Я поежилась.
– А если не вернет? – спросила я. – Может ведь так случиться?
Сама не знаю, откуда во мне вдруг поднялось такое волнение. Потому что… ну потому что Ормонд был прав. Если живешь в одиночестве, если у тебя нет ни друзей, ни возлюбленных, то какая разница, где именно жить?
И Креван сейчас смотрел на меня так, что я готова была обо всем забыть – и остаться здесь после того, как выполню все заказы.
– С учетом того, что я сегодня узнал от начальства, может случиться всякое, – уклончиво ответил Креван. – Давайте-ка проверим кое-что.
***
Креван
Вино друайян имеет одну удивительную особенность: оно способно прояснять все нити и переходы того поля, которое окружает любое живое существо – и нормайсов, и обитателей теневой стороны. Алина выпрямилась и села за столом, как прилежная ученица: руки сложены перед собой, взгляд направлен вперед.
– Дышите ровно, – велел я и осторожно направил в ее сторону маленькое заклинание. Оно погрузилось в поле Алины, похожее на прозрачный кокон с едва заметными оттенками сиреневого и бирюзового, и плечи девушки едва заметно дрогнули, словно она что-то почувствовала.
А ведь не должна была.
– Как вы себя чувствуете? – спросил я, наблюдая за тем, как заклинание погружается все глубже, входя в связь с выпитым. Вскоре кокон, окружавший Алину, выбросил нити, в основном, золотые и зеленые.
Хороший знак. Девушка полностью здорова, у нее легкий характер и она смотрит на жизнь без гнева и злости. Такие, как она, приживутся в любом мире и будут там счастливы. Вот и хорошо – может, Алина и правда захочет остаться здесь.
Я был бы рад. Конечно, хочется надеяться, что у нас с ней что-то получится, но даже если ничего не выйдет – пускай. Жить с инквизитором трудно, и все это прекрасно понимают.
– Хорошо, – ответила Алина. – Только немного щекотно в груди.
– Это мое заклинание, – сообщил я. – Оценивает то поле, которое вас окутывает, и ищет в нем возможные нити махнагарны.
Ормонд машинально отправил кусок шоколада в клюв и, проглотив, спросил:
– Не видно пока?
– Нет, – ответил я, и заклинание рассеялось: оно уже сделало свою работу. – Ни следа. Наша махнагарна работала не одна, ее прикрывали. И вещи, которые были с ней, тоже.
– Она что-то сперла из лавки? – Ормонд разволновался так, что вздыбил перья и даже крыльями хлопнул: я за ним такого никогда не замечал.
– Ничего, – ответил я и обновил наши бокалы. – Этот товар дал ей кто-то другой. Принес кто-то из покупателей, передал.
Ормонд насупился. Я готов был поклясться, что его перья потемнели. Алина смотрела на меня, не сводя глаз, и этот взгляд был словно маленькое солнце.
– Он ничего не покупал, – вдруг сказала Алина. – Но пару раз заходил – просто так, посмотреть. И передал ей товар.
– Почему ты так решила? – осведомился Ормонд.
– Я работала в букинистическом магазине, – ответила она. – Есть такой тип покупателей: они просто ходят и смотрят. Убивают время или им просто нравится обстановка, или не могут ничего выбрать. Иногда берут какую-нибудь мелочь.
Звучало вполне логично. Ормонд вдруг вздыбил перья еще сильнее, почти превратившись в шар, и воскликнул:
– Ну точно же! Была дрянь: стоит, свечи своими лапами немытыми перебирает, а по морде наглой видно, что у него ни грошика нет. А эта дура махнагарна сидит за прилавком, глаза в никуда уставила. Я даже ухнул. Что, говорю, мил-человек, дело пытаешь или от дела лытаешь? Если нужны свечи, так бери. А не нужны – шагай.
Алина торжествующе улыбнулась – обрадовалась, что ее догадка оказалась полезной. Я, кажется, всю жизнь столько не улыбался, сколько за эти сутки, которые она провела в нашем мире – но на нее нельзя было смотреть и не чувствовать, как улыбка появляется на лице сама по себе.
– Как выглядела дрянь? – спросил я. – Во сколько появлялась?
