Началось всё с того, что на работе выяснилось, что за время моего отсутствия случилось ещё одно ЧП и опять в южном филиале. И если бы в любой другой день я сама бы уже летела туда разбираться со случившимся, сейчас я не могла этого сделать. Но и оправлять туда Алексея – это оставить и головной офис без руководителя. Поэтому Алексей пытался решить вопрос южного филиала дистанционно, сидя у себя в кабинете.
У меня сейчас голова была занята вот совершенно не тем.
Да к тому же пришли результаты всех аудиторских проверок, проведённых сотрудниками Юриной конторы. Результаты были неутешительными. Как оказалось, они были готовы уже давно, но так как Юрий Юльевич дал распоряжение отдать их ему, они ждали его в кабинете. А мой бухгалтер Анна Николаевна, зная, что мы их заказали, давно подготовив платёжки на оплату, всё ждала, когда выставят счёта. Так и не дождавшись их, она на прошлой неделе отправила запрос в аудиторскую контору Белова Ю.Ю. и получила ответ: «Счета уже оплачены, а отчёты будут доставлены в понедельник».
Вот и настал тот понедельник.
Отчёты лежали у меня на столе, а я решала, кого уволить, а кого, возможно, и посадить, заведя уголовное дело о хищении не в особо крупных, но в достаточно приличных размерах. Дальневосточный филиал практически прогорал из-за подставных заказов, завышенных выплат за нарушения сроков поставок, переплаты нанятым перевозчикам и из-за прочих способов вывода реальных денег из моего бизнеса. Вместо прибыли он начал приносить только убытки, что тщательно скрывалось. Подтасовывались отчёты, списывались фиктивные суммы на обновление парка машин и на ремонт несуществующей техники. И началось это не вчера, а как минимум полгода назад.
Я вызвала к себе бухгалтера, она получала эти фиктивные отчёты, и мне нужно было выяснить, замешана она в этом или же нет.
Не успела я вызвать к себе Анну Николаевну, как моя помощница сообщила, что пришло сообщение из Дальневосточного филиала – «Руководитель Филиппов, его зам Дроздов и главбух Ярская не вышли сегодня на работу и до них не могут дозвониться».
Кто-то слил инфу, что мы получили отчёты из аудиторской конторы, о них знала лишь Анна, Алексей и моя помощница, которая принимала их от курьера?!
Но с другой стороны, отчёты прибыли сегодня утром, а Дальний восток живёт на почти половину суток раньше нас, значит, они заранее знали, что я получу сегодня документы, так что моя помощница Ирина выбывает из числа подозреваемых.
Анна Николаевна не заставила себя долго ждать, и уже через десять минут мы выясняли с ней, кто и когда мог узнать о том, что сегодня нам доставят итоги аудиторской проверки.
– Вера Алексеевна, как вы и велели, я никому не сообщала об этой проверке и сама ещё не видела этих документов, их прислали вам лично с курьером, – оправдывалась Анна.
Раньше я бы и не подумала подозревать её в чём-то, но сейчас, после всего случившегося, я уже и не знала, кому верить. В субботу у меня забрали детей, просто пришли в мой дом и увезли в неизвестность, сегодня я узнаю, что меня обворовывают люди, которые работали на меня более пяти лет: это Филиппов, более пятнадцати лет: это Наталья Ярская. Наталья ещё с Геной была знакома, из нашего города приехала в столицу, а когда решили открыть филиал на Дальнем Востоке, сама вызвалась переехать туда. Дроздов работал в нашей фирме недавно, его принимал на работу Филиппов.
И как мне скажите теперь работать? Как доверять своим же сотрудникам?
– Вера Алексеевна, я бы в жизни никогда! – поняв, в чем её обвиняют, не находила слов Анна.
Она работала вторым бухгалтером ещё при Ярской, а когда та перешла в другой филиал, Анна стала главбухом. И это было за год до смерти Гены. В ней я всегда была уверена. Она моего возраста, может, чуть старше, в том году праздновали юбилей 45, я знакома с её мужем и детьми. И мне, честно говоря, хотелось ей верить.
– Хорошо, Анна, разберёмся, а сейчас берите отчёт по дальневосточному филиалу и проверяйте его, вечером едете в командировку. Будете разгребать всё, что там эти голубчики наворотили. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих, – сказала я ей, вручая документы.
