ГЛАВА 7
Не прошло и часа, как Олеся появилась на пороге моей квартиры с бутылкой вина и пакетом, где лежали мандарины. Обняла меня в коридоре и дождалась, пока я проревусь. Потом по-хозяйски отправилась на кухню. Зашуршал целлофан, забряцали столовые приборы в ящике.
Я, будто бледное привидение – видел ли кто-нибудь прежде привидения в шерстяных носках и с красным носом? – вползла следом.
– Где у тебя штопор? – осведомилась подруга, выставив два фужера и выложив мандарины в центр стола.
– Да ведь я… – Я растерянно кивнула на бутылку красного полусухого, не решаясь произнести вслух слово «беременна».
Будто от этого что-то изменится!
Олеся озадаченно посмотрела на меня, между бровей появилась складочка, как всегда, когда подруга хмурилась, чего-то не понимая.
– Но ведь ты избавишься от беременности, – сказала она.
Я плюхнулась на табурет, притянула к себе мандарин – лишь бы чем-то занять руки. Я еще не задавала себе вопроса, что буду делать с ребенком. Новость меня настолько оглушила, что я пока не вполне осознала, что, если ничего не предпринять, довольно скоро я из фрилансера, который с трудом сводит концы с концами, превращусь в мать-одиночку.
– Я пока не решила, что делать с беременностью, – выдавила я, стараясь не смотреть Олесе в глаза.
Она бы, столкнувшись с подобной ситуацией, ни на минуту не задумалась, как поступить. Ребенок случайный, нежеланный, папаня больше не объявится и помогать не будет. Чего тут думать?
– Так, ладно, – сказала подруга.
Она оставила бутылку в покое и включила чайник.
– Тогда по чайку.
Олеся поставила передо мной пузатую чашку, на которой был изображен толстый пушистый кот, – ручка чашки представляла собой его изогнутый хвост. Я гладила этот хвостик, словно хвостик настоящего котенка. Да я ведь даже домашнего питомца завести не решалась – такая ответственность! А тут ребенок!..
От горячего напитка поднимался пар. Я сделала глоток, и стало чуточку легче.
Олеська сидела напротив, уперев подбородок в ладонь, и ждала, пока я немного приду в себя.
– Может, этот незадачливый папаша оставил тебе номер телефона? – спросила она. – Ты знаешь, как с ним связаться? В конце концов, это и его ответственность тоже. Пусть хоть денег на аборт даст.
– Олеся!..
– Что? Решение, конечно, принимать тебе, но сама подумай, зачем тебе эта обуза! Я ни в коем случае не давлю…
– Ты именно давишь!
Подруга вздохнула и погладила меня по плечу.
– Извини.
Олеся единственная из моих нынешних подруг знала, что у меня никогда не было отца. В том местечке, откуда мы обе были родом, ничего не скроешь. Все соседи в курсе, что моя мама ездила на практику в другой город и вернулась с пузом. «Принесла в подоле, – шептались за спиной. – Беспутная». Она ходила гордая и смело смотрела всем в глаза. А ведь тоже могла бы решить проблему простым способом – никто бы и не узнал. И меня бы тогда не было на свете.
Я рассказала Олесе все, что выяснила про Армана. Что он сотрудничает с хозяином клуба, но неизвестно, появится ли снова. Телефона он мне не оставил, звонить не обещал.
– Надо связаться с этим… как его. Игорем Авильцевым – хозяином Crystal Carnival. Вытрясти из него координаты этого гада.
– Нет. Ничего мне от него не нужно! Ты правильно сказала: сунул, вынул, а на следующий день уже и имени моего не помнил.
«Элени…» – произнес в подсознании притягательный хриплый шепот, и я тряхнула головой, избавляясь от наваждения.
– Гордая, значит? Независимая? – завелась Олеся. – Ну нельзя так, Лен! Он же тебя поимел во всех смыслах! Обманул насчет бесплодия! Пусть теперь расплачивается!
