Услышала за спиной глубокий чувственный голос. Совершено не разобрала, что произнес мужчина, но все собравшиеся дружно засмеялись. Почему– то стало очень неудобно, даже неуютно. Он явно говорил на арабском, но, конечно, я ничего не поняла. Катька была права– с этим диалектом я не справлюсь…
В этот момент случился спасительный катарсис– двери распахнулись, и мы, наконец, смогли зайти внутрь просторного помещения, в которое уместились все вшестером. Шейх, трое охранников, помощник и я…
Стою, нервно переступая с ноги на ногу, не знаю, куда деть свои руки, голова опущена, глаза в пол.
– Как тебя зовут? – раздался голос, заставивший меня подпрыгнуть на месте. Тот самый голос, что говорил у меня за спиной. И он принадлежал шейху…
На этот раз он говорил на литературном арабском, четко артикулируя звуки.
– Ана исми Майя (араб. – меня зовут Майя), – ответила я, нервно сглатывая.
– Майя… Красивое имя. Знаешь, что означает? – продолжал он говорить со мной, раскладывая почти по слогам каждое слово, чтобы я понимала.
Но я все равно удивленно уставилась на него. Не потому, что не поняла значение его вопроса. Просто никогда не задумывалась, что значило мое имя. Помню только, что в детстве меня жутко бесило, что во дворе мальчишки дразнили меня «Пчела Майя» …
– Вода, – улыбнулся он снисходительно своими полными губами с чувственными изгибом, – на моем языка оно означает «вода» …
Наши глаза снова пересеклись. Я тут же одернула себя, потому что вот так смотреть на восточного мужчину– это просто дерзость, какую бы роль я сейчас ни играла.
– Где ты учила арабский язык? Почему работаешь здесь? – последовали следующие его вопросы.
Мне кажется, или мы поднимаемся наверх уже целую вечность?
– В институте восточных языков. У меня не работа, это… языковая практика, – произнесла и покраснела, потому что в этот момент все присутствовавшие разразились гортанным смехом.
Шейх тоже улыбнулся и вдруг резко огорошил меня своим весьма беглым русским:
– Прости моих людей, Майя. Они не понимают, каким сложным является изучение арабского языка. Ты неправильно использовала слово «языковой». Ты сказала «лизаний»– это то, что связано с языком как частью тела. А здесь надо говорить: «Ляховой», то есть лингвистический. «Тадриб люхавий»– языковая практика.
Я кивнула, понимая, что сейчас сгорю от стыда и ужаса, как нелепо опростоволосилась.
– Кело, – обратился он к амбалу, стоящему по левую руку от меня у стены лифта, – ты и двух слов не можешь связать на фусхе (араб. – литературный язык), а русская девочка уже неплохо на нем говорит. Ыб алейк (араб. – стыд тебе).
Все это тоже было преднамеренно произнесено на литературном арабском, явно для меня. Возможно, и поняла я фразу получше, чем тот самый охранник– амбал.
Лифт, наконец, распахнулся. Секьюрити торопливо выскочили наружу, с ходу сканируя помещение. Шейх выходил следом за ними. В дверях он остановился и снова на меня обернулся.
– Тамер, – произнес он, когда мои удивленные глаза снова встретились с его, – меня зовут Тамер, Майя. Ты не спросила, но я все равно ответил…
Глава 5
– И что, прям так и сказал? – не унималась Машка, как и я, обреченная на утомительное и бездельное ожидание в комнате.
Я кивнула головой.
После небольшого кофе– брейка, который Шейх Тамер, в отличие от многих других делегатов, посвятил общению со СМИ, начались многочасовые переговоры «на полях». Среди нас были те счастливчики, которых даже как– то привлекли к переводу, но мы с Машкой, как и куча других сопровождающих, такой чести не удостоились. С одной стороны, в душе я была опечалена тем фактом, что получить настоящую практику не удалось, но вторая моя часть облегченно ликовала, что меня пронесло, так как морально я пока не чувствовала себя достаточно уверенной в языке, чтобы взяться за перевод.
– Все она врет, – надула губы еще одна однокурсница– Олеся. Мы с ней никогда не находили общий язык. Один из ее очередных парней еще на первом курсе имел неосторожность положить на меня глаз– отсюда и началась история нашей ненависти, вернее одностороннего негатива ко мне, перманентно исходящего от нее, – ты себя в зеркало видела, девочка– колокольчик? На фига ему нужна такая? Они приезжают в Москву за яркими приключениями и такими же яркими женщинами… Здесь и твои каблучища не помогут…
– А что, каблучища зачет! Мы с пацанами аж не узнали тебя, – вмешался Степа с идиотской улыбкой, – ты и правда красотка, Майя. Не зря Олеся так дохнет со злости и зависти!
