– Подождут.
По правде говоря опаздывать я не планировала, но под утро все же вырубилась над кипой бумаг.
В лифте я присмотрелась к своему отражению – под серыми глазами огромные серые мешки, копна красных волнистых волос более-менее в порядке, яркий румянец на белой коже от чертова бега. Вид болезненный. Особенно мешки под глазами – это полный треш.
– Есть темные очки?
Лиза покопалась в своей необъятной сумке размером со Стамбульский рынок и вытащила оттуда три пары разных очков. Очень недешевых очков. Я удивленно на нее посмотрела, надевая любимые Вайфареры.
– Да ты чертова волшебница.
Ее лицо озарила гордая улыбка, обнажая крайне милые ямочки на щеках. Как это милое создание вообще здесь оказалось?
Мы остановились перед массивными дверями «Маккартни» – босс назвал залы в честь своих любимых исполнителей, идиотская идея, как по мне. Привела дыхание в порядок, поглубже натянула очки на нос и, задрав этот нос повыше, распахнула двери.
За длинным прямоугольным столом было много народа и довольно шумно. Продюсеры, менеджеры, пиарщики, юристы, секретари, и прочая масса незнакомых людей. Я коротко окинула публику взглядом. Кто при пиджаке от Армани и галстуке, кто как бомж – в ноунейм толстовке с капюшоном. Все оживленно переговариваются друг с другом. Ну и сборище.
– Утро доброе. – я громко поприветствовала всех и никого одновременно. При общей миниатюрности голос у меня довольно мощный, профессионально поставленный. Галдеж незамедлительно стих.
– Рори! – Александр Евгеньевич, мой босс и продюсер проекта «Вечер с Рори», поднялся со своего места и раскинул руки в приветственном жесте. – Вот и ты, моя милая. Мы заждались, но очень рады тебя видеть!
Как же, как же. Он был бы очень рад меня увидеть разве что в какой-нибудь помойке с передозом. И листом гнилого салата на лице.
Я натянула свою самую фальшивую улыбку и молча прошла к свободному месту, отпивая остывающий кофе.
– Итак, теперь все в сборе, значит – мы можем начинать. Прошу обратить внимание, что все, что будет сказано, услышано и подписано в этих стенах, является строго конфиденциальной информацией. Перед каждым из вас лежит договор о неразглашении. Подписывайте, после чего мы сможем продолжить.
Я лениво поставила раскоряку на последнем листе и пренебрежительно оттолкнула от себя бумажку. Когда скрип ручек стих, две девушки прошли вдоль стола и собрали подписанные документы. Александр Евгеньевич продолжил:
– Разглашение контракта или каких-либо пунктов контракта повлечет немедленное расторжение всех заключенных с вами договоров. С взысканием неустоек, разумеется – они также описаны в договоре, и обращением в суд, если потребуется. Ребята! – взволнованно продолжил он – Это не просто контракт на промо проект, это и контракт на слияние нашего продюсерского центра с продюсерским центром «Ультима» под чьим крылом сейчас выстрелил проект «Драгон Фаер». Но общественности станет об этом известно лишь по окончании промо периода, проще говоря – после вашего развода. Однако, успех этого предприятия ложится именно на ваши плечи. Не подведите.
Я не удержалась и зевнула. Уровень пафоса просто катастрофический.
Он сказал, что все в сборе, значит мой будущий «муж» тоже тут. Я вчера не успела погуглить его. Надо хоть сейчас посмотреть. Я выудила из сумочки мобильник и разочарованно фыркнула – сдох. Опять забыла зарядить. Что же, придется включить режим Шерлока Холмса.
Прищурившись, начала прицельный осмотр присутствующих, радуясь, что за темными очками не видно, как я внимательно таращусь на них. Биг боссы сидят в одной куче во главе стола, юристы по обе стороны от них, моя команда по правую от меня руку, а вот и его команда напротив нас – морды, которых я раньше не видела. Отметаем всех, кто явился в костюме. Он же рокер, так? Значит должен быть неопрятен, волосат, грязен и вонюч. Вероятно, чуть симпатичнее орангутана. Обкурен и в татухах, скорее всего. Ну, может я и переборщила с последними пунктами, но именно такими я представляю себе рокеров. Хм, если так подумать, похоже, я тоже своего рода рокер.
