С ним мы встретились на улице, я выронила книгу, а он ее поднял. Так завязался разговор, мы обменялись телефонами. Мне он понравился с первого взгляда, очень симпатичный, смуглый, высокий, широкоплечий с обаятельной улыбкой и сияющими глазами.
Я ждала три дня его звонка или сообщения, ведь если мужчина не написал через три дня, значит, ты ему не очень-то интересна.
Он написал на пятый день и в этот же вечер позвал меня попить кофе. Я никогда не соглашалась на свидание в тот же день, это было против моих принципов. Если мужчина считает, что может выхватить меня в любой момент – такой кавалер мне не нужен. Я отказалась, сказав, что уже занята. И намекнула, что смогу на следующей неделе.
Я не страдала от недостатка мужского внимания, со мной все время кто-то хотел познакомиться, кто-то звал пить кофе или играть в боулинг, один из ухажеров постоянно заваливал меня восторженными комплиментами в смс. Дальше общения дело не шло, потому что никто меня особо не цеплял.
Но вот Данил… Мне кажется, я влюбилась в него с первого взгляда и уже мысленно выбирала цвет штор в нашу квартиру и имена будущих детей, когда он только взял мой номер. Только вот он-то не торопился меня очаровать.
Когда дело наконец-то дошло до первого свидания, мы пришли на дискотеку, где он почти весь вечер протанцевал с другой девушкой. Вот тут-то мне надо было бежать, сверкая каблуками, и я почти так и сделала – не писала ему целую неделю, демонстрируя, что обижена и он должен извиниться. Но он снова ничего не понял.
Я не выдержала и написала ему сама. Он пригласил меня встретиться на следующий день и я согласилась. Решила, что к черту все эти правила и принципы, и нужно дать ему еще один шанс. К тому моменту я выбрала уже не только шторы, но и двуспальную кровать, гарнитур и цвет кухни в нашем будущем доме. На следующий день он повел меня покупать ему ботинки. Я влюбилась еще больше, хотя головой понимала, что это какой-то бред.
Данил недавно переехал в Питер и устроился на работу, вся его жизнь крутилась вокруг работы, он там почти жил и спал и, конечно, отвечать на мои сообщения у него не было времени. Примерно через две недели таких свиданий и невнятного общения по скайпу он сообщил мне, что ничего не может мне предложить, что у него нет ни машины, ни квартиры, ни особых накоплений, он не готов сейчас создавать семью. Как думаете, что я сделала? Послала его куда подальше? Как бы не так.
Сначала я, конечно, поплакала. Но потом решила, что завоюю его во что бы то ни стало. Что он еще поймет, какая я замечательная, и не захочет терять. И я предложила ему… встречаться просто так, без обязательств!
Вообще сейчас, вспоминая все это, я думаю: боже, где была моя гордость? Почему из всех поющих мне серенады в смс и заваливающих подарками ухажеров я выбрала этого сухого, рационального, скупого человека? Ему не нужно было меня добиваться – с первой встречи я знала, что готова уехать с ним хоть на край света. Я говорила себе, что романтика, цветы и все эти ухаживания – полная ерунда, пережитки прошлого. Что главное – человек хороший.
Он боялся потратить лишнюю копейку и всегда возмущался, какой дорогой чай в кафе. Он не подарил мне цветы даже на рождение детей, а на 8-е марта его самым запоминающимся подарком была машинка для стрижки катышек. Стоит ли говорить, что у нас не было свадьбы, а медовый месяц мы провели в Ленобласти в одном из отелей. Целых три дня по акции. А предложение он сделал мне просто на кухне за ужином между делом.
Говорят, любовь зла. Возможно, да. Но он был единственным мужчиной, который смог подарить мне ощущение безопасности и надежности. Он никогда не обещал, если не мог выполнить. Он был человеком дела. Он не пудрил мозги и всегда с ним была ясность, хоть часто не очень приятная для меня. Он был верным и честным, с ним я чувствовала себя как за каменной стеной. Но блин…
Вот сидела я смотрела эти турецкие истории и рыдала белугой от ощущения, что я разменяла себя. Что я предала все свои принципы, согласилась на меньшее, и теперь не знала, как все это исправить.
