– А можно я хотя бы пару дней не буду ни о чём думать? Мне больно думать! Я за этот семестр узнала больше, чем за всю жизнь. И не только по учёбе. Ты знал, что взаимодействие с Нулём в плане ресурсов регулирует такое жуткое количество правил?
– Могу себе представить… Ладно, пойдём, Одуванчик. Тебе нужно отмыться.
– Пойдём. Давай руку. Переведу тебя через порог, чтобы вопросов к тебе возникло. А то они уж очень оживились, не хотелось бы для тебя проблем.
Вянка сжала худую, почти такую же узкую как у неё самой ладонь, только гораздо более тёплую сейчас. Через порог они перешагнули без проблем, пусть по коже и скользнуло сразу несколько внимательных взглядов.
1.4
–…вот такие пироги, – Вянка всё-таки в деталях пересказала последние недели своей жизни, не поднимая глаз от чашки.
– По поводу твоей личной жизни я остался при том же мнении, – такой же сонно зевающий, успевший отмыться от ковыряния в земле Алексей подпёр голову кулаком.
– Я согласна с молодым человеком, – в зеркале проступило неизменное уже много лет лицо Марты Ярычевской, – тем более, что один из них знатно отравлен аномалией, а значит и толк от него как от мужа… В том плане, что детей с ним не получится.
– Я не буду обсуждать с вами ещё и это! Какие дети, в конце концов-то?
– Милочка, тебе придётся это обсуждать. Ты одна из последних Ярычевских, в твоём браке просто обязаны быть дети…
– Да какой брак-то, боги?
–…и если твоему сердцу так дорог этот мальчишка – можешь потом привести его в качестве качестве постоянного любовника. Мы с мужем тоже после рождения троих детей жили в разных крыльях, и…
– И давайте не будем мою личную жизнь обсуждать всё-таки! Я… боги, я не верю, что говорю это, но я уже согласна над вашими советами подумать – когда-нибудь потом, лет через десять как минимум, а сейчас я хочу доучиться и не сойти с ума в этом бардаке! Может я вообще за эти годы… вон, Алексея охомутаю, у нас как раз достаточно дальняя степень родства, чтобы это и родством вовсе не считалось!
– У меня к тебе исключительно родственные чувства…
– Брата твоего!
В комнате повисла неловкая тишина. Костянников-младший сначала о чём-то глубоко задумался, рассматривая взвинченную Вянку, так и сяк прикидывая картинки в своей голове. Пару раз переглянулся с духом в зеркале, будто обсуждая. И, наконец, захохотал:
– Я бы посмотрел, как ты его от Мараевой будешь отваживать… хотя, мне кажется, вы бы ужились. Но, мне кажется, его почтенные дамы тоже забракуют.
– О, двадцать лет – такая смешная разница для магов, – отозвался дух.
– У него проклятие.
Вянка извернулась на кресле, закидывая ноги на подлокотник. Она, конечно, очень громко возмущалась, закатывала глаза и отмахивалась, но не признать хотя бы долю правоты не могла. Шедовское детство на аномалии, да ещё и ощутимая подпитка её магией не так давно могли дать самый непредсказуемый набор последствий. И при прочих равных Тана, любой из братьев, был бы более приемлемым вариантом.
– Интересно, есть шанс остановить самокопания раньше, чем они превратятся в бездонную яму?
– Ну, если перестать думать? – Костянников дотянулся до чайника.
– Да поняла я ваш намёк, поняла, – от интонации растворившегося в отражении призрака у Вянки дёрнулось лицо, прозвучало настолько похоже на её мать.
Магичка пошевелила пальцами, рассматривая играющие на накопителе блики. Наполненный силой камень почти жёг кожу, требуя от владелицы хоть каких-то действий. Гореславские камни вообще предпочитали людей, похожих на последний шанс, как гласила пометка на полях в справочнике. По крайней мере, девушка надеялась, что неразборчиво написанное второе слово было именно “шансом”, специфическая вязь, используемая на уровне ещё две реформы письменности назад не всегда давалась ей легко.”Последний”, хотя бы, был выведен более современными буквами, явно чьё-то позднее дополнение. Потому что с бытностью последним шансом она смирилась, а вот быть какой-нибудь последней искрой – с поправкой на почерка можно было прочитать и так – не хотелось. Искры очень редко разгораются в пламя, а жить с осознанием того, что ты или потухнешь, или тебе придётся извернуться и живьём себя наизнанку вывернуть, не слишком приятно.
