Войдя в тело неаккуратным разрывающим толчком, застывает в одном положении, и я ощущаю краткую пульсацию его члена. Нависнув над моим распластанным телом, парень заглаживает мокрые волосы назад и шумно выдыхает.
Переведя дух, наклоняется к сброшенной одежде, грозясь опрокинуть тушу на спящую троицу, и, не глядя в мою сторону, бросает платье.
Дожидаюсь, пока Саша, покачиваясь как маятник, упакует свое тело и выйдет из кухни, цепляясь за выпирающие косяки. Только после этого аккуратно сползаю с нагретого стола. Болезненные отклики тела. Платье приходится надевать в полусогнутом положении.
Не в силах разогнуться от режущей пульсации внизу живота, остаюсь сидеть на линолеуме, прилипавшем к коленям многолетней грязью.
Не решаюсь думать о том, что сейчас произошло, и вникать в поведение парня, в попытках найти причины, которых, скорее всего, и не было. Хочется лишь одного: уйти в какую-нибудь комнату и уснуть, не дав мыслям захватить меня в свой плен.
Глава 4
Нам повезло, что Вадим помнил дорогу до дома Ромы, иначе бы мы уже давно заглохли в очередном сплетении дорог, от которых было одно название.
Поминутно друг покрывал несчастную «ласточку» всеми матами, которые только знал его внутренний сапожник. Я же был абсолютно спокоен, наблюдая за окном редкие голые деревья, несколько свалок мусора и хмурое небо, предвещавшее дождь.
По всей стройной линии стареньких домов разносится рев музыки.
– Гребаное болото, – отдираю куски грязи с кроссовок о ступеньку крыльца, пока Вадик пытается достучаться в нужный дом.
– Кто нас услышит в этом грохоте музыки? – друг хмурится и пытается отогреть руки. – Двери на этот случай всегда должны быть открыты, – моя теория верна, и как только мы переступаем порог, отделяющий от тепла, музыка обрушивается на барабанные перепонки и тонизирует. Чувствуется атмосфера праздника, скопища людей и ближайшего опьянения.
Вадим тут же отзывается на мои мысли, заявив, что нужно немедленно выпить.
– Первым делом, когда приходишь в места, где есть алкоголь, ты должен его найти и выпить. Неписаное правило.
Без труда пробираемся на кухню мимо просторного зала, где уже уместилось с десяток человек. Отмечаю про себя, что дом не такой уж и бедный: мебель почти новая, на стенах нет «бабушкиных» обоев. Вместо них белая растертая штукатурка, и на этом фоне небольшой растопленный камин.
Все сидевшие в зале синхронно высасывали через трубочки содержимое пластиковых стаканчиков. Я даже удивился, что рядом не было опустошенных бутылок. Культурно, что сказать.
– И ты тут! – завидев меня на кухне, один из парней приветственно пожимает руку. – Мы с тобой почти везде пересекаемся! – знакомый восторженно присвистывает, и, перебросившись со мной парой фраз об имениннике, теряет интерес, возвратившись к хиленькому пареньку.
– Смотри-ка, – Вадим берет со стола начатую бутылку ликера и плещет его в два стакана.
– Нет, – протест заставляет ошарашенного друга обернуться. – Да брось, еще доберемся до него, а сейчас пиво. – Вадик без раздумий кивает и принимает от меня несколько бутылок. Собравшись уходить, стаскиваю бутылку ликера. На пока хватит.
Проходит время, прежде чем появляется именинник, при виде которого толпа бросается с яростными пожеланиями всего наилучшего. Вадик с сомнением смотрит на меня, предлагая протиснуться сквозь толпу, но я отказываюсь. Не хочу выглядеть, как это скопище, повисшее на нем. Бутылку «Джека» можно отдать, когда от него отлипнут.
Поздравляющие готовы съесть Рому, пока тот изображает радость от вида пришедших.
Когда все однотипные поздравления приняты, он спокойно выдыхает, а мы подходим вручить бутылку более-менее дорогого пойла.
– Неожиданно, совершенно неожиданно, – именинник расплывается в туповатой улыбке, пока его глаза пробегаются по фирменной этикетке, – спасибо, парни, «Джека» лет сто не пил, – Рома пожимает руки, мою почти с уважением. По глазам вижу, что и правда благодарен, удивительно.
