– Чудо-юдо! – вскричала она.
Все затихли. Перед столом появился полупрозрачный дворецкий.
– Что пожелаете, хозяйка? – спросил он, поклонившись. Как и прошлый раз, его сшитые губы не шевелились.
– Я чую, в зале еще есть гости – позови их к столу. Немедленно.
– Ваше желание для меня – закон, – сказал дворецкий и исчез.
Тут же он появился из-за угла. Следом за ним шли перепуганные дети. Живые. А рядом с дворецким уверенно шагал юноша, видимо, из аристократичной семьи, ровесник Элеон. Он был старше других ребят. Светло-голубой костюм, белая блуза, золотая кудряшка на лбу выбивается из хвостика. Симпатичный.
– Благодарю за приглашение, хозяйка, – сказал юноша Кукольнику и поклонился. – Это большая честь для нас – отужинать с вами. Мы, право, не ожидали такой любезности. Шли на репетицию Зимнего концерта. – Подросток исподлобья глядел на Кукольника. У него были ястребиные глаза, бледно-голубые. Хозяйка не отвечала. – Мы очень торопились на репетицию, – добавил юноша. Снова молчание.
Элеон заметила, как губы мальчика зашевелились, проговаривая ругательства. Юноша кивнул остальным – мол, не получилось уйти. Все сели за стол.
Их было пятеро. Двое совсем маленьких – пухлый мальчик лет четырех и слепая малышка. И еще трое – тот блондинчик с ястребиным взглядом и две светлые девочки возле него – постарше и помладше.
Элеон наклонилась и прошептала юноше:
– Вы тоже живые?
– Молчи, дура, – ответил он. – Она может обо всем догадаться.
Внезапно взгляд юноши стал обеспокоенным. Элеон повернула голову чуть вправо: оказалось, парень заметил, с какой жадностью четырехлетний мальчик рядом глядит на кушанье. Как странно, Элеон раньше не замечала блюд на столе – жутких и нечеловечьих. Монстры заглатывали их в пасти без разбора, лопали и кишки, и мозги, и тарелки, и вилки. Юноша вопрошающе посмотрел на Балерину. Она покачала головой и указала ему на стул, где лежала широкая конусообразная шляпа. С нее стекали капельки воды. Элеон поменялась в лице. Бенедикт… Она испуганно взглянула на Балерину – глаза куклы наполнились скорбью.
Он в еде. Они Бенедикта убили и едят. Элеон сидела, ничего не видя и не слыша. Это не может быть правдой. Не может. Внезапно Кукольник снова что-то почуяла, ноздри ее быстро шевелились, рот приоткрылся, выпячивая челюсть вперед.
– Ч-человек, – прошипела она и полезла на стол.
Тарелка с оранжевой жижей разломилась под рукой монстра. Бокал упал от ноги – красная жидкость растеклась по скатерти до самого конца стола. Кукольник принюхалась к мозгоголовому, прорычала, подползла на четвереньках к другому монстру, к третьему, четвертому. Дети переглянулись и тут снова обратили внимание на младшего мальчика. Он что-то жевал.
– О нет, Джудо, – прошептала одна девочка и вытащила у него изо рта кусок еды.
Кукольник не останавливалась. Ее ноздри вздымались, она ползла по столу, давя руками и коленями кушанье. Встала над Элеон, начала обнюхивать ее. Болезненно-желтые глаза глядели прямо на девочку и не видели ее, но нос Кукольника чуял запах, рот ее открывался и закрывался. Она вытащила свой язык, чтобы попробовать на вкус человечинку, но передумала и поползла дальше. Хозяйка принюхивалась к каждому и проходила мимо. И вот настала очередь Джудо.
Кукольник приблизила к нему свое бледное лицо. Старшенькая девочка крепко схватила малыша за руку, но мальчик, видя перед собой эти жуткие слепые глаза, встал. Кукольник вцепилась в его плечо.
– Ч-человек, – прохрипела она.
– Нет, – завизжал Джудо.
– Ч-человек! – воскликнула Кукольник и гнилым языком провела по его щеке. Ребенок снова завизжал.
Хозяйка спрыгнула со стола, схватила за шиворот мальчишку и потащила куда-то. Но девочка не разжала руку и потянула Джудо к себе, вскричав. Кукольник остановилась и снова начала обнюхивать девчонку, а стража повернулась в ее сторону. Холодный пот проступил на лице юноши. Он осторожно закрыл ладонью рот девочки и стал разжимать ее пальцы.
– Она и тебя учует, Вень. Тише, пожалуйста, – шептал он. – Пусти его. Мы потом его разыщем. Их слишком много. Пожалуйста, Вень.
