Гостиная – моя гордость. Это одновременно часть моих апартаментов и похожий на антикварный салон модный кафе-бар с отдельным входом, хорошей акустикой и подиумом для выступлений. Двести с лишним квадратных метров, набитых всякой старой всячиной. Самурайскими катанами и доспехами, рыцарскими латами и мечами, древнерусскими кольчугами, зерцалами и шеломами. Вычурным оружием зулусов и индусов. Пищалями и мушкетами, шпагами и ятаганами, китайскими вазами и эллинскими амфорами. Мебелью времен царя Гороха и короля Людовика. Половину одной стены занимает копия гобелена «Вильгельм Завоеватель пришел в гости к королю Гарольду». Половину другой – помпейская фреска «Александр Македонский бреет бороду царю Дарию». В дальнем углу – «каменная камасутра», уменьшенная копия эротоманских барельефов из Каджурахо, где упитанные индийские мужчины пялят в разных позах жирных индийских девок. Почетное место занимают реконструкции статуй Венеры Милосской (с руками) и Ники Самофракийской (с руками и головой). Ну и дальше по мелочи, выставленные за стеклом потемневшие манускрипты, миниатюры, гравюры и иконы. Астролябии, компасы, часы, механические куклы и непонятные механизмы в стиле барокко. Инвентарь алхимика. Маска чумного доктора. Шляпа мушкетера. И гвоздь программы – метровый пень, топор, капюшон палача. И гильотина в натуральную величину.
При всей насыщенности моей маленькой выставки, в гостиной остается достаточно места, чтобы свободно разместить столики на несколько десятков человек. А умельцы из Камерного театра как-то раз поставили скамьи и усадили целую сотню. Давали современную пьесу «Все бабы Зевса». Спектакль длился пять часов. В конце каждого получаса на сцене разворачивался натуральный половой акт. Костюмированный. Одетых в костюм Евы студенток Театрального колледжа драл похожий на льва седоволосый Заслуженный артист Республики Осип Вагенбоген. Одетый то в костюм быка, то в костюм козла. И даже в костюм золотого дождя. Зрители остались в восторге. Правда, к концу десятого акта в гости зашла полиция и на каждый половой акт составила акт о правонарушении, а актеров посадила в обезьянник. Но среди зрителей оказался зам губернатора, так что все кончилось благополучно.
Кто только не устраивал в моем музее лектории, концерты, дискуссии, представления и творческие вечера. Поэты с писателями, актеры с музыкантами, ученые, политики и шефы ресторанов. Модельки регулярно проводили показы и дефиле. Танцовщицы и стриптизерши – конкурсы на лучшую из профессии. А престарелая эскортница Маша Подавай учила молодых девок, как правильно реагировать, если из клиента реально песок сыпется.
Короче, я тащил к себе любое сборище, где можно было найти потенциальных партнерш для съемок эксклюзива.
На Студию я работал уже три года. Начинал оператором видеодрона. Затем перешел в зампочлены. Так назывались дублеры трахарей, которые замещали их в кадре, если с их причиндалами случалась неприятность. Год назад Студия открыла новый филиал, и я, минуя стадию трахаря, скакнул сразу в Резиденты и теперь отвечал за всю деятельность в регионе. Выбирал баб. Работал в кадре. Следил за техникой. Обеспечивал декорации.
Вот чем была гостиная со всеми политиками, художниками, спектаклями и антиквариатом.
Декорацией.
Сетями, в которые я заманивал наивных дур, падких на всякую элитарность, богемность и эксклюзивность. Причем заманивал, не выходя из кабинета.
Гостиная была буквально нашпигована следящим оборудованием. На утро после каждой тусовки я получал десяток фотографий и видеороликов с подходящими по мнению нейросети девками. Выбирал одну и отбраковывал остальных.
Дальнейшее происходило по отработанному Студией алгоритму.
За Телом (кодовое обозначение выбранной счастливицы в официальных документах) устанавливалась круглосуточная слежка с видеофиксацией. На основе полученных сведений о личности Тела, ее страхах и желаниях писался сценарий будущего фильма. Нейросеть рожала его по всем канонам драматического искусства, с неожиданными поворотами, завязкой и кульминацией. Студия специализировалась на эксклюзивных порнофильмах, поэтому кульминацией обычно был половой акт. Затем аналитическая система оценивала перспективность сценария и если одобряла, то сценарий запускался в работу. С тех пор жизнь Тела больше не была прежней. События сыпались на ее голову одно за другим, подталкивая к прописанной в сценарии развязке. В сегодняшнем случае события подтолкнули гимназистку продать девственность местному миллиардеру. То есть мне.