Данил пришел с работы часов в девять и нашел меня плачущую и завернутую в одеяло, как гусеницу.
– Все хорошо? – спросил он, переодеваясь.
Я молча всхлипнула.
– Я же вижу, что что-то не так. Ты уже не первый день такая, – Данил сел рядом на кровать. – Ну говори уже, что случилось.
Я обернулась, не зная, что сказать. Как вообще описать все, что я чувствовала?
– Говори мне чаще приятные слова… – только и смогла я выдавить из себя.
– Что? – Данил поморщился, будто я ему предложила не говорить приятные слова, а съесть конский навоз. – Какие еще слова?
Я почувствовала, как он начал закипать:
– Я не пойму – я что, мало для тебя делаю? Квартира, машина, все есть, в отпуск летаем, не голодаем. Что тебе не так-то?
Я вспыхнула:
– Я не чувствую, что ты в полной мере понимаешь меня и ценишь. Головой я понимаю, что ты надежный, что ты многое делаешь – я это очень ценю. Но ты видишь меня обычной женщиной, ты не видишь масштаб моей личности!
(Боже, что я несу. Просто рука-лицо).
– Ты серьезно?! Да у тебя все есть!!! Миллионы женщин мечтают о той жизни, которая у тебя, а ты сидишь и с жиру бесишься! Ты вообще не ценишь это!
– Ценю! – почти закричала я, но вовремя спохватилась – не хватало еще разбудить детей. – В том-то и дело, что я 5 лет я живу этой мыслью, с благодарностью повторяя, что у меня есть многое. Поверь мне, я это осознаю. Эта разумная часть, земная, рациональная. Но все эти годы я словно бы отвергаю ту эмоциональную и творческую, которая умеет мечтать, того внутреннего ребенка внутри себя.
– Какого еще внутреннего ребенка? – он снова скривился. Мы словно бы разговаривали на разных языках.
– Я не такой человек, как ты. Все, что у меня есть, сначала было создано в моих мечтах! И потом уже в реальности.
– Все, что у тебя есть, было заработано мною!
– Ты знаешь, что это неправда, – меня начало трясти от возмущения. В этой квартире половина была моих денег – и мне стало не по себе, что он пытается обесценить мои заслуги.
– Ну когда-то ты зарабатывала да, но уже давно ты не вносишь никакого вклада в нашу жизнь, ты только берешь, берешь и берешь. Ты посмотри на себя, в кого ты превратилась.
– Я устала! – слезы жгли мне глаза, в горле застрял ком. Я не могла поверить, что слышу все это.
– Да от чего ты устала? Что ты вообще делаешь? – он всплеснул руками.
– Не высыпаюсь, потом час мне надо, чтоб развести детей по садам, потом у меня всего 3 часа на работу, потом детей забрать, накормить, приготовить, помыть, – начала оправдываться я. – Понимаю, что сама снова и снова попадаю в этот замкнутый круг, но не знаю, как из него выбраться.
– Начни уже просто отдыхать в эти 3 часа, а не работать.
– Я не хочу зависеть от тебя в плане денег, хочу, чтоб хоть какие-то деньги у меня были. Помнишь, как ты сказал мне, что мол, куда ты денешься? Было чувство, будто я крепостная какая-то. Мне надо было доказать тебе и себе, что я не такая, поэтому я пошла работать.
– Сколько тебе надо денег на твои хотелки? Я тебе дам. И сиди себе дома с детьми, занимайся собой.
Мне хотелось закричать, что не нужны мне твои деньги. Дело вообще не в деньгах. Все разговоры снова сводятся к финансам и материальному, но деньги были лишь следствием. Я не знала, как донести, насколько глобально я все чувствую, толком не могла объяснить, в чем причина.
Данил тяжело вздохнул и подошел к окну, скрестив руки на груди.
– Вообще я не верю во всех этих психиатров или как их там, – сказал он. – Но мне кажется, это уже ненормально то, что происходит. И тебе бы надо обратиться к специалисту.
