Ульяненко Елена "По обе стороны солнца"

Кофе для Вэйды стал ритуальным напитком. Для каждого момента был свой вариант. Но для этой беседы она никак не могла понять, что же подойдет лучше. Эспрессо – слишком официально, флэт-вайт – его лучше утром и в одиночку, фредо – это кофе-сюрприз, а сюрпризов уже хватало, поэтому выбрала капучино, щедро присыпав пенку ароматной корицей. Само то, должно быть что-то домашнее, теплое, словно встречаешься с давней подругой, которую не видела лет сто.

Пока Вэйда думала, как и с чего начать разговор, Борис Николаевич взял ее за руку, прислонился к ней лбом и тихо произнес: Вы не представляете, как долго я, как долго мы все ждали этого момента. Мы, как евреи, хранящие тору и верящие в приход мессии, как христиане, ждущие второго пришествия, век за веком передавали легенды и святые для нас реликвии. Мы свято верили, что этот день настанет.

Вэйда сделала глоток кофе – несколько приторно и слишком пряно, прям как этот разговор. Еще совсем недавно, до этого рождения, она с удовольствием принимала подобные речи восхищения и лести, но теперь ей было неуютно – не этого она ждала, не этого хотела.

– Борис, – она сделала паузу, – Николаевич, давайте проще. Я пропустила пару тысячелетий, поэтому у меня очень много вопросов. Вы, как я поняла, знаете больше. Поэтому без пафоса – я спрашиваю, вы – отвечаете, – историк кивнул в ответ.

– Первое, что меня интересует – что случилось? Что доподлинно известно, что за легенды?

– По нашим подсчётам примерно две с половиной тысячи лет назад на Летурии случилась трагедия. Тихая гора не дождалась своей жертвы и бахнула, а потом волны цунами поглотили остров.

– Цунами? Вы только что на лекции говорили, что если бы было цунами, то это как-то отразилось бы в других источниках.

– Да. Я историк, я, конечно, могу притянуть за уши всемирный потоп – но это из другой оперы. Я ищу факты – а их нет. Зато есть реликвия. Есть древний пергамент, и не один, где рассказывается о случившемся.

– И кто же автор?

– Тут все неоднозначно. Авторства нет и никогда не было. После трагедии часть людей оказалась на берегу – наверное волной принесло, или чудом каким. В разных частях Африки, на берегах Испании, Франции, Англии и даже по ту сторону Атлантики (это мы потом уже узнали) были группы спасшихся, человек по сто обычных людей и одна Незримая Сестра на группу. Таких групп было 12. В среднем полторы тысячи молодых, крепких мужчин и женщин. Ни детей, ни стариков не осталось.

– Интересно. Интересно и непонятно. Ну с этим потом разберемся. И что со свитком?

– У этой самой Сестры, при чем у каждой, был свиток. Которые до сих пор есть, их можно увидеть, потрогать, и можно было бы прочесть, если ы знали как, – за это время он не пожелтел, не рассыпался, не истерся – ни один из 12.

– Какой вы долгий. В свитке что?

– Стихи. Пророчество. Наставление. Каждый из нас с самых ранних лет знает его наизусть.

Вэйда подняла удивленно бровь, сделала глоток кофе, – Читайте, – сказала она по-настоящему королевским тоном.

Борис Николаевич немного стушевался, еще разок посмотрел на свою королеву, сел поудобнее, прикрыл глаза и в полголоса стал читать:

Тихой горы урчание сбито тревогой,

Нетерпеливая жертвы своей не дождалась.

Ядом дыхнула и рокотом злым поперхнулась.

В день, когда Вэйда великая только рождалась.

Жатву кровавую глыба горы собирала.

Падали люди на землю, трясущую недра.

Некогда благо дающая – все убивала.

Всех, кто остался с собой соберет только Вэйда.

Крики младенцев и женские стоны утихли.

Смерть забрала тех, кто слаб – им уже не вернуться.

Голод и мор, и кровавые язвы на теле.

Ждет уцелевших и дни их тоже прервутся.

Рокот горы с новой силой раздался.

Желтое пламя рекой разливалось по склонам.

Мертвый ручей полыхал и с горою сливался.

Землю родную наполнило плачем и стоном.

Рухнуло небо на землю звездчатой сетью.

Волны морские вздыбились черной пучиной.

Молнии хлещут по людям раскатистой плетью.