– Если в чём-то сомневаешься, строй планы исходя из худшего варианта.
– Именно этим и собиралась заняться. Исходить из того, что я последняя Ярычевская.
– У тебя же всё равно остались какие-то молодые родственники, даже не настолько дальние как я?
– Я сверяла по фамильной книге, там обычно есть пометка “мёртвая ветвь”, для тех, с чьей стороны ждать продолжения не приходится. Посмотреть, что там у меня, я не рискнула. Так что, вопреки их надеждам, – Вянка качнула головой на зеркало, – предпочитаю свою внезапную одарённость и право на фамилию считать шансом оставить след в истории, чтобы Ярычевские в последний раз вспыхнули, перекрыв впечатления от Антона… Так что я за лето подумаю о переводе на боёвку.
– Пессимистка…
– Я сейчас потащу тебя в загородный дом, показать предкам. Будешь потом вместо со мной речи о хороших партиях и тикающих часиках выслушивать.
– Меня не признают, а за мой труп Игорь с тебя спросит.
Вянка, почему-то непоколебимо уверенная, что уж Алексея-то признают подходящим вариантом, пусть и при сильно разбавленной крови, злодейски захохотала. Вот уж и правда, если хочешь улучшить себе настроение – испорть его кому-нибудь другому, чтобы одной не страдать. А, боги со всем этим! Как-нибудь по ходу дела разберётся, в конце концов, маги на то и маги, чтобы полагаться не только на голову, на и на знаменитое “авось”, которое куда-нибудь да выведет.
Может сегодняшний день и выдался насыщенным, но усталость, сейчас разливающаяся по телу, дарила какое-то странное успокоение. Даже дом, от размеров которого в первое время было неуютно, как будто ожил, задышал теплом. Стал ощущаться таким же домом, как и квартира прабабушки. Кстати, следовало бы туда заглянуть. Но чуть позже, пока она побудет здесь, может, выберется на Нуль.
– Не кисни, одуванчик, всё будет хорошо. А если не будет – можешь мне сказать “А я ведь тебе говорила”, – Алексей подвинулся на кресле, освобождая как разд достаточно для неё места.
– Я буду говорить тебе это даже в посмертии, не надейся, – она охотно пересела, прижимаясь к тёплому боку. – Хорошо хоть ты мне мозг чайной ложечкой не ковыряешь… не представляю, как я бы тут без тебя со всем этим справлялась.
– Ну, для того и нужны родственники, разве нет?
– Наверное. У меня как-то из нормальных родственников за всё это время только прабабушка и была. Ну, вот сейчас ты. Были ещё родители Шеда, но мы же понимаем, что это не то?
– Естественно. Думаю, в ближайшую неделю я тебе точно слишком много думать не дам, просто потому, что мне самому после работы думать больно. Будем изображать тюленей.
– Никогда тюленей не видела. Ну, живьём. На Нуле, где-нибудь в городах-близнецах есть зоопарк?
– Есть. Но лучше через Кости тогда, там он побольше. Иди спи, уже глаза слипаются. У тебя и так был насыщенный день.
– Не хочу, – она прижалась крепче, стискивая Алексея в стальных объятиях. – Я сильно сомневаюсь, что сейчас смогу уснуть. В голове слишком много всего.
– У меня есть снотворное. Если ты уж совсем никак не заснёшь…
– Я просто посижу с тобой? Расскажи мне что-нибудь…
– Ну, я изначально должен был поступать на факультет целительства и алхимии. Хотел быть как брат. Но примерно в это время он отхватил своё проклятие, свалив в туман, а я назло пошёл в собиратели. Чтобы там его как раз и встретить. Уже как своего преподавателя, хотя тогда он много исследовал и вёл только какие-то отдельные пары… И мы оба были достаточно упрямыми идиотами, чтобы не попытаться восстановить общение.
– Ну, он тебя оберегал. По-своему, как понимал это… Хотя я рада, что всё сложилось так, пусть это и звучит эгоистично. Хотя, маги в целом эгоисты, так что это не такой уж и недостаток.
– Тогда ты какой-то дефектный маг, раз так много думаешь о чужих чувствах и не пытаешься взять от жизни всё, пока у тебя не начали ныть колени на погоду и вспышки с аномалий, – Костянников прикрыл глаза.
– Что, а шуток про то, что у меня это возрастное, но другое, не будет?
– Ну, я даже в твои годы не был таким одуванчиком. Думаешь, откуда я знаю про границы слежения в ОМУ?