– Иди в жопу, ботан!
– А ты пойди умойся, мымра! Каждое утро встаешь и окунаешь лицо в блюдце с тоналкой! Тебе ничего уже не поможет– ни каблучища, ни чулки с подтяжками, – начался традиционный нелепый хай однокурсников, стремящихся друг друга уколоть.
Я устало закатила глаза. Вечно одно и то же. Господа– студенты…
– Так, допустим, каблучища мои. У кого– то претензии? – враждебно прервала словопоток Катя. Катьку все боялись. Не только потому, что она была властной старостой на хорошем счету у деканата. Ее папа был одним из проректоров института. Но это нисколько ее не испортило как человека. И к служебному положению она никогда не прибегала. Зато всяких гнусных людишек, любящих буллинг и подтролливание, этот факт все равно останавливал…
Наша бессмысленная болтовня, за время которой мы успели и поссориться, и помириться, и посмеяться и обсудить все на свете, все затягивалась и затягивалась. Время шло, вернее, тянулось, как резина, а наша помощь, похоже, так никому и не понадобилась. На часах восьмой час вечера. Я начинала чувствовать себя, мягко говоря, не очень уютно… Мне еще тащиться на конечную станцию метро, а потом, отстояв в очереди, на маршрутке до дома…
– Девочки, – услышали властный голос Круэллы сверху, – ваша работа официально оговорена до семи вечера. Думаю, если не поступило никаких указаний от делегаций, к которым прикреплены, то уже и не поступит. Полчаса назад были закончены все переговоры, последние гости покинули бизнес– зал, разойдясь по номерам. Можете ехать домой. Завтра все без изменений. В семь тридцать утра будьте в лобби отеля, пожалуйста. Опять же, если не поступит других указаний от гостей.
Мы облегченно выдохнули. Слава Богу, и мне можно ехать и не думать, как добираться до дома. Дружно пошли в зону обслуживающего персонажа, к закрытой подсобке, где были наши вещи. Я облегченно скинула с себя туфли, натянула сапоги, шапку и куртку, засунула руку в карман и… ужаснулась… Телефона на месте не было…
Господи, но как так, а? Должно быть, я обронила его, когда на бегу скидывала вещи. Где теперь его искать? Мозгами понимала, что мой старый заморыш с западающими клавишами точно никому не нужен в этом царстве роскоши и гламура. На стойке регистрации на меня смотрят как на умалишенную, когда я, краснея, спрашиваю про свой старенький агрегат. Теперь без связи и что нужно об утере как– то говорить маме. У нас в начале нового года с деньгами всегда бывало туго. В январе не платили премию. И стипендию еще не начисляли. Что делать, понятия не имела… Такие траты сейчас явно совсем лишние, еще и на новые замшевые сапоги разорились– мама сделала подарок любимой дочери на праздник… Опустила глаза на уродливые разводы на прекратившуюся в корявую серую замшу и чуть не заплакала.
За мыслями о чудовищной ситуации я пропустила уже три троллейбуса, идущих до метро, и теперь, наблюдая за собирающейся с новой силой из– за снегопада пробкой, решила дотяпать до подземки пехом. Ничего не скажешь, классный день, Майя. Сапоги убиты, телефон потерян, практики никакой. Ну, правда, пару раз позабавила арабов своим дебилизмом. Да, еще узнала, как зовут целого настоящего шейха, как в любовных романах для наивных дурочек…
Блин, я в этих своих чертовых думах даже маме не набрала! Мысль начала колоть в висках. Должно быть, она жутко волнуется! Попробую прозвониться хотя бы с того телефона, который мне дал Амр сегодня. Думаю, не убьют же меня за это… Вытащила телефон и… в ужасе уставилась на экран. Сорок минут назад… Сообщение на арабском в тот самый организационный чат…
«Через полчаса собираемся в лобби. Вот локация».
В ужасе понимаю, что это то самое «иное указание делегатов», о котором говорила Круэлла! Это означало, что меня никто не отпускал! Что моя работа не закончена! Что я, идиотка, должна была ждать в отеле, а я… скорее всего, они сейчас так разозлились после всех моих сегодняшних финтов, что точно на завтра попросят нового сопровождающего.
Я резко разворачиваюсь и подрываюсь обратно. Плохо понимаю, как и с какой скоростью бегу, не обращая внимания на переходы и светофоры, задевая людей и встречая грубые упреки в ответ. В отель забегаю вся в мыле, едва не сбивая с ног консьержа. Несусь к внутреннему лобби, где по идее и было обозначено место встречи. Забегаю и… торможу на скользком полу в своих грязных сапогах…
Мое появление здесь сейчас– в куртке и шапке, взмокшей и запыхавшейся– настолько нелепо, даже комично, что хочется расплакаться.