– Не хочу! – твердо сказала я, глядя в стол. – Я сама справлюсь!
Мы с Олеськой повздорили, как частенько бывало: слишком разные у нас характеры. Я наслушалась, какая я упрямая, глупая, несовременная. Наверное, я действительно глупа и упряма – уж какая есть. Это моя жизнь, и решать мне!
А потом мы, как всегда, помирились. Олеська наделала бутербродов, заставила меня поесть, и, хотя мы продолжали дуться друг на друга, я была рада, что подруга не ушла, хлопнув дверью.
– Ладно, Ленка, – сказала она спустя время. – Если решишь оставить – вырастим твоего обормота. Ты не первая и не последняя мать-одиночка.
На душе сделалось очень тепло после этих слов.
– Я сама справлюсь, – буркнула я, не желая сдавать позиции. – Ты не обязана…
– Вот дурында, – сказала Олеська и обняла меня.
На следующий день, так ничего и не решив, я отправилась к маме. Наверное, расскажи я ей о своем непростом положении, она бы поняла и приняла меня. И снова настойчиво пригласила вернуться. Если я вернусь – назад хода не будет. Поэтому я молчала и только пожимала плечами в ответ на обеспокоенные вопросы: «Ты почему такая бледная? Почему аппетита нет?»
Оставить ребенка или нет? Эта мысль мучила меня с утра до вечера. С голода мы не умрем – продолжу работать из дома, не всем так везет. Однако кому потом будет нужна мать-одиночка с прицепом?
Иногда, лежа без сна на узкой кровати в своей детской комнате, я мысленно разговаривала с Арманом: «Если бы ты узнал, что я жду от тебя ребенка, ты бы вернулся? Ты бы захотел стать отцом и остаться с нами?» Порой я позволяла себе помечтать. Представляла, как возвращаюсь домой, а в подъезде на ступенях лестницы рядом с моей квартирой сидит Арман и держит огромный букет. Вид у него смущенный и виноватый… Я засыпала с этими сладкими мыслями, а просыпалась в реальном мире, где мой будущий ребенок не нужен никому, кроме меня.
А мне-то он нужен?
В ночь перед отъездом мне приснился странный яркий сон. Я стояла в огромной комнате на крыше небоскреба. Сквозь панорамные окна открывался потрясающий вид на мегаполис. Высотные дома, закованные в хром и стекло; между ними вилась лента монорельса. По ней бежал поезд, больше похожий на детскую игрушку, – три аккуратных зеленых вагончика. В небе парили гигантские птицы. Таких больших я, кажется, никогда еще не видела. Птицы ли? Я пригляделась внимательнее, но тут меня отвлек детский голос.
– Мама, – позвал он.
Я резко обернулась и увидела хорошенького мальчишку лет пяти. Темноволосый и темноглазый, он смотрел на меня с такой любовью!
– Мам, это я, – весело сказал он.
Я проснулась и поняла, что ни за что на свете не убью своего ребенка.
ГЛАВА 8
Удивительно, как меняется взгляд на мир, когда ждешь ребенка. Я совсем другими глазами смотрела на улицу, где ходила постоянно, и думала: «Вот здесь детская площадка, как раз недалеко. И ракета есть, малышу понравится!» В том, что у меня родится мальчик, я почему-то не сомневалась, хотя разве можно верить снам?
Еще я заранее выбирала дороги, по которым стану гулять с коляской, и впервые замечала, что не очень-то они удобные: где-то выбоины, где-то высокие бордюры. А вот магазин, куда я обычно забегала за продуктами, порадовал: к нему, оказывается, был пристроен пандус.
Я надеялась, что квартирная хозяйка не попросит меня съехать. Она предупреждала, что кошек и собак заводить нельзя, но младенец – это все же не домашнее животное. Помимо всего прочего, я снимала жилье несколько лет и всегда платила исправно.
«В этот угол, к стене, я поставлю кроватку, – представляла я. – Или лучше манеж?»