Никогда не слушала эту дрянь, вызывающую приступ мигрени. Мужики хрипят и скулят в микрофон под визг разрывающихся струн, да еще и с претензией на какой-то глубокий смысл. Нет, спасибо. Никогда не приглашала их на свое вечернее шоу – от них не знаешь, чего ждать. Чертовы психи. А теперь жалею! Потому что просрала вот этих драконов, которые поголовно всех в себя влюбили. Наотрез отказалась их звать, когда продюсеры настойчиво предлагали. И теперь оказалась вообще не в теме. А я ненавижу быть не в теме.
Ладно, пора прекращать самобичевание. Поздновато для этого.
Итак, трое напротив сидят кто в чем: один натянул на голову капюшон толстовки, уткнулся в свой смартфон и не проявляет ни малейшего интереса к происходящему. Похож на Кенни из Южного парка. Ему бы еще оранжевую толстовку вместо черной и мама родная не отличит. Двое других, напротив, с нескрываемым интересом таращатся на меня. Так-так. Наверное, кто-то из них двоих и станет моим муженьком. Первый – патлатый блондин, с яркими голубыми глазами, легкой небритостью и насмешливым взглядом. Такие обычно сидят сутками дома, прибухивают пивком и тренькают на своих гитарах. Этакий няшный Курт Кобейн из Воронежской области. Короче – нет. Не мой тип.
Второй – бритый налысо, в затасканном свитере, закатанном до локтей но с красивыми многообещающими глазами. Чем он будет трясти во время выступления, за неимениев волос на бошке – непонятно. Его взгляд был мягким, лучился какой-то добротой, что-ли. К такому парню можно прийти вечером после работы, упасть в объятия и нажаловаться на весь поганый мир. Но этот тоже не мой тип. Слишком сладенький. Черт, не хочу я быть “женой” никого из них! Даже понарошку. Настроение окончательно испортилось. Но есть еще Кенни. Может, если он соизволит оторваться от экрана, получится и его рассмотреть… Хотя, какая уже, к черту, разница. Три незнакомых придурка, один другого хуже. Я потеряла всякий интерес к ним и развернулась к юристам, которые приступили к монотонному оглашению пунктов договора. Шумно порылась в сумке и достала свой блокнот с записями. Пора включаться в процесс и не проворонить ничего важного.
Час спустя, я нервно постукивала карандашом по своему блокноту, сплошь изрисованному цветочками и узорами. Юрист был только на второй статье, а мои заметки касались 5 и 6, 13 и 19 статей, в основном. Мозг отказывался воспринимать происходящее адекватно – знакомые слова, произносимые так просто, казались каким-то сюрреализмом.
– Пункт два статьи второй – монотонно зачитывал юрист – Исполнители обязуются сочетаться браком на заранее подготовленном Продюсерами и Заказчиком мероприятии по заранее оговоренному и прописанному в приложении 7 Настоящего договора, плану мероприятия; принять участие в фотосессии в процессе мероприятия и дать согласие на дальнейшее правообладание и публикацию фото/аудио/видео материалов в СМИ; Исполнители обязуются совместно использовать в качестве жилых помещений полностью оснащенные жилые помещения, строения и территории, предоставляемые Заказчиком на срок Промо периода в количестве, комплектации, местоположении, указанными в Приложении 8 Настоящего договора, в соответствии с нормативным графиком, установленным Заказчиком и указанным в Приложении 9 Настоящего договора; Исполнители обязуются не расторгать брак на протяжении всего срока промо периода, оговоренного и утвержденного Настоящим Договором; в случае расторжения брака по инициативе одного или обоих Исполнителей, будут выдвинуты претензии и неустойка в соответствии с Приложением 24 Настоящего договора, вплоть до судебного разбирательства, а также прекращены все трудовые отношения по всем договорам и контрактам, в том числе контрактам, заключенным Исполнителями с другими Контрагентами, прямо или косвенно, с участием Заказчика. Все права на интеллектуальную собственность, а также фото/аудио/видео и другие медиа материалы, полученные или созданные в период действия контракта, остаются у Заказчика в соответствии с оригинальными договорами и контрактами. Аналогичным образом регламентируется отказ от развода по истечении промо периода, а именно…
Я сняла надоевшие очки и потерла глаза. Отлично, если расторгнуть брак раньше срока, я лишусь всего – не только основного контракта, но и всех остальных, в том числе – рекламных контрактов. Они прямо говорят, что оставят ни с чем того, кто ослушается. Черт, я подписываюсь на годовое рабство… Которое они называют «Промо период». Офигеть.