– Вера Алексеевна, я же только бухгалтер, вы обычно сами, – замялась она, принимая папку с отчётом. – Я же в командировки обычно…
– Прости, Анна, но мне сейчас никак, а самолёт? Не переживай, выпьешь успокоительное и переживёшь полет, можешь взять сына старшего с собой, ему будет полезно. Иди.
Да, я знала, что Анна до жути боится летать на самолётах, но другого выбора у меня не было. Ей я всё-таки ещё верила, поэтому пусть и летит она. Все остальные вопросы мы сможем решать дистанционно, да и сын её старший после института проходил у нас сейчас стажировку. Вот пусть и покажет себя.
Анна покидала мой кабинет, как рыбка, беззвучно открывая рот и не произнося и звука, а я, ранее пролистав все остальные отчёты, собиралась передать их Алексею и звонить племяннице, чтобы узнать последние новости. Да и в других филиалах были кое-какие недочёты в работе, но по факту всё это было исправимо. Вот пусть Алексей этим и занимается.
Я же смотрела на часы и думала, почему не звонит Веруся, Илья должен был уже найти ту контору, с которой Юра заключил договор на «отпуск в тайге», да хоть какие-то новости уже должны быть.
И вот тут не работало правило: «отсутствие новостей – это уже хорошая новость».
От этой мысли отвлёк шум.
В дверях моего кабинета столкнулись Анна и Алексей. Анна, не ожидая его появления и всё ещё пребывая в лёгком шоке от назначенной ей командировки, не устояла на ногах и чуть не упала. Алексей успел её подхватить, но документы выпали из папки и рассыпались по полу.
Они дружно начали собирать документы. Взяв один из них, мой главбух прочитала что-то на листе и застыла.
– Вера Алексеевна, это всё-таки я! – ошарашенная своей же догадкой, прошептала Анна.
– Что ты? – не поняла я.
– Наталья звонила мне в пятницу по вопросам отчётности первого квартала, мы разговаривали по сотовому, когда позвонили на рабочий телефон из аудиторской конторы. Девушка представилась как сотрудница фирмы «Белов УПро», я забыла их название и переспросила вслух. Девушка уточняла график работы, чтобы отправлять курьера на сегодня. Я не завешивала Наташу, и она могла услышать, – выпалила на одном дыхании побелевшая лицом Анна, тряся в руке фирменный бланк аудиторской конторы Белова. – Вера Алексеевна, это вышло случайно.
– Да я верю тебе, Анна, иди, собирайся в командировку, – обречённо ответила я.
Теперь понятно, что о том, что пора сматывать удочки и валить куда подальше, Ярская и Филиппов узнали ещё в пятницу. Так что если учесть, сколько украдено, если не всё ещё было потрачено, то они уже должны быть далеко. Интересно, Дроздова тоже предупредили, или он заподозрил что-то неладное, когда они не вышли на работу?
Ладно, это уже неважно. Будем разбираться с тем, что есть в наличии.
Сейчас важно дозвониться до племянницы, узнать причину её молчания и не пропустить встречу с адвокатом Инги.
Так и сделала. Вручив Алексею все документы по проверкам, показав мои пометки, отправила его разбираться ещё и с этим. Он хотел, было дело, отчитаться по другим вопросам, что накопились за моё отсутствие, но я передала бразды правления в его руки и велела заниматься всем самому.
От племянницы всё не было вестей, её телефон не отвечал.
Уже когда почти выходила из кабинета, спеша на встречу с Львом Исааковичем, меня застал звонок на рабочий сотовый телефон. Мой мобильный разрядился и выключился, думала поставить его на зарядку в машине. Я спешила и не хотела отвечать на вызов, но увидела на экране, что это переадресация звонка с телефона племянницы. Значит, и у неё что-то с телефоном, решила я и ответила на вызов.
– Шатолина В.А., – представилась девушка на том конце провода. – Я звоню из клиники. Вы сдавали анализы, пришли ваши результаты.
– Анализы? – переспросила я, предполагая, что девушка ошиблась.
– Да, на прошлой неделе, вы же Шатолина Вера, я всё утро пытаюсь до вас дозвониться, но…
Всё понятно, эта та частная клиника, в которой мы с Верусей сдавали анализы. Она хотела провериться по-женски, а я просто пошла за компанию, чтобы познакомить её с моим гинекологом. Они, как и я, не смогли дозвониться до Веруси!
