Катерина наклонилась к сестре и легонько поцеловала её в лоб.
Наконец, сделав ещё пару шагов по коридору, София из тихого тёмного коридора попала в сияющий бальный зал. Музыка, что играл лучший оркестр Гесцарии, лавиной упал на неё. На улице стемнело, и в зале горели люстры, хрусталь которых переливался от яркого пламени, канделябры, свет отражали золотые лепнины на стенах, которые занимали большую часть стен и из-за которых почти не было видно побелки. А на потолке, что был высоко-высоко, красовался эпизод сражения Рарда и его врагов, что напали на некогда маленькую общину, вокруг него летали ангелы, что помогали Рарду в нелёгком сражении, а на заднем плане на коленях стояла Оана, что молилась. Напротив дверей, в которых стояла изумлённая София, на ступенях, возвышаясь над гостями, и под балдахином с бордовыми тканями и золотым гербом Гесцарии стоял трон императора. Трон пустовал, а значит, Александр Павлович был где-то среди гостей. Только сделав по блестящему паркету пару шагов, София почувствовала на себе множество взглядов, что несомненно тешило её самолюбие. Но перед тем, как здороваться со всеми знакомыми и вливаться в коллектив, София хотела найти Михаила.
– Кать, – Катерина удивлённо взглянула на свою сестру, ведь та далеко нечасто называет её именно так, – а ты не знаешь, где Михаил Александрович?
– Он из-за лёгкого недомогания решил ближайшее время избегать особо большие скопления людей, поэтому предпочёл балу охоту. Всеволод поехал вместе с ним.
– Всеволод?
– Всеволод и Михаил Александрович сумели стать товарищами за этот день. Они успели даже пофехтовать.
– Понятно…
Катерина заметила понурое лицо Софии. Ей были ясны чувства Софии, немудрено – он её близкий друг детства, которого она долго не видела, и который превратился из маленького мальчика в красивого молодого человека. Софии несомненно хотелось провести время с Михаилом, станцевать с ним пару раз, но случилось так, что её надеждам не суждено было осуществиться.
– Это не последний бал, на котором будет присутствовать Михаил Александрович, вы ещё успеете натанцеваться. Если что, то я могу передать Всеволоду, чтобы он как-то повлиял на Михаила…
– Не стоит. Спасибо за заботу и понимание, я от тебя иного и не ожидала.
– Хорошо, оставляю тебя одну. Софи, помни, о чём я тебе говорила.
София разрешила себе проигнорировать мазурку и пошла в меру подкрепиться к накрытому длинному столу, где увидела пару знакомых фигур. Одной из них была Апофема Игнатьевна – пышная женщина, что строила из себя умную и образованную особу, но неуместно использовала умные слова, значение которых не знала. Вторым был Аркадий Аркадьевич – убеждённый нигилист, который любил поспорить с «обычными людьми» и высказать своё мнение, благо, оно у него было на всё. Он как раз спорил со Степаном Родионовичем – пожилым худощавым мужчиной, у которого была аптека, известная на весь Рардбург. Он тоже любил спорить, но гораздо сильнее Аркадия Аркадьевича, казалось, это было его хобби – горячо спорить с кем-то около двух часов, а когда Степану Родионовичу приходило осознание, что его мнение неправильно на корню, он хватался за сердце и притворялся больным. Отменная компания!
– Bonsoir!
Апофема Игнатьевна дёрнулась от испуга, но, увидев Софию, улыбнулась девушке.
– Ah! Bonsoir, ma ch?re. Je ne t'ai pas vu depuis si longtemps.[1 - Ах! Добрый вечер, дорогая. Я так давно Вас не видела!]
– Sofia Grigoryevna, ravie de vous voir. Tu as tellement grandi au fil des ans[2 - Софья Григорьевна, приятно Вас видеть. Вы так выросли за эти годы.], – Аркадий Аркадьевич поклонился Софии.
Степан Родионович не знал французский язык и был против всей этой «французовщины», поэтому начал диалог на гесцарском.
