Ирина Ваганова "Есть ли жизнь за МКАД… ой?"

Освещая себе путь, стала осторожно спускаться по лестнице – «бум-бум» доносился с первого этажа. Вообще-то логичнее было бы включить свет, но я улеглась ещё до темноты и не догадалась заранее найти выключатели. О том, что в принципе электрическое освещение существует, свидетельствовали абажуры в большой комнате и в спальне, а также лампочки на кухне и в душевой.

Бум…бум-бум… бум-бум…

Я замерла примерно на середине второго пролёта:

– Эй! Кто тут? Кто стучит?

Прислушалась. Ни ответа, ни привета. Однако стук прекратился. Мне кажется, или это разумное существо меня пугает? Почему-то вспомнилась продавщица из магазина.

Кх-хрррр… – заскрежетало по стеклу.

– Лариса! – крикнула я, бросаясь к ближайшему окну.

Звук оборвался. Я посмотрела во двор. Фонарик пришлось выключить. В свете полной луны поблёскивала трава. Сильно раскачивались верхушки вишневых деревьев. Ни души!

Бум…бум-бум… – теперь я определила, что источник находится за спиной.

Кто-то сидит в туалете и дубасит ёршиком по стенам, нервируя меня?

Я почти наощупь прошмыгнула под лестницей и распахнула дверь в санузел. Нащупала выключатель, щёлкнула им и зажмурилась от яркого света. Успела, однако, определить, что тут пусто.

Долбёж повторился и стал громче. Домовой шалит? А что! В деревнях, вроде как, водится всякая нечисть.

Обойдя помещение, я заглянула в тумбочки, шкафчики, вёдра и тазы, пошуровала в углу с вениками, швабрами, совками, чуть не подпрыгнула услышав очередное бум…бум-бум… за спиной. Это всё-таки с улицы!

Выключила свет, чуть не навернувшись на съехавшем в сторону тазике, пересекла комнатку, выглянула в окно. А там темнел таинственный, запущенный сад. Если кто и прячется за кустами, из дома не увидишь.

Ничего лучше не придумала, как раскачать и сдвинуть щеколды, после чего распахнула рамы. В лицо дунул прохладный, пахнущий вишней и сиренью воздух.

Я высунулась наружу, перегнувшись через узкий подоконник. Повертела головой:

– Кто здесь?

Бум! Кх-хррр…

Да это же скрежещут и стучат в стену нижние ветви стоящего на углу дома дерева, его раскачивают порывы ветра. Я погрозила дереву кулаком, пообещала, что немедленно спилю за такое плохое поведение. Ну, не прям сейчас, конечно. Закрыла окно, включила фонарик и отправилась обратно в спальню. Стук не прекратился, но теперь я знала его причину и спокойно лежала в постели. Сон не шёл, я вспоминала свою жизнь, представляла, как бы проходили мои вечера и ночи, если бы я осталась в Москве. Немного грустила. Отключилась уже под утро и ожидаемо проспала почти весь день.

А что тут ещё делать?

Разбудил меня, как и следовало ожидать, громкий стук, точнее сказать – грохот. Спросонья соображая не очень хорошо, я села и уставилась в окно на замершие по стойке смирно деревья. Ветер стих, что же тогда долбится?

– Мари-и-и! Мари, вы дома? – голос показался мне знакомым.

Я, как была, в спортивном костюме, приспособленном для спанья, ринулась вниз по лестнице. Чуть кроксы не потеряла в спешке.

Уже отперев дверь, вспомнила указания Глеба Матвеевича никого не впускать, предварительно не спросив пароль.

***

Точно! Стёпа.

Я усмехнулась своим страхам и с улыбочкой посмотрела на Степана. Парень – в отличие от меня, свежий, бодрый, элегантно одетый – держал в руках большую картонную коробку. Он заметно растерялся:

– Я вас разбудил?

– Что это ты взялся мне выкать, Стёпа?

Накануне мы общались вполне по-дружески.

Он сморщил нос и передёрнул плечами:

– Прости. Профдеформация. Целыми днями непрерывно выкаю. Хочешь мороженого?

– Чего? – изумлённо спросила я, оценивая предполагаемый вес коробки.

– В здешнем магазине его нет, Лариса не связывается с неходовым товаром. А я, признаться, скучаю, всегда привожу из Москвы. Будешь?

Мне вдруг нестерпимо захотелось мороженого. А лучше кофе глясе. Я отогнула крышку и заглянула в коробку. Глаза разбежались. Тут тебе и эскимо, и лакомка, и крем-брюле…

– Можно два? – обнаглела я.

