– Но разве у вас мало учеников? – Альяр указал на ребят, внизу у фонтана.
– Все они сыновья знатных вельмож и военачальников из разных городов и стран – Дакии, Готфии, Меотии, Скифии и это большая честь для них. Все они определённо станут великими воинами, но даже десяток таких как они не стоят одного воина из Русколани. Я не зря посещаю невольничьи рынки, где торгуют рабами с Севера. И дело не в умении воевать, не в силе рук, ног, не в быстроте. В тебе есть дух, это сложно объяснить, но я давно живу и я видел, как это проявляется. Ты можешь стать лучшим воином, Альяр. А раб из тебя никудышный… Вот поэтому мне и нужно твоё согласие, – подытожил Аршави.
– Лучше уж быть воином, чем рабом, – согласился Альяр. – Что я должен делать?
– Пока поесть и отдохнуть. Пойдём со мной. – и они вместе направились по террасе до каменной лестницы, спускавшейся вниз.
Страна, в которую Аршави привёз Альяра, называлась Гимерия. Со всех сторон окружало Гимерию синее море и только узенький заболоченный перешеек связывал её с Большой землёй. Лето здесь было жарким, а зима короткой, вверх поднимались горы, стелились внизу плодородные долины и высушенные степи. Всю её можно было обскакать на резвом жеребце за несколько дней. Здесь, на этом небольшом клочке суши обитало множество племён и народов – воевали друг с другом или заключали союзы, строили в горах крепости-города, выращивали хлеб и виноград, ловили рыбу и пасли овец.
С севера набегали в Гимерию орды кочевников, с моря – угрожали военные корабли и лодьи. Гимерийцам постоянно приходилось обороняться, и потому ремесло воина было у них самым почётным, потому и приобщали к нему с малолетства.
В школе у Аршави Альяр учился множеству премудростей: владеть оружием, ездить верхом, управлять колесницей, драться врукопашную. Помимо этого он выучил три языка: скифский, готфский и эгейский. Научился читать письмена на глиняных табличках и кожаных свитках. Сам Аршави учил его основам математики, астрологии, географии, врачевания. Учил он его и Тайному знанию – магии.
«В тебе есть Дар, я это чувствую – говорил он, – но мы пока не знаем какой. Придёт время и это откроется тебе. Тогда ты станешь не просто воином, а Посвящённым в Тайну».
За ошибки и промахи в школе жестоко наказывали, но Альяру было не привыкать, он не роптал и не жаловался. Аршави стал для него не просто учителем, а кем-то большим; другом, семьёй.
Личностью он был незаурядной – в недавнем прошлом прославленный полководец, он считался главным советником самого царя Гимерии Кирка.
«Когда-то давно – рассказывал он Альяру – была Великая страна Арцава, простиравшаяся от Понта и до Альборана. Жили в ней разные племена и народы. Корабли Арцавы, полные товаров бороздили моря до самого Гибралтара, караваны верблюдов шли на восток и возвращались оттуда гружёные пряностями, тонкими тканями, золотом, слоновой костью и другими товарами. Враги завидовали могуществу и богатству Арцавы. Армия её не знала поражений, но самое главное было – тайное знание, которым владели в Арцаве.
Но погибла Арцава не от полчищ завоевателей – междоусобицы и кровная вражда разодрали могучее государство. Амбиции знати и желание иметь больше, чем можешь стали причиной гнева Богов. Распалась Арцава на несколько областей. Пеласги с запада и хатти с востока оставили от цветущей страны руины. Часть её жителей ушла на восток, к берегам Инда, и назвали их арьи, часть ушла морем далеко на Запад, их назвали тиррены, а были те, кто ушёл на север, их стали называть русколаны или венды. Но тайное знание не исчезло. Народ Арцавы хранит его и передаёт избранным и на Севере и на Западе и на Востоке. Вот как и я сейчас тебе… Наша страна опять становится великой и могучей, как некогда Арцава, и многие народы уже покорились ей. И я потомок правителей Арцавы, Посвящённый в Тайну, стараюсь служить на её благо и защищать её интересы.»
