Елена Николаева "Белые сказки"

– Не пугайся. – улыбнулась она, и взгляд приобрел человечность, появились зрачки и голубое сияние вокруг них. – Забыла я, старая, что все этого пугаются. – она задумалась на минуту. – А наводнение тут было?

– За мой век нет. Только дождей больше стало, да болота увеличились. Я же далеко не летаю. Мой дом здесь.

– Ладно. Пошли на село посмотрим. – она поднялась с корня и пошла вверх по направлению к большой церкви.

Шла она, как будто летела. Тихо и совершенно бесшумно. На нее не реагировали собаки, что мирно спали под крыльцом или в конуре. Ворон летел следом, периодически осмеливаясь сесть ей на плечо. Она была не против.

– А вот это зря. – покачала она головой, подойдя к деревянной церкви. – Не место ей здесь. Сгорит.

А церковь хороша была собою, да ухожена. В виде креста стояла она на каменном основании, купол украшал крест, а на колокольне спали голуби. Паперть была чисто убрана, украшена березовыми ветками. Рядом разбиты клумбы с цветами и чисто выметены дорожки. Рядом расположились рядки для торговли, с лавочками и столиками. И все были покрыты крышей на случай плохой погоды.

– Как сгорит? Она тут сколько уже стоит. – шепнул ей в ухо ворон. – А столько там утвари блестящей! Я как-то в окно раскрытое свой клюв сунул, аж обомлел. Сороки говорили, что сколько еще просто висит там. А как свечи зажгут, да как запоют, так такая красота, глаз не отвести.

– Зависть человеческая всему виной. Нет бы посмотреть, что у другого хорошо получается, да сделать так же, или научиться, или совета какого спросить, – по старушечьи заворчала она, – так нет, надо напакостить.

Повздыхала она и пошла дальше. Вдоль дороги, не спеша, рассматривая высокие избы с подвалами под овощи, со ступенями в сени, резные ставни, закрытые на ночь, да заборчики у палисадников с ароматными флоксами. И ведь пока шли, ни одна тварь не тявкнула, не замычала и не мяукнула. Только пару раз проносились мимо летучие мыши.

Она остановилась у околицы, покрутила головой, как искала что-то.

– А воду откуда берут? – поинтересовалась она.

– Так колодцы. – он клювом показал на деревянные срубы около домов.

– А из речек чистую воду сложно добыть. – буркнула она. – Посмотри, колодцы рядом с хлевом стоят. Думаешь, тут вода чистая.

Она подошла к одному из них, подняла крышку и наклонилась.

– Фу. – заткнув нос, отпрянула она.

– Они еще воду из речки в огромный чан наливают, потом туда крест серебряный окунают и считаю эту воду особенной. – шептал ворон на ухо.

– Ага, глисты от окунания в него серебряного креста прям мрут тут же. – усмехнулась гостья. – А амеба дизентерийная сразу активность свою теряет.

– А это кто такие, глисты? – ворон первый раз слышал такое название. – И почему они в воде живут?

– Это червяки такие. Живут они в животе у людей, у животных. От них, конечно, не мрут, но неприятностей они принести могут много. Крысы есть?

– Редко. – помотал головой ворон. – мыши больше, полевки. Вкусные. Со мной сова иногда делится. Слушай, а тебя как звать-то?

– Яга, естественно. – усмехнулась она. – Но давай мы придумаем мне какое-нибудь мирское имя, чтоб лишних вопросов не было.

– Мне нравится Настенька. – шепнул ворон ей в ухо.

– Ну значит буду бабка Настасья. – согласилась она.

Дойдя до конца улицы, сунув нос на торг, обшарив и осмотрев курганы, что были на правом берегу вдоль околицы села, она расправила плечи и заявила:

– Жить буду вон в том дому у кладбища. Чистый дом, хороший. Порядок наведу, но ненадолго. Пока мост новый не перекинется, тут побуду.

…

– А часовни теперь нет. – сказала Аленка. – Я там ходила. Там теперь ангары какие-то стоят, и там воняет. Да и пристани нет никакой. А заместо церкви деревянной клуб стоит из красного кирпича.