– Добрый вечер, София Григорьевна. Как я Вас давно не видел, Вы так выросли за годы отсутствия в столице! Помню Вас ещё вот такой, – Степан Родионович показал ладонью на уровне своего пояса.
Апофема Игнатьевна и Аркадий Аркадьевич переглянулись.
– Вы пришли вовремя, ещё бы чуть-чуть, и Степан Родионович и Аркадий Аркадьевич натиформично устроили бы тут драку.
– Я не поднимаю руку на старших, – голос Аркадия Аркадьевича на гесцарском звучал совершенно по-иному – он был грубее и ниже.
– Удивительно с Вашей стороны проявлять хоть какое уважение к другим. Это не противоречит философии нигилизма?
– Нигилизм не про уважение, а про ценности и идеалы. Я бы Вам, Степан Родионович, посоветовал изучать темы перед тем, как говорить на них.
– Дорогая, – обратилась Апофема Игнатьевна к Софии, – Как там во Франции? Я сто лет там не бывала… Прекрасная страна, породившая великих людей! Чего стоят одни только Виктор Гюго и Иоганн Штраус!
София улыбнулась и уже было хотела поправить Апофему Игнатьевну, но решила, что не следует этого делать. Вдруг её замечание оскорбит женщину?
– Прекрасная страна, и правда. Мы с классом частенько гуляли по улицам, я будто была главной героиней сказок и романов. Ох уж этот ампир – лучшее, что могли придумать французские архитекторы.
– А удалось ли Вам побывать в Нотр-Дам-де-Пари?
– Естественно, это первое место, куда мы пошли с экскурсией. Я получила положительных эмоций на всю жизнь вперёд.
– Надо будет как-нибудь наведаться во Францию, пока жива ещё.
– Обязательно! Как надумаете – киньте весточку. Составлю Вам компанию.
Апофема Игнатьевна и София вместе засмеялись. Аркадий Аркадьевич еле заметно улыбнулся и сделал глоток шампанского, а Степан Родионович отвернулся.
– Алексей Николаевич, какими судьбами!
– Полонез уже закончился, и я решил подкрепиться перед французским вальсом в два па.
– Здравствуйте, Алексей, рада повстречать Вас где-то ещё, помимо гимназии.
Алексей повернулся к Софии и сделал удивлённое лицо – будто только что её здесь увидел и будто подошёл именно сюда не из-за Софии. Он был одет особо празднично, но не слишком вызывающе. Свой синий фрак под цвет глаз с золотыми узорами он купил сегодня утром в ателье у отца Ивана. Алексей же всё никак не мог оторвать взгляд от розового платья Софии. Конечно, ведь его на заказ шили для неё специально в Милане! Жемчуг эсквалажа на её шее органично смотрелся вместе с платьем девушки.
– София Григорьевна! – София сально улыбнулась молодому человеку. – А я-то уж думал, что Вы не придёте, я Вас не видел на полонезе – обязательно бы попытал удачу и предложил бы Вам встать в пару. Вот, протанцевал всё с Аделиной.
Алексею почему-то казалось, что София ревнует его именно к Аделине. С чего он это взял? А кто его знает. Он сам иногда не понимает своих умозаключений и всегда полагается на интуицию.
– Как мило. Мой кавалер всё равно отсутствует на этом балу, так что я бы с радостью приняла Ваше предложение.
Улыбка Алексея дёрнулась. Он понимал, что у такой завидной девушки кавалеров – хоть отнимай, но он не ожидал это услышать так прямо. Мгновенное смятение на лице у Алексея заметила внимательная София.
– Что ж у Вас такой немощный кавалер, который даже не может свою даму сопроводить на бал в её честь?
– Да вот знаете, Михаил Александрович всегда был человеком со слабым иммунитетом. Я его прекрасно понимаю и совершенно на него не обижена. Главное, чтобы он поскорее поправился.
– Верно, – подметил Степан Родионович и взял со стола бокал шампанского. – За здоровье Его Высочества! – и залпом выпил содержимое.
