– Доберется как-нибудь. Не маленькая, – ответила Эма, чувствуя, что вина подбирается все ближе и вот-вот заставит взять телефон.
Олег внимательно посмотрел на Эму.
– Ты не шутишь, она правда уехала?
– Правда.
– На что-то обиделась?
Эма неопределенно пожала плечами.
– Давай я ее догоню? – предложил Олег.
– Не надо, это ничего не изменит, – остановила его Эма. – Скажи лучше, как там гости?
– Гости в порядке, все довольны. Глеба и Яну я уговорил остаться до утра, а папе уже вызвал такси. Он сказал, что жена с ребенком ждут его в отеле.
– Да, он предупредил, – кивнула Эма.
– Мировой мужик твой батя. А вот маме твоей я, похоже, не приглянулся. Да?
Эма промолчала. Слезы тихо побежали по щекам.
– Не расстраивайся! – обнял ее Олег. – Она, наверное, из-за отца так взъерепенилась.
Эма вытерла слезы и заставила себя улыбнуться.
– Взъерепенилась. Смешное слово.
Олег крепче обнял жену и поцеловал в щеку.
– Не расстраивайся, – повторил он. – Пойдем в дом, там Лидия Ивановна торты вынесла. Правда, все уже и так еле дышат от угощений.
– Она никак не могла выбрать – клубничный или вишневый – и испекла два, – сказала Эма, прижавшись к мужу.
– Тогда распускаем пояса, как говорят у нас в Беларуси, – засмеялся Олег и, обнявшись, они направились в дом.
***
Деревня Гора. Настоящее время.
В мерцающем свете фонарей Эма медленно поднималась по каменной лестнице. На последней ступеньке перед ней неожиданно распахнулась калитка. Отпрянув, Эма споткнулась, больно ударив щиколотку об острый каменный угол.
Навстречу вышла Лидия Ивановна.
– Боже мой, вы ушиблись! Давайте, я помогу, – предложила она, протянув руки.
– Ничего страшного, – сказала Эма, опустившись на ступеньку.
Лидия Ивановна присела рядом и сложила на коленях руки.
– Как вы? – взволнованно спросила она.
Эма неопределенно покачала головой, глядя на темную воду Быструхи.
– Прохладно становится, – тихо произнесла Лидия Ивановна. – Не стоит долго сидеть на камне, он уже начинает отнимать тепло.
Из открытого окна послышался требовательный лай Робина. Эма поднялась.
– Надо его выпустить.
– Вот и правильно, пойдемте в дом. И выпустим, и покормим. А вам сейчас поспать надо. Глядишь, полегчает.
Поддерживая Эму за локоть, Лидия Ивановна, довела ее до лужайки и прошла в дом, выпустить пса, который кидался на двери.
Присев на мягкую подушку садовой качели, Эма осмотрела ногу. Через секунду на лужайку выскочил Робин и бросился к хозяйке. Увидев ссадину, он попытался лизнуть ее шершавым языком.
– Отойди, Робин, – строго произнесла Лидия Ивановна.
Она несла с собой плед и пластиковый контейнер с красным крестом. Присев рядом, она укрыла плечи Эмы и, достав из кармана влажные салфетки, протерла руки.
– Может зеленку или перекись? – предложила она, открывая крышку контейнера.
– Не стоит, небольшая царапина.
Лидия Ивановна помолчала, теребя в руках салфетки. Виновато взглянув на Эму, она нерешительно произнесла:
– Меня допрашивали. Следователь из Москвы и наш участковый Георгий Иванович. Интересовались, как вы жили с Олегом. Я сказала, как есть: дружно, никогда не ссорились. Следователь этот еще и Эдуардом Валентиновичем интересовался. Дотошный такой.
Эма устало покачала головой.
– Господи, куда же Олег мог пропасть! – воскликнула Лидия Ивановна, всплеснув руками. – Говорят, вещи его в реке нашли. Неужели утоп?
Эма почувствовала, как ее снова начинает знобить.
– Боже мой, да вы же вся дрожите, – озабоченно произнесла Лидия Ивановна. – Пойдемте, я вам ванну горячую наберу.
