1.3
Не припомню, чтобы когда-нибудь я в своей жизни нервничала как перед этой встречей. А я ведь главный редактор популярного журнала. Собираюсь будто на свидание. Поскольку предложение у меня не вписывается в список привычных услуг, мне нужно выглядеть представительно, чтобы не спугнуть потенциального кандидата в мужья.
Мы встречаемся в кафе. Молодой человек, тот самый Филипп, с которым я говорила по телефону появляется минута в минуту. Он действительно оказывается младше меня, но я не смущаюсь на этот счёт. Мне двадцать семь, холостых мужчин моего возраста в целом не так много ходит по планете.
– Екатерина, – произносит он приятным баритоном. У меня мурашки пробегают по коже. – Простите, что заставил вас ждать.
Нет, он точно эскортник. Что это за атмосферу он принёс с собой? Я нетерпеливо скрещиваю ноги. Что интересно, он вообще не мой типаж. Смазливый такой, романтишный юноша, словно из женских романов. Глаза сияют как звёзды. На пухлых чувственных губах – сдержанная улыбка. Я пытаюсь держать себя в руках и не растекаться лужицей по ламинату. Я ж по делу пришла в конце концов, вот и нужно выдерживать деловой тон.
– Филипп, я полагаю, – отвечаю я. – Давайте сразу на ты перейдём. У нас с вами наверняка не такая большая разница в возрасте.
– Как тебе угодно, – кивает он и бросает на меня игривый взгляд. Сердцебиение ускоряется. Господи Иисусе, я что, школьница, чтобы реагировать на подобные штуки!
– Ты и есть мужчина по вызову? – спрашиваю я небрежно, чтобы сбить с него спесь.
– Я парень на час, мягко поправляет меня он.
– Без разницы, отмахиваюсь я небрежно. – У меня к тебе серьёзное деловой предложение. Можешь жениться на мне за хорошее вознаграждение?
Филипп на секунду теряется. Я вижу, как маска обольстителя слетает с его лица. Впрочем, то что я вижу под ней – обычный воспитанный парень, тоже ничего. Вскоре маска снова появляется, однако тот честный взволнованный взгляд, что я видела, мне уже не забыть.
– Екатерина, вы потрясающая женщина, – произносит он со вздохом, вновь переходя на вы. – И я уверен, что знай я вас лучше, то непременно захотел бы жениться на вас по-настоящему. Но у нашего агентства есть чёткий перечень услуг, которого мы строго придерживаемся. Простите.
Не знаю почему, но я чувствую лёгкую обиду. Это странно, потому что я и не рассчитывала, что он вот так сходу согласится.
– Если честно, я поражена, – усмехаюсь я. – Так изящно мне ещё ни разу в жизни не отказывали.
– Мне жаль, – отвечает он. Я качаю головой.
– И ты даже не хочешь услышать, какую сумму я предлагаю вам?
Только сейчас я приглядываюсь к его внешнему виду. Он одет стильно, но в его образе преобладает винтаж. Нет ни одного люксового бренда. Нет, я ошиблась в нём – Филипп не эскортник. Он для этого выглядит слишком бедно.
– Есть вещи, на которые я не готов пойти даже за очень большие деньги, – отвечает он и поднимается.
– Постой, Филипп! – я неожиданно для себя хватаю его за руку. Люди в кафе оборачиваются на нас. Он смотрит на своё запястье в моих руках и садится обратно. Видимо, в моём взгляде появляется отчаяние. Потому что передо мной вновь предстаёт настоящий Филипп со встревоженным внимательным взглядом.
– Если вы хотите мне что-то сказать, то говорите, – произносит он вкрадчиво, и я осознаю, что это мой последний шанс. Не знаю, что именно позволяет мне решиться всё честно рассказать ему. Возможно, дело в том, что он не спросил меня про деньги. А возможно, дело в его глазах.