И было еще много, много слов. О том, что мы не можем разглашать концепцию наших отношений никому. Только присутствующие здесь люди и выделенные нам менеджеры будут в курсе происходящего, с ними также будут подписаны договоры о неразглашении. Наши телефоны будут прослушиваться. О том, что мы в течении недели с момента подписания должны прекратить любые текущие официальные отношения, если они есть. О том, что мне запрещено беременеть. О том, что мы должны уведомлять о всех своих одноразовых сексуальных партнерах (многоразовые запрещены), чтобы те тоже подписали договор о неразглашении. За исключением, если спим друг с другом. Это можно бесплатно – без регистрации и смс. Подробнее это регулируется брачным контрактом. Там даже подпункт про использование контрацептивов прописан, здорово, правда?
Я отвернулась, поставила руки на стол и закрыла лицо ладонями, с большим трудом переваривая все, что доносилось до моих ушей. Сумасшествие. Вот что это. Настоящее безумие. Несколько минут спустя, чуть придя в себя, я убрала руки от лица и чуть не дернулась от неожиданности. Парень в капюшоне внимательно на меня смотрел. По позвоночнику пробежали мурашки. В отличии от блондина и лысого, у него были черные волосы, цвета воронова крыла, но не длинные – судя по паре порядок, беспорядочно свисающих на лоб. Хотя, может он прячет густую косу в капюшоне – не могу знать. Я поспешно натянула очки обратно, потому что под его тяжелым, пристальным взглядом почувствовала себя очень неуютно. Уязвимо, что ли. Этот взгляд был обжигающе холодным, насмешливым, с явным чувством собственного превосходства. Может, такое впечатление сложилось из-за цвета его глаз – холодных серых ледышек, почти как у меня. Может, из-за слишком черных ресниц. А может, ну его к черту? Я скрестила руки на груди и повернулась в сторону юриста, краем глаза заметив насмешливую улыбку на его губах. Ненавижу таких типов.
Юрист нудно перечислял список всех мероприятий, передач и шоу которые мы обязаны посетить или провести, в качестве пары – до и вовремя свадьбы. Черт подери, они даже для развода сценарий прописали и список шоу, на которых мы будем поливать друг друга грязью после официального расставания! Эта индустрия даже меня иногда повергает в шок. Я покосилась на троицу напротив – они тихо перешептывались и смеялись. Похоже, им вообще насрать, что тут происходит.
Наконец, спустя еще два с лишним часа объявили часовой перерыв.
Я отпустила Лизу пообедать и откинулась на кресле, предпочитая выйти последней.
Блондин напротив весело мне подмигнул. Он мой муж? Боже, эта мысль стала маниакальной. Я почти четыре гребаных часа мучаюсь, пытаясь понять, кто из них троих достанется мне. Как можно было не погуглить сразу? Как назло, никто не обращается к ним по именам. А даже если бы – какая, нахрен, мне разница, какое у него имя, я же не буду уточнять: «Степан, а не вы ли, случайно, Блэк Фаер?». Я скривила рожу блондину в ответ и уставилась в окно.
В животе заурчало. Мистер «Капюшон» опять уткнулся в свой телефон, так что ждать, когда все выйдут – бесполезно. Я нехотя отлепила обтянутую коротким черным платьем задницу от кресла и потянулась. Платье чуть задралось во время этого маневра, вероятно оголяя кружево чулок. Но я быстро его одернула.
– Прекрасный вид. – донесся из-под капюшона насмешливый низкий голос.
Тембр приятный, бархатистый, а вот его обладатель, судя по всему, тот ещё мудак.
Я снисходительно на него посмотрела, приспустив очки. Вряд ли он мог что-то разглядеть, кроме своего длинного носа, капюшона и мобильника, о чем я и поспешила ему сообщить.
Он поднял голову, одарив меня очередным пренебрежительным взглядом.
– Да, я наслышан о том, что ты любишь дерзить.
У меня в груди полыхнуло. Я оперлась руками о стол прямо перед ним и произнесла, сверля его глазами:
– Я понятия не имею, кто ты такой и тем более мне плевать, о чем ты наслышан. Так что, будь дружочком – отъебись.
Он улыбнулся и встал в полный рост. Огромный, блин, рост.
Упс.
– Похоже, из нас выйдет отличная парочка.
Я сглотнула. Это как раз то, что я боялась услышать.
– Ты? – тихо уточнила я севшим голосом, просто на всякий случай, задрав на него голову.
– Я. Могла бы погуглить, за кого собралась замуж. – с ехидной улыбкой шепнул он, точно также склонившись над столом и вызывающе отвечая на мой взгляд. Он оказался так близко, что я почувствовала его запах, который показался мне знакомым.
