее по списку. Местных нужно менять или менять.
Каламбур поняли не все, и Димидко объяснил:
– Если они не изменятся, мы их поменяем на более толковых ребят.
– Это ишаку понятно, – изрек Колесо. – Вот только где взять тех ребят?
Димидко улыбнулся так широко, что стало ясно – он знает где.