– Я собираюсь усыновить ребёнка. Сына моих друзей. Они погибли не так давно, и мальчик остался один. Но я не замужем. Это всего лишь формальность. Мы распишемся, а как только я получу документы на усыновление, сразу разведёмся.
Я пишу на салфетке сумму его гонорара. Он бросает на неё беглый взгляд, а после некоторое время смотрит в стол.
– Мне надо подумать, – отвечает с тяжёлым вздохом. – Я вам позвоню.
Раньше я не задумывалась о материнстве. Казалось, это что-то из области фантастики. Модное слово «чайлдфри» прочно влилось в мой лексикон. И нет, это не было принципиальной позицией. Я просто из очень бедной семьи, потому много работаю. Но вне зависимости от того сколько у меня денег на счетах, стоит мне потратить чуть больше чем обычно – купить новый холодильник или вылечить зубы, например, как мне начинает казаться, что я вот-вот пойду по миру. Из-за этого страха очень трудно строить отношения и планировать семью. Будем откровенны, большинство моих мужчин в доме заводились как пауки – скорее при моём попустительстве, нежели при активном участии.
При всём при этом Кирюшу я полюбила с того момента, как увидела. Его родители, Полина и Илья, были художниками. И надо понимать, что значит быть некоммерческими художниками. Зарабатывали они очень немного. Порой не могли даже еды купить нормальной. Илюха подрабатывал грузчиком и доставщиком, но это особо не спасало ситуацию. В первый год жизни Кирюши я стала их спонсором. Поэтому у меня в квартире много их картин. Что-то я покупала, что-то они дарили в благодарность. Больше всего мне нравились их портреты. Поскольку они работали в одной студии, то часто рисовали друг друга. Наверное, самая впечатляющая работа Ильи – это портрет Полины рисующей его в рекурсии. Раньше он висел у меня в гостиной. К сожалению, сейчас мне больно смотреть на него.
– Не хочу играть с игрушками, – произносит Кирилл капризно.
– А что хочешь? – спрашиваю удивлённо. Наверное, это впервые за всё время, когда он заявил о своём желании. До этого он просто молча делал всё, что я ему говорю. Детский психолог объяснила мне, что отсутствие собственной воли – это признак сильного стресса. Мне хочется верить, что этот его маленький бунт – свидетельство его возвращения к нормальной жизни.
– Я буду рисовать! – восклицает он, хватая маркеры с моего стола.
Смотрю на него и даже не удивляюсь. Разве может быть иначе. Я раскладываю перед ним листы бумаги. Даю карандаши и больше маркеров. Отвлекаюсь буквально на пару минут. После оборачиваюсь и вижу, что Кирюша рисует на моих белых обоях. Сердце замирает, когда я понимаю, что маркер перманентный.
– Малыш, можешь, пожалуйста, рисовать на листочке? – прошу его мягко.
– Нет, – отвечает он упрямо.
– Кирюш, тёте Кате потом придётся красить эту стену. Давай ты нарисуешь на листке, а мы его потом повесим на это место, – я присаживаюсь с ним рядом и кладу у его ног больше бумаги.
– Не хочу! – кричит он нервно.
– Кирюш, успокойся, – я пытаюсь погладить его, но он бьёт меня по руке.
– Не хочу! Отстань! Мне не нравится с тобой! Я хочу к маме и папе…
Он поднимается, пинает карандаши и убегает в комнату. Я растерянно смотрю ему вслед. Впервые в своей жизни я не знаю, как мне быть. Больше всего на свете я бы хотела вернуть его к родителям, но к сожалению это невозможно.
Часть 2 «Агентство коммуникационных услуг»
2.1
Филипп
– Ар, я тебе говорю, на этот раз у нас точно всё получится! – произношу я восторженно. – Мы живём в век высоких технологий и социальных сетей.
– Я в очередном твоём бредовом предприятии участвовать не собираюсь, – отвечает мне друг. – Мне прошлого раза хватило.