С шестнадцати лет Альяр уже участвовал в военных походах наравне со взрослыми мужчинами. Однажды, во время столкновения с ясами, чтобы отвлечь врагов, ему пришлось броситься в заросли. Но там оказался обрыв, и юноша сорвался вниз с огромной высоты. Падая, он смирился с неизбежным и доверился своей судьбе. Страх отступил. Он должен был бы неминуемо разбиться, но вместо этого почувствовал, как воздух стал упругим и плотным, способным его держать.
Альяр скользил по нему, словно в детстве с горы по снегу на санях. Ветер рвал ему волосы, пел в ушах, он видел под собой стремительно несущуюся землю, а внизу по земле двигалась огромная тень ворона. Плавно, по касательной спустился Альяр на землю, немой от восторга и изумления.
Так открылся ему его дар – на мгновения становиться Вороном и задерживать падение, превращая его в полёт. Ему удавалось это не всякий раз, и много пришлось набить синяков и шишек, пока он не научился руководить своей этой способностью. Зато, отныне не было для него неприступных стен или башен. Альяру на спине между лопаток нанесли на кожу знак, который показывал, что он не просто воин, а Посвящённый в Тайну.
Как-то раз, после жестокой схватки, Альяру изрядно досталось и пришлось какое-то время проваляться в постели. Юноша было заскучал от безделья, но, к счастью, в руки к нему попался кусок можжевелового дерева. Ещё мальчишкой, Альяр любил вырезать ножом из дерева игрушки для младших брата и сестры. Теперь же, чтобы скоротать время, он снова решил вспомнить о любимой забаве. Аршави несколько дней наблюдал его старания, а потом принёс кусок чего-то желтовато-белого и протянул Альяру.
«На, теперь попробуй из этого. Это слоновая кость,» – пояснил он.
Альяр долго возился над костью: материал был хрупкий и твёрдый, часто крошился, резец отказывался ему повиноваться, но всё же ему удалось, в конце – концов, выточить из неё достаточно красивую фигурку ворона. Удивительно то, что по окончании работы, Альяр снова почувствовал, как к нему вернулась прежняя сила, уверенность и точность движений. Так он научился сам себя исцелять и восстанавливать.
Альяр подарил ворона своему учителю.
«Как ты продумываешь каждое движение резца – так ты должен продумывать каждый свой шаг, каждое своё слово. Чтобы ты не делал – представь, что ты вырезаешь,» – сказал ему тот.
Аршави гордился своим учеником и ставил всё более трудные задачи.
Время шло, Альяру минуло двадцать лет. Это был уже опытный воин, сильный молодой зверь, не ведающий страха и горечи поражений. Удача и слава сопутствовали ему. Он был высок ростом, стройный, со светлыми, почти белыми волосами и строгим взглядом серых глаз. Юные девы вздыхали о нём и охотно дарили ему свою любовь.
Но непонятная тоска стала терзать его, брови были постоянно нахмурены, так, что между ними пролегла морщинка. Его посылали в разные края, где шла война, каждый раз с разными людьми, которые не успевали стать его друзьями. Одних забирала смерть на поле сражений, с другими разлучала судьба.
Альяр возвращался каждый раз в школу к Аршави, но там находил он новых учеников. Словно гонимый ветром, оказывался он, то тут, то там, и всякий раз видел одно и то же: смерть, стоны, слёзы, разорённые дома и сожжённые посевы. Порой, он завидовал тем, кто работает в поле, выращивая хлеб или виноград, или лепит горшки или строит дома.
Однажды Альяр рассказал об этом Аршави, но тот рассмеялся: «Это удел рабов. Их жизнь вечный страх. А мы – воины, хозяева жизни, потому не имеем страха.»
– Они дарят людям радость, а мы несём лишь горе и смерть, – возразил Альяр.
– Их радость – набитый желудок. Она ничтожна по сравнению с радостью победы! Их удел – рабство. Наш удел— власть над ними.
– В моей стране и пахарь может быть воином, и кузнец, – напомнил Аршави Альяр.
– В твоей стране слишком холодно и безлюдно. Где там прокормить такую ораву бездельников. Вот и приходится воину быть всем понемногу. Но это почти тоже самое, что забивать сваи мраморной статуей.