Подождав, пока именинник продолжит принимать поздравления, бросаю другу, присосавшемуся, как теленок, к горлышку бутылки, что Роме действительно нравится суматоха вокруг.
– Ну а ты чего ожидал? – он отрывается от бутылки. – Все девки липнут, кипеж в его честь, как не радоваться?
Просидели мы с Вадиком в зале вплоть до ночи, слушая пьяные рассказы подружек Ромы о том, какой он распрекрасный и милый парнишка. Друг уже дремал, вылакав половину бутылки ликера, несколько бутылок пива и самбуку. Намешал в себе все, что нашел на кухне. Хотя я не лучше. Во мне вторая половина ликера и коньяк с неимоверно гадким вкусом.
Но держался бодрячком. В отличие от Вадика, мог почти членораздельно говорить и какое-то время стоять на ногах.
Конечно, выпитый алкоголь скоро ударил в голову, натянув на лицо блаженную улыбку. Сознание затуманилось, оставив свободное место лишь для инстинктов: есть, пить, спать и выискивать глазами пеструю девушку. Секс по пьяни всегда вдыхал в меня жизнь.
Но, увы, в зале все при партнерах и знатно перебрали, грозясь устроить в комнате оргию. Не любитель такого. Хоть и пьян как собака, до такого не опущусь.
– Ма-ль-чи-ки, – Вадик встрепенулся, потирая глаза, и сморщился, взглянув на люстру, – я здесь, – обиженно ворчит девушка, склонившись над нами и закрыв пышным бюстом свет.
– Тебе чего, киска? – лениво поворачиваюсь к ней и с вожделением хватаюсь за платье, еле прикрывавшее бедро. Чувствую, что перепил.
На лице собеседницы пробегает кокетливая улыбка, а томный блуждающий по моему телу взгляд не в состоянии зацепиться за что-то одно. Наконец она выпрямляется и как можно серьезней провозглашает:
– Приглашаю вас принять участие на кухне! – взмахивает рукой, отчего декольте сползает вниз, постыдно оголяя грудь. Заметив оплошность, девушка, глупо хихикая и покачиваясь на высоких шпильках, возвращает сбежавшую материю на место. Вадик совершенно не понимает происходящего, как и я, глупо таращась на призывную грудь. Вдвоем смотрим на пьяную зазывательницу, ожидая объяснений.
– Конкурс там, пить надо, – на этом особа уходит с выражением смертельной тоски на кухню, падая у косяка. На помощь тут же спешат неравнодушные пареньки.
– Ну, пошли, – не хуже девицы пошатываюсь, поднимая себя с пола, где просидел почти весь вечер. Доковыляв до кухни, приметив заготовленные цветочные вазы с напитками, среди участников нахожу и именинника. Тот так же пьян вдрабадан и шатается как осиновый лист, упираясь в стол.
– Какая честь, я польщен, – подхожу к вазе и утыкаюсь в нее носом, пытаясь по запаху определить напиток, – с самим именинником пьем! – толпа наблюдающих восторженно ликует и не замечает ни доли иронии.
– Можно без тоста, – Рома кивает пташке, позвавшей нас, и та начинает отсчет.
– Три… – все вазы синхронно поднялись с тумб.
– Два… – в лицо ударяет аромат водки с колой.
– Один! – крик побуждает резким движением прижаться к вазе и крупными глотками хлебать алкоголь, игнорируя ощущения в горящей глотке.
Взглядываю на соперников, изредка выплескивая алкоголь, и замечаю, что ваза Вадика пустеет быстро. Сосредотачиваюсь лишь на скорости глотков, понимая, что все оставшееся время буду в состоянии свиньи. Это лишь подстегивает. Давно не напивался до такой степени, когда в голове стираются всякие границы, заставляющие что-то поминутно испытывать.
– Стоп! – очередной крик выводит из транса, и я удивленно гляжу на других. Ромина ваза полна еще на четверть, а вот ваза друга девственно чиста. Вадик придурковато расплывается в улыбке и победно вскидывает руку.
Взглянув на свою вазу, с досадой осознаю, что занял позорное третье место.
