– Так, точно!
– Ну, соображайте, соображайте.
– Складывающаяся оперативная обстановка требовала немедленного реагирования, поэтому дверь выбили с помощью направленного взрыва. – Наморщив лоб, размеренно, без выражения, заговорил Труба. – Я находился на верхнем пролете лестницы. После этого, спецназ вошел в квартиру. Я вошел за ними. Помещение было уже обесточено. Пересчитал задержанных. Двенадцать единиц. Спецназ дождался прихода патрульных и вышел. Милиция изъяла документы у задержанных. Передали мне. На выходе, я еще раз пересчитал задержанных – двенадцать.
Глаза Трубы лихорадочно шевелились в орбитах, видимо вместе с извилинами.
– Так! Одного выводили, под руки. Практически несли. Трудно было определить причину. – Заговорил он, оживившись. – То ли спецназ перестарался, то ли парень занюхал сверх меры. Одно могу сказать, ноги он переставлял. Значит, был живой.
Бурый перестал сверлить его взглядом и отошел к столу. Нажав кнопку интеркома, сказал в микрофон:
– Старший лейтенант, капитана Злыдника – ко мне!
– Того задержанного, по фотографии, опознать сможете? – Спросил Бурый у Трубы.
– Не знаю. Волокли его. Голова была опущена.
– Значит, не можете. Вот, к чему приводит халатность. При исполнении служебного долга. Поленились, одним легким движением руки, приподнять голову и заглянуть в лицо!
Оставив Трубу стоять, по стойке смирно, он сел и задумчиво уставился в окружающее пространство.
Руководитель инициативной группы, капитан Злыдник явился так, как это любит начальство – мгновенно. Труба, даже еще не успел, до конца, проклясть свою злодейку судьбу.
– Капитан, вы в курсе происходящих событий?
– Да. – Запросто ответил Злыдник.
– Этот всегда в курсе. Неизвестно, только, каким образом. – Раздраженно подумал полковник.
Задача инициативной группы, заключалась не в проявлений или выдвижении, каких либо инициатив, а, наоборот – в выявлении и пресечении инициатив вредоносных для государства. Правда, в Минске группа работала редко. В основном, деятельность подразделения сводилась к устранению последствий катаклизмов, вызванных неуемным рвением отдельных руководителей на местах. Тех, кто своими подвигами, надеялись заслужить перевода в столицу.
– Выяснилось, что один из злоумышленников, в ходе задержания… Хм, сильно ослаб. – Задумчиво сказал Бурый. – Руководитель операции, к великому сожалению, опознать его не может.
Злыдник безмятежно, без всякого злорадства и осуждения, взглянул на Трубу.
– Поручаю, капитан, вам разобраться с этим делом. Сейчас участников задержания, со стороны милиции, собирают где-то там… Узнайте сами, где. Поедете, разберетесь с этой публикой.
– Вы, капитан, – обратился подполковник к Трубе, – поднимайте ваших сотрудников. Всех, какие есть. Проверьте все лечебные учреждения, морги, в своем районе. Подполковник, вам объяснит. Если капитану Злыднику потребуется помощь – реагировать немедленно! Идите! Труба – идите, Злыдник – останьтесь.
Оставшись наедине с капитаном, Бурый задумчиво сказал:
– Ты с ними, там не церемонься. Могло быть и так, что объект откинулся по дороге…
– А они взяли и выкинули его, где-нибудь, в канаву. В смысле – посадили на бордюр. – Завершил мысль начальника Злыдник.
– Придурков в милиции хватает. – Сказал подполковник.
– Да, там – больше, чем у нас. – Согласился капитан. – Разберемся. Разрешите, идти?
– Надеюсь на тебя, Иван. – Задушевно сказал Бурый.
Когда за Злыдником закрылась дверь, из приемной донесся его приятный баритон:
– Как живешь, малая? Регулярно?
– Ванька, уйди-и-и! – Сдавленно пропищала, в ответ, старший лейтенант Шелепова.
Глава третья
В опорном пункте, расположенном на втором этаже, в боковой пристройке торгового центра «Волгоград» собрались, наряды и водители патрульных машин, учувствовавших во вчерашней секретной операции. Всего в просторном помещении собрались один прапорщик, одиннадцать сержантов и капитан Одиноков, собственной персоной.
После того, как участникам задержания стало известно о вчерашней диверсии в Сети, им не составило труда сопоставить это событие со вчерашним захватом странной преступной группы. С виду те были похожи на обычных декадентов, но силы и средства задействованные для их нейтрализации, настораживали с самого начала. Только, когда стало известно о масштабной хакерской атаке на «Сеть», все стало на свои места и позволило связать два происшествия в одну неразрывную цепь.
– А, я думаю, чего это конторские крутятся? Может там грибная лаборатория? Как зашли, вижу чисто. А, оно, вон – чего!
– Я сразу понял, что здесь, что-то не то! Вижу, выходят в черном, но не ОМОН! Какие-то – другие!
– Я сам, сразу, подумал, что наркота. Потом вижу, что нет, здесь – дело посерьезнее!
– А, я сразу думал – белоэмигрантское подполье. Не меньше.
– А, чего собрали, чего собрали, как думаете?
– Ну, благодарность наверно вынесут.
– Ага, и медаль повесят. Конторские наверно лекцию читать будут, чтобы держали язык за зубами.
– Да, весь город знает.
– Мало ли, что!
– Достанут нас, теперь, секретностью…
Капитан Одиноков, вальяжно развалившись на стуле, не учувствовал в дискуссии младшего командного состава.
– Повезло. – Думал он. – Повезло, что в этот день было мое дежурство. Ордена, медали это нам ни к чему. Вот перевод в Центральный район, это – да! Из «Центрального», можно подняться до заоблачных высот!