Ответы Аршави больше не удовлетворяли Альяра. «Что я умею? – с горечью спрашивал он себя – Я умею убивать людей. Я умею убивать людей лучше, чем кто-либо. Больше я ничего не умею. Я служу чужим желаниям, порокам, страстям, а чего желаю я сам?»
Всё чаще он вспоминал Аркону, отца и мать, бесчестье семьи и не находил себе места в такие минуты. Все его мечты и чаяния остались там, на Севере. Он собирался поведать Аршави о своих терзаниях, но не решался огорчить человека, который возлагал на него большие надежды и которому был стольким обязан. Он ждал подходящего момента, понимая, что должен совершить нечто, выходящее за пределы обычной воинской службы. Только тогда Альяр мог бы покинуть эту приютившую его страну с чистой совестью.
Случай представился, когда в столице Гимерии – Таосе вспыхнул мятеж. Военачальник Гарпаг с отрядом вооружённых воинов, не без помощи скифов, захватил царский дворец, взяв в заложники, и царя Кирка, и его семью. Штурм города правительственными войсками был опасен гибелью сотен людей, и, самое главное, заложники тоже могли быть убиты.
Горстка удальцов вместе с Альяром смогла пробраться во дворец, обезоружить зачинщиков заговора и вывезти царскую семью в безопасное место. Мятеж был подавлен, страна спасена от смуты и разорения. Альяра и его товарищей ждали великие почести. Тогда Альяр и подумал, что теперь самое время явиться к Аршави с разговором о возвращении на родину.
Аршави встретил его с раскрытыми объятиями. Царь назначил его наместником в Меотии и он уже видел Альяра командующим меотийскими войсками. Но Альяр выслушал его рассеянно, потом задал вопрос:
– Ну что, я теперь дорого стою?
– Друг мой, «дорого» – не то слово; тебе цены нет. Я не ошибся тогда, в Танае. – растроганно ответил старик. – Но я вижу, моё предложение тебе не по нраву, не так ли? – заметил он, пристально вглядываясь в лицо своего воспитанника.
Альяр поведал ему о своём намерении покинуть Гимерию и вернуться в Аркону, чтобы восстановить доброе имя своего отца и возвратить святыню своему народу.
Для Аршави это прозвучало как гром среди ясного неба.
– Что ж, – вздохнул он, не скрывая огорчения. – Я знал, что это когда-нибудь всё равно случится. Я ждал этого и готовился расстаться с тобой, но всё равно я расстроен. И всё же, как и десять лет назад я говорю тебе: «Ты свободен!» Я дал тебе всё что смог – многие вещи ты уже знаешь лучше меня. Свою службу ты сослужил и вряд ли можно сделать больше для моей родины. Но что ты хочешь найти в своей холодной и дикой стране среди варваров? Пропадёшь только зазря…
– Себя. Я хочу найти себя. Помнишь, ты сам говорил когда-то?
– Ну, я тогда совсем другое имел в виду, – смутился Аршави.
Попрощались они тепло. Аршави подарил ему на память акинак с костяной рукояткой.
– Возьми, это не простой нож, заговорённый. Он выручит тебя ещё не раз. Только смотри, чтобы он не попал в чужие руки.
Альяр с благоговением принял подарок и сердечно обнял старика: «Не забывай меня! Может быть, мне от этого будет легче в трудную минуту», – попросил он напоследок.
Глава 4. Аркона
В Торжище Альяр успел явиться по осени. Там он узнал, что мать его умерла через пару дней после того, как он пропал. Сестру и брата вырастили дальние родственники, как своих родных детей. Сестра была замужем и уже ждала второго ребёнка. Брат жил у приёмных родителей, приучался к кузнечному делу.
Несмотря на радушный приём, Альяр чувствовал себя среди них не в своей тарелке, словно чужой. Про Аркону, отца и похищенный Камень вспоминать никто не хотел, ни брат, ни сестра, каждый был счастлив своими маленькими радостями. Единственное, что ему удалось узнать, то, что Камень в Аркону вернуть так никто и не смог. Поэтому, когда Альяр засобирался в дорогу, рассчитывая успеть в Аркону до зимы, все вздохнули с облегчением.