Мрачные воды Летурии стали кончиной.

Дети Летурии, адово пламя постигли.

Выживших мало, но тем ваша жизнь и дороже.

Путь ваш тернист и тяжел и дорогою длинной

Веру в свое первородство на землях чужих сохраните.

Верность храните тринадцатой дочери, Вэйде.

И через двадцать веков и еще пять она возродится.

Путь через звезды укажет к великому дому царица.

Вечность даруя собой, вам летурийцы.

– Ну, как-то так, – произнес Борис.

Вэйда молчала. Она представила весь тот ужас, который пришлось пережить ее братьям и сестрам – ее народу. Она слышала крики, стоны и проклятия, видела руки, сложенные в мольбе, видела матерей, рыдающих над телами своих детей, и не понимала, почему вдруг это случилось.

– А потом?

– Что потом? – переспросил историк.

– Люди выжили, все в разных местах, как они узнали о друг друге?

– Может быть так, – Борис закатал рукав и показал запястье.

– Это татуировка?

– Не совсем. Это печать. Каждому младенцу ставят на запястье. Все они немного отличаются. Вот смотри, – он вдруг неожиданно для себя перешел на ты, – Круг, в нем одиннадцать знаков: земля, вода, ветер, звезды, солнце, луна, гора, дерево, животное, рыба, время (ну, это я так думаю, на самом деле это песочные часы), а в центре – человек. Это мой клан. Мой центр говорит о принадлежности к клану. И все это как бы на ветвях огромного древа.

– А я к каком клану принадлежу?

– Ты? Ты никому не принадлежишь. Мы все принадлежим тебе. Лет триста назад был собор старейшин, так они чуть не передрались, доказывая, что именно они достойнее остальных, чтобы тринадцатая дочь родилась в их клане.

– И?

– И пришли Незримые сестры. И сказали, что королева возродится в положенное время среди людей.

– А они?

– А они согласились, что так будет лучше – с Сестрами спорить никто не смеет.

– Подожди, значит Незримые сестры до сих пор существуют?

– Ну да.

– Мне необходимо к ним.

– Все возможно, но всегда есть одно, но. Храм Молчания находится на Кипре.

– И в чем, но?

– Да хотя бы в том, что тебе всего 16, что необходимо согласие родителей, что это далеко, что у тебя учеба.

– Ты не догоняешь немного. У нас времени мало. Если я опоздаю, то учеба моя никому не понадобится.

– Это почему? Ты что-то знаешь?

– Я вижу сны. Плохие сны. И раз все так быстро закрутилось, а в случайности я давно не верю, то действовать надо прямо сейчас. Собирай народ, ехать на Кипр, найти эту чертову Атлантиду и предотвратить беду.

– Какую беду, Вэйда? Мы не на острове, не на вулкане, мы живем в нормальной цивилизации, где есть свои проблемы, но в целом все хорошо. Даже если где-то вулкан и бабахнет, то современные технологии позволяют об этом предупредить, людей эвакуировать. Так что, не все так страшно.

– Давай Борис, ты все хорошо обдумаешь, мне тоже есть о чем подумать. И да, – Вэйда сделала паузу – Это был не вулкан. Я там была, и я знаю, ЧТО видела.

Вэйда допила давно остывший кофе и ушла не прощаясь.

Домой шла медленно, много думала, не замечая ничего вокруг. В любой другой день Вэйда бы смотрела по сторонам, вдыхала и запоминала каждый запах, слушала как щебечут птицы, любовалась бы нежной листвой. Вокруг была весна, весна, которую тринадцатая королева полюбила с самых первых дней. Здесь было столько жизни, столько ожиданий, мечтаний, столько звуков, столько запахов – столько всего, чего никогда, ни в одном своем перерождении, она не видела. На Летурии всегда было одинаково. Всегда комфортно и тепло, всегда зеленая трава. За городом паслись белоснежные козы, там вон поле с кукурузой, а там сады, а с другой стороны, ряды разноцветных азалий, из цветов которых Сестры делали чернила и краски. А возле Мертвого ручья – целый лес крупнолистов, из них выходили тончайшие писчие листы. Никогда ничего не менялось. Здесь же каждый день дарил новые впечатления: диковинные растения, разнообразие красок, животные, птицы, насекомые – и все это цветет, пахнет, щебечет, жужжит и шуршит – этот мир в миллионы раз прекраснее, и одна жизнь здесь наполненней и ярче тысячи жизней там.