– Вадюха, – именинник ударяет кулаком в грудь победителя и с уважением басит, – молодец, как я учил, – их хохот подхватывают собравшиеся. – А тебе еще подтянуться надо, – поучительно цокая и смотря куда-то мимо меня, Рома пошатывается и покидает кухню. Мы же с Вадиком и несколькими девушками, одна из которых тянется к моей недопитой вазе, отправляемся обратно в зал.
Какое-то время слушаю, как рядом щебечут очередную бессмысленную ересь, и пялюсь в штукатуренную стену, плывущую перед глазами.
Наконец примечаю странную деталь: молчание Вадика.
Странно это. Когда он пьяный, не заткнуть, а тут как рыба сидит.
Толкаю его в плечо, тот только бормочет.
Нажрался.
Сейчас бы мораль почитать в его же стиле, да жалко сил.
– Свинья ты, дружище, – не без заботы обращаюсь я к Вадику, вглядываясь в дергающиеся веки. – Нажрался, да? – в ответ получаю жалобный взгляд, блуждающий по потолку.
Наконец слышу от девушек, не без смеха наблюдающих за этой картиной, дельный совет: отвести его наверх, в спальню.
Аккуратно приподняв друга с дивана, закинув разгоряченную руку себе за спину, ковыляю по винтовой намасленной лестнице.
Кто их придумал? Как по ним доводить нажравшихся друзей, не ударяясь обо все, что выступает?
Наверху заметно тише, музыка и крики снизу доносятся до дальних комнат все меньше и меньше. Как только закрываю за собой дверь крайней спальни, то гам почти стихает.
Вадик, почувствовав спокойный климат другой комнаты, напрягает тело и дальше ковыляет сам. Но, дойдя до кровати, скрючивается пополам и вползает в туалет.
– Нажрался, бесспорно.
Посчитав, что лучше его не трогать, валюсь на предусмотрительно расстеленную кровать.
Не такой уж и мерзкий этот именинник, приятно подкупил заботой о таких, как Вадик. И, кажется, о таких, как я.
Чистое постельное белье дурманит обоняние, заставляя в блаженстве прикрыть глаза и слушать звуки опорожнения желудка друга.
Хороший конкурс, надо такие почаще делать.
Хотя моя печень этого не перенесет. Систематические попойки и так преждевременно доконают, а если еще и практиковать поглощение таких ведер алкоголя, то в могилу я сойду через пару лет.
«Невеселое меня ждет будущее».
Проскакивает в голове почти серьезная мысль, но я забыл о ней так же быстро, как и словил.
Вадик в это время, с землистым цветом лица и взглядом мученика, открывает дверь и хватается за вспомогательный косяк.
– Дерьмо? – готовлюсь услышать его утвердительный ответ и уступаю кровать.
– Дерьмо, дерьмовое дерьмище, – друг плюхается в кровать, та отзывается жалобным скрипом на его вес, но покорно замолкает.
Упал прямиком лицом в подушку, приходится переворачивать его, чтобы не помер в такой замечательный день.
Кряхтя и лениво отбиваясь руками, Вадик мигом засыпает, я же спокойно ухожу промыть лицо вместе с мозгами.
Жмурясь от слепящих светильников, расплодившихся на потолке, пытаюсь разглядеть пьяную морду, утратившую признаки бултыхающегося где-то на подкорке мышления.
Весь потрепанный, как беженец из Афганистана, глаза куда-то впали, вся одежда в пятнах. Отличный внешний вид для именин.
А все же я молодец, умудрился сохранить настроение, даже на Рому не быканул. Надеюсь, Вадик это запомнит и извинится за неправоту.
Продолжая невеселое изучение гнусного вида в зеркале, улавливаю звуки из спальни. Аккуратный скрип двери и чьи-то неторопливые шаги.
Вадим, что ли, заковылял?
Осознав бредововость мысли, выглядываю из ванной и сталкиваюсь лицом к лицу с незнакомкой.
– Тебе чего, заблудилась? – девушка изрядно пьяна, но стоит, даже не шатаясь. На грубоватый вопрос невинно улыбается, прикусив губу.
Знакомый жест.
