– А чего ты здесь ходишь, Нат? Это женская раздевалка, – напоминаю ему.
– Ты сегодня классно откатала, я видел кусочек программы, – делает вид, что не слышал моего замечания.
– Спасибо, – отвожу взгляд к стене с пожарным щитком. – Оля ещё сушится. Здесь жди, – снова смотрю на сына наших хореографов.
– Слушаюсь и повинуюсь, – кривляется он.
Позёр и бабник. Не люблю его ни за то, ни за другое. Не то, что… кто? Тот, за кем можно только наблюдать, кусая губы и задерживая дыхание? «Много» я о нём знаю, конечно! Но из головы совсем не выходит.
Вчерашний его образ остался в сознании. Странный парень зачем-то приехал ночью к дому Калинина. Сидел у столба и смотрел на мои окна. Такой большой, сильный и одинокий. А я? Я зачем-то ждала его, не выпуская из рук подаренного медведя. Глупо же. Вероятность его визита была минимальна. И скорее всего, я всё сама себе придумала. И про подарок якобы от него, и про то, что приехал ко мне, но мы сидели и долго смотрели друг на друга. У меня до сих пор такое ощущение, что я побывала на свидании.
Вероятно, это самое странное свидание в мире. И пусть. Мне хочется быстрее попасть домой. У меня щекотка в животе от ощущения, что я опаздываю на собственный подоконник, ведь меня там могут ждать.
Сердечко бьётся быстрее и щёки горят от этих странностей. Запрыгиваю в машину к дяде Лёне, роняю рядом рюкзак и нетерпеливо постукиваю ногой по полу.
Дурочка. Они разберут завалы, и он исчезнет. Что ему там делать? Может, он и не видит меня, а приезжал потому, что попросил Калинин. В этом ведь гораздо больше логики. Правильнее было бы прекратить думать о нём. Да и мама, если вдруг узнает… Страшно представить, что она сделает.
Всё это правильно, но вопреки собственным размышлениям, двигаюсь на другую сторону сиденья.
У дома Калинина стоит его машина. Игорь Александрович выходит со своей территории не один. У его собеседника сегодня вместо банданы кепка, надетая козырьком назад, всё те же грубые ботинки и штаны, обтянувшие мощные бёдра. Он кажется мне невероятно большим и сильным.
Парень задерживается взглядом на нашей машине. Его отвлекает Игорь Александрович, тот ему кивает, что-то показывает жестами, а дядя Лёня завозит меня к нам во двор.
Папина машина стоит, уткнувшись бампером в ступеньки. Выбираюсь на улицу и, повесив рюкзак на одно плечо, спешу в дом.
– Наша чемпионка вернулась, – улыбается отец, устроившийся в гостиной с телефоном. – Как тренировка?
– Привет, – машу ему ладошкой. – Хорошо.
– Мама жалуется на ваше с Аделиной поведение и твою успеваемость, – его взгляд становится привычно строгим.
– Я всё исправила, – переступая с ноги на ногу, отвечаю отцу. Ещё этот дурацкий рюкзак съезжает с плеча и ударяет меня по ноге.
– Ами, надо сразу делать на «отлично» и тогда не придётся ничего исправлять, – на полном серьёзе говорит он.
– А если не получается сразу? – натягиваю лямку рюкзака обратно на плечо. – Если это вообще не моё, пап? Я хочу в Спортивный универ. Моё место там, – осмелев, пытаюсь до него достучаться.
– Амалия, ну это же смешно. Зачем мне в компании тренер по фигурному катанию? Если ты проседаешь в учёбе, мы можем исключить остальные нагрузки, и ты сосредоточишься только на ней, – отец поднимается с дивана. Я резко начинаю ощущать себя маленькой и беззащитной, хотя он даже голос не повышает.
– Что ты имеешь ввиду? – собрав в кулак всю силу воли, поднимаю голову и смотрю ему в глаза.
– Мне кажется, всё очевидно, Ами, – отец подходит ближе, берёт меня за подбородок, гладит пальцем по щеке. – Может, пора завязывать с фигуркой? Я горжусь твоими достижениями и медалями, но, повторюсь, они не сделают из тебя хорошего экономиста.
– Нет, – упираюсь я. – Не забирай у меня лёд, пожалуйста.
– Тогда учись хорошо, ладно? Я не хочу больше слушать про проваленные контрольные и прочую ерунду. Ты знаешь, дочь, я максималист. Если медаль, то золото. Если оценка, то «отлично». У Разумовских только так, – ласково проводит по моим волосам. – Переодевайся, приходи ужинать. Я по вам соскучился.
Кивнув, убегаю к себе, радуясь, что по дороге мне не встретилась Аделина. Сегодня сестра будет вести себя идеально. При отце у неё разве что крылья за спиной не вырастают и не начинает светиться нимб над головой.
Проверяю свой тайник. Медведь и личный дневник на месте. Иду к окну. Осторожно выглядываю из-за занавески, но там кроме машины Калинина больше никого не видно.
Вздохнув, быстро переодеваюсь. Спускаюсь в столовую, а у нас гости. Сам Игорь Александрович заглянул.