Девочка обессилено разжала кулак. Кукольник отдала Джудо страже и сказала увезти его в мастерскую, а сама подошла к парочке. Девушка присмирела, как только увидела над собой это чудовище. Кукольник принюхалась к ней, затем к парню. Он не сводил с хозяйки ястребиных глаз – злобных и высокомерных. Кукольника это привлекало. Она уже наклонилась, чтобы облизать юношу, но тогда злость его сменилась страхом. Краем глаза мальчик еще видел, как уводят плачущего Джудо. Юноша побледнел, по лбу его скатилась капля пота. Слепая девочка в недоумении глядела по сторонам, не понимая, что происходит. Кукольник выпрямилась и улыбнулась.
– Вы дети, да? – спросила она.
– Нет, хозяйка, – ответил юноша. – Мы ваши куклы.
– Но вы пришли с ребенком. Крикливым ребенком. Придется сделать из него куклу безо рта. Он смешной мальчик. Полагаю, выйдет отличная обезьянка.
Веня, которой юноша всё еще держал рот, замычала.
– Мы скрывали ребенка от вас, хозяйка, – сказал парень, глядя в слепые глаза Кукольника. – Мы не хотели, чтобы вы сделали с ним то же, что с нами когда-то.
– Так мне лучше отнести пацана на кухню?
– Нет. Прошу вас, хозяйка. Не нужно.
– А вы не попытаетесь выкрасть ребенка из мастерской?
– Нет. Мы обещаем вам.
– А я не верю. Не верю, что вы не пойдете за ним, не верю, что вы куклы. Ты врешь мне.
– Но вы ведь не учуяли в нас людей.
– Я устрою вам проверку. Позже. Стража! Уведите их в комнату. И охраняйте до моего прихода.
Рыцари гжель подняли детей. На всякий случай они приказали идти и Элеон с Балериной. Дошли до центральной лестницы, а через нее на второй этаж. Там было много разных дверей, как в отеле. Стены желтого дешевого цвета. Детей заперли за одной из комнаток. Деревянная Балерина подошла к стене и потянула за скрытый рычаг – он был спрятан в подставке для свечи. Открылся проход в соседний номер. Из него Балерина с детьми таким же образом прошла в следующий номер, и потом в еще один, и еще. Затем они прошмыгнули по коридору мимо тех же стражников, что их заперли. Рыцари не обратили на это внимание.
– Они же знают, как мы выглядим, – прошептала Элеон. – Но пропустили нас.
– У них почти иссохла душа, – загадочно произнесла слепая девочка. – Дом со временем поглощает энергию кукол, и они становятся его частью, забывая, что когда-то были людьми. А без души можно только выполнять приказы, но не принимать решения.
Элеон с удивлением посмотрела на эту слепую девочку. Ей лет пять от силы. Русые косы, объемный свитер и носки.
Тут в коридоре появились черные блестящие фигуры: одна с большим ртом вместо лица, вторая – с глазом, третья – с ухом. Это были ищейки, специальные куклы по ловле людей. Пришлось свернуть и спрятаться в старом зале. Балерина пошла спроваживать ищеек. Юноша караулил ее у входной двери, прислушивался к каждому шороху. Потом парню надоело, и он с недовольством отпрянул от своего поста.
– И всё равно я не верю этой кукле, – сказал он и заметил Элеон. – А я почти забыл о тебе. Ты шпионка Кукольника, да?
– Шпионка? – Элеон была поражена. Она вдруг разозлилась на парня. – Не называй меня шпионкой! – чуть ли не закричала она.
– Потише, – прошипел юноша. Его бледно-голубые глаза озверели. – А что нам еще думать? Мы сидели в укрытии, но внезапно – кто-то постучал в дверь. И так громко. Я хотел проверить. Но дом всполошился, и мы в спешке ушли. А там эти чудовища за столом и ты. И в результате что? Ей достался Джудо. – Вениамина, старшенькая девочка, заплакала, заламывая руки. – Перестань, Вень! – скомандовал юноша и обнял ее. – Я его разыщу и спасу. Будешь за главную, пока меня нет. Хорошо? Вот умница, не плачь. Только непонятно, можно ли уже идти. – Он приоткрыл дверь. – И где эта Балерина ходит? – Затем неодобрительно посмотрел на Элеон.
– Я не виновата в том, что ваш мальчик умер, – сказала она. Веня начала кусать заусенцы. – Я не ее шпионка, я не кукла. Я живая.
– Вроде бы, – заметил юноша.
