– Как думаешь, правда то все? – спросила невзначай, шагая по левую руку от Нонны и высматривая ямы на размытой осенними дождями тропинке. Дом лесоруба стоял на окраине деревни, как раз у леса, что делало старика Хальдира нашим ближайшим соседом.
– О чем ты, малахольная? – недовольно проворчала старуха, таща свой мешочек со снадобьями и настоями.
– На ярмарке ведь только и речи о нападении в Янтарной Рощи, это ведь не больше десяти вёрст от нас, – я старалась как можно тщательнее переступать ямы, но книга в левой, и связка с новыми свечами в правой руке делали меня менее проворной.
– Тоже мне, нашла кого слушать. Деревенским хлопушам только дай повод позубоскалить. Так в одном конце села чихнешь, а на другом они скажут, что помер. Ты сама всякого дурного в голову не бери, – Нонна ответила безучастно, делая вид, что тоже смотрит себе под ноги. Наверняка она тоже слышала, о чем переговаривались деревенские сплетницы, но почему-то предпочла притвориться.
– Звучало вполне правдоподобно… Да все только об этом и шептались, что мне оставалось делать? Разве что только уши закрыть, – невинно возмутилась. – К слову, у старины Хальрида есть другие проблемы, кроме чесотки, тебе ничего не говорили? Может, объелся чем, так оно само пройдет и без нас, – я заметила, что бабушка не в настроении обсуждать последние новости, поэтому решила поменять тему разговора.
– Кто его скажет то, может и объелся. Сейчас дойдет и узна… – начала Нонна.
– Это вряд ли, – я оборвала ее на полуслове.
1.3
Впереди показалась хижина лесоруба. Деревянная ограда была сломана, дрова, что всегда ровной стопкой лежали у северной стены дома – разбросаны по двору. Дверь в лачугу покосилась и висела на одной верхней петле, сквозь разбитые окна ветер трепал занавески, и те цеплялись за осколки в оконных рамах. Над домом клубился серый смог, хотя сложно было понять, поднимается он из дымохода, или стелится изнутри хижины. Какое чудовище сотворило такое с домом старого доброго Хальрида? И, главное, где он сам?
– Уходим, – голос Нонны прозвучал непривычно тихо. Она плотно сжала губы, и межбровная складка стала еще глубже. Я бы хотела пойти и помочь леснику, но реакция бабушки мигом похоронила всю мою браваду. Мне никогда не приходилось видеть такого испуга на её лице, от чего и собственные ноги похолодели.
– Старайся не шуметь, – так же шепотом продолжила Нонна, всматриваясь вглубь развороченного двора. Она сделала несколько шагов назад и повернула голову к лесу. – Все амулеты надела сегодня? – ее глаза сияли золотом, а дыхание участилось.
Я кивнула. Бабушка и сама знала, что да, без амулетов на ярмарку меня бы никто не взял. Но сам вопрос… Сердце сделало глухой кульбит, ладошки вспотели.
– К деревне, подальше от леса, – скомандовала Нонна, и снова уперлась взглядом в разбитую хижину. – Ступай медленно и тихо.
Я знала – мало что способно напугать опытную старую ведьму, и от этого руки начали предательски дрожать. К горлу подступила желчь – меня укутывала волна страха. Я принялась пятиться назад, старалась переставлять ноги как можно тише, но ботинки то и дело изменнически вязли в грязи. Каждый шаг давался с трудом и сопровождался чавканьем сырой глиняной почвы. До деревни было две версты – один шаг, второй, аккуратно – третий… восьмой…
– И кто это тут к нам пришел? – послышалось глухое рычание за спиной. Я обернулась, но Нонна уже была впереди, заслоняя меня собой.
У опушки леса стоял мужчина. Оборванный плащ на нем, покрытый темными пятнами, более напоминал сгусток грязи, чем предмет одежды. Он держал руки сложенными на груди и скалился.
Спустя секунду раздался громкий свист, и из старой хижины вышли еще двое, похожие на него – такие же грязные и жуткие на вид. Их робы и брюки были измазаны, местами не хватало клочков ткани. Они бы хорошо слились с грязью лесной почвы.
Тот, что стоял у леса, метнулся к нам, преодолев два десятка шагов в мгновении ока. Капюшон его плаща слетел, и показалось заросшее густой рыжей щетиной и изуродованное шрамами лицо. Он снова сложил перед собой руки и ехидно щурился, осматривая Нонну.
Быстрый. Не по человеческим меркам быстрый.
Его ноздри затрепетали, когда тот начал глубоко втягивал воздух. Принюхивался.
Глаза блеснули, и из костяшек пальцев вытянулись когти. Оборотень.
Я забыла, как дышать. Казалось, любой мой вдох подначивал это существо все больше принюхиваться и ближе подходить. Все страшные сельские сказки, что я слышала раньше, вмиг оказались абсолютно реальными и осязаемыми.