Аркона встретила его безлюдьем и запертыми воротами. Альяр сначала даже засомневался, его ли это родной город? Отродясь, в его родном городе не было на дверях замков! Некогда шумные улицы были пусты, по ним бродили тощие псы с нехорошими жёлтыми глазами. Ветер уныло завывал на городской площади, которая раньше оглашалась криками торговцев и весёлыми возгласами горожан. Ни купеческих лавок с товарами, ни каруселей с ребятишками – зловещая тишина, груды мусора и клубы тумана. Запах тления висел в воздухе, усиливая предчувствие беды. Некогда гостеприимные дворики спрятались за тяжёлыми, дубовыми воротами и огромными амбарными замками. Неуютно и мрачно было в любимом городе.
Альяр решил попробовать отыскать своего деда – старого Варуну. После гибели сына Варуна поселился на берегу залива, подальше от Арконы. Там он ловил рыбу и собирал раковины на мелководье. Альяр так и не видел его после смерти отца. В городе спросить оказалось некого – в лучшем случае ему предлагали идти своей дорогой, в худшем – спустить собак. Пришлось оправиться наугад.
Альяр был несказанно рад, когда уже под вечер, после долгих блужданий по берегу, он наконец, набрёл на хибарку деда. Сам Варуна вскоре тоже был найден живым, и, как показалось Альяру, не сильно постаревшим. Старик был ещё бодр и добывал пропитание по-прежнему – собирая мидий и закидывая в море верши для ловли рыбы. Внука он опознал, разглядев оберег ворона на его груди. Такие обереги носили все мужчины в их роду. Краюха хлеба, квас, вяленая рыбка и пара луковиц – немудрёную свою трапезу Варуна разделил с родичем.
– Скажи, дед, что ты думаешь об этой истории с Камнем? – спросил Альяр Варуну начистоту.
– Тёмная это история. Не был бы ты мой внук, не стал бы тебе и рассказывать. – старик помолчал, словно раздумывая, но потом всё же начал, – Было время, когда они дружили: Лют и Врамир и Борисвет, с самого детства. Борисвет и Лют братья только по отцу – матери у них были разные. Мать Люта – женщина-оборотень, поэтому Лют – волколак, перевёртыш, но не как мы – Вороны. Нам не нужно превращаться в птиц. Ворон – наш родич и мы просто просим его, а он даёт нам Силу. – старик задумался, словно погрузившись в свои воспоминания.
Альяр не торопил его, пусть вспоминает.
– Да, на чём я остановился? – встрепенулся Варуна, – Ага. Борисвет всегда задавался, что он старший и законный сын своего отца, но Лют был сильнее его и мудрее. Он мог использовать Силу. Я думаю, Борисвет потому и выгнал Люта из Арконы, что боялся и завидовал ему. Врамир, конечно, в этом не поддерживал Борисвета, но он был верен своему слову, и вместе с Лютом не ушёл, остался до конца в Арконе.
Старик рассказывал не торопясь, медленно, словно обдумывая каждое слово. Альяр слушал внимательно, и ему всё время казалось, что Варуна что-то не договаривает или знает гораздо больше, чем может сказать.
– Ты же не веришь в то, что отец убил Борисвета и похитил княжну? – спросил он прямо, думая получить такой же прямой ответ.
Старик хитро усмехнулся, погладил жидкую седую бороду. – Каждый верит в то, во что хочет. Многие знают, как было дело, но все молчат, – старик махнул рукой. – Знаешь, почему от нас все отвернулись?
– Из-за отца? – Альяр поперхнулся.
– Вовсе нет. Они просто испугались. Вот все и попрятались – мол, ничего не знаем, мы тут ни при делах. Поняли, что тот, кто смог такое сотворить с Врамиром и Борисветом и не то ещё может. Думали, время пройдёт – всё наладится, рассосётся само собой – ан нет, дела всё хуже и хуже. Сейчас многие живут в страхе, проживают новый день как последний. И убежали бы, да некуда.
– Лютовы проделки?
– Про Люта, конечно, разное толкуют, но он на такое не способен. Нежить пробралась в Аркону, храм Свентовита осквернён. Такое тут творится – мороз по коже. Людей находят мёртвыми прямо в домах своих. Иные исчезают совсем, вместе с имуществом.