– Мать сейчас бы уже начала речи, что ты меня плохому учишь.
– Поверь, твой отец тоже не был от меня в восторге. Я прекрасно понимаю, почему они сошлись, но не могу найти причину, почему разбежались.
– Я не спрашивала. И знать не хочу, – окончание слова перешло в душераздираюший зевок. – О, я всё-таки пойду посплю. Тоже не засиживайся.
Она коротко, как-то по-кошачьи, ткнула Алексея лбом в плечо, прежде чем поплестись наверх. Маг хмыкнул, заметив мелькнувший в коридоре белый хвост: ну да, как Дар-то любимую хозяйку в одиночестве оставит.
2.1
– Знаешь, до размеров тюленя я не разъемся даже если очень постараюсь… Ты, кажется, тоже, – Вянка прошлась оценивающим взглядом по фигуре идущего рядом родственника.
– И мы можем этому только порадоваться… Ничего не чувствуешь? – он посмотрел по сторонам, прислушиваясь к магическому фону.
– Нет, вроде нет. Хотя… пахнет чем-то душным? – последнее слово она подобрала после небольшой запинки. – Я не знаю, что это за запах…
– Что не так? – Алексей проследил направление взгляда, практически сразу находя причину, по которой Ярычевская так изменилась в лице. – Хочешь подойти или незаметно улизнуть?
– Ни то, ни другое. Реагировать первой я не буду, – девушка отвернулась к вольеру.
За их спинами точно также прогуливались обитатели Рева, среди которых Ярычевская безошибочно узнала того самого инквизитора. Своего биологического отца. В компании семейства магов, от которых тянуло горелым – если она правильно помнила, среди ревских так пахнут огненные и боевики – и высоким парнем, от которого тянуло речной водой и мокрым песком. Костянников тихо порадовался, что сегодня “зрячку” только выпил и в целом выбрал из своего не слишком богатого гардероба наименее приметные вещи. Оставались шансы, что их не заметят, тем более, что кое-какие зачарованные вещицы из запасов Ярычевских неплохо маскировали магический фон. Обычно магов в толпе всё равно окружала пустота, их фон заметно напрягал обычных людей, так что для подобных мероприятий приходилось пользоваться амулетами. Так что оставались шансы, что их не заметят и не узнают, примут за местных с лёгким фоном от сильно разбавленной крови. Такие здесь тоже имелись.
– Привет, меня Мира зовут. А ты – Вянка, верно?
…чего они не учли – просто потому, что не знали – так это чуткого носа Ревской магички, в родословной которой отметились нелюди. И уж сравнить запах, не магический, а обычный, физический, давнего друга семьи и явно прячущей ауру девушки-не-с-Нуля могла не особенно напрягаясь.
– Мы разве знакомы? – она сделала шаг назад, рассматривая собеседницу, по-собачьи наклонившую голову к плечу.
– Лично нет, но я знаю твоего от…
Всплеск! Шум, поднятый ныряющими животными, заглушает окончание фразы, а Вянка отводит глаза Мире и её спутникам, вместе с Алексеем скрываясь в противоположной стороне. Ярычевская замирает, прижавшись к стене какой-то постройки: руки мелко подрагивают, да и в целом ощущения странные.
– Всё-таки решила сбежать?
– Я не готова сейчас к этой встрече. И к разговору, который обязательно будет. Просто… Не сейчас и не так.
– Хорошо. Пойдём, думаю, нам лучше успеть к порталу раньше ревских?
– А есть какая-нибудь чисто наша точка перехода? Где мы наверняка с ними не встретимся?
Алексей кивнул, выводя приунывшую магичку другим путём, весьма ловко расходясь с увиденными раньше ревцами. Настроение немного уползло вниз, впрочем, не слишком сильно. Хотя затылок Ярычевской чужое внимание всё-таки на миг обожгло, но ближе никто не подошёл. А Костянников уже уверенно тянул её за собой в сторону перехода, привычно маневрируя в потоке людей. И взгляды обычных смертных с кожи соскальзывали как вода по стеклу. Непринимавшая сегодня “зрячку” девушка покорно шагнула в видимый только её поводырю проход, наконец-то выдыхая, когда привычная магия прошлась по ней ласковой волной.
Костянников помотал головой, прося Марка не задавать лишних вопросов. А Вянка тем временем удивлённо нахмурилась, озираясь:
– А почему не в Костях?
– Там точка, настраиваемая на любой выход на нашем уровне. Решил, что вторая поездка на капсуле будет для тебя излишней. Но, если хочешь, можем выйти на Нуль, только уже в другом городе.