– Добрый вечер, – приветствую соседа и друга семьи.
– Привет, красавица, спортсменка, чемпионка, – улыбается он. – Дела у тебя как? Не всех ещё победила?
– Нет, – улыбаюсь в ответ.
– Какие твои годы, – смеётся Игорь Александрович, явно пребывая в отличном расположении духа.
– Игорь, – зовёт его мама, пока Ада обиженно сопит в мою сторону, – разрисованное животное на твоём дворе не опасно для окружающих? У него вид как у уголовника. Весь в наколках, – кривится она.
– Не переживай, если что, у меня есть строгий ошейник, – смеётся Игорь Александрович. – А если серьёзно, мощный паренёк. У меня на него большие планы.
– Ты, главное, держи его в узде, – просит мать. – У меня две дочери. Я опасаюсь за них.
Хочется закатить глаза и поскорее выйти из-за стола. Так говорят о человеке, будто он и не человек вовсе, а действительно пойманный в капкан зверь или же раб, купленный на невольничьем рынке. Звучит ужасно.
И как только нам разрешают уйти, я первая покидаю столовую, ссылаясь на усталость и режим.
За окном снова никого, и чувство полёта окончательно сдувается. Я шмякаюсь о свою реальность, обнимаю подушку и крепко зажмуриваюсь, чтобы поскорее уснуть.
А утром у нас редкий завтрак с папой, и он вызывается подвезти меня в колледж сам. По дороге делится своими планами о том, как летом я приду к нему на практику. Немного задеваем тему спорта. Я киваю и иногда поддакиваю. Он высаживает меня недалеко от учебного корпуса, желает хорошего дня и уезжает по своим делам.
Мне везёт, у нас отменяют последнюю пару, и я иду в парк, чтобы позаниматься на свежем воздухе без жужжания над ухом Ады или матери.
Устраиваюсь с учебником на скамейке под раскидистым деревом, которое уже совсем скоро полностью покроется зеленью. Вчитываюсь в материал, не обращая внимание на окружающих. Лёгкий ветер играет с волосами и пытается перевернуть страницу. Прижимаю её пальцами и замечаю нарастающую надо мной тень.
Удивлённо поднимаю взгляд. Мальчишка лет двенадцати, наверное. Раскрасневшийся, растрёпанный, с маленьким цветным букетиком в руке.
– Ты чего? – настороженно спрашиваю у него.
– Вот, – он смешно вытягивает руку с букетом. – Просили отдать.
– Мне? – захлопываю учебник.
– Ну не мне же, – фыркает мальчишка.
– Спасибо, – забираю у него цветы. – А кто передал? – оглядываюсь по сторонам, но не вижу ни одного знакомого лица.
– Он просил не говорить, – заявляет «курьер», разворачивается и удирает со всех ног.
Подношу цветы к лицу, вдыхаю мягкий, сладковатый аромат и глупо улыбаюсь. В голове снова только одна идея о том, чей подарок зажат у меня в руках. Снова оглядываюсь, в этот раз в сторону дороги, и сердце опять стучит быстро-быстро, будто хочет выпрыгнуть из груди. От обочины на другой стороне проезжей части отъезжает знакомая мне старенькая чёрная машина с наглухо поднятыми стёклами на окнах.
Глава 10
Амалия
Как перестать улыбаться, глядя на этот букетик, я не знаю. Особенно после того, как он обрёл хозяина. Странного, большого, сильного, опасного. Но ведь злые люди не дарят розовых медведей и такие милые цветы. А может, это совпадение? Мало ли, зачем он оказался возле парка.
Конечно. Он же не мог знать, что я там буду. Я сама-то не знала, пару ведь отменили внезапно.
Я ищу объяснения нашим столкновениям и этим подаркам. Так сложно поверить, что это всё для меня. От него. А если нет? Если я и правда ошибаюсь? Лучше сразу вытравить из своей головы такие мысли, чем потом больно разочароваться. А то будет что-то из серии: «Сама придумала. Сама обиделась». Парень и знать меня не знает, и не думает обо мне, а я тут сочиняю.
Но мишка есть. Я прижимаю его к себе, снова уткнувшись носом в макушку. Того специфического запаха совсем не осталось, он теперь только в моей голове. Уснуть так и не смогла. Выучила всё, что задали, посмотрела фильм, послушала музыку. Бесполезно. На тумбочке у кровати стоят цветы, и я смотрю на них, опять улыбаясь. А ведь на подоконник не пошла…
Боже, как глупо это звучит!
Но не пошла. Запретила себе. Искусала губы от любопытства. Приехал или нет? Не знаю, что с этим делать. Со мной никогда ничего подобного не приключалось.
Сквозь щель между плотными занавесками видно, что на улице светает. Теперь уже можно даже не пытаться поспать, и я лезу в тайник за дневником. Подложив под спину подушки, сажусь, скрестив ноги в щиколотках, устраиваю между ними мишку и, раскрыв тетрадь, долго смотрю на пустые странички.
Рука сама выводит сердечко в центре, а внутри вопросительный знак. Как могут звать такого, как он?
На свободном месте выписываю в столбик мужские имена, примеряя их на татуированного парня.