Я выпрямилась. Стало как-то нехорошо. Пока я не знала, кто из них будет моим партнером в этой авантюре, было не так страшно. Все было похоже на фантазию, приключение. Но сейчас все картинки и сценки в моей голове обрели лицо. Его лицо. С ним я буду тысячи раз лизаться на камеру. С ним придется делить какой-то новый дом. С ним мне ехать в его промо-тур, а потом на фестивали. С ним мне снимать мои выпуски для шоу и ролики для личного в жирных кавычках блога. С ним мне тусить бок о бок целый год. Даже дольше, с учетом всей подготовки. Мне вдруг до тошноты захотелось все бросить и убежать отсюда. Вероятно, это была единственная здравая мысль в моей голове за последнее время.
Я молча развернулась – под его пристальным взглядом, сгребла свою сумку и направилась к выходу, громко стуча каблуками.
– Необязательно быть стервой. Нам целый год спать в одной постели. – весело донеслось из-за спины.
Не оглядываясь, я подняла средний палец и поспешила убраться под звуки его приглушенного смеха.
Глава 3
Вместо обеда я выкурила почти целую пачку сигарет сидя на унитазе под открытой форточкой. Жрать много нельзя, так что так даже лучше, правда голова слегка кружилась. И – да, я, наконец, подключила телефон к зарядке и погуглила Блэк Фаера. Интересно, он в школе себе этот ник придумал или это безжалостный стеб его пиарщиков?
Я с усмешкой пролистывала страницы его биографии. Весь такой самоучка, виртуоз. Пробился-добился всего сам, группу собрал сам, пельмени себе варит сам, играет на всем, что не приколочено, даже на кастрюлях, и все такое прочее. В криминале не замешан, в звездных романах не замечен. Эдакий одинокий волк с пронзительным взглядом, тонной статей, фоток и армией сопливых фанаток. Похоже, его отлично продвигают. Я погуглила себя – просто для сравнения. Вместо студийных фоток в выдаче снимки того, как меня выгребают из бара, как я показываю кому-то фак в задравшемся до самой задницы платье и рваных колготках, и, практически канон – как я отвешиваю леща одной зазнавшейся сучке. Эм, а где фотки с фотосессий, где я феечка?
– Боже, Рори, ты подрабатываешь на табачном заводе? – Толстый Сэм чихнул, устраиваясь справа от меня, когда наше заседание возобновилось.
Я могла бы придумать сотню обидных шуток в его адрес про подработку в фастфуде, но настроение было не подходящее, так что я просто лениво произнесла, постукивая ручкой по блокноту:
– Заткнись.
Следующие три часа зачитывались оставшиеся пункты договора и гонорары за него. Лиза была права, они продумали каждый шаг. Они составили годовой план на жизнь двух людей. Четкий и безжалостный. По окончании нам предоставили время, чтобы обсудить с юристами договор и, при желании – и необходимости, внести в него правки.
Я покосилась на противоположную сторону, к парню в капюшоне подсел мужичок в круглых очках с большим портфелем и начал оживленно что-то шептать.
Толстый Сэм без энтузиазма уступил место нашему юристу, передвинув свой стул на другую сторону.
– Меня зовут Владимир Георгиевич, я представляю ваши интересы в рамках этого проекта. Давайте начнем с вас, Рори. У вас есть какие-то замечания или пожелания?
Я развернула свой блокнот.
– Есть. Во-первых, в 6 пункте описываются наши отношения на камеру и публику, но отсутствует описание отношений вне съемок и общественных выходов. Я требую, чтобы были прописаны пункты, которые гарантируют мне защиту от домогательства и домашнего насилия со стороны… его. – я кивнула в сторону Мистера Капюшона.
– Понимаю, я позабочусь об этом. Но мы впишем это не в договор, а в Брачный договор, который вы обязательно заключите, он также будет являться приложением к текущему Договору.
– Первый раз слышу про брачный договор. Когда он будет составлен?
– Он уже составлен. Это упоминалось несколько раз.
Блять, чем я слушала?
– Тогда пусть прямо сейчас внесут туда то, о чем я сказала! – нервно прошипела я.
Я должна хоть как-то обезопасить себя.
– Конечно. Не волнуйтесь. – он сделал какие-то пометки в своей тетради. Что-то еще?
И я перечислила все, что ночью записала. Не привлекать семью и родственников к участию в этом шоу. Обеспечить им полную конфиденциальность и неприкосновенность. Позволить мне вносить правки в сценарий, увеличить количество часов моего собственного шоу и еще много всего по мелочам.
