Юлия Гладкая "Читающие знаки"

Мальчик выглянул из-за его спины. Впереди возвышалась гора снега и льда, словно кусочек Арктики внезапно телепортировался на эту весеннюю улицу, острые зубы сосулек торчали во все стороны из снежного крошева. Макс попытался представить, что было бы, если б он не упал, и всё это рухнуло на них с папой, но перепуганное воображение отказывалось даже показывать эту картинку. А папа всё стоял на месте.

– Папа, – Макс потянул его за рукав, – Пап, пойдем.

– Сейчас, сынок. Уже идем.

– И лучше туда, где больше ничего не упадет.

Отец посмотрел на сына и с улыбкой сказал:

– Какой же ты у меня рассудительный.

До кафе дошли без приключений. Папа всю дорогу молчал, а Макс думал, что день, вроде бы оставаясь таким же ласковым и солнечным, таит в себе неожиданные опасности, о которых никто не знает и не может их предугадать.

– Да уж! Уметь надо – простую прогулку превратить опасное приключение! – восхитился дядя Саша, когда они вместе сидели за столиком. Макс – это место любил. Разноцветные зонтики уличного кафе стеклышками калейдоскопа приютились возле библиотеки железнодорожников. Старое здание из красного, шершавого кирпича, на котором летом, словно пятна зеленки на сбитых коленках, виднелись плети плюща. Стены щурились узкими окошками-бойницами и наверняка могли похвастаться изрядной толщиной. Макс думал, что эта библиотека больше похожа на крепость, чем на простое книгохранилище. Внутрь он ни разу не заходил, потому как пускали туда наверняка только работников железной дороги, о которых шла речь на вывеске. Макс еще раз взглянул на крепкое и величественное сооружение. Если подумать, книги заслуживали того, чтобы их оберегали.

Дядя Саша и папа ели ванильное мороженое, щедро посыпанное шоколадной крошкой. Шарики, словно кусочки снежной крепости, жались друг к другу в серебристой чашечке. У Макса мороженое было полито цветочным медом, он аккуратно собирал сладкое золотистое чудо блестящей ложечкой и смаковал вкус.

– Максим, – обратился к нему папа.

Макс нахмурился, так к нему обращались редко, только в тех случаях, когда речь шла о чем-то очень важном. Папа откашлялся, будто прочищая горло или возвращая внезапно севший голос, и продолжил:

– Так вот, Максим, я хотел с тобой поговорить, – он поправил очки, этот жест выдавал папино волнение. – Дело в том, Макс, что среди наших, скажем так, друзей, прижилась традиция. Наши дети на лето едут не к бабушкам в деревню и не за границу, а в оздоровительный лагерь. Поскольку в этом лагере проходят обучение все Семиотики.

– Кто? – переспросил Макс.

– Семиотики – это люди, обладающие особыми способностями к чтению знаков и символов. С помощью таких знаний Семиотики творят магию.

– Так они колдуны, что ли? – усмехнулся Макс.

– Не они, а мы, Макс. Мы – колдуны, маги, волшебники, называй как хочешь. Но суть от этого не меняется. У нас, семиотиков, есть такой талант, который позволяет нам совершать, то, что называется чудеса. Только учиться надо. Вот поэтому ты поедешь в лагерь.

– Пап, дядь Саш, день смеха уже прошел, так что запоздалый розыгрыш.

Взрослые переглянулись, и Макс подумал, что для шутников они слишком серьезны.

– Значит, Артем не с того начал. Тут дело вот какое, – подключился дядя Саша, – Этим летом тебя ждет настоящее приключение, – он подмигнул Максу.

– Приключение? – переспросил тот.

– Самое, что ни на есть, настоящее. Но и это еще не всё, – дядя Саша остановил Максима, у которого уже появились вопросы. – Знаешь, Макс, когда люди взрослеют, приходит время меняться. Вот скажи, было ли с тобой что-то интересное? Неожиданное такое?

Макс задумался, что бы это могло быть? В школе ничего необычного, дома тоже.

– Разве что сегодняшний снег, – проговорил мальчик. – Если бы на скорую не засмотрелся, не упал, мы бы с папой как раз под него попали. – Макс сказал это и замолчал, на душе вдруг заскребли кошки.

– Правильно, – согласился крестный. – Вот такие случаи и составляют нашу жизнь. Кажется, просто увидел птицу, пришел домой, а там письмо.

– Это как пушинку поймать? – уточнил Макс.

– Точно! Как пушинку. Ну и, конечно, кошки, перебегающие дорогу, реклама на дверях подъезда. Информация прячется везде, – неожиданно дядя Саша понизил голос, – И если уметь читать эти подсказки, узнаешь, что произойдет в твоей или чужой жизни.

– Вы серьезно? – осторожно переспросил Макс – Узнавать жизнь наперед? Типа, как в книгах, когда в зеркальце смотрят, или у домового спрашивают?

Папа закивал головой.

