– Неплохо, ответ зачтён. Только мне непонятно: почему никто не записывает дельные мысли? – однокурсники поспешно оживают, зашуршав тетрадями. – Едем дальше, – слайд перещёлкивается. – Её, думаю, тоже представлять не придётся. Но вопрос тот же: в чём секрет её успеха?
– Ого, кто-то стырил мою фотку, ? негромко усмехается блондинка, когда картинка сменяется на обнажённую по пояс безрукую Венеру.
– С самооценкой у тебя порядок, – подперев башку кулаком, уже напрямую пересекаюсь с лисьим взглядом. Реально. То ли из-за намалёванных стрелок, то ли из-за формы глаз, но ассоциации сами вылезают. Лиса. Хитрая и изворотливая. – Как зовут-то хоть тебя?
– Брось. Неужели это правда важно?
– Честно? Не а, – широко зеваю, рискуя разорвать челюсть. Нет, эту пару досижу и сваливаю к херам. Отсыпаться. – Но это всё равно не мешает нам забиться на вечер, правда?
– Да, отчасти, – вклинивается разносящийся по высоким потолкам убаюкивающий преподавательский нудёж, отвечающий кому-то. – Слухов по поводу пропажи её рук ходили великое множество, как и о том, что же она в них держала.
– Яблоко, – лениво бросаю, не разрывая зрительного контакта с жертвой. – Которое вручил ей Парис, признав самой зачётной телкой. Хочешь, тебе тоже подарю яблочко?
– Считаешь меня самой зачётной тёлкой?
– А это мы узнаем, если согласишься на стрелку.
Согласится. Пятихатку ставлю, что согласится. По самодовольной улыбочке вижу. И ещё пятихатку сверху готов накинуть за догадку: она специально в меня въехала.
Чтобы привлечь к себе внимание.
– В восемь. У Зингера. Не опаздывай, а то уйду к другому, – выдержав нужную паузу, подтверждают мою догадку согласием, и отворачиваются, снова утыкаясь в телефон.
Это она так тонко даёт понять, что беседа окончена? Да ради бога, что хотел – я получил. Откровенно говоря, даже слегка разочарован. Могла бы хоть немного поломаться.
Это было бы куда интереснее.
Глава вторая. Машенька, ты там как?
POV БЕЛИНСКАЯ
Ноготь сломала. Ёлы-палы, ну как так-то, а? Только на днях же сделала маникюр. Теперь придётся идти на коррекцию.
Обеденный перерыв закончился и, пока народ медленно стекается обратно в аудиторию после финального перекура, я уже на месте: лезу в директ, отправляя сообщение мастеру.
Скорого ответа не наблюдается, преподши тоже ещё нет, так что от нечего делать листаю новостную ленту, выискивая среди тонны спама и рекламы что-нибудь если не интересное, то хотя бы любопытное.
О. Нахожу!
Разборки диванных критиков под анонимными секретами. Знаете, всякие паблики, куда с охотой сливают лютую дичь, а психиатры без образования это с не меньшей охотой обсуждают, доводя диалог до абсурда?
Вот под одним из постов про супружескую измену собрались три девицы: малолетка-токсик, душнила и отбитая феминистка. Комбо набор, от которого мозг в трубочку сворачивается.
Не удержавшись, вношу и свою лепту.
Как итог: за несколько минут умудряюсь со всеми напрочь разосраться, словив в свою сторону целый веер оскорблений, но это даже весело. В своей нелепости.
Набираю очередной стёбный комментарий, советуя девочкам заняться собственной личной жизнью, а не ковыряться на моей странице, выискивая доказательство того, что я сама чья-то "подстилка", когда меня накрывает тень.
А наносекундами ранее ещё и запах.
Со вчера отлично запомнила этот парфюм: резковатый и приятно освежающий. В котором отчётливо улавливаются древесные сандаловые нотки. Спорим, это "Кензо"?
Вскидываю голову, встречаясь с глазами, через которые словно проваливаешься в преисподнюю. Причём это не оборот речи: радужка настолько тёмная, что сливается со зрачком, создавая не самый приятный 3Д эффект.
Хотя, в принципе, для Артемия Спиридонова это лишь дополнительная изюминка, на которую охотно клюют наивные глупышки, текущие Ниагарой от плохих мальчиков.