– Да, я поняла, – перебила я девушку. – Вы говорите про мою племянницу, сработала переадресация вызова. Как только я её увижу, передам, чтобы она вам перезвонила. Надеюсь, с анализами всё в порядке?
– Ой, простите, но мы не имеем права говорить эту информацию третьим лицам, – извинилась девушка.
– Да, я понимаю. Обязательно передам ей, чтобы она позвонила вам.
– Спасибо вам большое. Доктор хочет записать её на приём, но на этой неделе всё занято, так что либо в субботу, либо уже на следующей неделе.
– А есть причина для срочности? – удивилась я.
– Нет, не переживайте, новости скорее хорошие, чем плохие, – уверила меня девушка и быстро добавила. – Но я вам этого не говорила.
Хоть за кого-то можно было порадоваться. Но я решила, что, пока точно не узнаю, что там и как, не буду думать об этом, чтобы не сглазить.
Тем более у меня была назначена важная встреча с адвокатом. И да, каюсь, потом я забыла сказать племяннице, что ей звонили. После её новостей мои мысли ушли совершенно в другом направлении. Но это уже было позже, а сейчас время неумолимо приближалось к 15:00, а меня ждал Лев Исаакович.
Глава 2
Белов Юрий.
Сегодня утром, когда уходил в лес проверить силки, услышал удалённый шум вертушки. Бросив всё, побежал к нашей поляне, думая, что это прилетел наш вертолёт с провизией. Это могло дать возможность связаться с родными. Уже несколько дней на душе было как-то неспокойно, не ставшее уже привычным чувство нехватки моих родных, а тревога за них.
Но вертолёт пролетел где-то далеко…
А чувство тревоги всё росло.
Юля тоже слышала звуки пролетающей вертушки и всполошилась, кидая взгляды в разные стороны в надежде понять, откуда звук и откуда можно ждать спасения.
«Спасения» от меня! Вот уж ирония: я стал для своей любимой младшей сестры тюремщиком. Поняв, что вертолёт пролетел мимо, она снова осунулась, взгляд её голубых глаз снова потух. Сестра, не говоря ни слова, ушла в домик, чтобы улечься на одну из двух узких и неудобных кроватей и уставиться в потолок. Эйфория после звонка подруги прошла спустя неделю, точнее, начала сходить, и вот она снова становится безмолвным подобием себя самой.
Не знаю, что её больше расстроило: то, что вертолёт за ней не прилетел и она не получила дозу, или то, что подруга её тут бросила? Подруга?! Зная Нину, я вообще не понимаю сути их отношений с моей сестрой.
Нина! Вот от кого можно было ожидать угрозы. Но она далеко, и пока действует наше с ней соглашение, она не рискнёт что-либо сделать. Она ничего в этой жизни не ценит, кроме денег, а ей для того, чтобы получить их, остаётся всего-то немного подождать. И тогда она богатая и свободная от каких-либо обязательств молодая женщина.
Больше неоткуда ждать подвоха.
Тогда почему душа болит?
А я снова пошёл в лес, погружаясь в свои мысли.
Уезжая из столицы, я оставлял детей с Верой и знал точно, что она о них позаботится. По последним новостям, что успел сообщить Илья перед тем, как Юля разбила телефон, я знал, что у них всё хорошо: Миша и Маша бедокурят, но в меру, Вера наняла няню, но всё равно много времени проводит с детьми, отец благополучно перенёс операцию и был ещё в клинике на реабилитации, Янина, как обычно, всех строит, но любя. Илья с Верусей снова переехали в коттеджный посёлок, но сняли домик поменьше, так что теперь часто заглядывают в гости к Вере с детьми.
Эти последние новости я получил и успокаивал себя, что всё будет хорошо.
Всё шло по плану. Моя Вера просто не могла не полюбить Мишу и Машу, оставшись с ними один на один. Хотя, думаю, первое время она всё же попыталась переложить всю заботу о них на Янину и Верусю, да и няню наняла, наверное, для этого. Но я знаю какая она на самом деле моя Вера Алексеевна, её сердце, закрытое для всех, которое она тщательно охраняла последние десять лет, просто не сможет остаться равнодушным к моим бесенятам. Да я понимал, что поступил не совсем честно, оставив детей ей, помня все эти её рассуждения, что она childfree. И будь у меня побольше времени, я бы придумал другие способы познакомить их поближе.