– В это сложно поверить, сынок, но такие вещи всюду. Конечно, всё это не вдруг и не сразу приходит – учиться надо, чтобы понимать эти знаки и символы. – Заметив недоверчивый взгляд Макса, папа забарабанил пальцами по столу. – Ладно пойдем другим путем. Вот смотри, Макс, я сейчас напишу кое-что на этой салфетке, а чуть позже покажу тебе, идет?

– Фокус, что ли? – Макс всё никак не мог поверить, что отец, такой серьезный человек, вдруг решил разыграть его.

– Угу, – откликнулся папа, прикрывая рукой от Макса надпись. – Готово, – улыбнулся он. – Положи в карман рубашки, чтоб наверняка.

– Я что-то никаких чудес не вижу. – Макс спрятал записку, усмехнулся и посмотрел на отца. – Где порталы или чудовища?

Он завертелся на месте и задел локтем креманку. Хрустальная вазочка сверкнула резным боком в лучах весеннего солнца, звякнула о брусчатку и разлетелась на осколки. Часы на башне пробили половину.

– Ой, я нечаянно! – Макс расстроенно смотрел мороженое, тающее на камнях среди кусочков стекла.

– Это ерунда, Макс, ты загляни в записку, – попросил папа.

Макс, уже забывший про салфетку, достал ее из кармана и, глянув в нее, присвистнул. «Когда часы пробьют половину, Максим разобьет креманку» гласила надпись, сделанная дерганым отцовским подчерком.

– Это ты как? – Макс удивленно глядел на папу, словно видел впервые.

– И это лишь часть магии Семиотика, – сообщил дядя Саша. – Артем мог бы изменить будущее несчастного мороженого, но не стал. А теперь к главному. Вчера к вам в гости приходил один наш с папой знакомый, помнишь? – Макс кивнул, еще бы не помнить. – Так вот, он принес приглашение в этот загородный лагерь. И придется, друг мой, в него поехать.

Макс растерялся – похоже, крестный и отец говорили серьезно.

– Дядь Саш, а если я не хочу учиться на колдуна?

– Нет, сынок, – ответил папа вместо крестного. – Ехать обязательно, это интересно, и Саша ведь уже сказал, это приключение. Неужели ты просто так откажешься? – папа заглянул в зеленые глаза сына и увидел в них знакомый огонек авантюризма. – Ну так что, Макс? Едешь?

– Ну, если уж вы оба говорите, что надо, – картинно вздохнул Макс, – то еду!

– Молодец! – обрадовался дядя Саша.

Папа поднялся из-за стола.

– Вернусь через минуту, только заплачу за вазочку.

– Кстати, Макс! – воскликнул крестный. – Чуть о подарке не забыл, – и протянул мальчику кожаный мешочек, перетянутый зеленой тесьмой, кончики которой украшали две серебристые полукруглые подвески. Макс тут же с интересом распутал нить и высыпал содержимое на стол.

– Мел? – удивился он.

– Мел, – подтвердил крестный. – Но это болотный мел. Говорят, ведьмы северных топей с помощью него такое творят, – крестный зажмурился. – Ухх! Дух захватывает!

– Здорово, – отозвался Макс, рассматривая мел, похожий на школьный, разве что не ровный, а похожий на осколок валуна.

– Мой совет, просто так мелом не рисуй, а то вдруг не врут люди, – закончил мысль дядя Саша.

Макс аккуратно сложил мел в мешочек, завязал той же тесьмой и положил в карман.

– И никому не рассказывай о нем, – уже шепотом добавил крестный. – Будет наш секрет, идет?

Макс кивнул. Тут как раз вернулся папа.

– Папа.

– Да, сынок? – отец сел за стол и взглянул на Макса с опаской, словно ожидая подвоха.

– А можно еще мороженого? – с улыбкой попросил Макс.

– Сколько угодно! – воскликнул дядя Саша, и папа рассмеялся.

Часы на ратуше пробили четыре. День однозначно удался. Мороженое, прогулка по старому городу, кормление уток на пруду. Они обсуждали машины и поездки, рыбалку и шахматы, всё как Макс любил. Уже вечером, когда ждали трамвай, провожающий их дядя Саша пожал Максу руку и, загадочно оглядевшись вокруг, шепнул на ухо:

– Макс, запомни, предстоящая поездка – тоже секрет, понятно? – и серьезно на него взглянул.

Мальчик кивнул.

– Конечно, дядя Саша, никому ни слова! – а про себя добавил: «Кто бы мне поверил?»

Макс до поворота смотрел на крестного, стоявшего на остановке, пока трамвай выстукивал колесами вечную песню дорог «тук да тук, да тук». Макс думал, что это удивительный день, и, если рассказанное правда, хотя зачем папе и крестному врать, то лето станет… слово никак не подбиралось, но наконец словно вынырнуло из глубин памяти – волшебным, да, именно волшебным. С этими мыслями Макс задремал.

На следующее утро в окно ярко светило солнце, и невидимая глазу птичка радостно чирикала, напевая веселую весеннюю мелодию. С кухни вкусно пахло блинчиками, и Макс не стал ждать, когда позовут к завтраку, а быстренько умылся и пришел сам. Папа стоял у плиты и деловито колдовал над сковородкой, периодически пополняя растущую стопку блинов.