Но сегодня все мысли были о другом. Ей не давало покоя эта корявая стихотворная легенда. В ней все не так. И мысль о далеком Кипре, о возможности там найти ответы тоже, не отпускала.

– Ма, мне срочно надо на Кипр, – еще не закрыв дверь, прокричала Вэйда с порога.

– Вот, прям сейчас и поедем. Ты на Кипр, папа – на Бали, а я – на Мальдивы, – по-доброму засмеялась мама, – Девочка моя, как бы я хотела весь мир с тобой объехать, но, к сожалению, ни Кипра, ни Мальдив, мы с тобой пока не увидим. С моей зарплатой воспиталки и папиной мы даже в Ялту не уедем, – Мама вздохнула и обняла дочь.

– Мне очень надо. И чем быстрее, тем лучше.

– Лиля, сядь и давай поговорим, как взрослые люди. Хотя да, ты ж у меня взрослая женщина. Вот просто посмотри сколько стоит путевка, и виза нужна, – мама снова вздохнула, – И отпуск у меня только в августе, а у тебя сессия в июне только закончится – так что даже теоретически никак не получается.

– Хорошо, мам. А вот если я найду способ, или вдруг, а оно именно все будет вдруг, то ты дашь мне разрешение ехать?

– Знаешь, милая, я буду только рада за тебя. И, если такое возможно, то мы с папой сделаем все, что в наших силах.

Лилька подскочила к маме и расцеловала ее в щеки, а потом тихонько прям в макушку сказала, что ее очень любит, и что она лучшая мама на свете.

Впервые за все эти шестнадцать лет Вэйда спала спокойно, она не видела снов, ее словно выключили, чтобы дать набраться новых сил. От нового дня она ожидала чуда, но чуда все не было. Не было и Бориса Николаевича, а ей так необходимо было с ним поговорить.

– Иванова, – услышала она знакомый голос, когда уже выходила из здания колледжа, – Лиля, можно вас на минуточку?

Вэйда подошла к педагогу, улыбнулась и как-то не совсем уверенно поздоровалась. Потом взяла себя в руки и уже твердым голосом проговорила: «Да, Борис Николаевич, конечно, можно».

– Мне, кажется, мы с вами вчера не очень хорошо расстались. Я понимаю, что я многого не понимаю, что я не вижу всей картины целиком, не знаю вашей цели. И что еще хуже, я пытаюсь, пытался вам давать советы.

– Ладно, Борис, это было вчера. Сегодня у меня иная задача. И первое, что мне надо – это увидеть оригинал этой легенды.

– Оригинал? То есть на летурийском?

– Да. Надеюсь, у вас есть.

– Есть, но дома в компьютере. Я как-то давно сфотографировал. Тайком. Все хотел сам перевод сделать, но так ни разу и не открывал.

– Вот, и хорошо, что не открывал, значит, глаз не замылен. Поехали?

– Поехали куда? – растерянностью спросил учитель.

– К вам. То есть, к тебе.

– Вэйда, как бы тебе объяснить, здесь так не принято, – он немного замялся, – Не принято, чтобы студентки, да еще такие юные, ходили в гости к преподавателям. Это, как бы помягче сказать, осуждается и даже наказывается.

Вэйда засмеялась, так звонко, так по-детски, а потом вдруг стала серьезной и взрослой.

– Борис, если мы будем ждать, когда я вырасту, то, боюсь, нам уже ничего не понадобится. Поэтому давайте без всяких оглядок поедем и расшифруем эту чертову тайну. В конце концов, я здесь королева, а вы перед всей аудиторией поклялись мне в верной службе, – и она снова засмеялась.

Дома у Бориса царил хаос. И в этом царстве бардака он легко ориентировался. Ноутбук был извлечен из-под кресла, зарядка к нему нашлась в корзине для белья, а единственный свободный стул – на маленьком балконе.

– Ты прям слуга хаоса, – улыбнулась Вэйда.

– Извини, я ж гостей не ждал, а мне вроде бы нормально – все всегда под рукой.

– Или под ногой, – сказала Вэйда, споткнувшись о пустую чашку.

– Еще раз извини, – сконфужено и тихо произнес Борис.

– Ладно. Время на извинения тратить не будем. Мне нужен лист бумаги, а лучше тетрадь и простой, хорошо отточенный карандаш – насколько реально найти мелкие предметы в этом доме?