– Сдашь меня в психушку, потому что я не такая, как ты?
Возникла пауза. Я продолжила.
– Ты знаешь, что я всегда хотела стать известным сценаристом. Реализация для меня так же важна, как и материнство. Я не могу быть просто мамой. Я с детства мечтала, что пройдусь по красной ковровой дорожке, для меня это важно, пойми! Мечтаю, что мои фильмы увидят миллионы людей, что эти истории помогут им стать лучше, спасут от депрессии…
– Да себя сначала спаси! – гаркнул Данил, я вздрогнула. Он снова вздохнул и сел на кровать. – Мне не нравится, что ты летаешь в облаках. И твои желания – это какое-то тщеславие. Красная ковровая дорожка? Ты серьезно?
Вот в этом он был весь – обесценить все, что он не понимает. Ему было бы намного проще, если бы я сказала, что хочу купить дачу и построить баню. Для этого только нужно купить участок, доски, нанять бригаду. А тут какая-то ковровая дорожка.
Раньше я бы промолчала, но тут меня понесло…
– А что в этом такого?! Почему нельзя мечтать о большем? Дело не в славе, пойми! Это все следствие. И известность сама по себе мне не нужна – известным и популярным можно стать из-за какой-то фигни в тик токе. Это не то, к чему я стремлюсь. Да и слава сама по себе тяготит, все эти папарацци сумасшедшие… Я хочу сделать то, что останется в сердцах миллионов людей. То, что будет их вдохновлять, вернет им смысл в жизни. Может, это будет книга или фильм по моему сценарию. Что-то, где будет много доброты и любви.
Он молчал. А потом спросил:
– Но быть мамой – это тоже может быть предназначением. Ты об этом не думала? Да, здесь нет ковровых дорожек и софитов, тут никто тебе не поет дифирамбы и не аплодирует. Но у тебя есть два человека, которые полностью от тебя зависят. И которых ты тоже можешь вдохновлять и давать им смысл в жизни. М?
Я не знала, что ответить. Для меня быть мамой – это самая сложная работа в мире, однако никогда бы в жизни я не отказалась от нее, как бы тяжело мне не было. Но и отказаться от своих мечтаний и целей я тоже не могла. Это значило бы, что я просто предала себя.
В тот момент я поняла, что больше не могу находиться здесь. Если бы сегодня был последний день моей жизни, то я бы не хотела провести его так.
Я молча встала, взяла небольшую сумку, покидала туда первые попавшиеся вещи и зубную щетку, телефон, зарядку и начала натягивать джинсы и футболку.
– Ты это куда собралась на ночь глядя? – удивился Данил.
– Переночую у Лизки, – бросила я, стараясь не плакать.
– В смысле у Лизки? А ты меня спросила? А дети? – он ходил за мной из комнаты в ванную и обратно, пока я кидала вещи в сумку. – Ань, ты что, разозлилась? Ну прости меня. Я что-то не так сказал?
– В прямом смысле у Лизки. Дети с тобой будут, у тебя же завтра выходной, ведь так?
– Ну выходной. Но как ты себе представляешь я отдохну с детьми? А обед-то хотя бы есть? – крикнул он мне, когда я уже закрывала входную дверь. Я торопилась, чтобы не передумать.
– Вообще-то быть отцом – это тоже может быть предназначением, ты об этом не думал, м? – бросила я ему напоследок и ушла.
Глава 5
На улице была метель. В свете фонарей я видела, как мелькают снежинки. Ветер сносил с ног, я стояла одна на улице, словно посреди урагана, а вьюга разносила все мои мечты. Где-то недалеко лаяла собака. Шапка быстро стала мокрой от снега.
Господи, что я творю? Куда я пойду? Что мне теперь делать?
Я взяла телефон и позвонила Лизе.
– Лиз… я… привет… я ушла из дома… как бы… ненадолго, – выдавила я.
– Ты серьезно?! – по голосу показалось, что она обрадовалась. – Насколько не ненадолго? – уточнила она.