– Так вот почему на улицах так пусто и ворота на замках, – понял Альяр.
Много ещё чего рассказал ему дед. О том, что старейшины и бояре народ обдирают как липку, продают в рабство, чего испокон веку в Арконе не было. От нужды приходится людям идти на работы каторжные в рудники, а оттуда мало кто возвращается. Рассказал, что лютоборы закрыли море для арконских судов и теперь товары приходится возить через урманов, а те дерут втридорога, или по рекам. Упала торговля, пришла в разорение. Земля истощала, перестала родить – то град побьёт посевы, то тля поест. Рыба и та уходит всё дальше в море от арконских берегов. Обеднели леса дичью. Но и это ещё не всё – перестали рожать женщины. Редко-редко когда в семье рождается дитё, да и то хворое. Опустела Аркона, обезлюдела.
А ещё рассказал Варуна, что каждое полнолуние Зверь из моря выходит и людей пожирает.
– Это как же? – подивился Альяр
– А вот так, кому жребий выпадет, того и съест.
– А проучить этого Зверя не пробовали?
– Некому – у нас со Зверем уговор. Старейшины наши каждый месяц жребий кидают – кого Зверю надо скормить. Выберут, привяжут на пристани и оставят на ночь. А с утра убирают что осталось. – старик похрустел луковицей. – Вот давеча ночью Зверь приходил, старосту с Выселок ему скормили. Шестеро деток осиротинили.
– Бр-р. Чудно как-то выходит. Никто с чудищем справиться не может? Это же… – Альяр задумался, подбирая слово – …позорище какое-то. Или это нужно кому-то?
– Вот так и выходит. Старейшины запретили даже пытаться, мол, ещё хуже будет, потому как Камня нет и некому от нечисти людей защитить. Или чудище вдруг убить не получится, оно рассвирепеет, да весь город порушит. Сказали – так уж лучше, по одному.
– Да уж лучше. – Альяр усмехнулся, – За свою шкуру трясутся, либо выгоду имеют. Повидал я таких. Имущество жертв, интересно, куда девается? Они ещё хуже Нежити. А что, не нашлось ли кого вернуть Камень?
– Находились… Да сгинули все. И не просто это – вернуть. – незрячие глаза старика смотрели куда-то вдаль, – Это не то что на место положить, где лежало. Это надо сделать так, чтобы не только с «этой», но и с «той» стороны всё вернулось. Врата надо запереть, запечатать на веки вечные.
Не совсем понял Альяр смысл этих слов, решил, что мудрит старик. Варуна тоже не стал далее объяснять и переменил тему:
– Рассказал бы лучше, чего повидал, да где побывал, а то я сижу тут век, да ракушки ковыряю, – попросил дед.
Альяр понял, что от старика больше не добьёшься и всю ночь рассказывал Варуне про свою недолгую жизнь: про рабство, про Аршави и южные страны. Рассказал и про то, что летать научился.
– Это и отец твой умел. – Варуна даже не удивился – И я в молодости баловался. Способность у нас такая. Только летать и глупый воробей умеет, а ворон птица мудрая, птица – вещая. Видеть можно не только глазами и не только Явь.
Запали слова эти Альяру в душу, решил он их обдумать на досуге. Поутру он покинул старика, попросив никому про него не сказывать. Хотел ему золотых монет оставить – не взял Варуна.
– Мне ни к чему, – сказал, – я и так себя прокормлю. А другим – соблазн.
Наутро вернулся Альяр в Аркону и попросился в дружину у сотника. Имя своё настоящее и род свой открывать не стал. Придумал историю, в большей степени на правду похожую. Про обучение у Аршави и свою способность, тоже умолчал, чтобы избежать лишних вопросов. Рубаху старался не снимать, чтобы не видно было знаков на теле, а оберег хранил на груди, бережно застёгивая ворот. В дружине лишнего не болтал, стараясь не выделяться, близко ни с кем не сходился, но и особняком не держался, присматривался.