– О вас я могу сказать то же самое! – воскликнула Элеон, но затем смягчилась: – Я не враг вам. Ели, конечно, вы не враги мне. Меня зовут Элеон. И можете объяснить, что происходит?
– Кукольнику нужно новое сердце, – снова заговорила слепая девочка. – Старое совсем износилось. Поэтому ее джинн ловит проклятых детей. У одного из нас вырвут сердце, а остальных или съедят, или сделают из них кукол.
Элеон удивленно посмотрела на слепую девочку.
– Маргарит! – сказал юноша, метнув на малышку ястребиный взгляд. – Во-первых, никаких проклятий нет. А, во-вторых, не говори лишнего. Мы не можем ей доверять.
– Анджелос, – обратилась к нему Вениамина. – Зачем ты так?
– Потому что мне это всё не нравится. Она странно появилась. Я же не один это слышал. Звук был такой, словно в дверь колотит целая орава. И… – Анджелос перевел взгляд на Элеон. Она даже не обратила внимания, глядя в пустоту. – Почему ты такая спокойная?
– А какая разница, где умирать? – ответила Элеон. – Здесь от рук монстров, на улице от рук монстров или замерзнуть насмерть.
Анджелос нахмурился, а затем произнес как можно мягче:
– О чем ты говоришь? Какие монстры на улице? Ты… как сюда попала?
– Я ехала в карете. Вдруг началась зима. Мы подумали, что попали в какую-то зону…
– Куда вы направлялись? – спросил Анджелос.
– Никуда. Просто ехали. Я не знаю. Я сказала Бенедикту отвести меня куда угодно, лишь бы подальше.
– Что ж, твоя мечта сбылась – ты теперь в нигде, в царстве Кукольника! – взорвался Анджелос.
– А потом началась зима, – продолжила Элеон. – И мы встретили скелета. Он напал на нас. И мы врезались в дерево. Скелет за мной погнался… Я думала, он убил Бенедикта. Но, видимо, Бенедикт добрался до дома, потому что вы видели его шляпу на стуле и его, видимо, останки на столе.
– Так вы сами нашли дом? – спросил Анджелос. – И вас не затаскивал сюда джинн?
– Он открыл дверь. И спросил что-то вроде: «Вы будете заходить или нет?» А губы у него не двигались, они были зашиты. А сам он прозрачный. И я подумала: «Это жуткое место». И зашла. А там эта людоедка. И почему мне встречаются одни людоеды?..
– Подожди, – сказал Анджелос. – Ты не первый раз в такую ситуацию попадаешь?
– Я как-то увидела старую избу. Прошла внутрь, а там людоедка, она меня поймала, но оказалась д-доброй. Ну, она меня не съела. А еще я гуляла у развалин. И там на привязи сидели старики. Они меня обманули и чуть не убили.
– Ты конченая идиотка! – не выдержал Анджелос. Одна девочка хихикнула. Вениамина нахмурилась и тут же потупила взор. А Маргарит будто ушла в свой мир: ходила по комнате и разговаривала сама с собой. – Как можно три раза подряд наступать на одни и те же грабли? Зачем доверять явно подозрительным людям? Я могу понять мелких – их обманул этот джин, детей легко одурачить. Меня самого дух застал после бала – я даже не помню, что он мне говорил и почему я с ним пошел. И Вениамину понимаю – он обещал показать ей, где я. Но ты…
– А какая разница, где умирать? – повторила Элеон.
Анджелос немного успокоился.
– Получается, – сказал он, – ты и твой кучер попали сюда не тем же способом, что мы. Нас принес джин. Вы же сами дошли до дома.
– Я не знаю дороги, – сказала Элеон. – Мы случайно здесь оказались.
– Сомневаюсь, что она есть. – Анджелос подвел девочку к окну, затем открыл ставни – за ними стояла кирпичная стена. – То же самое будет, если открыть железные ворота. Мы пробовали. Все двери, окна, стены – место проклято… Не люблю это слово. Но дом не выпускает тех, кто в него попал. Видимо, джинн – единственный, кто может открыть дверь и вытащить нас отсюда. Но он слушается только Кукольника. – Анджелос задумался.
– У джиннов есть лампа, – отозвался эхом голос слепой девочки. Она бродила в дальнем конце зала в темном углу. Вениамина спохватилась и привела Маргарит к остальным.
Вернулась Балерина. Теперь можно было спасать Джудо. Внезапно Вениамина вся затряслась и бросилась к Анджелосу: «Не иди, не рискуй, не оставляй нас одних». Она знала, что говорит жестокие вещи, но только сильнее рыдала от своей беспомощности. А Элеон подумала, что это логичные слова: никто не хочет лишаться единственных двух защитников. Девушку удивили собственные мысли. А как же Джудо? Честно говоря, Элеон было плевать на мальчика. Она почти забыла о его существовании. И такая бесчувственность тоже ее пугала.