Мой юрист терпеливо все записывал, сразу сказав, что пункт про правки будет сто процентов отклонен. Затем он доверительно наклонился ко мне и тихо произнес:
– Мира. Мой телефон и телефон моего ассистента должен быть у тебя на быстром наборе. Ты не должна принимать никакие решения без консультации. Всегда помни об этом.
После чего он отправился со своей тетрадью за отдельный стол, куда пригласили юристов с обеих сторон и боссов проекта. А мы, исполнители, и наши спутники остались сидеть за большим столом и дожидаться итогов. Благодаря всемогущему гуглу я теперь знала, что блондинчик – это гитарист из Драгон Фаер, а лысый – барабанщик. Могла бы догадаться, там такие мышцы торчат из-под свитера. Я скрестила свои тощие ручонки под грудью и молча на них уставилась. Если честно, я так устала, что мне было все равно, как я при этом выгляжу и что они обо мне думают.
Черноволосый парень подался вперед и с издевкой прошептал, сверкая холодными серыми глазами из-под капюшона:
– Я слышал краем уха, что ты просила внести пункты о домашнем насилии.
Я прищурилась.
– Умничка, я попросил своего юриста сделать тоже самое, вдруг ты первая решишь меня изнасиловать.
Мужики вокруг загоготали.
Стадо баранов.
Я наклонилась к нему.
– Милый, я охотнее изнасилую кактус.
Блондин весело присвистнул, а я, довольная собой, откинулась обратно.
«Муж» растянулся в хитрой улыбке, но промолчал.
«Красивый, падла» – грустно констатировал внутренний голос. Может, не так уж и зря он попросил этот пункт. Хотя, пошел он к черту, я не собираюсь с ним спать. Ни при каких обстоятельствах, даже если все мужики мира резко исчезнут и он останется последним. Ненавижу таких кретинов с завышенным до небес самомнением.
Я закрыла глаза. Что со мной? Я веду себя очень непрофессионально. Он – моя работа на ближайший год. Мой партнер, вернее. Откуда столько противоречивых чувств по отношению к совершенно незнакомому человеку? Может, я и правда настолько стерва, что перестала воспринимать других людей нормально? Но ведь он первый начал!
Я уставилась в окно и погрузилась в раздумья, пока все снова не собрались за общим столом после внесения в договор правок. По телефону пригласили гендира и когда он вошел, его приветствовали аплодисментами. Не часто он спускается к простому люду. Главный продюсер коротко о чем-то переговорил, после чего поднялся и произнес пламенную речь о том, какой крутой проект это будет и как он рад видеть исполнителями меня и Блэк Фаера. По его словам, все юридические вопросы урегулированы, почти все просьбы удовлетворены. На этих словах мой юрист развел руками и одними губами произнес слово “правки”. Ну да, как он и предупреждал.
Наконец, после почти восьми часов ада, нас пригласили подойти и торжественно скрепить договор своими подписями. Затем проводили к пресс-волу позировать для архивного фото вместе с шефами. Меня и Кенни поставили в центре, шефы встали по бокам. Я оказалась на голову с лишним ниже своего партнера. Он нахально обнял меня почти за задницу и прижал к себе, шепнув на ухо:
– Первое семейное фото, а?
Я заученно улыбнулась, глядя в объектив. Мне как-то надо к этому привыкать. И не убить его, иначе не видать мне моих денежек.
– Вы прекрасно смотритесь вместе. – провозгласил в другое ухо Александр Евгеньевич. – Завтра в два в моем кабинете. Не облажайся, Мира, это твой последний шанс. – уже тише добавил он, совершенно иным тоном.
Меня непроизвольно передернуло. Гребаное нервное расстройство. Досадно, что это, скорее всего, почувствовал и Флаер, поскольку я буквально вжата в него. Как только фотограф опустил свой аппарат, я пулей рванула прочь из объятий будущего мужа и этого осточертевшего конференс-зала. Но на выходе путь преградили секьюрити.
– Сожалею, но мы не можем вас выпустить до конца мероприятия. – меланхолично процедил один из двух амбалов.
По собственному печальному опыту я знаю, что с этими ребятами спорить бесполезно, поэтому я развернулась и попыталась найти в шумящей толпе своего менеджера. За столом уже никто не сидел, откуда то взялись девочки с шампанским, все громко говорили и смеялись.
– Уже уходишь? – промурлыкал мне на ухо Флаер, подкравшийся со спины бесшумно, как чертов кот.
Я коротко глянула на него через плечо.
– Хотела. Не пустили.
– Сегодня нас увезут отсюда по отдельности в разное время, чтобы никто пока не видел нас вместе. После вечеринки.
О, нет. Я повернулась к нему.
