Дядя Родя, надувшись, тут же делегировал обязанности нам, хотя я, к примеру, вообще ничего не говорил. И ветки меня очень даже устраивали. А больше всего меня устраивало то, что теперь есть еще один выход из лагеря, о котором по факту знаем только я, Антон, Мишин и электрик с задатками алкоголика. Это – идеальный вариант. К примеру, сегодня ночью я могу осторожно выбраться за пределы лагеря через тайный ход Родиона Васильевича. Лес – исключительное подходящее место для медитации и погружения в себя. С этой стороны, тем более, никто не помешает. В лагере даже пробовать не буду. Там хоть ночь, хоть день, вечно суета.
– Прекрасная была ёлка. – Заверил я Родиона Васильевича. – У Вас потрясающий вкус. Вы просто знаток ёлок.
Но дядя Родя слова Ряскина принял близко к сердцу. Он обиделся, моя лесть не имела никакого смысла. Электрик подошел и сунул топор мне. Опять все мне! Вообще хрен пойму, у Ванечкина судьба такая? Постоянно быть крайним. И я теперь из-за этого отхватываю.
Однако, топор взял молча. Будем спорить, ещё потеряем время. В итоге, мы с Рыжим вдвоем пошли выбирать чертову ёлку.
Наш провожатый присел на пенёк и начал скручивать себе самокрутку. Табак у него был настолько ароматный, что я даже на расстоянии ощутил этот запах. Самосад. Сто процентов. Где он его выращивает, интересно?
Мы с Ряскиным бродили, наверно, минут двадцать, стараясь не углубляться в лес и не уходить далеко от электрика. С этой стороны лагеря Рыжему местность была не знакома, в случае чего, реально могли заблудиться.
Антону категорически не нравились елки. У этой – ствол недостаточно ровный, у той – наверху слишком мало веток. Короче, в итоге я сказал, если мы сейчас же не определимся, что рубить, то вместо елки самого Ряскина оформлю.
Он перестал выделываться и пообещал, нам сойдет любая, которая вот прямо сейчас попадётся на глаза. Видимо, мои слова прозвучали достаточно убедительно.
Я оглянулся, пытаясь рассмотреть Родиона Васильевича. Он все также сидел на пеньке. Ориентиром служили поднимающийся дым от самокрутки и периодические окрики дяди Роди, доносившиеся из-за деревьев.
– Ну что? Выбрали? – Спрашивал он каждые пять минут. Можно подумать, по отсутствию звуков не понятно, что ни хрена не выбрали.
– Нет! – Отвечал ему Антон.
– Щас кабан вас выберет. Вот это точно. Довыёживаетесь. Хватайте уж какую-нибудь, и обратно пора. – Подгонял Родион Васильевич. – Деду Морозу еще надо в нужную форму прийти. Поймать, так сказать, вдохновение.
– Слушай, а почему Мишин так среагировал, когда ты сказал про дядю Родю? – Пользуясь тем, что предмет нашего разговора находился на достаточно приличном расстоянии, я решил удовлетворить любопытство. Да и вообще. Хотелось бы знать, чего ожидать от электрика. В принципе, хоть один взрослый человек, способный на идиотические поступки – дело полезное.
– Ох… – Ряскин остановился, оглянулся, проверяя, не слышит ли нас Родион Васильевич. – День Нептуна в прошлом году был. А нас, как раз, после истории с группой учёных наказали. Оставили в отряде. Мы попросили Родиона Васильевича помочь нам тайком оказаться на празднике.
– Помог? – Я тоже с любопытством посмотрел в сторону, где на пеньке дымил самокруткой электрик.
– Помог. – Ряскин тяжело вздохнул. – День Нептуна такой вышел, что пожарных вызывали. И скорую. Ну, скорую – Элеоноре. У нее нервный тик начался и заикание. Потом расскажу, вечером, перед сном. Давай уже правда быстрее эту елку выберем. А то вообще ничего не получится. О! Вот, смотри! Смотри, какая красавица.
Наконец мы нашли ту, которая соответствовала требованиям Антона. Небольшая, ровная и достаточно густая. Это он так сказал. По мне, приглянувшееся Ряскину дерево, ничем не отличалось от остальных.
– Есть! – крикнул я. От радости, что наше ёлочное брождение завершилось, вышло, наверное, слишком громко.