Где я возьму на все это деньги, я пока старалась не думать. Помечтать-то можно? В конце концов, первые полгода малыш вполне может спать в люльке от коляски или на кровати вместе со мной. Хотя я рисовала в воображении, что у сына есть все самое лучшее: кроватка с балдахином и бортиками, и обязательно с музыкальной каруселькой. Развивающий коврик, качели, пеленальный столик. А главное – моя любовь.
Я с трудом сдерживалась, чтобы не начать пачками скупать ползунки, пинетки и шапочки. Я подолгу бродила в магазине и перебирала одежки, которые казались совсем игрушечными.
«Так, Лена, остановись! – приказала я себе, уже было направившись к кассе с очаровательным матросским костюмчиком. – Ты даже не знаешь, кто у тебя будет! Может быть, это девочка!»
Я собиралась встать на учет по беременности на следующей неделе, но вряд ли на первом УЗИ назовут пол будущего ребенка. Еще будет время купить приданое для малыша – несколько месяцев впереди!
Еще я стала обращать внимание на то, чего замечать вовсе не хотела, – на счастливых отцов семейства. Гордые папаши, которые катили коляски или несли на руках свое чадушко. Поправляли им шапочки, натягивали на крошечные ладони рукавички и неловко укачивали, если дети начинали хныкать. Увидев очередного отца, гуляющего с малышом, я старалась пройти мимо как можно скорее. Ничего не могла поделать: мне становилось грустно. Ведь мой мальчик будет расти без отца.
Чипсы, лимонад, кофе и сладкие булочки остались в прошлом. Только здоровая еда! Благодаря тому, что я перестала хомячить гадости, в первые недели я даже похудела. Я со страхом ожидала, что меня вот-вот накроет токсикоз, но время шло, а чувствовала я себя прекрасно. Ну, спасибо, сынок, что не мешаешь маме работать и зарабатывать нам двоим денежки на будущее!
Я снова нравилась себе в зеркале: беременность оказалась мне к лицу. Увидел бы меня сейчас Арман…
Его имя и воспоминания о его поцелуях так и норовили просочиться в мысли, но я эти попытки пресекала.
Интересно, ты действительно думал, что не можешь иметь детей? Если так – ты многое потерял. Ты никогда не увидишь своего единственного сына, своего наследника! А вот я буду целовать его черные глазки и баюкать на руках.
И все же, как бы хорошо я ни выглядела, вселенский закон подлости не дремал и ждал момента, чтобы доставить мне очередную неприятность. Не понимаю, как это работает, но работает всегда!
Я теперь старалась каждый день выходить на прогулки: малышу полезен свежий воздух. Я надевала искусственную белую шубку и светлую вязаную шапку, за что Олеся прозвала меня Снегурочкой.
Однако в тот день, когда я вечером решила выползти в магазин за хлебом, мне было лень наряжаться, и поэтому я по-быстрому натянула привычный удобный пуховик и, накинув капюшон, вышла на улицу. Волосы стянула в хвостик, из которого выбивались пряди и падали на лицо. Хотела утром вымыть голову, но не успела – ладно, никто не увидит.
Как обычно, когда идешь за хлебом или за солью, невесть каким образом набирается полная корзина. И главное – все нужное! Я переложила покупки в пакет, взвесила его в руке и ахнула: какая тяжесть! Что поделать, придется тащить, мужика-то нет, который поможет.
«Кроме тебя, сынок, – привычно обратилась я к малышу. – Ты вырастешь и будешь мне помогать!»
И вот иду я по улице, медленно-медленно, чтобы не упасть. Волосы лезут в глаза, раздувшийся пакет в одной руке перевешивает меня на бок. Я пожалела, что не разложила покупки в два пакета, но возвращаться поздно.
До дома оставалась пара десятков метров, когда из-за угла прямо на меня вышли Илья и его новая пассия. Как ее там… Марина?