– Да ладно, всё ведь было ништяк! И денег мы заработали, – пожимаю плечами я.
– Фил, с нас ели суши, будто с тарелок, – Арсений закатывает глаза. – И слава Богу, что нам сделали тот грим. Я столько знакомых из театральной тусовки видел на том мероприятии. Если бы нас кто-то узнал, это был бы кабздец.
– Ладно, я признаю – та идея была рискованной. Но в этот раз всё будет иначе. Слушай, мы создадим агентство с услугами для женщин и девушек. Назовём как-нибудь типа «Парень на замену» или «Парень на час».
– Блин, ты бредишь, – разочарованно вздыхает Арсений и уходит на кухню.
– Да дослушай до конца! – говорю, следуя за ним. – Это отличная возможность для нас прокачать актёрское мастерство!
– Каким это образом? – Ар приподнимает одну бровь.
– Смотри, к примеру, какая-нибудь девушка хочет покрасоваться перед подругами. Типа: «Зацените, с каким красавчиком я встречаюсь». Она звонит или пишет нам. Мы выезжаем к ней, делаем фото для соцсетей. При необходимости встречаемся с её подругами и отыгрываем свою роль.
– Попахивает проституцией, – морщиться друг.
– Да нет! – мотаю головой я. – Есть же услуга «Муж на час», и ни у кого задних мыслей не возникает. И мы пропишем в прайсе, что интимные услуги не предоставляются.
– Ну, не знаю, – вздыхает он. – Ты думаешь, это будет пользоваться спросом? Едва ли у девчонок, что хотели бы уесть своих подружек в соцсетях, найдутся деньги для оплаты таких услуг.
– Можно также ориентироваться на аудиторию постарше, – продолжаю я с энтузиазмом. – На сильных и независимых. Ты даже себе не представляешь, как много женщин под тридцать страдают от вопроса: «Ну, чё когда замуж?» Только представь, они стараются плыть против течения, делать карьеру, чего-то в жизни добиваться. А их окружение всё равно считает, что раз они одиноки, то, значит, неудачницы. А они, может, и не хотят семью или считают, что рано. Но родня продолжает капать на мозг.
– И где ты только этого понабрался? – усмехается Ар.
– С сестрой твоей пообщался, – отвечаю в проброс. – Не суть. Важно, что мы дадим таким женщинам возможность жить своей жизнью и не боятся осуждения со стороны близких.
– Блин, Фил, вот чует моё сердце, закончится всё это каким-нибудь скандалом, – произносит друг хмурясь. – Что если кто-то из обманутых родственников прежних клиенток увидит нас с новой, к примеру?
– Так, а какие к самой девушке претензии в этом случае? – отвечаю я. – Повстречались и расстались – дело житейское. А она ещё и в свою пользу всё сможет обернуть. Мол, посмотрите, какие эти ваши мужики бабники. А мои денюшки, на работе заработанные, меня никогда не предадут!
Я оставляю Ара в раздумьях на кухне, а сам иду собираться на подработку. Все эти мои фантазии и мечты о собственном маленьком бизнесе с большим заработком не от безделья появились. Мы с Арсением учимся в театральном училище и, как у большинства приезжих студентов, у нас просто адовое количество подработок. Я работаю в супермаркете кассиром и официантом в ночном клубе по выходным. Арсений, как более мозговитый член нашей команды, репетиторствует, а ещё бомбит на своей Кие Рио, подаренной дедом.
Время от времени мы пробуемся на роли в кино и театры. Но в первом случае конкуренция слишком большая, а во втором денег, как таковых, тоже не заработаешь. А за квартиру съёмную нужно платить, и есть что-то тоже надо, а ещё помогать родителям, оставшимся в провинции.