Анджелос наговорил Вениамине чепухи, успокоил ее, и девушка отпустила их.
– Ты мальчика уже не спасешь, – вдруг зачем-то сказала Элеон. Может, позлить Анджелоса. Но он не разозлился, лишь подошел к девушке и прошептал на ухо:
– Скорее всего. Но разве я могу не пойти?
Он посмотрел Элеон в глаза, а затем вместе с Балериной вышел из комнаты. Дверь за ними захлопнулась. Элеон показалось, что зал мгновенно опустел.
– Пенелопа. – К ней подошла хорошенькая девочка лет десяти, в белом кружевном платье, с черным воротником, поздоровалась.
– Элеон.
Теперь девушка знала всех живых детей в этом доме.
II
Элеон бродила по мрачному залу. Посредине него стояло большое фортепиано, по бокам – стулья. Больше ничего не было. В комнате давно не убирались, и она вся обросла паутиной. Лампы не горели, но лучи пробивались из щелей вдоль оконных рам. Элеон открывала и закрывала ставни, смотря, как свет с улицы погасает и вместо ночного неба и луны появляется каменная стена. Странный дом, и Элеон в нем сама словно стала странной. Девушке казалось, что она как бы не существует в реальности, а наблюдает за миром изнутри самой себя. Элеон понимала, что должна сейчас бояться или плакать, но не испытывала эмоций. Она привыкла к плохому и к тому, что люди погибают. Элеон уже не грустила по Бенедикту и знала, что переживет смерть Джудо. Люди умирали и будут. Так какая разница: где и когда?
Элеон шла вдоль ряда стульев. Почему это место забросили? Наверное, нашли помещение получше. Она думала о том, что сейчас происходит с ее чувствами, почему они не накрывают ее, почему она так устала. Пальцы скользили по запыленному пианино. «Перегорела, – размышляла она. – Я больше не способна любить. Так спокойно рассталась с Юджином, зная, что делаю ему больно. Не способна сострадать. Мне не важно, что сейчас с этим ребенком. Не способна желать чего-либо. Я больше не хочу встречи с семьей. И мне всё равно, где жить. Пусть даже здесь. Пусть даже стану куклой. Разве это так плохо? Я буду так же существовать, думать, только в пределах дома. А что лучше? Жить на свободе? Там, с Юджином, терпеть его? Нет уж, спасибо. Или попробовать встретиться с родителями? Чтобы они меня убили? Или найти братьев, которым я не нужна. Уж лучше здесь. По-видимому, куклы не особо напрягаются, раз спокойно помогают людям».
– Так кто ты такой? – внезапно Элеон услышала голос Маргарит.
Слепая девочка сидела на стуле, повернув голову куда-то во тьму, и снова разговаривала сама с собой:
– Тебя пленила Кукольник?.. А кто же?.. Ясно. Тебе, наверное, много лет. Но это печально – забыть свое имя. Я вот всегда помню, как меня зовут – Маргарит Майерс. Но, наверное, если бы я жила долго без мамы, тоже бы забыла. Но мама обязательно заберет меня отсюда. Она…
– С кем ты говоришь? – Элеон подошла к девочке.
– С другом, – ответила она. Маргарит повернула голову в сторону новой знакомой, но глаза малышки смотрели сквозь девушку.
– Здесь никого нет, – сказала Элеон и села рядом. Маргарит беззаботно болтала ногами.
– Нет. Я же слышу голос, значит, есть.
– И чей этот голос?
– Духа. Он тоже пленник дома. Мы все его пленники: я, ты, куклы и даже Кукольник. Дом не хочет, чтобы мы отсюда выходили. Но я уверена, мама нас обязательно освободит. Она очень смелая и сможет всё. Мы с ней в Элевентину поехали, чтобы ведьма сняла проклятие с нашего рода. А дом как раз забирает проклятых детей. Мама мне рассказывала об этом месте. Она найдет его.
– Что именно твоя мама говорила про этот дом?
– О куклах, Кукольнике, Корнелии. Мама много чего знает и много где была. Она очень умная. Понимает, какие люди хорошие, а какие плохие, где взять деньги. И прекрасно готовит. И шьет. Она выступала в театре.
Элеон улыбнулась.
– А что бы мама сказала про твоего друга?
Маргарит задумалась.
– Ну… Она бы точно мне поверила, а не как Анджелос. Он даже слушать не стал.