Ормонд снял очки, потом снова надел. Волновался – не за побег махнагарны, за то, что из его лавки все-таки могли что-то стянуть, а он пока не знал, что именно пропало.
– Человек. Долговязый такой, одет просто, но чисто, – ответил тиллуан. – Кудрявый, растрепанный. Я бы не сказал, что пьян, а все же разит. Наверно, в свечи он как раз и сунул, что надо было.
Я прикинул размеры артефактов, которые беглянка забрала с собой. Да, сверток вполне мог поместиться в коробку со свечами – а потом махнагарна подошла, чтобы поправить их, и все забрала.
– В лавке чисто, – хмуро сказал я. – Я все постоянно проверял, так что мы его не выцепим. Ладно. Ормонд, составите его словесный портрет? Объявим в розыск.
Я прекрасно понимал, что примерно с тем же успехом можно искать ключ, выброшенный в море.
– Пусть он сам к нам придет, – вдруг предложила Алина. Мы с Ормондом уставились на нее с одинаковым изумленным видом, и она добавила: – А что? Сделаем вид, что товар не у махнагарны, а по-прежнему у нас. И вы его поймаете, когда он снова появится.
Я нахмурился. Нет, мне не нравилась эта идея, хотя она звучала очень интригующе и авантюрно. Алина смотрела на меня, и в ее глазах плясали золотые искры.
– И те сливовые коты, Сколетти, нам помогут, – продолжала она. – Ведь они залезли в лавку не просто так, а за тем особо важным товаром. Можем пустить такой слух, как вы считаете?
Ормонд пригладил перья, переместился из-за стола на одну из присад и с важным видом произнес:
– Послушай, Креван, она права. Хорошая мысль. С чего бы Сколетти к нам забираться, с учетом того, что я систему безопасности обновил? С того, что тут есть то, что принесет им знатный барыш! Давай готовить засаду. У меня такое чувство, что все получится.
***
Алина
Следующий день принес такой ливень, что в окно не было видно соседних домов. Креван ушел на службу рано утром – я еще не проснулась. Ормонд тоже куда-то подевался. Выпив чашку кофе, я спустилась в лавку и почти сразу же появился покупатель: хрупкий светловолосый юноша. Я еще успела обрадоваться, что это нормайс, а не обитатель теневой стороны, но юноша шагнул ко мне, и за очаровательным обликом светского красавчика вдруг проступили ежиные иглы и довольно-таки неприятная физиономия.
– Доброе утро! – маска юноши вернулась на место. – А где махнагарна?
– Я за нее, – ответила я, стараясь говорить как можно любезнее. Покупатель улыбнулся.
– Меру певучего серебра, пожалуйста. И примите индивидуальный заказ.
Я кивнула и отправилась к большой стойке со средствами, в состав которых входили драгоценные металлы. Покупатель снисходительно смотрел, как я выбираю нужный пузырек. К горлышку был привязан ярлычок, и я прочла: “Показания к применению: рекомендуется при хрипоте, потере голоса, слабой чаровой интонации”.
– Кого-то решили зачаровать? – спросила я, отправляя пузырек в пакет. Человек-еж улыбнулся.
– Это моя работа. Служу в банке, в отделе кредитования, а тут простудился.
Да уж, без волшебного голоса там не обойтись.
– Может, вам еще Лунный порошок и розовую сирень? – спросила я: видела такие пузырьки в шкафу под ярлычком “Помощь при респираторно-вирусных заболеваниях”. Еж вздохнул.
– В другой раз. Так, теперь индивидуальный заказ, мне нужна дюжина кур. Справитесь?
Дюжина кур? Что может быть проще, пойду на рынок да куплю. Странно, что он вообще пошел за курицами в аптеку. Одарив его обаятельной улыбкой, я заверила:
– Разумеется. Приходите через сутки.
Еж расплатился, забрал пакет, на том мы и расстались. В лавку бесшумно влетел Ормонд, устроился на одной из присад и спросил:
– И ты его не испугалась?
– Немного, – призналась я: проступившая харя с иголками смогла произвести впечатление. Тиллуан фыркнул и вздыбил перья.
– Немного. Это живожор, он способен вытянуть из человека его тень. Обратила внимание на браслеты?