– На жопе шерсть, – отозвался электрик. – Руби ее, горемычную. Пусть она детишкам радость принесет.
Я встал поудобнее, ухватил топор обеими руками и попробовал срубить деревце. Но получалось как-то плохо. Лезвие то попадало в разные места, то вообще улетало мимо. В итоге весь низ ёлки был в зазубринах и без некоторых нижних веток. Если изначально она и выглядела приличнее остальных, то мною это недоразумение было исправлено.
Зато я сделал весьма правильный вывод. Не очень-то удобно рубить тяжелым топором, да ещё на уровне земли, когда тебе всего четырнадцать. К тому же мое новое тело очевидно не знало физической работы. Чертов Ванечкин. Тюлень какой-то, честное слово. Буквально сразу заломило мышцы, руки заныли. В спину начало стрелять.
– Родион Васильевич! Помощь нужна! Ёлка не рубится! – Крикнул Антон. В свои силы он, видимо, тоже не верил.
– А раньше ты не мог то же самое сказать? – У меня снова начало расти раздражение. Что за хрень? Я, человек с богатым прошлым и, надеюсь, еще более богатым будущим, шляюсь вокруг пионерского лагеря, ради сомнительного счастья поучавствовать в празднике, который даже не настоящий.
– Это мне помощь нужна! – Моментально отозвался на реплику Ряскина дядя Родя. – Я, можно сказать, пожилой человек, а жизни спокойной так и нет. Вот это, да. Это – горе горькое. А вам разве, что медицинская помощь требуется. Так сказать, психиатрическое обследование с последующей госпитализацией. Наука сделает шаг вперёд, исследовав ваши мозги. Вы, можно сказать, находка для советской медицины. В таких маленьких мозгах столько дурных мыслей и идей. Придумали Новый год в начале лета.
Продолжая рассуждать и возмущаться, электрик все же поднялся на ноги и дошел до нашей ёлки.
– Ну, и что? Что тут рубить-то? Совсем сил нет? Раз-два и готово. Тоже мне, Тимуровцы. – Он взял топор, наклонился, а потом замахнулся практически от плеча, но ударить по дереву не успел.
– Родион Васильевич, – осторожно дёрнул Ряскин электрика за майку. – Тут это…
– Ну, что ещё? – Дядя Родя, застыв в своем шикарном размахе, посмотрел через плечо на Антона.
– Кабан, – сказал Рыжий и показал куда-то в сторону. – Самый настоящий кабан. Пришёл…
– Какой ещё, нахрен, кабан? Я тут отродясь их не видел, – Отмахнулся дядя Родя. Причем топором и отмахнулся. Хорошо, Ряскин уже отошел на несколько шагов. А то мы бы повторили прошлый год. Насчет пожарных не уверен, а вот скорая точно была бы.
– Ну, Вы говорил, что кабан нас найдёт, – продолжал упрямо Антон. – Он и нашел. Вон стоит, таращится.
Я посмотрел в сторону, куда показывал Рыжий. За деревьями, между кустов и правда кто-то топтался на месте. При этом, с треском ломались ветви и раздавалось тяжелое сопение.
Родион Васильевич, видимо, понял, Ряскин не шутит, и резко выпрямился, но тут же опять согнулся.
– Ёшкин кот!!! Едрить твою в колено!
– Какой кот? – спросил я, потому что никак не мог толком разглядеть, кого там принесло, и слушал электрика в полуха.
Если реально кабан, то дело – труба. Но опять же, я не знаю, как выглядят местные кабаны. В моем времени это – здоровенные дикие свиньи, весом под четыреста килограмм, с четырьмя выступающими клыками. А еще у них полное неприятное людей и абсолютно бешеный, шизанутый характер.
– Поясницу прострелило…Согнуться-разогнуться не могу. – Простонал Родион Васильевич.
Причем, судя по всему, он не врал. Поза, в которой теперь стоял электрик, развлечения ради точно не получится. Дядя Родя согнулся, но при этом, ухитрился сделать это не только вперед, но и куда-то вбок.
– А кабан-то где? – повторил я вопрос.
Меня данный нюанс волновал достаточно сильно. В теле Ванечкина, который бегает с трудом, потому что у него трясётся рыхлый животик и появляется отдышка через минуту, шансы на счастливый итог встречи с этим животным очень малы. Есть, конечно, топор. Но даже в своем обычном виде я бы не рискнул идти на кабана вот так, лоб в лоб. Как минимум, сначала поджарил бы ему мозги, которых и без того не особо много. А потом долбанул бы сверху каким-нибудь деревом. Правда в данную секунду, сопящее существо стояло на месте, вперёд не двигалось. Но разглядеть его тоже не получалось. Слишком густо в том месте росли деревья.