Алексей стоял, не зная, что сказать. Второй удар подряд и прямо на поражение! У Софии поднялось настроение от её умелых манипуляций. Она понимала, что Алексея поразило и то, что её кавалером, который должен был танцевать с ней сегодня, был Михаил Александрович, и то, что он назвал немощным кавалером Его Высочество.
– Алексей, вот-вот начнётся вальс. Как Вы смотрите на то, чтобы встать со мной в пару?
– Боже, София Григорьевна!
– София Григорьевна!
В голос крикнули Апофема Игнатьевна и Степан Родионович.
– Где это видано было, чтобы дама кавалера на вальс приглашала?
– Это всё эти ваши Франции!
– Вот они ваши устаревшие манеры, – вступился за Софию Аркадий Аркадьевич. – Какая разница кто кому предложил? Ваши, простите за грубость, глупые условности давно уже канули в прошлое.
– Нет, так не пойдёт! – вышедший из равновесия Алексей замахал рукой. – София Григорьевна, разрешите мне пригласить Вас на вальс. На все два па.
– А Вы столько выдержите? – София усмехнулась.
– Естественно!
Алексей подал Софии руку, и та положила свою в его. Они вдвоём прошли ближе к центру, где уже собирались пары, дабы начать танец. Они поприветствовали друг друга: София сделала неглубокий реверанс, а Алексей наклонил корпус.
Глава 11.
Вальс считался чувственным танцем, на нём принято передавать любовные записки, из-за чего многие отзывались о нём как о чём-то вульгарном. София же с Алексеем не чувствовала никакой нежности и, тем более, не собиралась ему вручать какие-либо любовные послания. А вот повеселиться, конечно, было её первостепенной задачей в списке планов на день, и Алексей мог ей в этом помочь.
– Алексей, неужто Вы были оскорблены моим приглашением?
– Такие глупости не могут меня как-то задеть. Но там, у стола, именно мне хотелось пригласить Вас на вальс.
– Так Вы же подошли, чтобы только подкрепиться перед танцем. Забыли?
София улыбнулась, и как только Алексей открыл рот, чтобы сказать что-то в своё оправдание, им пришлось сделать друг от друга по шагу и похлопать в ладоши. Но, когда София снова вернулась в руки к Алексею, он крепче прежнего сжал руки девушки в своих, отчего та не смогла сдержать лёгкий румянец, выступивший на лице.
Алексей слышал о том, что София – любительница балов и прекрасно владеет танцами. Любой хотел провести с ней хотя бы один тур. С Софией во время танца накатывало совершенно иное, новое чувство – словно тело переставало быть обременяющим элементом, все движения с ней становились более уверенными, и ни один из партнёров даже не думал о том, чтобы друг друга задеть ногой или, ещё того хуже, – наступить на неё.
– Я слышал, что сегодня будет полька, – сказал Алексей, чуть приблизившись к Софии.
– Да что Вы? – притворно удивилась девушка.
– Вам уже откуда-то об этом известно?
София не смогла сдержать улыбки, ведь Алексей постепенно начинал её понимать. Они прокружились.
– Я бы хотел у Вас поинтересоваться – собирались ли Вы принять участие в танце?
– Конечно, я бы хотела станцевать польку. Это ведь такой бодрый танец, коих на официальных балах бывает очень редко, а на придворных такие и вовсе не должны танцеваться. Нам лишь повезло с приподнятым настроением Александра Павловича. Но… не думаю, что мне удастся найти достойного кавалера.
– А как же я? София, я к Вашим услугам! Нет в этом дворце никого, кто танцевал бы польку лучше меня!
– Ха-ха-ха!
Они снова отошли и два раза хлопнули.
– Ну не могу же я все танцы провести с Вами.
– А я и не прошу абсолютно все танцы у Вас. Полонез ведь был пропущен Вами.
София залилась смехом, кружась вокруг своей оси. Рядом стоявшие пары обернулись на неё.
– Могут поползти слухи.
– Что Вам до них?
Остаток танца они молчали.
После французского вальса шла французская кадриль, которая требует выбирать визави с согласия своей дамы. Алексей не считал Аделину своей дамой, поэтому просто с молчаливого согласия Софии повёл её под руку. Когда Аделина увидела в колонне Алексея вместе с Софией, то сделала для себя окончательные выводы по поводу Софии.