Эма послушно встала и направилась к дому. Перед входом остановилась и, взглянув на Лидию Ивановну, сказала:
– Вы не беспокойтесь, пожалуйста. Я все сделаю сама.
– Милая моя, да на вас же лица нет, – горестно произнесла Лидия Ивановна. – Самое лучшее сейчас – поспать. Это всегда помогает.
– Хорошо, я так и сделаю.
– Эма, на столе термос, я в нем заварила травки. Выпейте после ванны и ложитесь. Утро вечера мудренее. И, умоляю, закройтесь хотя бы на засов.
Бессмысленно побродив по этажам, Эма набрала ванну, заколола волосы и, стараясь не замочить ссадину, осторожно опустилась в горячую пену. Озноб постепенно ушел и Эма задремала.
Телефонный звонок заставил открыть глаза. Увидев на дисплее «Яна», Эма включила громкую связь.
– Что случилось? – услышала она взволнованный голос подруги. – Глеб звонил, сказал, что Олег пропал.
Эма положила телефон на край ванной, стянула с тумбочки полотенце и, скрутив его в валик, подложила под голову.
– Что ты молчишь? – произнесла Яна.
– Что ты хочешь от меня услышать? – раздраженно ответила Эма.
Выдержав пару секунд молчания, Яна произнесла обиженно:
– Просто Глеб звонил, просил побыть с тобой, пока он в отъезде.
– Не надо со мной быть. Я не маленькая.
– Как скажешь.
Яна замолчала. Открытое выражение своих чувств долгое время не входило в ее привилегии. Лишь с недавних пор отношение к людям Яна стала менять, но привычка оправдываться и угождать оставалась в силе, сейчас не позволяя завершить разговор первой.
– Яна, – тихо сказала Эма. – Извини, я не хотела грубить. Просто, все так сложно. И, похоже, я не справляюсь.
Эма вздохнула, выбралась из ванны. Накинув махровый халат, она прошла в спальню. Матильда уже развалилась на низком подоконнике, Робин остался на первом этаже, на привычном месте у двери.
– Я утром пробку объезжала через твой двор, – сказала Яна, приняв извинения, – и заметила, что у подъезда журналисты крутятся. Хотела тебя набрать, потом закрутилась. А сейчас Глеб позвонил, рассказал все. Эм, если нужно, я, правда, могу сейчас приехать. Дороги пустые, долечу быстро.
– Ты сама за рулем? – удивилась Эма.
– Да. Уже больше месяца, – не пытаясь скрыть нот тщеславия, ответила Яна. – Так приехать?
– Не надо. Мне сейчас лучше побыть одной, прийти в себя.
Эма скинула халат, надела пижаму и легла в постель, положив телефон на соседнюю подушку.
– Ты извини, что говорю об этом, – осторожно начала Яна, – но ты не думаешь, что он мог… просто уйти, не предупредив, как делают многие?
На слове «многие» Эме послышалась легкая усмешка.
– Только ленивый мне сегодня не намекнул на любовницу. И я не готова это больше обсуждать. Спасибо тебе, что позвонила. Попробую уснуть.
– Конечно, отдыхай, – спешно согласилась Яна. – Но если что-то будет нужно, звони, я пока в городе.
– Спасибо.
В это время раздался резкий звук удара по стеклу. Эма вздрогнула и приподнялась на локте. Матильда, широко распахнув глаза, уставилась в окно.
– Что это было? – спросила Яна, услышав звук.
– Что-то в соседней комнате.
Взяв телефон, Эма тихо прошла к двери в спальню Олега и остановилась, не решаясь войти. Робин, живо поднявшись наверх, принялся обнюхивать порог комнаты. Медленно нажав на массивную ручку, Эма вошла и включила свет. Домашний халат на чуть смятой постели, пульт от телевизора – все находилось на прежних местах.
Она подошла к окну и взглянула на сад, не заметив на стекле размазанный влажный след.
– Кто там? – спросила Яна.
– Никого.