– В Караганде! – ответил электрик. – У товарища твоего приступ воспалённой фантазии. Вот ему и померещилось. Нет тут кабанов. Это я так сказал, для красного словца. Зато меня по-настоящему скрутило, аж дыхнуть не могу спокойно. Все из-за вас. Пионеры… Тимуровцы… Чтоб вам пусто было с вашим Новым годом.
– Ничего не померещилось мне, – обиделся Ряскин. – Вон там стоит.
– Вон там стоит… – передразнил его дядя Родя. – Глаза на место поставь.
– Ребят… Ребята… – Послышалось вдруг из-за деревьев. Как раз с той стороны, где теоретически Антон увидел кабана.
– Мишин! – Рыжий нагнулся, поднял палку с земли, а потом швырнул ее туда, где находился Вася. – Придурок! Мы думали, кабан! Ты какого черта сюда пошёл? Тебе же велели ждать возле забора. А если бы застрял опять? Давно в дыре жопой не светил.
– Не мы! – Родион Васильевич погрозил пальцем куда-то вверх. – Попрошу меня к своим глупым домыслам не приписывать. Это вы думали. А я себе спину потянул. Из-за вас.
– Иди сюда! – Снова крикнул Толстяку Ряскин.
– Это вы идите сюда. Кое-что покажу. – Отозвался Мишин.
– Так…На! – Я решительно шагнул к Родиону Васильевичу, выхватил из его рук топор, а потом сунул его Рыжему. – Руби! Пора заканчивать очередной цирк с клоунами. К Васе сам схожу. Посмотрю, что там.
– Но… – Антон начал было отнекиваться. Зря. Я окончательно потерял терпение. Тем более, оно вообще никогда не было моей добродетелью. И так в новом теле слишком многое принимаю как данность.
– Ряскин… – Я схватил Рыжего за плечо, сжал его пальцами, а потом подтянул пацана к себе. Смотрел при этом ему в глаза, чтоб Антон точно видел мой настрой. – Если ты сейчас же не срубишь эту дебильную елку, я за себя не ручаюсь. Понял?
– Блин… – Ряскин осторожно высвободился, – Знаешь, что, Ванечкин? Ты меня иногда пугаешь. Мы, конечно, раньше знакомы не были и может, это – твое естественное состояние, но иногда у меня возникает ощущение, будто ты – вовсе не ты. А на самом деле в тебе сидит кто-то другой.
– Представляешь, как тяжело жить… – Ответил я Антону, а потом отправился к Мишину.
Васю нашёл за деревьями, которые росли чуть в стороне от секретного лаза электрика. Толстяк стоял, опираясь руками о колени, наклонившись очень низко, и внимательно рассматривал что-то на земле.
– Ну, и? – Подошёл к нему, встал рядом и тоже принялся разглядывать траву. Там реально что-то валялось. Яркое и красивое.
– Смотри… – Толстяк ткнул пальцем. – Это – лента. Та, которую девчонки заплетают в косу.
Я сел на корточки, потом взял предмет, о котором шла речь, в руку. Действительно, лента. Цвет интересный. Какой-то бирюзовый с отливом.
– И что? Лента. Кто-то из девчонок ее и потерял. Точно не пацан.
– Петя… – Толстяк тоже опустился рядом со мной, только сразу на колени. – Сам подумай, что могли тут делать девчонки? Мы вообще-то за пределами лагеря. Центральный вход даже не рядом. Нас пока никуда еще не водили. Ни на море, ни в поселок, ни на Зарницу. Все находятся в лагере. Ну… Кроме нас. Но девчонки точно не могли оказаться в этом месте. Лента – чистая. Ее потеряли не больше одного дня назад.
Мишину явно нравилось изображать из себя детектива. Этакий Шерлок Холмс, который случайным образом проглотил своего Доктора Ватсона. Просто внешне Вася был раза в три шире знаменитого книжного героя.