Полукровки, что не получили силы полного оборота, не нашли своего зверя, но перебрали все ужасные повадки оборотней – такие же жестокие, мстительные и алчные. Плод порицаемого союза женщины-оборотня и человеческого мужчины – не способны жить ни среди людей, ни среди берсерков, они стали гонимыми всеми расами в королевстве. Безжалостные убийцы, разбойники, что воруют ради выгоды и убивают ради развлечения – кроды.
Затрещали ветки, и из-за спины первого вышли те двое, что ранее стояли у лесничего дома. Мне никогда раньше не приходилось сталкиваться с полукровками, только слышать о их бесчинствах из слухов. Проклятые сельские сплетницы!
Я лишь сильнее прижала к себе сверток и книгу – до боли в костяшках.
– Так так… Что тут у нас? – оскалив зубы, спросил второй крод. – Не уж-то ты, старая ведьма, и правду подумала, что твои жалкие нашептывания подействуют? – злорадно усмехнулся тот, обнажая длинные резцы.
– Хотя, если бы от тебя так сильно не воняло магией, может, мы бы и не заметили, что рядом кто-то ошивался – так что пеняй на себя, – лениво протянул первый и наклонил голову влево. – Ой, да ты с подарком! – наиграно удивился тот. Это уже обращалось ко мне.
В висках больно запульсировало он напряжения.
– Довольно! Разберитесь с ними и уходим, – третий крод, что держался поодаль, недовольно рыкнул на двух других.
– Да погоди ты! – азарт первого было не унять. – Кто же от такого подарка откажется? – он довольно сощурился. Спустя долю секунды полукровка уже шагал в мою сторону.
– Не смей! – крикнула Нонна, и тут же была отброшена в сторону, как тряпичная кукла. Он всего лишь отмахнулся он нее – так же легко и небрежно, как от назойливой мухи. Нонна перекатилась и упала лицом в землю.
– Бабушка! – прокричала я и метнулась к ней. Скорее всего, это было не самой умной идеей, но произошло невольно.
– Куда ты так торопишься? – тот же ужасный голос, только уже в нескольких сантиметрах от моего лица. Ноги болтались в воздухе, руки повисли вдоль тела, а живот заныл от страха, когда меня подняли за ворот меховой накидки. Он стоял непозволительно близко, до омерзения близко. Исполосованное шрамами лицо, серые глаза с вытянутым волчьим зрачком, густая щетина, что росла клочками из-за многочисленных рубцов, грязные рыжие волосы, длинные нечеловеческие зубы и хищная улыбка. Крод бесцеремонно осматривал меня, как кобылу на ярмарке, и только цокнул языком, поворачивая голову к своим:
– Не очень, но на тридцать серебряных потянет. Порешайте там с бабкой, и закругляемся.
Нет, нет, нет… Они не смеют трогать мою Нонну, мою единственную семью!
Паника, как звонкая пощечина, окунула в ледяной омут детских воспоминаний. Внезапно страх и боль от потери родителей, что покоились на закромах души, лавиной укутали меня.
Нет, нельзя, не посмеют.
Я… Я лучше умру сама, но не потеряю еще и Нонну! Голова заныла от боли, и я начала брыкаться со всех сил, силясь ударить мерзкое существо. Полукровка лишь довольно скалился, но вдруг его глаза остекленели. Он перестал противно улыбаться, щуриться, и вообще двигаться. Хватка на вороте ослабла, и я повалилась на землю.
Моя Нонна сидела на коленях, ее прекрасное лицо и серебристые волосы были испачканы болотом. Она выставила руки вперед себя и шептала. Колдовала.
Я на несколько шагов отползла от чудовищ, что втроем застыли, точно вкопанные.Я никогда не видела такой магии наяву и не подозревала, на что была способна моя Нонна. И только богам известно, как тяжело ей это давалось – руки дрожали, из золотых глаз капали слезы, она тяжело и хрипло дышала.
– Сюда, – бабушка хрипло отозвалась. – Бери меня за руку, я скрою тебя пологом. Ты убежишь.
Я подбежала к бабушке и почти коснулась ее дрожащих рук, как что-то кольнуло в груди:
– А ты?
– Я… Двоих не смогу… – каждое слово давалось ей с трудом.
– Нет! Нет, как же без тебя… Нет! – я в панике одернула руку назад. Что такое удумала эта несносная старуха?!
– Ты их держишь пока, тогда я их свяжу! И позову на помощь… Или убью! Точно, убью, в конце концов! И мы вдвоём убежим… – я метнулась в сторону, ища любое оружие, что бы помогло в воплощении безумного плана. Проклятые кроды!
– Нет! – лающе прошипела ведьма. – Не прикасайся к ним! Тогда я не удержу заклятие. Я… я слабая. Есть только минута, не больше, – она закашлялась и начала пошатываться.
– Тогда укрывай только себя! – кинулась обратно к дрожащей женщине. Я не могла позволить ей умереть, как сделали мои родители. Если и был призрачный шанс на спасение, им должна была воспользоваться бабушка.