– Да. Много лет прошло. – вздохнула Таисия. – Ты собирайся давай. Скоро отец приедет.

И действительно, не успела Аленка собрать в портфель свои книжки, как за окном прогудел клаксон, пора было выходить.

Отец никогда не заходил к старушке в дом, не приглашали, но с приходами дочери смирился: лучше она сюда ходить будет, чем с кем попало по деревне бегать. Времена нынче были не спокойные.

… Аленка уехала на голубом Запорожце с отцом домой, а Таисия открыла окно, что вело в огород и прокричала:

– Кысь, кысь!

Минуту спустя огромный черный котище запрыгнул на подоконник и боднул широким толстым лбом старушку.

– Опять лапы не вытираешь. – сказала она и погладила его по гладкой лоснящейся спине.

– А ты тряпицу для вытирания снова забыла положить. – не остался в долгу кот. – Что звала?

– Слазь в подвал. – показала взглядом Таисия.

– А что сразу я? – выпучил желтые глаза Кысь. – Пусть этот, что за печкой дрыхнет, слазит.

– Ему сегодня туда нельзя. Сегодня тридцатое апреля, он мне тут еще нужен. – строго ответила она и приподняла клюкой дверцу, ведущую в подпол.

– Что я там забыл? – уточнил кот, не хотя, сползая на чисто вымытые половницы, которые были покрашены красно-коричневой краской.

– Ты ничего, а мне нужно, чтобы ты посмотрел, на сколько и в какую сторону камень сдвинулся, и никто ли с того света сюда не желает попасть. – задумчиво ответила она. – Я бы и сама слазила, но чет спина болит, тело уже ни к черту не годно стало, а новое заводить не хочу.

–Ну почему снова я? – ворчал кот.

– Потому что не уберег, просила же, не пущать никого в дом, пока отсутствовать буду. А ты… – зашипела она на него, махнула рукой и отвернулась, явно злясь на черное пушистое создание. – Другого дома что ли не смог ей подобрать? Ну напугал бы?

– Ты меня уже почти сто лет этим попрекаешь. – ответил кот. – Ну ведь ничего не сделала, пожила малехо, опять же, за смертными присмотрела, рожать бабам помогала, болезни всякие лечила. А я камень берег, подрывал, подкапывал, старался.

– Ладно. Лезь уже.

Кота не было, казалось, вечность. Вылез грязный, в паутине, блеклый какой-то, глаза голубым светились.

– Ты что там не убираешь? – он смахнул с усов паутину и чихнул.

– Естественно нет. – пожала плечами Таисия. – Сейчас все так помирают. Помрут и его в морг везут, там такой кошмар творится, если бы ты представлял. Душа, она же создание тонкое, не весомое, ей бы под камень, чтобы потом через мост и в чистилище, чтобы возродиться потом. Ан нет. Все туда боятся попасть, там же ад. Вот и болтаются. – махнула она рукой. – Что с камнем?

– Лежит. Что ему будет. Под ним тишина. Никого. – отчитался кот. – Он открыт с южной стороны в этот раз.

– Ну значит все тихо будет. – выдохнула она и оперлась подбородком на костяную клюку.

Кот продолжал вылизываться после посещения мест не столь отдаленных, явно чувствуя вину за той, свой проступок. Хотя, ему то что, ну поругают чуть чуть, а потом снова по шерсти погладят и миску со сметаной поставят. И тут в его голове созрел вопрос:

– А почему я так уверен был, что она Яга? – он даже вылизываться перестал.

– Так она Яга и была. Дух она земной. Это я ведьма, а она дух. Разницу чувствуешь? – вздохнула она.

– Чувствую. – от тебя пахнет. – Старостью от твоего тела пахнет, и ацетоном. А от нее ничем не пахло. От земли пахнет, от дерева пахнет, от мяса пахнет, от мыши пахнет, от ворона пахнет. От Домового не пахнет. – кот замер на секунду, выпучил глаза, медленно повернул морду в сторону печки и произнес, – он что, тоже дух?