Ярослав…
Тимур…
Руслан…
А может, вообще, Николай или Максим?
– Не-е-ет, – поморщившись, зачёркиваю последнюю строчку.
Отступаю от списка и пытаюсь нарисовать рядом череп. На его теле набиты такие. С большого расстояния разглядеть их подробнее сложно, да и художница из меня так себе.
Интересно, чтобы сделала со мной мама, если бы я пошла в тату салон и набила себе хоть что-нибудь? Маленькое, незаметное под костюмами для выступлений, иначе и Роза Марковна со мной что-нибудь сделает.
Рассмеявшись, хлопаю себя ладошкой по лбу и качаю головой. Понятно же, что ничего такого я не сделаю. Но очень и очень заманчиво.
Закрыв дневник, прячу его обратно в тайник вместе с медведем. Ещё раз глянув на букет, выбираюсь из постели. Раз уж рано встала, можно устроить лёгкую пробежку по пустым улицам.
Собираю волосы в пучок, переодеваюсь в спортивный костюм и всё же раздвигаю занавески. Ни-ко-го.
Если бы он вдруг там оказался в такое время, точно было бы крайне странно. И даже пугающе.
Спускаюсь на первый этаж. Так хорошо, тихо в доме. Выхожу на улицу. Глубоко вдыхаю прохладный влажный воздух, пропитанный хвоей, разминаюсь и выбегаю за территорию. Сворачиваю по дорожке сразу в сторону пруда, периодически поглядывая за пульсом на смарт-часах. Оббегаю его по специальной беговой дорожке и, сбавив темп, возвращаюсь к дому.
– Только не говори, что ты заболела? – мама ловит меня на лестнице.
– Не заболела. С чего ты взяла? – удивлённо смотрю на неё.
– Глаза блестят нездорово. Показалось, наверное, – внимательно рассматривает меня.
– После пробежки, скорее всего, – пожимаю плечами и ухожу к себе.
Приняв душ, ладонью вытираю запотевшее зеркало и смотрю на свои розовые щёки и улыбающиеся губы. Глаза и правда блестят. Это всё бабочки под кожей виноваты. Они никак не угомонятся.
За завтраком мама придирчиво меня рассматривает.
– Нет, не нравишься ты мне, – заявляет она. – Запишу тебя на сегодня к нашему терапевту.
– Со мной всё нормально, – уверяю её.
– Не спорь, пожалуйста, – морщится мама. – А то голова с утра начнёт раскалываться.
Умолкнув, допиваю свой чай без сахара и ухожу из-за стола. Дядя Лёня уже ждёт. Подмигнув, снова всовывает мне в ладошку карамельку и открывает дверь машины.
Всеми силами стараюсь не смотреть в сторону дома Калинина.
– Быстро они всё разобрали, – говорит дядя Лёня.
– В смысле, разобрали? – ухватившись за спинку его сиденья, подтягиваюсь ближе.
– Да там же целая бригада работала у него, – спокойно отвечает он. – Всё большое вывезли. Мусор только остался. Сгребут его лопатами. За пару-тройку дней повывозят. Считай, чистый участок. Можно строить заново.
Вот и решится проблема с метаниями насчёт подоконника. Странный парень исчезнет, и бабочки в моём животе впадут в спячку. Только от этой мысли вдруг начинает щипать в носу.
Уткнувшись взглядом в почти идеально чистое стекло, теперь думаю, что зря не пошла ночью к окну. Вдруг он всё же приезжал и это был последний раз?
– Ами, приехали, – доносится до меня голос водителя.
Я и не заметила, утонув в своих бесконечных сомнениях.
– Спасибо, – привычно ответив дяде Лёне и спрятав карамельку в рюкзак, отправляюсь на пытки, то есть лекции.
Какой-то умник часто ставит нам физкультуру первой. Я привычно жду, когда девочки переоденутся и уйдут из раздевалки. Захожу в числе последних, в итоге опаздывая на занятие. Преподаватель привык, и мне за это ничего не будет. Здесь я вхожу в число лучших, что сильно не нравится некоторым особам.
Нам выдают баскетбольный мяч, делят на команды и дают страт игре. Для этого вида спорта я слишком маленького роста, всего метр пятьдесят пять. Сама не забрасываю, только делаю передачи. Наша команда зарабатывает первые очки. Мяч оказывается у соперников. Я разворачиваюсь и отбегаю к краю, чтобы не мешать тем, кто выше.
Встаю спиной к стене и получаю прямиком твёрдым баскетбольным мячом в лицо. В голове происходит маленький взрыв боли, в глазах вспыхивают звёзды, а из носа стекает кровь.
– Вы что творите?! – рявкает преподаватель.
Девочки смеются и всем своим видом показывают, что это была случайность.
– Ами, ты как? – ко мне подходит одна из сокомандниц.
– Нормально, – шмыгнув носом, предплечьем вытираю кровь с губ и подбородка.
Поднимаю мяч, отскочивший от меня к скамейке, и со всей силы швыряю его обратно. Он попадает в зачинщицу «всех издевательств» надо мной. Она резко перестаёт улыбаться.