– Да хоть пять! У тебя же есть холодильник. – Степан повернулся немного, подставляя мне бедро. – Возьми пакетик. Положишь в морозилку, будешь доставать по мере необходимости.

Упс… Что это меня смутило? Я, чувствуя, как по щекам растекается жар, двумя пальчиками вытянула из кармана парня сморщенный полиэтиленовый пакет – из тех, что рулонами стоят в супермаркетах.

– Приворовываешь? – спросила, чтобы скрыть свою растерянность.

– Есть немного, – засмеялся Степан, – отматываю сразу, и не всегда они уходят.

Одобрительно хмыкнув, я достала из коробки пять порций разных видов мороженого, сложила их в пакет и подняла взгляд на доставщика:

– Сколько я должна?

– Нисколько.

– То есть? – напряглась, не желая одалживаться. – Я вполне платёжеспособна. Сейчас принесу деньги.

– Не нужно, – парень закрыл коробку и отступил на пару шагов.

– Угощаешь? – нахмурилась я. – С какой это стати?

– Всё давно оплачено.

– Кем?

– Твой ухажёр выдал солидный аванс, Мари.

Вообще-то у меня было желание пригласить парня на кофе, но его слова меня ошарашили.

– Какой на хрен ухажёр?

– Тот, что привёз тебя, – Степан обезоруживающе улыбнулся. – Деревня! Слухи тут распространяются с первой космической скоростью. Ну, я пойду?

– Спасибо, – всё ещё сердито сказала я, тут же спохватилась: – Слушай, если услуги уже оплачены, спилишь пару веток тут за домом? Ночью они так в стену колотили, что я уснуть не могла.

– Договорились, – ответил Степан уже на ходу. – Чуть позже загляну.

Впечатление от визита осталось двойственное. С одной стороны, было приятно ощутить заботу. С другой, статус пассии Глебова меня не очень-то устраивал. Впрочем, после двух чашек свежесварённого кофе с мороженым ко мне вернулась бодрость и привычная жизнерадостность. Теперь нужно было придумать чем занять себя до прихода пильщика деревьев.

Большая комната, как я поняла, совмещала функции столовой, гостиной и в случае необходимости спальни – спрятанный в алькове диван даже сейчас был разложен, хоть и не застелен. В углу, как раз напротив дивана, стояла поцарапанная тумба с громоздким телевизором. Пульт от него не работал. Хм… Безуспешно потыкав на кнопки, я полезла в тумбу и обнаружила в ней хорошо сохранившийся видеомагнитофон. На полке под ним тёмной шеренгой выстроились кассеты. Названия фильмов мне ни о чём не говорили. Старьё какое-то! Надо вообще от скуки помирать, чтобы смотреть такое. Да и включить-то я вряд ли смогу. Разве что Степана попросить.

И снова я о нём! Не идёт из головы. Чем только зацепил местный «агроном»?

Исследования мои не прошли даром. Обнаружился недлинный кабель с вилкой. Рос он из телека. А! Так в розетку не включено, вот в чём неисправность. Точняк! Теперь после манипуляций с пультом квадратный экран засветился, а динамики заорали, чуть не оглушив меня. Я лихорадочно надавила на стрелочку уменьшения звука и только после этого стала переключать каналы. Всего обнаружилось четыре, которые показывали более-менее сносно, остальные просто рябили. Разумеется, ничего интересного не нашлось. Нудный сериал, депрессивные новости, концерт симфонического оркестра, ещё один сериал, не менее глупый. Может, ночью что-то путное покажут, сейчас ловить нечего.

– Мари-и-и! Мари-и-и! – послышалось с улицы.

Я узнала голос тёти Фроси, пошла к двери, высунулась, не выходя на крыльцо. В руках у женщины было пустое ведро, рядом с ней стоял уже знакомый пёс и смотрел на меня, немного склонив башку, словно прикидывая, куда бы куснуть.

– Доброе утро!

– Да уж вечер скоро! – засмеялась она.– Вот что, девонька! Предлагаю собрать ягод на варенье.

– Кому собрать?

– Так тебе. Вот, – она погромыхала ведром, – хотя бы две трети будет, и ладно. Сварить помогу, если не умеешь.

Я потрясла головой:

– Так это я что ли должна?

– Чего? – пришёл черёд удивляться соседке.

– Собирать и варить… На кой оно мне сдалось? Ваше варенье…

Странная она какая-то. Не на веки же я здесь поселилась. А дома что угодно заказать можно. Хоть джем, хоть конфитюр, хоть замороженную вишню.