Они хохотали и перебрасывались снежками, не замечая никого вокруг. Я надеялась, что и меня не увидят. Бочком-бочком двинулась мимо. И тут – надо же такому случиться – снежок прилетел прямиком мне в голову, сбил капюшон. Волосы тут же намокли, колючие льдинки попали за воротник.
– Ой, простите! – пискнула Марина.
– Лена? – удивленно воскликнул Илья.
Проклятие! Я натянула на губы улыбку. В глазах Ильи я прочитала сочувствие, но такое, с подковыркой. Мол, бедненькая-бедненькая, идет одна, тащит тяжелый пакет, голова не мытая, физиономия не накрашенная.
– Рад тебя видеть! – очень неискренне сказал он и притянул к себе Маринку, царственно обняв за талию, будто давал понять: «Вот, полюбуйся, у меня все хорошо! Какая красотка рядом со мной!»
– Здрасьте! – пролепетала девица, а у меня аж челюсти свело от злости!
«Здрасьте!» Я ей что – старая тетка? Она всего на два года меня младше!
Я переложила пакет в другую руку, постаралась сделать это непринужденно, но средство для мытья посуды коварно стукнуло меня по коленке, и я крайне неграциозно зашаталась – спасибо, не упала.
– Что-то ты бледная какая-то, – продолжал Илья. – Может, стоит витаминов попить?
Маринка захихикала.
Я уже и забыла про эту черту характера моего бывшего: ему всегда и во всем надо было взять надо мной реванш. Он будто бы постоянно состязался со мной: зарабатывает больше, готовит лучше – и так во всем, даже в мелочах. Вот и теперь он словно втаптывал меня в грязный рыхлый снег, глядя сверху вниз с издевательской улыбочкой.
– Мне пора, – произнесла я и осторожно двинулась по кромке дороги, стараясь держаться подальше от влюбленной парочки.
– Я бы тебе советовал в следующий раз заказать доставку, – бросил Илья.
О, спасибо! Как же я проживу без твоих советов!
Я не успела уйти далеко, когда из-за поворота навстречу выехал черный автомобиль, чьи хромированные детали глянцево поблескивали в свете фонарей. Он резко затормозил, обдав Илью, ближе всего стоящего к проезжей части, волной серых брызг подтаявшего снега. Марина с визгом отскочила.
«Мгновенная карма!» – злорадно подумала я, Илью мне вовсе было не жаль: грязные брюки – не самая страшная кара за то, что он подло меня бросил.
А в следующую секунду я забыла, как дышать.
Дверца автомобиля распахнулась, и с пассажирского места вышел Арман. Вот это совпадение! Или нет? Судя по тому, что он направился прямиком ко мне, не обращая внимания на то, что ноги в ботинках на тонкой подошве проваливаются по щиколотку в снежную кашу, едва ли это было случайностью.
Я замерла, не в силах издать ни звука.
Арман был все так же великолепен, как и в первую нашу встречу. Я заметила, что и Маринка уставилась на него во все глаза. Илья нахмурился, не понимая, что связывает меня и мужчину в дорогом костюме.
– Давай сюда это безобразие, – сказал Арман, забирая у меня пакет.
Будто так и надо. Словно это обычное дело – объявиться спустя несколько недель.
– Как?..
«Как ты меня нашел?» – рвалось с языка, но это позже, наедине, когда Илья не услышит.
– Я скучал, Элени.
«Элени»… Он сводил меня с ума одним только произношением моего имени! Этот голос!
Арман взял мою ладонь – мою покрасневшую, с врезавшимися в кожу следами от полиэтиленовых ручек ладонь – и поднес ее к губам. У меня задрожали и подогнулись колени.
– Пойдем.
И снова в его голосе прозвучал приказ. Так говорят люди, которые вовсе не привыкли к отказам.
Арман оттопырил локоть, предлагая мне за него зацепиться, и безошибочно повел меня в сторону моего дома.
В голове крутились тысячи вопросов. И я их обязательно задам. Но каким же наслаждением стало напоследок увидеть вытянутое лицо Ильи!