– Ну как бы… на ночь, наверное, я не знаю, – я с трудом держалась, чтобы опять не расплакаться.
– Так, слушай, сейчас же приезжай ко мне, поняла? Только не садись за руль, потому что я прям слышу, что тебе нужна винная подружкотерапия. Ты поняла меня? Вызывай такси, хорошо?
С Лизой мы дружили уже лет 20, со времен общаги в универе. Она училась на менеджера, всегда была яркой фигуристой блондинкой с длинными волосами, позитивной, при этом доброй и умной. Именно Лиза уже тысячу раз спасала меня из разных переделок. Однажды она привезла мешок картошки, когда я жила в съемной квартире и мне нечего было есть. А в другой раз оплатила месяц моей ипотеки, когда я попала в больницу с воспалением легких и не могла работать. Я же заботилась о ней, когда она развелась с мужем и днями лежала в депрессии. А до этого – я была первой, кому она рассказала, что потеряла ребенка.
В общем, это тот человек, с которым мы прошли Афганскую войну. Она была мне как сестра.
Поэтому я не могла позвонить кому-то еще, кроме Лизы.
Села в такси. Ехать на другой конец города.
Только села и сразу меня накрыло. Блин, я оставила своих детей! Ну на одну ночь, конечно, не навсегда, но начала плакать так, будто сдала их в детский дом. Что ж я за мать такая? Если бы рядом была Лиза, она бы точно сказала:
– Дааа, что же ты за мать такая, на целую ночь оставила детей с родным отцом, подумать только! Да по тебе опека плачет.
Но Лизы пока не было рядом. Рядом был только пожилой таксист с густой шевелюрой седых волос и красивыми карими глазами. Он то и дело смотрел на меня через зеркало заднего вида. Присматривался внимательно – так, будто сверял моё лицо с фотороботом из объявления «Разыскивается…» И, наконец, не выдержал:
– Такая красивая девушка. Почему плачешь, а? Не расстраивайся. Вернется он к тебе.
От этого я даже как-то сразу успокоилась и перестала реветь.
– Вернётся? – переспросила я.
– Конэчно! Вот увидишь. С букетом прибежит. Точно не упустит. Такую дэвушку потерял!
– Это я… Ушла, – вытирая сопли, призналась я.
– Значит, причина была! Изменил, значит?
– Нет.
– Пьёт?
Я помотала головой.
– Бьёт разве? – он даже обернулся ко мне всем корпусом. – Или на шее сидит… Есть такие мужики, которые лежат на диване, а жэнщина на трех работах детей поднимает.
Я вздохнула неопределённо, потому что не знала, что ответить. Думала, что он сейчас все про меня понял. Что это я изменила, бью мужа и вообще пью, не просыхая, и что меня выгнали из дома. Потому что как можно уйти от красивого, надежного, того, кто обеспечивает и готовит кашу по утрам. Пусть даже не навсегда, а на одну ночь.
А таксист покачал головой и сказал:
– Женщина всегда права! Всегда! Если мужчина заставил женщину плакать, то грош цена такому мужчине. Он поймёт, прибежит, но знаешь что?
– Что?
– Тэбе уже будет все равно.
***
Лиза встретила меня с бутылкой шампанского в руках.
– Мы что-то празднуем? – спросила я, ставя сумку на пол и садясь на скамейку в прихожей.
– Конечно! Первую за 5 лет ночёвку у подруги! – продекламировала Лиза. – Не знаю, как ты, а я намерена хорошо повеселиться. Кто знает, может, следующий раз придётся ждать ещё пять лет.
– Я бросила детей… – проговорила я грустно, стаскивая ботинки. Все ещё не челси.
– Ой, ну прям бросила! – Лиза всплеснула руками. – На целую ночь оставила с родным отцом, подумать только! Да по тебе опека плачет!
Я впервые за вечер улыбнулась.
– Давай уже, раздевайся и пошли кутить.
– Только я даже к столу ничего не привезла… – спохватилась я, увидев, что Лиза накрыла целый банкетный зал.