Но времени не было, и я поступил так, как поступил!
Итог: Вера их уже полюбила, судя по словам Ильи, а значит, я поступил правильно. Я собственник и хочу, чтобы она принадлежала мне вся целиком, поэтому привяжу её к себе всеми доступными способами, а мои Миша и Маша мне в этом только помогут. Уж эти двое если зададутся какой-либо идеей, то идут до конца. А раз они согласились, что Вера будет их мамой, то так оно и будет. Мы, Беловы, не останавливаемся на полпути и всегда получаем то, что хотим.
Да эти бесенята и в моей жизни появились неожиданно, но теперь я их отец. Когда вставал вопрос, что будет, если Юля захочет забрать детей себе после выздоровления, я однозначно принимал решение в этом вопросе в пользу блага детей, а посему оставлял за собой право решать, что они останутся со мной, с нами: со мной и Верой. Юля сама должна будет принять решение, но если захочет, она может жить с нами.
Считаю, что по началу будет так лучше. Моя Вера всё поймёт и согласится со мной.
Хотя сейчас ещё рано было загадывать, что будет после возвращения в большой мир. Пока Юля не стремилась начать новую жизнь без наркотиков. Когда я несколько раз вспоминал о детях, пытаясь растормошить сестру, она наотрез отказалась разговаривать о них.
– Это уже давно не мои дети! Мне всё равно, с кем они живут и с кем будут жить! Для меня они не существуют с того момента, когда я отдала их Гере с Ниной. Она их хотела, я ей их отдала.
Наркотики сильно изменили сестру, она рассуждала о своих детях как о какой-то вещи: захотела – отдала. Но я-то знаю точно, что Нина их не хотела, забрала у сестры лишь бы забрать то, что должно быть её. Ведь Нина детей от мужа так и не родила, а он хотел наследника, сына! Только отцом Гера был всего-то два года, а потом умер.
Что ж, теперь у меня есть и наследники, и любимая женщина. Теперь за них болит душа и не находит покоя.
Возвращаясь назад с добычей, сегодня повезло, и в силки попался заяц, решил, что пора выбираться отсюда. Если вертолёт не прилетит в следующие несколько дней, придётся пойти на риск и самому идти к ближайшему населённому пункту. Дозвонюсь до родных, узнаю, обоснована ли моя тревога за них, и буду решать, что делать дальше.
Юлина реабилитация ещё не закончилась. Ей тут по-хорошему ещё бы пару месяцев прожить.
Вставал вопрос брать её с собой в нелёгкий путь по тайге, который займёт несколько дней, или оставить её здесь, а потом отправить сюда кого-то. Есть же специально обученные люди для таких реабилитационных программ наркозависимых. Думал, что сам справлюсь, но пора признать свою ошибку. Сестра не идёт на контакт, закрывается в себе. Психолог перед отправкой сюда рекомендовал, что ей нужно выплеснуть всю злобу, весь негатив, высказаться, признать свою проблему, а уже потом начать самой бороться с ней. Именно на это и был рассчитан этот курс полной изоляции от окружающего мира.
А у нас происходило всё с точностью наоборот.
Юля замкнулась в себе, обвинив весь мир и меня в своих бедах, живя лишь одним желанием получить дозу и забыться в кайфе, как она делала несколько последних лет своей жизни.
Поэтому возвращение её сейчас в обычный мир, даже временное, будет равнозначно моему полному поражению. Сведёт все предыдущие усилия и потраченное время на нет. Так что нужно рассчитать точно по времени, сколько может занять дорога до людей, и придумать, как обеспечить безопасность сестры в моё отсутствие, в первую очередь от себя самой. Людей здесь нет, куда ни глянь, непроходимая тайга на сотни километров вокруг, дикие животные держаться стороной от нашей поляны. За всё наше время пребывания тут к нам не заглянул ни один из них, я хоть и ходил в лес с ружьём, но мне оно ни разу не пригодилось, а вот сама Юля, оставшись одна, может натворить дел и причинить вред сама себе. Хотя страх, что она сделает что-то с собой, у меня давно прошёл. Нет, сестрёнка точно не собиралась покончить жизнь самоубийством, она планировала и дальше прожигать свою жизнь, не думая ни о чём.
Главное, чтобы сама в лес не пошла, пока меня не будет.