– Может, кто-то из местных? Слушай, да по фигу. Далась тебе эта лента. Сами же говорили, поселок рядом. Гулял кто-нибудь и обронил. – Я категорически отказывался видеть в находке Мишина странности. Мне пока хватает Фокиной с ее внезапно изменившимися глазами, чтоб еще подобной ерундой голову забивать.
– Я видел ее… Руку могу дать на отсечение. – Вася задумчиво пялился на ленту. – У кого-то из наших девчонок была заплетена в косу. Имею в виду, не отряд. Лагерь. В столовой, наверное, обратил внимание. Я еще подумал, какой интересный цвет. Похоже, будто из радуги кусок вырвали. Тот, который голубой. Только этот – ярче. Больше бирюзовый. И переливается… Точно видел. Правда, не соображу никак, у кого именно… Так что местные отпадают.
– Ладно… – Я скомкал ленту и сунул её в карман. – Если тебе это кажется подозрительным, сегодня же пробежимся по лагерю и проверим банты у девчонок.
– Да… Необходимо провести расследование. – С важным видом кивнул Мишин.
– Замечательно. Только позже. А сейчас нам нужно добить елку и вернуться обратно. Пока не хватились.
На самом деле, конечно, я переживал вовсе о не об этом. Меня волновало, что в случае, если нас начнут искать, могут обнаружить секретный лаз электрика. А это очень нежелательно.
Мы вместе с Мишиным вернулись к тому месту, где Ряскин усиленно рубил елку. Она уже не просто перестала быть красивой. Она выглядела так, будто ее вырвали с корнем, пережевали, а потом снова сунули в землю.
– Все… Чуть-чуть… – Прохрипел Ряскин. Пот с него тек в три ручья. Он явно задолбался махать топором.
Так как электрик реально оказался не помощником в данном вопросе, пришлось нам кое-как рубить ёлку самим. Ряскина сменил Мишин. Потом – я. За это время дядя Родя успел медленно выпрямится, размяться, потянутся и даже вроде немного поправить спину. Он заявил, что поставил себе на место позвонки. При чем тут позвонки, вообще не понял. Предыдущая версия звучала, будто у него растяжение. В итоге, когда, наконец, наш первый опыт лесорубства закончился успешно, Родион Васильевич торжественно покандылял вперёд. С таким видом, будто ёлку срубил лично он. Причем, не только срубил, но посадил и вырастил тоже. Мы вслед за ним молча тащили несчастное измочаленное дерево.
– Вспомнил! – Выкрикнул вдруг Мишин, замерев на месте. – В нашем отряде. У Фокиной были такие банты вчера. Гадом буду.
Глава 3
– Всё, шандец вместо Нового года наступил. Угробили человека, черти. Разогнуться не могу, – Причитал Родион Васильевич, пока мы двигались в сторону его каптерки.
При этом он постоянно оглядывался на меня. Будто лично я виноват в данном недоразумении. Ожидалось, наверное, максимум сочувствия с моей стороны. Даже представить не могу, на чем основывался выбор. Но я годился для такой задачи, как вол для кареты. То есть пытаться можно, но вряд ли получится что-то путное.
К тому же по мне, шагал Родион Васильевич очень даже бодро. Еле могли угнаться за ним втроем. Со стороны, конечно, было заметно, как его слегка косит в одну сторону, но мне кажется, это больше игра на публику. Чтоб мы точно поняли, как тяжело электрику дался поход за елкой.
– Нужны покой и сто грамм для обезболивания. – Сделал заключение электрик.
– Сто грамм? – Мишин с удивлением уставился в спину Родиона Васильевича, который двигался впереди нас. – Это что Вы за лекарство пьете?
Вася выглядел несчастным. Он взмок от физического труда, который давался ему тяжело. Мыслимое ли дело, тащить половину елки. Половину, не потому что мы ее разрубили надвое. Это было бы совсем странно. Хотя, уже мало удивительно. Просто вторая часть несчастного дерева находилась в руках Ряскина. Они несли елку вдвоем. Зато я топал следом налегке.
– Хорошее лекарство. Мигом на ноги ставит. – Хохотнул электрик.
– Во как…А название скажите? – Вася конкретно заинтересовался чудодейственным средством.
Тут даже Ряскин, который знает Толстяка не первый день, посмотрел на товарища с недоумением. Вполне же понятно, о чем идет речь. К сожалению, Мишин проворством мысли напоминал дождевого червяка и ему явно ни черта понятно не было. Он искренне верил, будто идет обсуждение какой-то микстуры.