– Я никогда не запомню все эти соответствия, – тоскливо простонала она, упираясь лбом в скрытое рубашкой плечо.
– Не переживай, мне тоже так казалось, – он легонько погладил ссутулившуюся девушку. – И у тебя наверняка получится адаптироваться быстрее, судя по выносливости твоей головы. Раз она от жизни такой до сих пор не вскипела, то и тут справится.
Выход на нулевой уровень уже был привычным. В близнеце Кровяника ей нравилось больше, во многом потому, что именно здесь дублировалась насыщенная магией река, связующая слои. Одна из, но фон именно этой был девушке наиболее близок, так что на набережную вышли практически сразу же. Маги вынырнули из переулка в поток туристов, выманенных на улицу ярким солнцем и видами. Но далеко не ушли: устроились на ступеньках у воды.
Вянка, щурясь и прикрывая глаза ладонью, рассматривала существо с телом льва и человеческой головой. На их уровне такие не водились, но о живности других слоёв им рассказывали, так что сфинкса она вполне могла узнать. Алексей рядом рассматривал блики на тёмных волнах, вглядываясь иногда в лица людей на том берегу, благо, что заведомо более острое чем у местных зрение позволяло.
– Как вы вовремя…
– Лада Викторовна? – Ярычевская сперва узнала голос и лишь после этого признала в устроившейся рядом женщине своего декана. – А Вы…
– Сегодня суббота. У меня законный выходной, – Мараева поправила очки, продолжая смотреть в сторону другого берега. – А у реки, хм, время подпитки.
– Вы о чём? – Алексей посмотрел поверх головы Вянки, но прочитать что-то по неподвижному лицу было невозможно.
– Смотри.
Костянников вгляделся в людей, на том берегу, безошибочно находя нужную группу из-за всколыхнувшейся энергии, река издала нечто вроде зова, от которого у магов по спинам прошёл холодок, Вянка даже машинально пересела на ступеньку повыше, чтобы оказаться от тёмных вод подальше. Ярычевской может быть и не было достаточно хорошо видно, а вот он прекрасно различал, как закаменело лицо человека на той стороне и, быстрее, чем окружающие его успели сообразить, он оказался в воде.
– Его же… не вытащат, да? – с непередаваемой интонацией произнесла Вянка, прислушиваясь к колебаниям силы вокруг. – Он как будто исчез, я не ощущаю разумной жизни в реке.
– Трупы ощущаться и не должны, – Алексей поёжился, но с места не двинулся, теперь уже свободнее рассматривая Мараеву. – Но его ведь и не найдут, никакие водолазы не помогут, правда, Лада Викторовна?
– Я не могу комментировать ваши догадки, не имею права, но вы достаточно близки, скажем так. Могу только посоветовать почитать семейные архивы, когда поедете в родовое гнездо. И, Вянка, – от лукавой искры в глазах, на миг показавшихся из-под зеркальных очков, у магички поджался невидимый хвост, – на активных участников летних обрядов до следующего лета не действуют ограничители университета.
Женщина шагнула со ступенек, могла бы коснуться воды, но растворилась, даже не пересекая границы реки. Ярычевская вслепую нашарила бутылку воды, всё ещё убийственно ледяную, и отхлебнула, даже не скривившись. Глаз всё-таки дёрнулся.
Алексей отвёл взгляд, понимая, что иначе не удержится и прокомментирует, но замученная чужим интересом к её жизни Вянка вполне может и водой в него плеснуть, и магический всплеск дать, и даже попытаться спихнуть его в воду. А потому – он лучше промолчит. Но вот на организацию выходного для оставшихся участников великолепного трио стоит намекнуть, надо будет вечером связаться с братом. Если ему уже не намекнула Мараева.
– Как думаешь, она полноценное воплощение или осколок?
– Я выясню. Но сильно сомневаюсь, что полноценное воплощение способно долго поддерживать живое тело, но с этим вопросом лучше к Игорю обратиться… Я ему напишу.
– Напиши.
2.2
– Я тебя точно не напрягаю?
– Вянка, – Алексей привалился к стене, закатывая глаза, – мне всё равно нечем заняться в отпуске. Марк был готов молиться на моё заявление, потому что работал без перерывов я последние четыре года. Оставь мне хоть какое-нибудь развлечение. Или тебе надоело моё общество?
– Да нет… Лучше, чем с призраками общаться, – она повела плечами.