– Так жалко! – чуть не плача возражала тётя Фрося. – Осыплется всё. Птицы поклюют. У тебя ж самая урожайная вишня во всей деревне. Народ ходит да завидует.

У меня… как же! Я к этому клочку земли ни малейшего отношения не имею.

– Ну, если вам жалко, собирайте. Мне не надо.

– Можно? – снова громыхнула ведром тётя Фрося, а собака её дружелюбно завиляла хвостом.

– Конечно! – снисходительно улыбнулась я.

Следовало бы у Глеба Матвеевича спросить, прежде чем распоряжаться, но звонить он запретил, когда в следующий раз появится здесь, неизвестно, да и права соседка – погибнет весь урожай. Кому от этого лучше?

Я убралась в дом и стала расхаживать туда сюда. Чувствовала себя ужасно неловко. Даже не знаю почему. Выбила меня эта тётка из тарелки, или из чего там выбивают…

Вообще-то у нас дома частенько трудились посторонние люди: домашние застолья организовывали нанятые повара, уборку проводила клининговая компания, ремонт или переделки выполняли мастера. Отец как правило договаривался на то время, когда я отсутствовала: в университет уезжала на занятия, в гости к подругам или на тусовки. За ходом работ следила мама, пока не смоталась за границу, а потом Римма Петровна – наша экономка. Из-за отсутствия опыта, или ещё из-за чего мне было неприятно, что человек предлагал помощь, а в результате сам всё делает, тогда как я шатаюсь тут бесполезной клушей.

Чтобы избавиться от неловкости, решила сгонять в магазин. Быстренько сменила один спортивный костюм на другой, а кроксы на кроссовки, схватила рюкзачок с кошельком и карточками, заперла дом и побежала через двор, прошмыгнув мимо соседки. Она успела влезть на стремянку вместе со своим ведром, из густой листвы виднелась только нижняя часть полной фигуры.

Пёс-проказник проводил меня немного, потом отстал и вернулся к хозяйке. Я огорчилась. Идти в сопровождении собаки было комфортнее. Теперь же я топала, озираясь, оценивала каждого петуха или гуся, прикидывала степень их агрессивности. Напрасно боялась животных, люди ко мне куда жёстче оказались настроенными. Во всяком случае, продавщица. Войдя в магазин, я на физическом уровне ощутила недовольство моим появлением. Честное слово, этой Ларисе нужно вышибалой в каком-нибудь премиум клубе работать.

Глава 4

«Открыто, мы рады вас обслужить» – безбожно врала рекламка, прикнопленная к фанере около двери. Лицо втиснутой между стеллажами крашеной блондинки выражало другие эмоции. Торгашка пронзала меня взглядом. Я прямо-таки почувствовала свистящие дырки в теле. В ответ на моё бодрое приветствие раздалась прелюдия закипающего чайника.

Не совсем уверена, но в злобном шёпоте мне послышалось что-то типа «приличной решила прикинуться». Это про нынешний образ спортсменки-комсомолки? То есть вчера в шортах и батнике из модной коллекции я выглядела вульгарно, а спортивный костюм, достойный секондхенда, – приличная одежда?

Отвечать на это не стала, притворяясь, что не расслышала. Лариса опёрлась двумя руками на прилавок и растянула губы с видом ловца моли: ну, я тебя сейчас…

Обведя взглядом полки, я не нашла ничего привлекательного. Заметила в дальнем углу загороженный коробками холодильник – виднелась только стеклянная, освещённая изнутри стенка.

– Йогурт имеется в продаже?

Продавщица улыбнулась ещё ядовитее:

– Имеется. Какой конкретно нужен?

– А какой есть?

– Вишня, персик маракуйя, клубника, виноград…с овсом особенно полезный, он ещё и низкой калорийности, – девица с пренебрежением оценила мою фигуру.

Так и хотелось сказать, что на диетах не сижу, а стройность досталась от матери, она у меня, между прочим, была победительницей конкурса моделей. Удержалась. Глебов не велел говорить о себе хоть что-то конкретное. Вернула девице взгляд того же окараса, посмотрев на выдающуюся грудь и выпуклый животик деревенской мадонны. Бёдер и остального за прилавком видно не было, но я не сомневалась, что там всё не менее фундаментально.

– Вишнёвый, пожалуйста. Упаковку.

– Весь ящик? – вытаращилась Лариса.

– Нет, – помотав головой, ответила я, – четыре стаканчика.

– А-а-а…