– Зачем тебе название, тимуровец? – Дядя Родя ускорил шаг.
Видимо, сказывалась близость каптерки, в которой его ждало «лечение». Причем, ускорялся электрик как-то неравномерно. Верхняя часть его тела тянулась вперед сильнее, чем нижняя. Поэтому со стороны казалось, будто Родион Васильевич споткнулся и начал падение. Но оно почему-то не произошло. Семенил дядя Родя в итоге, под наклоном градусов в восемьдесят. Словно им руководила центробежная сила.
– Как зачем? Я вон осенью всегда болею. Мамка говорит, организм у меня ослабленный. – Подробно пояснил Толстяк свой интерес.
– У тебя?! – Дядя Родя с сомнением оглянулся на Мишина. Сомнение электрика я вполне разделял. По всем внешним признакам можно было сказать, что Васиного здоровья хватит еще на троих. – В каком месте, интересно… Да и поверь, мамка вряд ли обрадуется, если ты у нее этого лекарства попросишь. Оно для взрослых только. Вот подрастешь малясь, тогда сам узнаешь.
– Эх… Родион Васильевич, умный Вы все-таки человек. – Сделал совершенно неожиданный вывод Мишин.
Сложно понять, в чем была причина его лести. Потому как дядя Родя в самую последнюю очередь напоминал эрудита. Уж не знаю, где там Вася мог разглядеть интеллект.
– Это, да… – Дядя Родя довольно закивал в ответ. В общем-то, скромным его тоже не назовёшь. – Я, видишь ли, Василий, много повидал. Без всяких университетов ваших. А жизнь, она всяко крепче учит. Вот ты знал, я в «Артеке» одно время работал? М-да… В союзной здравнице.
– Ого! – Ряскин и Мишин одновременно восхищённо присвистнули.
– В том самом. Ничего себе… – Антон заметно оживился. Видимо, и правда какое-то серьезное место.
– Ага. – Дядя Родя даже приостановил свое ускорение и поравнялся с пацанами. – Вот там, конечно, много чего насмотрелся. Ох, а иностранцы эти… Всякие были. И белые, и чёрные, и жёлтые в крапинку. Однажды у нас приехала целая группа детишек из Камбоджи. Время они провели весело с нашими пионерами. В конце смены иностранных гостей обычно отвозили в Ялту. Они там в «Березке» могли потратить валюту, которую им дали родители с собой. Естественно, так же поступили и с юными кхмерами. Ну, и что? Съездили детишки за покупками. Вечером на дискотеку они вышли в обновках. Две с половиной минуты триста пятьдесят человек стояли в гробовой тишине. Даже радист выключил фонограмму, высунувшись из окна радиорубки. На костровую входили наши камбоджийские гости в теплых, с начесом и надетых ворсом вверх… кальсонах и «ночнушках». Это они в «Березке» купили. Подумали, модные вещи, раз их там много. Ну, и решили, соответствовать моде. А мы в себя не могли прийти. Просто представьте. Кальсоны ворсом вверх.
Родион Васильевич заржал. Громко от души. Потом демонстративно ухватился за поясницу и заохал.
– Нет, точно угробили… – Повторил он в очередной раз одну и ту же фразу.
– А как же Новый год? – спросил Ряскин.
Его по-прежнему интересовал предстоящий праздник. Очень уж хотелось Антону поразить весь отряд дедом Морозом и ёлкой. Он отказ Елены Сергеевны включить нас в подготовку торжественной части принял, как личную обиду. Елка теперь имелась, какая-никакая, а вот насчет деда Мороза пока было не понятно.
– Новый год откладывается на полчасика. Дед Мороз отписался, что не успевает ко времени. Штиблеты лаковые купит и сразу приедет. Голубиная почтой прислал письмо. Голубь прилетел из Ялты и письмо принёс. – Родион Васильевич уже не просто шел. Он почти бежал.
– Не понял… – Тихо спросил Толстяк у Рыжего. – Дед Мороз это же он сам и есть. Откуда второй взялся? Зачем нам два деда Мороза? Пусть лишний в Ялте этой сидит.
– Мишин…Неси елку. Молча. – Ряскин зыркнул на товарища недовольным взглядом. – А то я тащу, а ты филонишь.
– Ага. Ванечкин вон вообще, с пустыми руками топает. – Обиженно возразил Толстяк. – И Родион Васильевич тоже.