– Слушай, как-то реально страшно за тебя. Может пока в Москву? Что ты в этой глуши деревенской одна? Здесь все-таки люди вокруг.
– И журналисты.
Эма вернулась в свою спальню и легла, завернувшись в мягкое одеяло, пахнущее лавандой. Робин процокал следом, постоял в нерешительности и решил прилечь рядом на мягкий, ворсистый ковер.
– Тоже верно, – согласилась Яна.
– Ян, прости, у меня глаза слипаются.
– Давай, давай, спи. Позвоню утром.
Эма натянула одеяло до подбородка и провалилась в вязкую сонную темноту. Одна за другой замелькали в сновидениях картинки. Вот потолок в комнате растворяется, и Эма видит небо. Из открытого пространства раздается громкий, пугающий стук. Откинув одеяло, Эма встает и спускается вниз. К стуку добавляется свистящий звук. Эма видит, что окна в доме распахнуты и ветер, мрачно гуляя по этажам, грубо шевелит тяжелые шторы. Эма выходит в сад и босая идет по мокрой траве к мастерской. Дверь открыта.
Там Олег. На нем алая футболка с буквой F. Он стоит вполоборота к входу, забивая огромные гвозди в доску. Эма подходит ближе и касается его руки. Она холодная и влажная. Олег поворачивается и Эма видит, что на месте его глаз две темные впадины, из которых сочится мутная жидкость с зелеными полосками водорослей. От страха Эма не может двинуться с места.
Продолжая забивать гвозди, Олег произносит: «Ты только мамке моей ничего пока не говори». Эма с ужасом понимает, что от него исходит жуткий запах формалина. Он все глубже проникает в ее ноздри, а ноги, руки и язык наливаются неподъемной тяжестью.
«А про пирс ты не волнуйся, – продолжает Олег. – Я его скоро доделаю и обязательно научу тебя нырять». Эма пытается сказать, что не умеет плавать, но горло словно забито песком и вместо слов из него выходит сухой, как хворост, стон. Олег поворачивается спиной и продолжает забивать гвозди. Тук-тук. Тук-тук.
Эма резко открыла глаза. Тук-тук. Тук-тук. Словно дятел неподалеку добросовестно выполняет свою работу.
Робин, поскуливая, уже бегал от подоконника к двери и обратно. Матильда навострила ушки, но по-кошачьи благоразумно осталась лежать на месте. Звук затих. Эма перевернулась на другой бок и взглянула на часы. На светящемся циферблате застыла цифра четыре. Час Быка. Протянув руку к прикроватному столику, она взяла стакан и сделала пару глотков теплой воды.
Прикрыв глаза, она попыталась уснуть, но Робин уже требовательно прыгал на дверь, предлагая проверить, что происходит в саду.
«Тук-тук, тук-тук» послышалось снова.
Не включая свет, Эма нащупала на спинке кровати шаль, накинула ее на плечи и, спустившись на первый этаж, подошла к входной двери. Стараясь не шуметь, она обула ноги в мягкие домашние туфли и достала из верхнего ящика комода фонарик с поводком. Придерживая Робина, Эма повернула защелку и осторожно открыла дверь.
Тень от высокой туи падала на мраморную лестницу, оставляя длинный зловещий след. Эма спустилась по широким каменным ступеням и, кутаясь в шаль, осмотрелась. Ветер легонько касался шляпок садовых фонарей, те отвечали ему мерным покачиванием. В свежести раннего осеннего утра плотной пеленой начинал разливаться туман.
Пес рвался вперед. Эма зябко поежилась, глядя на крупные капли росы на пока зеленой траве. Вдруг Робин напрягся сильнее, его поджарое тело вытянулось в струну. Он резко дернулся в сторону гаража, и Эме едва удалось удержать карабин с поводком. Неистовым лаем пес разорвал утреннюю тишину.
– Тише, Робин! – прикрикнула на него Эма.
Стук резко прекратился. Пес сменил лай на предупреждающее рычание, поднял правое ухо и прислушался.
– Кто здесь? – громко произнесла Эма, направив свет фонаря в сторону гаража.