Помимо обычной, городской дружины, которая призвана был следить за порядком и оборонять город, была ещё особая. Воины её носили чёрные шапки и закрывали лицо, за что и получили название «чёрные клобуки». Это были люди приближённые к правящей верхушке, личная охрана самой княжны. Чем они занимались, всякий в городе затруднился бы ответить, да и местных среди них было немного – в основном наёмники. Получить чёрный клобук было непросто, кого попало, туда не брали, а за какие заслуги брали – тоже неведомо. Жили «клобуки» отдельно, с обычными дружинниками не общались, считалось, что выполняют они особые поручения. Власти над ними не имел даже воевода, и подчинялись «клобуки» непосредственно верховному жрецу. В народе их не любили, боялись, считали «нелюдью» и подозревали в таинственных похищениях людей и имущества.
Однако месяц подошёл к концу и на городской площади снова собрался народ, чтобы бросить жребий и выбрать Зверю новую жертву. Площадь была полностью запружена людьми и разукрашена словно на торжество. На высоком крыльце княжеского терема восседал совет старейшин, который управлял Арконой, пока княжна Злата не имела прав на престол.
Заплывшие жиром, в богатых одеждах, старейшины, казалось, пришли на праздник – такое самодовольство было на их лицах. Рядом стояли окольничие, стольники, стряпчие. Чёрной зловещей стеной, безликая, стояла охрана.
Верховный жрец Свентовита, смуглый, настолько мерзкого вида, что Альяру сразу захотелось съездить ему по роже, что-то мрачно гнусавил о гневе Богов и необходимости жертвенной крови.
Княжна Злата тоже появилась, тоненькая как берёзка, в расшитом бисером белом платье. Её светлые волосы, действительно отливали золотом в лучах солнца. Она показалась Альяру издалека ослепительно красивой, и он даже загляделся на неё, забыв на какое-то время о трагической причине этого собрания.
К действительности его вернули женский плач и одобрительный гул толпы. Каждый вздохнул с облегчением, кого злая доля миновала. Жребий выпал на сына торговца рыбой, единственного в семье. Отроку ещё и шестнадцати лет не исполнилось. Его грубо вырвали из рук безутешной матери, связали и заточили в клеть.
Затем началось гуляние, на площади раздавались яства, разливались меды и брага, скоморохи плясали, дудели, колотили в бубны – правили тризну как полагается о живом ещё человеке.
К закату солнца народ постепенно стал расходиться, и вскоре городская площадь вновь опустела, лишь тощие псы рычали, обгладывая кости.
К ночи Альяр тайком пробрался на пристань, которая находилась за городскими воротами, и спрятался под деревянным настилом. Вдоль пристани по берегу тянулись амбары с лодками, бочками и всяким другим скарбом. Невдалеке высились стены Арконы и дозорная башня. С моря дул зябкий ветер, по небу неслись низкие тучи, посыпая пристань мелким колючим снежком, по земле стелилась мутная мгла. Волны с грохотом бились о причал, обдавая доски ледяными брызгами. Двое воинов – «клобуков» привели жертву, дрожащую от холода и страха, привязали верёвками к сходням, и поспешили уйти прочь от страшного места.
Альяр подождал немного наверняка, дабы убедиться, что никого нет. Потом прокрался туда, где был привязан уготованный на съедение. Увидев, занесённый над ним нож отрок вскрикнул от ужаса.
– Тише! Не бойся! – Альяр перерезал верёвки, освободил парнишку и помог ему взобраться на настил.– Ну, вот и всё. Давай, беги домой, к мамке, а я здесь вместо тебя останусь.
Юноша всхлипывал и дрожал, но не уходил, пытаясь что-то сказать.
– Что? – не понял Альяр, не расслышав из-за грохота волн и воя ветра.
– Я не могу. Если Зверь меня не найдёт – он разрушит город и растерзает всех, – наконец, перекричав ветер, ответил отрок.
– Иди-иди. Я тут сам договорюсь с вашим Зверем. Давай, вали отсюда. – Альяр легонько его подтолкнул в сторону городских ворот.
– Как же ты договоришься? – удивлённо спросил отрок.
– Как-как. Слова заветные знаю.
Парень прекратил всхлипывать, но не уходил. – Это нечестно, – воскликнул он уже окрепшим голосом – Жребий мне выпал, а не тебе. Я тоже останусь!