Ничего не отвечая, незнакомка приближается вплотную и разгоняет по шее мурашки сбивчивым дыханием. Легкие касания рук, проводящие дорожку от шеи до пресса, заставляют тело в истоме напрячься. Невольно подаюсь вперед, гонимый скотским опьянением, и прижимаю миниатюрное тельце к себе, крепко ухватившись за мягкие бедра. Короткое платьице, специально надетое для такого скопища парней, собирается складками кверху под моими руками.
Я наблюдал в зеркале эстетичную картину, оценить которую мог даже в полуобморочном состоянии, и разглядывал вырвиглазное белье. Девушка же в это время оставляла на ключице мокрые следы, посасывая кожу, отчего я всегда легко заводился.
Чертовка, угадала с местом.
– Ты ведь Юра, да? – неожиданный вопрос срывается с ее пухлых малиновых губ, когда она отрывается от шеи. Сил и желания, которые были направлены явно не в мозг, не хватает, чтобы ответить вразумительно, и я коротко киваю. Снова прижимаю тельце к себе, стягивая платье и покрывая поцелуями упругую горячую грудь.
Одним движением сажаю девицу на тумбу, смахивая с нее весь хлам, и на кафель валится раскрытая упаковка порошка. Незнакомка кокетливо хихикает и под нажимом моего корпуса призывно прогибается. Я же нащупываю контрацептив, предусмотрительно засунутый в карман джинсов, пока девушка ловко стягивает с меня футболку.
Что-что, а о безопасности я всегда заботился сполна. Как и о том, чтобы со мной было хорошо. Красивый эстетичный секс, увлекательное хобби. Или просто способ хорошенько отдохнуть и отвлечься от ведер дерьма. Выражение блаженства на лицах девушек помогало в этом безотказно.
Нравилось видеть результаты своих трудов? Сам не знаю, но девушкам, кажется, это было и неважно. Судя по всему, рассказы обо мне передавались у них по цепочке, и каждой хотелось оказаться на месте предыдущей. Польщен.
С губ девушки срывается негромкий стон, а трофейное тело извивается на руках, когда его сотрясает глубокими толчками. Сжимаю в руках бедра незнакомки, желая умерить ее пыл, и оставляю на нежной коже красные отметины. Та же в ответ вонзает в спину острые ногти и полосует ее до зудящей боли, заставив с рыком подмять ее под себя, еще больше и жестче проникать в истомленное тельце.
Чертовка снова принимается за шею и покусывает кожу, намереваясь оставить новые метки.
Голову срывает полностью, мозг отключается, и сознание занимает только одно животное желание. Резким движением натягиваю волосы девушки на кулак и отвожу их за ее спину.
Ну же, открой моему взгляду шею!
Наконец, не в силах сдерживаться, буквально насаживаю девушку на себя полностью, уже не заботясь о ее комфорте. Но та лишь издает еще один сладостный блаженный стон, выражая согласие на бешеные рывки.
Капли пота падают со лба на ее плоский живот, и я приглаживаю волосы. Потею как на марафоне, выбивая из себя все чувства глубокими точными толчками.
Кусаю больнее, чем раньше, незнакомку за мочку уха, и та откидывается назад, вонзая в плечи тигриные ноготки. Мой раздосадованный рык и ее мычание сквозь зажатый ладонью рот, и тело девушки сводит спазм, заставляя забиться в мелкой дрожи. Пока незнакомка пребывает в судорожном оцепенении, постепенно обмякая на моих руках, делаю еще несколько резких пошатывающих ее толчков, и потное напряженное тело прошибает волна мнимого наслаждения.
Нависая над девушкой и упершись лбом в кафель, ощущаю лишь пустоту и желание отключиться. Готов упасть прямо на незнакомку и уснуть, не в силах что-то мусолить в голове, но та ускользает из-под меня так же неожиданно, как и пришла.
– Ты прекрасен, – прощебетав по праву заслуженный комплимент, она поправляет свое платьице. Пока я все так же подпираю головой стену, девушка подходит сзади и аккуратно кусает за плечо. После ускользает за дверь.
Я же, бросив контрацептив на тумбу и застегнув джинсы, сползаю по стиральной машине на пупырчатый коврик.
Через минуту последние напряженные мышцы тела расслабляются, и я отключаюсь с мыслями о том, что все вновь прошло по заготовленному сценарию.