Да, на узких запястьях юноши и правда красовались тяжелые серебряные браслеты, исписанные какими-то значками. Я увидела их, когда он расплачивался.
– Они его ограничивают, не позволяют нападать на нормайсов, – сообщил Ормонд, и дверь в лавку снова открылась, пропуская покупателей. Их была целая стайка, и они выглядели не пугающими, а забавными – этакая пушистая смесь мышей и лягушек. Закрыв зонт, они пропрыгали к прилавку и, опасливо глядя на Ормонда, мелодично пропели:
– Нам бы соль Сайрена, соль Сайрена, соль Сайрена!
– Сейчас, – с улыбкой ответила я: глядя на них, и правда нельзя было не улыбаться. Ормонд важно указал крылом на нужный ящик – открыв его, я увидела аккуратные пакетики с солью лимонного цвета. Мышелягушки проворно запрыгнули друг на друга, чтобы добраться до кассы и положили серебряную монету.
– Спасибо, спасибо, спасибо! – поблагодарили они и, подхватив товар, упрыгали прочь. Ормонд задумчиво смотрел им вслед, словно прикидывал, какими они будут лучше, жареными или тушеными.
– Вы как будто хотите их съесть, – заметила я. Тиллуан важно кивнул.
– Да кто ж мне даст… Это трисловцы, все повторяют по три раза. Мелочь безвредная.
– Мелочь не мелочь, но расплатились, – я закрыла кассу и, сев на высокий стул в ожидании заказчика, который должен был забрать монету ведьмы, спросила: – А где тут ближайший рынок?
– Чего это тебе понадобилось на рынок? – ответил Ормонд вопросом на вопрос.
– Живожор заказал дюжину кур, – сказала я, и тиллуан едва не сверзился со своей присады.
– Дюжина кур! – ухнул он и весь распушился, словно шар. – Ну ты попала!
Что значит, попала? Я удивленно посмотрела на тиллуана. Тот слетел с присады и принялся кружиться над лавкой, окутываясь серебристым туманом. Через несколько минут такого полета он вдруг рухнул на пол, сияющая волна поднялась до потолка и, когда она осела, я увидела, что птица пропала. Вместо нее с пола поднимался человек – тощий, долговязый. В его лице сохранились птичьи черты – огромные круглые глаза, тонкий длинный нос и растрепанная шерсть вместо волос. Или это были перья?
Вроде бы теневая сторона успела показать мне всякое, но сейчас я даже рот приоткрыла от удивления. И удивило меня не само превращение птицы в человека, а то, что он появился сразу одетым, причем довольно модно по местным меркам.
– И ты обзывала меня совой! – укоризненно произнес Ормонд. Сунув руку куда-то в пустоту, он вдруг вынул цилиндр, украшенный очками в форме совиных глаз и клюва, надел на голову. – Я тиллуан, древнее сверхразумное существо. Терпеть не могу человеческий облик, ну да ладно. Схожу с тобой в гости к князю, он не пускает к себе обитателей теневой стороны в их приличном виде.
– К князю? – спросила я. Ормонд перегнулся через прилавок и, вытащив какую-то коробку, проворно уложил ее в белоснежный пакет: наверно, приготовил какой-то подарок. – Зачем нам к князю, нам же куры нужны!
Ормонд снисходительно посмотрел на меня, и в его перьях-шерсти мелькнула сиреневая нить.
– Куры это очень редкие и дорогие птицы, – сообщил он с видом учителя, который вынужден объяснять ученику заурядные вещи. – И есть они только у князя. Дождемся твоего заказчика, отдадим монету и пойдем. Может, и дождь тогда утихнет.
Когда заказчик пришел за монетой, дождь и правда пошел на убыль. В прорехи облаков выглянуло солнце, и мое настроение невольно улучшилось. Терпеть не могу дожди.
Когда мы уже собрались уходить, зашла еще одна покупательница – немолодая, властная женщина, которая держала на руках кого-то вроде тигренка. Именно он заговорил со мной низким урчащим голосом и попросил несколько зеленых свечей. Женщина молчала. Когда странная парочка расплатилась за товар и вышла, Ормонд снял свою шляпу и провел рукой по лбу, стирая пот.