Дискуссия, в опорном пункте, перешла в другую фазу, и шум голосов нарастал. Теперь спорили, кто отличился больше всех. Громко зазвучало: «А, я!». Но даже это не вывело капитана из состояния мечтательности. Только когда раздались шаги на лестнице, Одиноков покинул мир сладких грез, и прикрикнул на подчиненных:
– А, ну тихо! Тишина, я сказал!
Стало отчетливо слышно, что наверх поднимаются двое. Это были легкие шаги вприпрыжку и тяжелые грузные, поспевающего следом.
Первым в помещение вошел молодой симпатичный парень, спортивного телосложения, вторым, отдуваясь и вытирая со лба пот, психолог отдела, майор Брыль.
Пока молодой весело разглядывал присутствующих, Брыль выступил вперед.
– Представляю вам, капитана Злыдника, сотрудника органов безопасности.
– Удостоверение показать? – Спросил капитан.
– Не, не надо… Да, что вы! – Заулыбались сотрудники правоохранительных органов.
– Ну, и ладненько. Лекций я вам читать не буду. Лекцию вам прочитает майор Брыль.
Психолог, отступивший за спину Злыдника, натянуто улыбнулся.
– Начну с главного. Короче, так, разгильдяи. Передо мной, сейчас сидят потенциальные кандидаты в полевые обходчики. Я уже вижу, каждого из вас, в красивой форме, с кукурузными початками на шевроне; да, еще – на вышке, посреди арбузной бахчи…
Первым, на слова Злыдника, среагировал прапорщик Мелешко, который сперва тревожно заерзал, а потом встал со стула. Следом за ним, поднялись сержанты.
Капитан Одиноков сел, прямо.
– Слышь, майор, есть здесь отдельное помещение, где можно поговорить тет-а-тет?
– Нет. Я думал, что разговор будет носить общий характер.
– Неправильно думал. Так. Этих забирай. – Злыдник сделал широкий жест рукой. – Пусть покурят, пока, на улице. А, я побеседую с капитаном. Кстати, здесь все?
– Нет. Только те, кого успели собрать. Остальные оповещены и подтягиваются. – Лицо Брыля стало наливаться кровью.
– Ладненько. Уводите этих.
– За мной. – Скомандовал психолог, и обескураженные герои поплелись к выходу, вслед за шумно сопящим начальством.
Капитан Злыдник ловко присел на стол, перед капитаном Одиноковым и, когда тот попытался встать, бережно придержал его, положив руку на плечо:
– Сидите, сидите. Так, нам будет удобнее разговаривать.
В голове у Одинокова все смешалось, и он даже не пытался генерировать, в ней, какие бы то ни было идеи.
– Вы руководили вчера операцией по ликвидации, скажем так, притона наркоманов?
– Руководил. Руководил силами личным составом управления. Спецназ мне не подчинялся. Следственная бригада была не наша.
– Это понятно. Ты мне расскажи капитан, как отправляли задержанных, и я от тебя отстану. – Перешел Злыдник на доверительный тон. – Только, подробненько. Память у тебя хорошая?
Одиноков утвердительно кивнул.
– Значит, так. – Начал он. – Когда спецназ вышел, я зашел в квартиру. Пересчитал задержанных. Несколько раз. Двенадцать человек. Пять мужчин, семь женщин. Первыми стали выводить баб. Потом мужиков. Выводили и рассаживали по экипажам.
– Сколько было экипажей? – Поинтересовался Злыдник.
– Семь.
– Хорошее число семерка. Счастливое. Продолжай.
– Вывели всех. Двенадцать. Я посчитал. Потом приехали ваши, с чемоданами, и я сопроводил их в квартиру, в которой оставался только ваш сотрудник.
– Когда поднимались наверх, всех задержанных увезли?
– Еще нет.
– А, по машинам уже рассадили?
– Не всех. Человека четыре еще ждали очереди.
– Точнее.
– Две машины уехали. Это точно. Две отъезжали, а три стояли в боковом проезде. Там двор очень тесный. Не разъехаться. Оставались четверо. Трое мужиков и одна девушка.
– Это точно?
– Точно. Четверо. Одного еще под руки держали.
– А, когда спустились вниз?
– Все, всех забрали. Я убрал оцепление. Отослал дополнительные наряды…
– Дальше не надо.
– А, что произошло, товарищ капитан?
– Ой, лучше тебе не знать. Езжай в управление. Там все изложишь письменно, от руки. На имя майора Брыля. Будешь выходить, скажи – пусть прапор заходит…
Опрос остального личного состава проходил, в таком же ускоренном темпе.
Прапорщик руководил пешими патрулями, подтянутыми, чтобы отгонять любопытных и ничего не знал. На разговор, с ним, ушло тридцать секунд.
Пятеро старших экипажей патрульных машин четко отрапортовали, что приняли на борт по двое задержанных и доставили четко по месту назначения.
Пятеро водителей это подтвердили.
Подтянувшийся, к этому времени, шестой, сержант Пшеничный дал самые интересные показания.
Мало того, что Пшеничный вчера сильно принял на грудь, так он, вдобавок, успел с утра опохмелиться и не испытывал особого трепета, перед собратьями по оружию. Поэтому разговор проходил в доверительной обстановке.
– Дело было так. Мне было приказано ждать капитана, чтобы отвезти его в отдел. А, Агейкин заглох. Загородил дорогу.
– Задержанных, сколько оставалось? – Спросил Злыдник.
– Да, двое же! А сколько могло остаться? Мы их по двое сажаем. Пацан и девица остались. Девица ухоженная, такая. Она, на свежем воздухе, немного оклемалась, и начала права качать. Шум подняла…
– Так, так!