А Спиридонов у нас очень плохой мальчик. От такого не только дочурок своих прячут за семью замками, но и их мамок. На всякий случай.
Уж чего не отнять Артемию, который ненавидит своё имя, однако при этом под угрозой сломанных конечностей запрещает коверкать его или сокращать – это магнетической притягательности и ярко выраженной маскулинности.
А тело, тело-то какое. Девчата, ловите слетающие трусики. Сразу видно, что над собой долго и упорно работали, превратив фасад в зону эстетического поражения.
Высокий, крепкий, широкоплечий, с чертовски сексуально разбегающимися по рукам дорожками вен и угольно-чёрными татуировками, выглядывающими из-под футболки. Внешка на твёрдую соточку, так что готова признать – подать себя Спиридонов умеет.
Прямо сейчас подаёт, давя убийственной дозой тестостероновых волн. Замер надо мной грозной поступью и смотрит. Немигающе, пронизывающе, хищно.
– Могу чем-то помочь? – обворожительно улыбаюсь, слепя идеально ровными зубками. Многолетнее хождение в брекетах не прошло даром. – Прошу прощения? – театрально выгибаю бровь, наблюдая за тем, как молча хватают мой рюкзак, с грохотом высыпая содержимое на стол.
– Ага, – порывшись, находят то, что искали. Студак. – Аврора Белинская, значит. Ну, здравствуй, Аврора Белинская.
– Эм… ну, здравствуй, – безмятежно соглашаюсь, тихо радуясь, что внутренний кармашек предусмотрительно застёгнут на молнию. А то получилось бы неловко.
– Как вечер прошёл?
– Прекрасно.
– А у меня вот скучновато. Хотел одну выскочку на место поставить, да только та слилась. Зассала и не пришла.
– Соболезную. Наверное, это не очень приятно – оказаться бортанутым. В центр психологической поддержки обращался? Такое-то эмоциональное потрясение. С этим не шутят.
Колкость остаётся неоцененной.
– Слушай, красотка, – бедром отпихнув сидящую впереди девчонку, Артемий склоняется ко мне, облокачиваясь локтями на столешницу. – Не знаю, что за игру ты затеяла, но с удовольствием в неё поиграю. Правила расскажешь?
Ну, естественно, поиграешь. Куда ты денешься, если уже клюнул на крючок. Мужское эго никогда не прощает динамо, а уж такое раздутое, как у него…
Я слишком давно собираю на Спиридонова информацию, так что изучила этого засранца вдоль и поперёк.
Вырос в приюте. Родителей нет. Еле закончил среднюю школу, неоднократно её меняя, так как его вытуривали оттуда за хулиганство и постоянные разборки. И с учениками, и с учителями.
После девятого закончил какую-то шарагу, после чего каким-то чудом поступил сюда на бюджетку. Правда в прошлом году и отсюда едва не вылетел за частые прогулы, но дал кому-то в деканате на лапу, поэтому теперь вообще не запаривается.
Что любопытно, Артемий Спиридонов – наглядный пример человека, у кого сроду ничего не было, однако который при этом умудрился выкарабкаться и вполне себе неплохо устроиться по жизни.
– Так в том и прелесть, – усмехаюсь, едва сдерживаясь от соблазна пригладить его небрежно встопорщенный тёмный вихр на башке, несколько коротких прядей которых упали на упрямый лоб. Расчёска? Не, не слышали. – Никаких правил нет.
– Это мне нравится. Такое я люблю, – склонив голову, с прищуром внимательно разглядывают меня. – А вот когда меня опрокидывают… не очень. За это обычно наказывают, знаешь?
– Умоляю, только не розги. Я очень нежная.
– Какая жалость. А я вот, наоборот, люблю пожёстче. И как нам быть?
– Ммм… Поискать себе партнёра по интересам? Могу дать визитку одного БДСМ-клуба. Уверена, тебе там найдут вакантное местечко среди доминантов.
– Даю угадаю: освободившееся после тебя? А чего ушла? Попёрли за садистские наклонности? – парируют. – Куколка, налицо проблемка. У моей тачки помят зад, так что я требую сатисфакции. И твой зад вполне сгодится в качестве компенсации.
В смысле, он имеет в виду, чтоб прям… туда?