– Хорошо, что нас было двое, он как раз в фазе смены носителя, – произнес тиллуан. – Забрал бы тебя и глазом не моргнул.
– Кто это? – спросила я. От слов о смене носителя во мне шевельнулось что-то холодное, и я вдруг представила нити, которые убегали от тигренка в глубину женских рук.
– Берзуван. Они сами не способны передвигаться, вот и ищут таких, на ком можно ездить. Нападают, захватывают разум, – угрюмо ответил Ормонд. – Ладно, идем за курами. Времени меньше суток.
Возле княжеского дворца, мраморной громады, которая утопала в зелени сада, нас остановили охранники. Суровые господа в темно-красных мундирах похлопали Ормонда по карманам в поисках оружия, и один из них оскалился:
– Надо же, какая сова к нам залетела с теневой стороны, вы гляньте!
– Сам ты сова, – сквозь зубы прошипел Ормонд. Будь он чайником, кипел бы и плевался паром во все стороны от гнева. – Целый сыч!
Меня обыскивать не стали, просто покачали рядом с левой щекой какой-то стекляшкой на цепочке, и я подумала, что охранников просто забавляла реакция тиллуана. Потом нас провели в ту часть сада, которая была отведена под розы и там, среди пышных кустов, на скамье сидел князь.
Остановившись рядом с Ормондом и поклонившись так же, как он, я все недоумевала: как скамья не трескается под его весом? За время, проведенное в новом мире, я увидела человека-ежа, человека-слизня, и вот пришел черед встретить человека-гору. Князь был громадиной. Судя по охвату его пуза, он все свободное время проводил за накрытым столом. Стол, кстати, тоже был, и на нем красовалось столько еды, что можно было накормить целый полк.
Заметив, что я засмотрелась куда-то в сторону тарелок, князь улыбнулся в пушистые рыжие усы и спросил:
– Что, Ормонд, ты не можешь нормально накормить свою подругу?
– Это не подруга, сиятельнейший князь! – пискнули откуда-то справа, и я увидела еще одно диво: некое подобие белой морской свинки с птичьими лапками. Голову украшала синяя шапочка, в тон синим крыльям. – Это новая продавщица в его магазине.
Князь выглядел как нормайс, но его питомец был явным представителем теневой стороны. Мне увиделся в этом некий парадокс: насколько я успела понять этот мир, нормайсы старались держаться подальше от таких вот крылатых морских свинок.
– Ваше сиятельство, мы к вам по неотложному делу, – Ормонд решил не тратить время на разговоры и не дожидаться, когда его снова назовут совой. – Нижайше прошу вас продать нам дюжину кур из вашего великолепного курятника. Вот, примите мой скромный дар.
Князь отложил на блюдо кусок ароматного розового мармелада, вытер пальцы и заглянул в принесенный Ормондом пакет.
– Мило, мило. Южное зелье удачи, – произнес он. – У меня пятнадцать бочек такого зелья, дорогой тиллуан.
Я поняла, что дело уходит в грустную сторону. Наверно, ночью мы с тиллуаном полезем воровать княжеских кур. Мне, конечно, не нравилась репутация курокрада, но умирать хотелось еще меньше.
– Тогда, может быть, в моей лавке найдется что-то более интересное? – спросил Ормонд. Князь поманил его к себе пальцем и что-то прошептал на ухо. Ормонд выслушал, кивнул и отступил, стараясь держаться с небрежным спокойствием, но по его лицу было видно: князь затребовал что-то такое, чего нам так просто не раздобыть.
Наверно, придется все-таки воровать этих кур. Жить охота.
Нам вручили коробку мармелада с княжеского стола, и на этом аудиенция подошла к концу. Когда мы шли по дорожке прочь, я услышала, как пушистый собеседник князя в синей шапочке произнес что-то вроде “сова пучеглазая”.
Ормонд сделал вид, что не услышал. Когда мы вышли за ворота и пошли по улице, я спросила:
– Так что ему понадобилось? Ты сам не свой!
– У него проблемы с мужской силой, – ответил Ормонд и презрительно добавил: – Неудивительно! Столько-то жрать! Он запросил у меня корешок звероклюйки, и это уже проблема.
Да уж, тут от самого названия веяло неприятностями.