На меня разом удивленными взглядами смотрят все собравшиеся, включая помощника Амра, неизменных телохранителей и… самого Шейха Тамера, который успел поменять свою традиционную кандуру на элегантный и явно очень дорогой черный свитер под горло и темные джинсы. В европейской одежде он кажется еще более высоким и статным. А еще его фигура– господи, разве можно прятать такую фигуру под широкое полотно ткани? Он в меру накачанный, но в то же время стройный. Мужественный. И… мы снова встречаемся глазами. Если раньше еще и можно было себе «что– то напридумывать», как умозаключила Машка, то теперь его взгляд был красноречивее любых слов– он в открытую смеялся над моим видком и появлением. Только сейчас я замечаю по правую руку от него шикарную девушку не ниже его ростом в темно– коричневой шубе и сапогах, от которых можно просто ослепнуть– такие они красивые и дорогие. На ее идеальном лице тоже читается удивление и… насмешка, обращенные в мой адрес.
– Я…– зачем– то считаю нужным спасти последние крупицы своей адекватности в их глазах, – уже подходила к метро, когда увидела сообщение в чате. Решила, что моя помощь нужна…
Амр недовольно выдыхает. Все-таки меня не ждали…, наверное, вообще забыли о моем существовании.
– Я же написал на арабском. Это адресовалось не тебе, – с упреком кидает он.
– Но я ведь понимаю арабский. Умею читать и…
– Амр, девушка вернулась сюда из– за твоей ошибки? – строго прервал мою речь Тамер, но явно адресовал свой гнев не мне, – она должна была давно быть дома….
– Самахату шейх, иза самахт (араб. – Ваше превосходительство, если позволите) …
– Ускут (араб. – замолчи), – отрезал он. Снова посмотрел на меня. Я не стала отворачиваться или отводить глаза. Потому… Потому что во– первых, я правда устала и была расстроена. А во– вторых… Во– вторых, стало так обидно…
– Извини, пожалуйста, – обратился ко мне на русском, возможно, чтобы поняли не все его люди, – это моя ошибка. Я не отдал внятные указания по поводу твоего графика. Если это может искупить мою вину, хочу пригласить тебя на ужин.
В моем мозгу еще не успевает осесть то, что он сказал, как он переводит взгляд на недоумевающую девушку.
– Алина, не в этот раз, – с ней его тон более жесткий. Властный. Он с ней другой. Чем со мной. Я- скорее забава, за которой хочется наблюдать. А она? Не могу понять, каким шейх завораживает меня больше. Чисто как наблюдателя, конечно, только со стороны.
Он вытаскивает из кармана настоящую пачку денег. И это явно валюта. Кладет в холеную руку девице. Я нервно сглатываю, отводя глаза. Мне сейчас как-то очень стыдно за нее. Испанский стыд- так это вроде называется. Вот только когда задумываюсь, сколько там денег…
На ее лице явственно написано раздражение и досада, но она ровно через пару мгновений умело ее сглатывает и улыбается в ответ.
– Я всегда рада тебе, Тамер. Ты знаешь.
Ее взгляд, обращенный в сторону меня, когда она гордо и величественно дефилирует мимо, наполнен таким презрением и уничижением, что хочется провалиться под землю.
Грязные испорченные реагентом сапоги в буквальном смысле горят на ногах. Я даже пальцы внутри поджимаю в тщетной автоматической попытке спрятать это убожество от окружающих.
К моему ужасу, несовершенство моего внешнего вида не остается незамеченным и шейхом.
– Амр, в фойе я видел бутик с одеждой. Отведи туда Майю. Пусть она выберет себе любое понравившееся платье и верхнюю одежду. Мне кажется, эта куртка больше уместна для других мероприятий. Одна просьба, Майя, те туфли, которые сегодня были на тебе, с тобой?
Я в ужасе и неверии поднимаю глаза на шейха. Он запомнил и заметил мои туфли? Как такое возможно?
– Да…– мой голос звучит совершенно потерянно и робко. Каким– то чудом я, вся в расстройстве из– за пропажи телефона, не нашла Катьку, чтобы вернуть ее вещь… И теперь пакет со сменкой гордо телепается у меня в руках, ритмично ударяя по коленке.
– Их оставь на себе…
– Нус Саа (араб. – полчаса), – говорит бегло и повелительно помощнику, больше не смотря на нас, и тут же проходит на выход.