– Ага. Дух. – кивнула она. – Знает он, что такое ацетон! Ну и насмешил! – рассмеялась Таисия широко, во весь рот и обнажила свои идеально белые зубы.

– Ну я кулюторно. – смутился он. – Ну не буду же я говорить – мочой. – и потупил глаза. – Я не хочу руку, дающую сметану обидеть. А с этим теперь аккуратнее буду. А то мало ли чего. – она снова косо посмотрел на печку и принялся вылизывать угощение, наложенное в блюдце и поставленную на подоконник.

– Тебе много не будет? – хлопнул крыльями ворон. Он, как всегда, появлялся внезапно и практически бесшумно. – А то вдруг живот заболит.

– У меня нет лактозной недостаточности. – промырчал Кысь, не прекращая занятие.

– Что? – Таисия рассмеялась, так позабавило ее рассуждение кота. – Ваше мурчащее величество еще и о ферментной недостаточности знают? У котов, кстати, это очень частое явление. Поносом проявляется и газами в животе.

– Знаю, слышал. – блюдце к тому времени было уже чистое.

– Где? – ворон наклонил голову вправо, он так лучше видел и слышал.

– У соседей. – у них телевизор есть, там много чего интересного говорят.

– А ты что прилетел? – Тася обратилась к черной птице.

– Аленку мать ищет. Плачет, бегает по огороду и кустам, тем что рядом за баней. – встревоженно сообщил ворон.

– Куда она деться-то успела. – покачала головой Таисия и пошла в сундук, за зеркалом.

Сундук был большой, с красивой гнутой крышкой, по краю обитой железными уголками. Крышка была тяжелая, открывалась легко и послушно, как будто не сундук это был, а маленькая шкатулка. Зеркало лежало, аккуратно завернутое в тряпицу, сверху всякого нужного барахла. Раскрутив льняную тряпицу, она поставила зеркало на стол подле сундука, протерла его. Ворон прискакал и уселся на край железной кровати.

– Что там? – поинтересовался он.

– Да к бабке через болото сбежала. – покачала Таисия. – Сейчас я позвоню им.

Телефон у Таисии был и работал исправно, от администрации, как заслуженному работнику районной библиотеки провели, мало ли скорую вызвать, или еще для каких нужд.

– Девка ваша к бабке утопала. – спокойно сказала Тася в трубку. – Только не орите на нее, иначе потом последствия будут.

Выслушали, ничего не ответили, трубку бросили.

Таисия завернула зеркало обратно в тряпицу, положила обратно в сундук и села рядом на гнутый венский стул.

– Меня, когда не станет, ты не забудь сундук прихватить. А то эта ворона может в впопыхах забыть про него.

Ворон кивнул и полетел по своим птичьим делам.

…

Аленка после школы, как всегда, пошла к Таисии Андреевне, так называли ее все вокруг. Вышла со школьного крыльца, повернула направо, и в припрыжку, мимо сопок-курганов, с которых зимой все катались на ранцах, картонках, через школьный стадион, мимо старого кладбища, размахивая ранцем и напевая песенку Элли из сказки «Волшебник изумрудного города», направлялась в сторону низенького домика, покрытого серым шифером. Она дошла до тяжелой увесистой калитки, позвонила в колокольчик, хвостик от которого висел с наружной стороны и напоминал ей хвост от ослика Иа из сказки про медвежонка Пуха и и отошла на шаг назад. Калитка через какое-то время тихо распахнулась и девочка с косичками светло-соломенного цвета, с приспущенным правым гольфом, а он всегда спускался именно с этой стороны, в коричневом шерстяном платьице и черном переднике, зашла в передний, чисто выметенный, двор. Справа от нее был дровник с аккуратно, полено к полену, сложенными нарубленными и тщательно просушенными поленьями березы, да покрытый волнистым серым шифером. Слева забор из тонких неровных жердей, напоминавших ей толстых черных змей с болота. Ей казалось, что они оберегают это царство-государство, это пространство тишины и добра, и в любой момент смогут ожить и наказать нарушителя пространства.