– Доброе утро, – произнес Макс, садясь за стол.

– Доброе утро, – папа отвлекся от блинов. – Как спалось?

– Как в первый день каникул, – соврал Макс, сны которого заполняли бой часов и осколки не то льдин, не то стекла.

– А у меня для тебя кое-что есть, – папа вытер руки о полотенце и пододвинул к Максу тетрадь в странной обложке. – Вот, – гордо сказал он.

У Макса имелись тетради и ручки, но папа явно был доволен подарком.

– Спасибо папа, – сказал Макс и уже хотел унести тетрадь в комнату, но папа остановил.

– Погоди, сын, это не просто тетрадь, это дневник в коленкоровой обложке. Сегодня такие редкость, он мне еще от отца достался.

– От дедушки?

– Да, – подтвердил папа. – Так вот, начиная, ну, допустим, со вчерашнего дня, записывай сюда всё, что случается необычного. Но не просто так, а сначала опиши знак, который видел перед этим, ну, возможно, это картинка или надпись.

– Или крест скорой помощи? – уточнил Макс.

– Именно! – согласился папа. – Вот пишешь «крест скорой», а напротив «с крыши упал снег». И дальше в таком же духе. Дата заметки и что происходило. Понятно?

– Вполне, – согласился Макс.

Каникулы начались.

Неделя пронеслась так же быстро, как облака в небе. Макс успел позабыть о дневнике для знаков, о летней поездке в непонятный лагерь. Просто мальчишка, который читает книги и гуляет по городу.

Забыв про календарный апрель, всю ночь сыпал снег липкий и пушистый. Макс решил попрощаться с зимой и поспешил во двор. Вызвал лифт, вошел в него и привычно стал смотреть на рекламные проспекты. На секунду возникло ощущение, будто в глаз попала соринка, потому что изображение расплылось, и над улыбающейся девушкой Макс с удивлением прочел: «Спаси Мишку». Вспомнив кривую усмешку своего мучителя, Макс помотал головой и снова взглянул на надпись, девушка в полосатом галстуке так же улыбалась с рекламного плаката, который гласил: «Погаси сберкнижку».

– Чудеса какие-то! – удивился Макс, но тут его внимание привлек другой плакат. На фоне упаковок чая, россыпи сахара и мешочков для круп красными буквами сияло: «У аллеи». Макс понимал, что читает неправильно, может, не выспался или еще почему, но тревога уже начала царапать невидимыми коготками.

Уже выбегая из раскрытых дверей лифта, краем глаза Макс заметил тот же чай и сахар, и слово «бакалея», алым по-черному. До аллеи добрался быстро – воскресное утро еще не выпустило людей из крепких объятий подушек и одеял, и только выпавший за ночь снег заполнял собой пустые улицы, сверкая на солнце. Макс огляделся, Мишки и его соратников нигде не было.

– Мишка! – крикнул Макс. В голове крутилась мысль, как нелепо он выглядит, стоя на пустой дороге и крича имя старого врага. Он уже хотел забыть о надписях и пойти в кофейню, но тревога и не думала проходить, а, наоборот, усилилась и скребла, словно мыши в подполе. Макс пробежал до фонтана – пусто. У запорошенной скамейки пятеро голубей нервно дергали головами, посматривая на мальчика то одним, то другим круглым глазом с желтой радужкой. Еще пара птичек помельче переговаривались на ветках дерева, словно обсуждая ночной снегопад. Чуть впереди пробежала кошка, ее светлая шерсть сливалась со снегом.

«Как белый кролик», – подумал Макс. Кошка тут же остановилась и неодобрительно посмотрела на мальчика, а затем мяукнула, будто призывая: «Иди за мной», и скрылась в кустах. Макс задумчиво направился следом, пробираясь через те же кусты, где прошла кошка, но мохнатая хулиганка словно исчезла. Зато отсюда начиналась цепочка следов с тремя звездочками на подошве и обрывалась у черной пасти канализационного люка. Макс подбежал к люку, крышка отсутствовала, внизу было темно.

– Мишка, Мишка, ты тут? – негромко позвал Макс. Сначала никто не ответил, а потом Максу почудилось, что из колодца доносится приглушенный звук похожий на стон, и волосы на шее у мальчика встали дыбом.

– Мишка! – заорал он, – Мишка это ты?

Звук повторился, и уже было ясно, что там, на дне, стонет человек, не в силах крикнуть громче или сказать что-то членораздельное. Макс почувствовал, что взмок.

– Мишка, ты держись, я сейчас позову помощь, – и что есть сил мальчик рванул от колодца к оживленной дороге. Потом вместе с прибежавшими взрослыми Макс суетился у колодца, и больше мешался под ногами, чем помогал, но уйти домой, оставив одноклассника в беде, не мог. Предлагал поднять Мишку на одеяле, как на гамаке, и готов был сам спустится в колодец.