Э, не! Так не пойдёт.
– Сорри, роднуль. Мой зад мне ещё дорог как память, так что я пас, – вылавливаю под его рукой жвачку, раскрываю фантик и кладу пластину на язык.
Всё проделывается нарочито медленно, без разрыва зрительного контакта и в строго выверенных пропорциях, где только слепой не распознает эротического подтекста.
Тяжёлая мужская челюсть с ямочкой на подбородке подрагивает, растягивая тонкие губы в усмешке.
Оценил.
– Будешь? – вскидываю зажатый между двух пальцев фантик, и тут же театрально спохватываюсь. – А, извиняюсь, последняя. Увы.
Молчит. Молчит, ухмыляется и смотрит.
Мне кажется, будь мы сейчас наедине, а не в переполненном кабинете, уже начала бы срываться одежда, потому что искрит в нашем радиусе нехило.
– Молодые люди, – подобно огнетушителю, остужает накалившуюся обстановку сухой строгий тон вошедшей преподши по отечественной истории двадцатого века. Которую та, судя по возрасту, самолично застала во всей красе. – Лекция уже началась. Займите места. Миловаться будете после.
– Слышал, милый. Миловаться будем после, – насмешливо подмигиваю Артемию. – Так что кыш отсюда.
Ммм…
Нет. Я, конечно, особого послушания от него не ждала, но и того, что Спиридонов, схватив меня за затылок, притянет к себе, залепляя мой рот грубым поцелуем тоже не ожидала.
Грубым и глубоким. Тем, что позволяет щедро обмениваться слюнями, заставляя губы пульсировать от излишней напористости, а зубную эмаль трескаться от страсти.
Воу, воу, воу! Полегче, ковбой. Разорвёшь же нафиг…
– Молодые люди!!!
А, да, точно. Мы тут не одни.
Правда Артемия это мало заботит. Он заканчивает лишь тогда, когда сам считает нужным, благосклонно разжимая хватку и выпуская меня не свободу.
– Не расслабляйся. Скоро продолжим, – отстраняясь, подмигивают, и, жуя мою подлейшим образом отжатую жвачку, с царским видом сваливают из аудитории, класть хотев на летящие в его спину возмущения сердитой старушки.
***
Где пропуск?
Где пропуск, мать твою?!
Нет. Найти хоть что-то даже в рюкзаке размером с косметичку – это за гранью реального! Особенно после шмона, который устроил Спиридонов.
Ааа.... Ну нету и всё тут! Чтоб тебя!
Отчаявшись, забиваю на это дело. Чёрт с ним. Попробую договориться с комендой, правда я в нашем студгородке живу-то всего ничего, но вдруг обычный студенческий и виноватые бровки домиком прокатят.
Выныриваю из Панамера, ставя её на сигналку, и чешу в обход типовой хрущёвской многоэтажки к закрытой на забор территории.
Поставить тачку внутри, заручившись согласием – отдельное приключение. Для этого надо сперва выгнуться в такой асане, что позвонки и хребет скажут "гудбай", так что проще просто приткнуться у жилых подъездов.
– Эй, куколка, ничего не потеряла? – окликают меня насмешливо.
Торможу на тротуаре, "тыканьем" ставя музыку в беспроводном наушнике на паузу и вопросительно оборачиваясь на голос. Показалось – не показалось?
Не показалось.
Да это же наш красавчик собственной персоной! Сидит на капоте своего джипа, модными дранными коленками на джинсах светит.
Весь в чёрном, тачка чёрная – если бы не тлеющий уголёк сигареты, ещё и не заметишь диво чудное в это время суток, потому что освещение в данном районе оставляет желать лучшего. Один фонарь на полкилометра.
Не тороплюсь подходить, быстренько слепляя в голове внеплановый план-капкан.
Удивлена ли я подобному нежданному визиту?
Да. Но, в целом, довольна.
Мне нравится его азартность. Так будет проще.
Приблизительно прикинув в уме дальнейшие действия, наконец, неспеша подхожу к Спиридонову: манерно виляя бёдрами и цокая каблучками.
Ха! При приближении замечаю у него знакомую пластиковую карточку.
А вот и мой пропуск. Нашёлся.
– Клептоманим потихоньку?