Французская кадриль требовала ловкости в исполнении и сил, чтобы было возможным станцевать шесть фигур. Кадриль позволяла показать, кого на балу можно назвать главными танцовщиками вечера. И Алексей с Софией своим исполнением притянули к себе множество взглядов. Они словно два профессионала, что так долго искали встречи. Благодаря друг другу они могли в полной мере показать свои умения.
На польку мало, кто осмелился пойти. Помимо Алексея и Софии было ещё всего лишь пять пар. Катерина, которая видела, что София танцует третий танец подряд с Алексеем, понимала, к чему это всё идёт. Она вздохнула и легонько ударила себя веером по лбу. Наталия Владимировна, которая стояла рядом с дочерью, поинтересовалась у неё, что случилось.
– Кики, всё в порядке? Тебя что-то расстроило? Что-то не так с залом? – Наталия Владимировна начала оглядывать бальный зал. – Вроде мы устроили всё в лучшем виде…
– Маменька, зря не волнуйтесь. Все гости довольны организацией бала.
– А в чём тогда причина твоего печального вздоха?
– Я переживаю за Софи, – Наталия Владимировна начала взглядом искать свою младшую дочь. – Она уже третий танец отдаёт Исакову Алексею Николаевичу. Это неприлично – танцевать весь бал с одним человеком, только если он не жених или муж, – Катерина вздохнула. – Если она и котильон с Алексеем будет танцевать, то я не знаю, что за молва о них будет ходить.
– Я поговорю с Софи.
– Нет, маменька, – Катерина положила свою ладонь на плечо матери, – наслаждайтесь балом и ни о чём не переживайте. Я сама проведу с ней беседу – она неглупая и всё понимает, но Вы прекрасно знаете её саму и её характер.
После бодрой польки все отошли к столам, чтобы перекусить и набраться сил на танец, закрывающий балы – на котильон. Алексей отвлёкся на подошедшего Ивана, который, казалось, кого-то искал в толпе бегающим взглядом, в это время София улизнула от молодых людей к столам. Она двигалась быстро, чтобы сбежать от Алексея, но осмотрительно, чтобы не попасться ни Катерине, ни Наталии Владимировне, ни Григорию Николаевичу.
София подошла к Макаровым – пожилой паре, которая в браке уже более пятидесяти лет. Семь лет назад София с семьёй была на балу в честь их золотой свадьбы. Дарья Петровна и Юрий Дмитриевич относились к Софии, как к родной внучке – её последняя бабушка, которая была со стороны отца, умерла ещё, когда Софии было четыре года, а у Макаровых не было ни детей, ни внуков. София сильно их любила, часто отправляла письма из Франции и в первый же день по возвращению из Парижа отправила им послание о своём желании как можно скорее повидать пожилую пару.
– Добрый вечер! – София обрадовалась их встречи, как семилетний ребёнок.
– Девочка наша, здравствуй, – повернулась на знакомый голос Дарья Петровна.
– М? Кто мто? – жуя круассан, спросил Юрий Дмитриевич.
– Сонечка Ставрогина. Вот, – женщина вложила в глазную впадину мужа монокль, который часто выпадал у эмоционального Юрия Дмитриевича, – взгляни.
Завидев девушку, Юрий Дмитриевич, не дожёвывая круассан, проглотил его и вскинул брови, отчего монокль снова выпал, но мужчина уже сам вернул его на место.
– Сонечка! – он рассмотрел её снизу-вверх и сверху-вниз. – Как ты выросла!
– Правда, правда. Невеста уже, – тепло сказала Дарья Петровна. – Покушай, вот, смотри, как тут много всего.
– А есть что-нибудь сладенькое? – София приложила к губам веер, рассматривая содержание стола.
– Да, пирожные-корзинки на разный вкус.
София взяла чашку чая, которая была накрыта блюдцем, дабы чай медленнее остывал, и одно из пирожных-корзинок с цветком из розового крема и листьями из зелёного.