«Не просто так папа сюда не заходит. – подумала Аленка, погладила «змей» и пошла к двери.

Дверь, просто обыкновенная деревянная дверь, покрытая коричневой краской, с простой деревянной ручкой, отполированная тысячами, а может и не тысячами, а миллионами прикосновений, открылась без скрипа, как только она потянула ее на себя своей тоненькой детской ручкой.

Деревянные ступени с потёртостями точно по середине вели в сени, где всегда, сколько она помнит себя здесь, было темно и где всегда пахло травами и почему-то мышами. А дальше была тяжелая дубовая дверь с такой же отшлифованной ручкой, как и на передней двери. И ее тоже нужно было потянуть на себя. И знала, что кабы кого дверь в дом не пустит, просто не откроется и все. Пустит она только по разрешению хозяйки.

Таисия сидела на своем привычном месте – под часами-ходиками с кукушкой, облокотившись на свою деревянную клюку подбородком. Она все так же была в теплых серых брюках и суконной кофте с большими накладными карманами.

Аленка быстро осмотрелась по сторонам. Больше никого не было. Тишина – только ходики тикают да Тася дышит.

– Проходи. – улыбнулась ей Таисия, не поднимая подбородка с клюки. – Разувайся, ставь чайник. Чай проголодалась совсем.

– Ага. – Аленка скинула туфельки у порога, налила воды из большого бидона, что стоял в углу за двухкомфорочной газовой плитой, в белый эмалированный чайник, открыла газовый баллон и чиркнула спичкой. – Тугая ручка, нажимать надо.

– Надо. – отозвалась Таисия. – А тугая не ручка, а кто-то другой. Не знаешь кто?

– Не-а. – девочка подошла поближе к Таисии и уселась на стул около стола, что стоял рядом. – Расскажешь?

– Ты.

– Это как? – в явном недоумении ответила она. – Ба Тась, это как?

– Что произошло два дня назад дома? – Таисия явно была не довольна.

– Ты злишься на меня? – Аленка потупила взгляд.

– Злюсь. – кивнула Таисия. – Я просила не совершать опрометчивых поступков.

– А что такое опрометчивые поступки? – Быстрота реакции девочки Тасю все время изумляли. Создавалось впечатление, что это спасает ее от чего-то не выносимого.

– Не делай поспешных поступков. – пояснила старушка и добавила, – Вначале остановись, заметь себя, потом делай.

– Я так и сделала. – радостно ответила девочка. – Мама собралась на огород и велела мне мыть посуду. Ну я помыла посуду. А потом указаний никаких не было, вот я сидела и скучала. И я решила поиграть в путешествие через болото, как Мюнхгаузен, и пошла через болото к бабушке Анне. У нее как раз на ужин дранники со сметаной были. Я, конечно, ноги промочила, но она меня сушила на печке и причитала. А потом прибежала мама и она орала и плакала. А потом волокла до дома за руку и снова плакала. А потом кинула меня в кровать, где не было постельного белья и вела спать сейчас же. – она все выпалила на одном дыхании и надулась, как индюк. – Меня без белья. А Машка с бельем.

– Обиделась? – уточнила Тася.

– Да. Я играла. Мне было скучно. И она меня так. – ручки сложила на груди и отвернулась к окну.

Бесполезно ребенку семи лет объяснять, что мать испугалась, когда не обнаружила ее дома, что плакала она от страха и злости, от радости за то, что ребенок нашелся. Таисия вздохнула.

– Что ты вздыхаешь? – Аленка заметила ее вздох. – Я что-то не так делала?

– Ты маме не сказала, что ты уходишь. – улыбнулась та в ответ.

– Точно. – подняла указательный палец вверх девочка. – Я поняла, главное – предупредить!

– Да. Это бывает важно. У нас чайник закипел.

– Я сейчас сниму. – Аленка подорвалась со стула, закрутила вентиль на газовом баллоне, сняла чайник. – А чай какой заваривать?