В общем положение такое, что мы готовы цепляться за любую призрачную надежду заработать каким-то альтернативным образом. И тут кто-то бы, кому были бы доступны мои размышления, наверное, спросил: «А зачем вообще всё это нужно?» Почему не перестать страдать фигнёй и не бросить учёбу, устроившись на нормальную работу на полный рабочий день? И если ты не человек творческой профессии, то понять это будет не просто.
Кто-то называет это складом характера, а кто-то призванием. Ар обычно говорит, что не представляет себя вне театральной сцены, что мечтал об этом с самого детства. Я же просто знаю, что однажды у меня обязательно получится стать известным актёром. Ведь у меня нет выбора, только так я смогу выбраться из бедности. У меня нет иных способностей, я не такой умный, как Ар, и всё что у меня есть – это незаурядный актёрский талант. Талант, который я собираюсь использовать, в том числе и для своего маленького предприятия.
Для рекламы своих услуг мы в первую очередь используем соцсети. Кроме этого в типографии у знакомого распечатываем флаеры и разносим их по почтовым ящикам неподалёку от дома. На листовки особо нет надежды, а вот соцсети уже в первый день приводят к нам двух клиенток. Обе они хотят заставить ревновать бывших парней. Мы с Арсением встречаемся с ними и делаем несколько совместных фото.
– Я же говорил тебе, это лёгкие деньги! – говорю я другу. Тот смиренно вздыхает и убирает банкноты во внутренний карман пиджака.
– Что там? Есть на сегодня что-нибудь ещё? – спрашивает с осторожностью.
– Да вроде бы нет, – отвечаю я и тут же вижу входящий звонок в одном из мессенджеров. Прочищаю горло и принимаю его. – Агентство коммуникационных услуг «Парень на час», специалист Филипп!
– Здравствуйте, – раздаётся в трубке неуверенный женский голос. – Это ведь не прикол, верно?
По тембру и глубине понимаю, что эта потенциальная клиентка старше предыдущих. Ощущаю лёгкое волнение. Больше всего самодостаточные женщины боятся выглядеть глупо в чужих глазах. Нужно показать ей, что всё хорошо, и она может нам довериться со своей проблемой.
– Нет, это не прикол, – отвечаю серьёзно и вкрадчиво. – Расскажите, в какой помощи вы нуждаетесь?
2.2
– Агентство коммуникационных услуг? – с сомнением спрашивает Арсений. Это что ещё за фигня?
– Ну, а что? Звучит солидно, – пожимаю плечами я. Мы заходим в наш подъезд и поднимаемся на лифте в съёмную квартиру.
– Как знаешь, – смиренно вздыхает Ар, ковыряя ключом замочную скважину. – А что там с заказчицей?
– Я сам с ней встречусь, – отвечаю задумчиво.
Прокручиваю странный диалог в голове. Припоминаю её приятный хорошо поставленный голос и холодный деловой тон. Эта женщина определённо не из простых. Ощущаю лёгкое волнение. Я должен произвести на неё хорошее впечатление, чтобы она согласилась работать с нами.
В назначенное время мы встречаемся в кафе напротив крупного издательства. Я замечаю её издалека. Хотя большинство посетителей здесь выглядит стильно и дорого, она всё же выделяется на общем фоне. Высокая и стройная с дерзкой короткой стрижкой и цепким взглядом. Я невольно улыбаюсь и спешу к ней.
– Здравствуйте, Екатерина, – я приветствую её и присаживаюсь за столик.
Замечаю, как она оценивающе разглядывает меня. Ощущаю себя словно на собеседовании. И это смущает. Ведь, откровенно говоря, мне она чертовски нравится. Я даже думаю, что если отбросить её возраст и моё материальное положение, а также все прочие условности, то мы наверное даже могли бы встречаться по-настоящему.
– Давай сразу перейдём на ты, – говорит она. Понимаю, что прошёл первый чекинг. Значит, внешне я её устроил. Интересно, для каких же целей такой красивой женщине понадобился парень на час. Может, тоже бывшего проучить?
– Как тебе угодно, – киваю я. – Что я могу для тебя сделать?