Нонна зло шикнула и зашлась новым приступом кашля.
– Они меня не убьют, а продадут, ты слышала о цене! А тебе сразу же свернут шею! Без твоей магии мне и месяца не продержаться, и все равно схватят, если не они, то другие, и что потом?! – я не знала, как взмолиться к ней. – Ты должна спастись, слышишь?! Потом спасешь и меня, ты сможешь. Обещаю, я к тому моменту буду жить. И не раскрою себя. Клянусь! Только так мы уцелеем вдвоем, или же обе достанемся червям на потеху, – я подползла ближе к бабушке и плакала от бессилия. – Времени нет, ты сама говорила. Давай же, колдуй и уходи!
– Внутри, карман… – она из последних сил шевелила губами. Я запустила руку в теплую жилетку и наткнулась на продолговатый камушек.
В моей руке оказался голубой кулон, что Нонна всегда носила с собой и редко кому показывала. Даже в такие пасмурные дни сапфировая поверхность преломляла свет в тысяче оттенков синевы. Серебро оплетало камень дивными завитушками, и на обрамлении были высечены десятки незнакомых мне символов. Я знала, как дорого для Нонны было это украшение.– Никогда… Не снимай…
– Прячь…
Я быстро окинула взглядом, куда можно было бы убрать кулон. Плащ, роба, рукав, все не то… И, не найдя ничего получше, засунула его за голень ботинка.
– Еще… В столицу они пойдут… Амулета на четыре месяца ещё хватит. Потом площадь найди… Драконью. Лавка чайная там… Олзу позовешь, скажешь – Катрионна за долг спрашивает… Там помогут… – она подняла на меня свои измученные глаза. Такие родные и нежные, и такие несчастные.
Слезы не переставали капать, оставляя две чистые дорожки на измазанном лице – моя прекрасная Нонна, моя семья, друг и родитель, моя отрада и спасение. Мой строгий наставник и ворчливый учитель. Сквозь пелену слез я продолжала всматриваться в до боли знакомый облик, чтобы запомнить каждую морщинку, каждую черту драгоценного лица. Это и называют прощанием?
– Я выживу, обещаю, – только и успела я прошептать, как воздух схлопнулся, ослепляя яркой вспышкой. На месте Нонны осталась лишь небольшая воронка в рыхлой почве.
Она не умерла… Я не разрешила ей оставить меня, как родители.
Она останется живой, и вместе с ней у меня всегда будет семья.
В момент головная боль прошла, в ушах больше не гудело, сердце не разрывало грудную клетку. Я сидела на коленях в клейкой глине, спиной к трем чудовищам, от которых зависела моя жизнь, без малейшего понятия, что будет дальше. Но душе было так легко и спокойно. Глубоко вздохнув, на лице появилась блаженная улыбка. Я знала только одно – я выживу любой ценой. И у меня всегда будет семья.
2.1
Who's in the shadows?
Кто прячется в тенях?
Who's ready to play?
Кто готов поиграть?
Are we the hunters?
Мы охотники?
Or are we the prey?
Или же добыча?
There's no surrender
Нет шанса на сдачу,
And there's no escape
Нет шанса на побег.
Are we the hunters?
Так кто же мы? Охотники?
Or are we the prey?
Или же добыча?
Ruelle – Game of survival
– Где она? – действие заклятия начало проходить.
– Где эта чертова ведьма?! Отвечай! – меня снова оторвали от земли. Воздух заканчивался, и я впилась ногтями в чужую руку на своей шее.
– За мертвый товар не заплатят, – голос второго крода прозвучал нарочито безучастно.
– Надо было сразу сломать старухе шею, – третий полукровка зло рыкнул на своих подельников. – Сейчас уже что, бери девку и живо уходим.
Почти отдышалась, как услышала позади глухой хлопок – и провалилась темноту…Когда ноги, наконец, коснулись почвы, я жадно дышала – боялась, что не успею насытиться. Горло першило, зрение помутнело, руки дрожали. Перед глазами мерцали черные вспышки. Как же, оказывается, паршиво, когда тебя чуть не задушили.
Голова раскалывалась. Боль расходилась по черепу, словно тысяча игл впивались в мозг. Каждая попытка пошевелиться только усиливала мучительный пульсирующий бунт. С трудом разлепив глаза, мир вокруг казался размытым, словно кто-то пролил акварельные краски.
Первое время все, я могла делать – дышать. Чтобы справится с волной паники, начала проверять себя: почувствовала руки и ноги – уже хорошо, зрение, хоть и неважное, но тоже было. Тело, вроде как, сухое и не липкое, – крови быть не должно. Сейчас главное – не потерять рассудок.
Спустя неопределенное время мне, наконец, удалось кое-как сфокусировать взгляд; дубовый пол, пучки сена у ног, деревянные балки, стянутые толстыми верёвками. Мелькали деревья и мир перед глазами постоянно покачивался.