Можно было уйти, когда она ещё спит, и оставить ей записку, что я ушёл на охоту, чтобы оставалась в домике и далеко не уходила от поляны. Был вариант вообще её запереть в нем, сруб хоть и был стареньким, но казался крепким. Но думаю, в этом случае сестра точно попыталась бы что-то предпринять и это не закончилось бы хорошо, а так может и не обратить внимание, что меня долго нет.
Я же налегке, за два – три дня дошёл бы до людей. Путь прикинул по карте, которая у меня хранилась в сейфе вместе с ружьём и патронами. Там же хранился когда-то и телефон, до того момента, пока Юля не своровала ключ и не открыла сейф, чтобы позвонить Нине. Хорошо, что хоть ружьё я каждый раз беру с собой, уходя в лес, а то неизвестно, чем бы тогда закончился наш спор из-за телефона.
Двигаясь на юг, я за день дойду до реки, а там по её руслу вниз по течению и выйду ещё за пару дней на небольшую деревушку под названием Тихая. Это по самым минимальным подсчётам три дня, если ничего не произойдёт в пути и, самое главное, если не заблужусь в лесу, а максимум не загадывал.
Выйти к реке стало основной задачей.
Приняв решение, начал потихоньку готовиться. Каждый день, уходя якобы на охоту и по ягоды, я всё дальше и дальше продвигался по намеченному маршруту, проверяя путь и запоминая дорогу.
Сестра не обращала внимания на мои долгие отлучки, она вообще ни на что не обращала внимания. Смотрела в небо и, не видя там того, чего хотела, уходила в домик. Ела мало и не разговаривала со мной. За последние дни я не услышал от неё ни слова. Казалось, что в ней потихоньку пропадает желание жить, как будто она готовилась к спячке, и теперь я понимал, что даже если и возьму её с собой, то она вряд ли выдержит дорогу.
Никакие спортзалы не могли даже меня подготовить к суровой реальности жизни в тайге. Увеличивая расстояние моих дневных вылазок, я возвращался в хижину вымотанный до предела, купался в колодезной воде, готовил еду, ел и спал как убитый. По утрам вставал и, лишь умывшись, не бреясь, брал с собой что-то на перекус, а затем снова шёл. Последний раз я почти дошёл до реки, выйдя на опушку леса, которую с одного края огибала одиноко стоящая гора, утёс огромных размеров, разрисованный какими-то знаками. Решив остановиться и отдохнуть на отрытой местности, я прислушался, и мне показалось, что я услышал шум воды. По карте от этой поляны (если, конечно, я правильно читал эту карту) до реки оставалось всего нечего, пару километров.
Но время уже подходило к вечеру, меня сожрали комары, так как я забыл взять новый баллончик спрея от кровососов, и пришлось возвращаться обратно.
Время шло, а вертолёт всё не прилетал. Выхода не оставалось, решение было принято, пора было действовать.
За день до моего похода я решил остаться в хижине, чтобы с утра пораньше выдвигаться в путь, но мы снова услышали звук приближающегося вертолёта.
Он пролетел почти рядом, но потом начал удаляться, а через несколько мгновений земля содрогнулась, и мы услышали взрыв. Звук взрыва доходил до нас волнами и повторился несколько раз, а потом тишина… и где-то вдали заполыхали верхушки хвойных гигантов.
Вертолёт упал! Разбился! Начался лесной пожар!
Нужно было решать, идти и искать выживших, если таковые остались, или идти в глубь леса дальше, спасаясь от пожара.
Поляна наша была небольшой, а вокруг неё был вырыт неглубокий ров, наполненный колодезной водой. Если огонь разыграется, для него это не станет преградой: спалит всю поляну вместе с хижиной. Но дорога, что вела к реке, шла как раз рядом с местом предполагаемого крушения вертолёта.
Сестра, услышав звук вертушки, выбежала из домика и сейчас как будто очнулась, выйдя из своего уже привычного для меня ступора, в её глазах читался страх.
– Юра, мы сгорим? – задавала она мне вопрос в сотый раз, пока я собирал самое необходимое.
Уходить в глубь леса, не зная его, я не рискнул бы, но и идти напрямую на пожар тоже было самоубийством.
– Нет, Юля, не сгорим! – лишь отвечал я ей, а сам уже молился тому, кто там, наверху, чтобы он послал мне знак.
«В глубь в лес или к реке?»