– Можешь жениться на мне? – спрашивает Екатерина. И лёгкий румянец появляется на её щеках. – За хорошее вознаграждение, разумеется.
Так вот, как выглядят девушки, что сами делают предложение парням. У меня от волнения немного холодеют руки и ноги. Конечно, я собираюсь ответить ей отказом. Играть роль бойфренда в соцсетях – это одно, но фиктивный брак, вне зависимости от причины, это афера, на которую точно не стоит подписываться. И всё же где-то в глубине души всего на секунду у меня появляется желание ответить согласием.
– Простите, но я вынужден отказаться, – говорю я, невольно опять переходя на вы. – У нашего агентства есть перечень услуг, и брак в него не входит.
Вижу, как во взгляде её появляется разочарование. Мне жаль расстраивать её. Она и вправду привлекательна и крайне харизматична, но её предложение может повлечь за собой разного рода неприятные последствия.
– Не спешите отказываться, – произносит она, мягко улыбаясь.
Впервые за всё время нашей беседы маска холодности и отстранённости пропадает с её лица. Во взгляде появляются эмоции живые и сильные. А я думал, это я хороший актёр. Она выводит ровным почерком сумму на салфетке и придвигает мне. Я бросаю на неё равнодушный взгляд и не могу не поразиться. Мне стоит огромных усилий сохранить каменное лицо.
– Есть границы, которые не стоит пересекать даже за очень большие деньги, – бросаю я и уже намереваюсь уйти. На самом деле я боюсь, что в любой момент соглашусь. Ар прав насчёт меня, мой характер часто толкает меня на авантюры. А эта женщина слишком симпатична мне, так что соблазн велик вдвойне.
– Подожди, пожалуйста! – она ловит меня за руку. Ощущаю, насколько горяча её ладонь. Мурашки расходятся по всему телу. А пульс почему-то ускоряется. Замечаю отчаяние на её лице, и грудь сжимает. Эх, Филипп, когда-нибудь твоё великодушие тебя погубит.
– Если вы хотите мне что-то сказать, то говорите, – произношу с тяжёлым вздохом.
Она отпускает мою руку, и я испытываю огромное чувство сожаления. Мне как будто даже холоднее становится. Присаживаюсь назад и смотрю на неё вопросительно. Екатерина нерешительно теребит в руках исписанную салфетку. Очевидно, что откровенность даётся ей с большим трудом.
– Я хочу усыновить ребёнка, – произносит дрожащим голосом. – Сына моих друзей. Они погибли не так давно, и мальчик остался один. Женатой паре получить одобрение гораздо проще, чем одиночке. Мы распишемся, а как только я получу документы на усыновление, сразу разведёмся.
Ответ её отрезвляет меня и возвращает на землю. Видимо, я настолько проникся к ней симпатией, что решил, будто она не чужой мне человек. Однако она ничем не отличается от тех девушек, которым мы помогали накануне. У неё своя жизнь и свои проблемы. Не так давно она пережила утрату близких и сейчас пытается бороться с государственной бюрократической машиной. Должен ли я помочь ей в этом, или лучше, не будучи достаточно уверенным в себе, пройти мимо?
– Мне надо подумать, – отвечаю я наконец. Она с взволнованным видом кивает.
Я возвращаюсь к себе с мыслью, что случай Кати – это реальная возможность для меня помочь человеку. И здесь уж точно Ар бы не стал мне предъявлять претензии. Но поскольку это более серьёзная ситуация, то и риски куда выше. Что если в будущем это аукнется мне?
От размышлений меня отвлекает звонок мамы. С тревожным предчувствием принимаю вызов.
– Да, мам?
– Здравствуй, сына. Как твои дела? – спрашивает она. Вслушиваюсь в голос, пытаюсь понять, не стало ли ей хуже.
– Всё хорошо, – отвечаю с улыбкой. – Ты сама-то как?