Глава 6
– Господин дал нам очень мало времени, так что поторапливайся с выбором. Полчаса с учетом дороги до ресторана– это значит, минут десять на покупки…
Я с ужасом оглядываю слепящее своей роскошью содержимое бутика. Страшно представить, сколько здесь могут стоить вещи…
– Это ценник или номер телефона? – пораженно смотрю на Амра, когда подцепила рукой этикетку одного из платьев.
– Не думай сейчас о цене, Майя. Для шейха это равно оскорблению. Цена значения не имеет. Напоминаю, у нас очень мало времени. Поторопись!
Вечерние платья поражают своей смелостью– что в украшательствах, что в открытости. Я облегченно цепляюсь глазами за белое относительно нейтральное платье в стиле минимализм. Ткань немного не по сезону, но мы ведь идем в ресторан, а не на прогулку на открытом воздухе.
Забегаю в примерочную и, напялив его, в ужасе понимаю, что оно с довольно откровенным вырезом на груди.
– Майя, – слышу нетерпеливый голос Амра, – ты переоделась?
Времени что– то менять уже нет. Поправляю вырез на груди, давая себе установку не забывать так делать с регулярной частотой. Засовываю наскоро в пакет свои старые вещи. На выходе вспоминаю, что он говорил и про верхнюю одежду. Моя куртка сейчас и правда будет смотреться с платьем трагикомично…
– Шубу какую берешь? – спрашивает помощник так рутинно, уже на кассе, словно бы о том, какого вкуса жвачку я предпочитаю.
Оторопела, оглядывая роскошные меха, гордо красующиеся на манекенах. Нет, это слишком и уже точно обязывает. Глаз падает на белое строгое пальто– и я решаю взять его. Раз уж нужно, хотя бы не шуба ценой в квартиру…
– Девушка, у нас есть черный клатч. Подойдет к вашим туфлям, – протягивает мне симпатичную сумочку консультант.
На удивление продавец не источает ядовитого презрения. Хотя, наверняка, она в этом отеле видала и не такое… Залог хорошего сервиса- тактичность, молчаливость и понимание…
Не смотрю на Амра, когда тот оплачивает счет. К машине мы тоже идем в тишине.
Я немного ежусь, когда приходится пробежать пару метров в туфлях до машины. И как модницы от этого не замерзают? Вечно вижу в журналах эти странные фото в шубах и лодочках наших светских дам…
– Тебе лучше сесть сзади, иначе это может не понравиться шейху, – говорит он. Я не понимаю его логики, но лишь пожимаю плечами и делаю, как он велит.
– Простите, можно я позвоню с телефона, который Вы мне дали? – спрашиваю, судорожно вспоминая про то, что стресс от пропущенного указания заставил забыть о важном звонке маме. Дура, как я же я дура безмозглая. Совсем голову потеряла.
– Конечно…
Я десять минут пытаюсь успокоить маму, объясняя ситуацию, в том числе и с пропажей телефона, а потом Амр просто забирает из рук трубку и, представляясь официальным именем, разъясняет ей ситуацию. Телефон, мол, вынуждены были забрать по соображениям безопасности, а ее дочь задержалась, так как возникла необходимость идти на официальное мероприятие. Говорит, что меня обязательно привезут в целости и сохранности прямо до дома, а до этого со стабильностью в час будут сообщать, что все хорошо. Для подтверждения его слов просит зайти с сайта на номер посольства Киренаики и позвонить туда, где бы ей все подтвердили…
Я смотрю на происходящее, разинув рот. Заканчивает разговор. Протягивает трубку обратно.
– Как они в Посольстве узнают, что именно надо говорить? Ведь нет никакого мероприятия…
– У нас был конференц– кол. Все разговоры с этого номера записываются и прослушиваются. Как я сказал, вопросы безопасности. Почему ты не сказала, что потеряла свой телефон?
Я пожимаю плечами. Разве это важно?
– Важно. Его украли в отеле, на конференции, где не должно быть воров. Это тоже брешь в безопасности. А поскольку ты работаешь с нами, это своего рода и наше упущение.
– Не факт, что его украли. Я могла выронить…
– Да, и найти его на стойке. Но там его не было…
– Давайте закроем эту тему. Это мои проблемы…
Отворачиваюсь к окну и нервно прикусываю губу. Ощущение тревоги не покидает. Что я делаю? Почему не отказалась и не убежала сразу из отеля, сгорая со стыда от своего позора. Сейчас бы плелась в вагончике метро, думая о случившемся, а Тамер бы ужинал в компании красавицы… или еще делал бы с ней что-то…
– Как думаете, это надолго? Мне нужно домой. Я не привыкла задерживаться так допоздна…
Помощник Шейха уже не первый раз как– то странно смотрит на меня через зеркало заднего вида.
– В клубе раньше была?
– Нет, – отвечаю я честно, на этот раз легко считав во взгляде удивление.