Это был один из моих любимых типов сценария. Он не требовал серьезных расходов, а среди клиентов пользовался популярностью и приносил самую большую прибыль. Каждая третья лента о дефлорации выставлялась на аукцион, где ее цена иногда доходила до нескольких десятков миллионов долларов. На свои увлечения толстосумы не скупились, а эксклюзивные фильмы давно стали предметом коллекционирования и вложения средств, как полотна авангардистов или раритетные автомобили. Пикантности добавлял тот факт, что простонародье о их существование даже не слышало. Взять простого человека, изменить его судьбу, сломать, исковеркать, и все ради того, чтобы снять фильм для единственного зрителя, – это было по-настоящему элитарно. Иногда, просматривая сырые материалы с приключениями, которые обрушились на голову очередного Тела, я чувствовал себя богом. Однако быстро вспоминал, что и сценарий, и съемка, и весь технологический процесс от шифрования видеоряда до руководства статистами производился холодным искусственным разумом. А я при нем был в лучшем случае подмастерьем. Мальчиком на побегушках. Точнее, на потрахушках. Даже поза, в которой я сегодня пердолил гимназисточку, была прописана в сценарии с пометкой «Обязательно!» Даже изготовлением ключ-карты, без которой фильм выглядел белым шумом, занималась генеральная нейросеть Студии. Ключ-карта выпускалась в единственном экземпляре и передавалась покупателю или победителю аукциона. Собственно, она и была предметом коллекционирования, как физическое воплощение эксклюзивности.
Как обычно, мысли о моем месте в иерархии повергают меня в черную депрессию, и я лечу ее элитным алкоголем. Наливаю полстакана скотча из пыльной бутылки, которая полвека стояла в подвале какого-то шотландского замка. Бухаюсь в кресло, которое помнило бы задницу маркизы Помпадур, если б было оригиналом, а не реконструкцией.
И тут же натыкаюсь глазами на товарища майора. Как всегда, тихого и незаметного, в сером костюме и старомодной шляпе, с лицом типа «где-то я его видел». Сидит нога на ногу буквально в двух шагах от меня.
– Черт побери, майор! Меня от вашего появления когда-нибудь Кондратий хватит.
– Добрый вечер, Александр Витальевич, – майор приподнимает шляпу.
– Как дела на геополитических фронтах? Англичанка продолжает гадить, а вы успешно от нее отстреливаетесь?
– Вашими молитвами.
– Какими судьбами в наших краях? Неужто дошли руки до того забавного видео, которое я посылал на прошлой неделе?
Минутный ролик, снятый видеодроном в одном из моих туалетов, где депутат городской думы и немецкий консул неумело занимались тем, что делать можно, но нельзя пропагандировать, доставил мне несколько минут здорового смеха. На увеличенной скорости и в черно-белом режиме это было похоже на сценку «Чарли Чаплин трахает коня».
– Увы, – майор мотнул головой. – Видео конечно забавное. Но мало полезное. Депутат ничего не решает. А консул уже давно ни о чем кроме извращений не думает. Пустая порода. Нет, я пришел отдать вам долг. Помните, полгода назад мы с вашей помощью поймали в подвале крысу?
Я помнил. Зимой одна из камер поймала встречу одного из «конторских» с польским бизнесменом. Потом оказалось, что фээсбэшник договаривался об условиях побега.
Вообще, мои договоренности с Конторой, были одним из немногих, что я записывал себе в актив. Моя система видеонаблюдения давала тысячи часов компромата на всю элиту города. Взамен Контора предоставляла такую непрошибаемую крышу, что самый отмороженный бандос обходил мое заведение за километр.
Самое смешное, Контора не сразу оценила наш алгоритм управления дронами, который выделял перспективных персонажей и вел их даже за пределы гостиной. Поменяла свое мнение только после поимки главы областного нефтегазового департамента. Нейросеть зафиксировала чрезмерные знаки внимания, которые тот оказывал сидящей за соседним столиком четырнадцатилетней школьнице. То шипучку ей подольет, то пироженку подсунет. Мать школьницы отплясывала на танцполе и ей было не до дочери. Сеть определила сюжетную перспективность в четыре балла и закрепила за чиновником пару дронов. И не прогадала. Вскоре чинушка под предлогом «показать красивую машинку» увел школьницу за гаражи и там чуть было не изнасиловал.
Контора охренела. Один из местных генералов вышел на Москву с вопросом «Почему у какого-то мажора есть, а у нас нет?» Они ничего не знали ни о Студии, ни о том чем она занимается. Для них я был мажором, прожигающим дядино наследство. Хотя иногда казалось, что товарищ майор о чем-то подозревает.
– Так вот, – продолжил он. – Сегодня мы возможно спасем вашу шкуру. Я уже говорил, что ваша служба безопасности хреново работает? – Он кинул на столик передо мной фотографию. – Знакомая девочка?
На фотке было море, песочек, а на переднем плане стояло и улыбалось сегодняшнее Тело. В купальнике, больше похожем на две золотистые ниточки.
– Э-э…
– Насколько понимаю, именно она лежит сейчас в вашем кабинете с тремя свечками в заднице.
– Ого, а про свечки вы откуда…
– У нас хорошие информаторы. Итак, Алиана Виноградова, восемнадцать лет, учащаяся выпускного класса Художественной гимназии.
– Только не говорите, что она какая-нибудь Мата Хари.
– Она – нет. А вот ее приятель, молчел или как выражаются американоукушенные, бойфренд…
На стол полетела еще одна фотография.
Смуглый парень лет двадцати в белой арабской рубахе. Худой, горбоносый. Стоит на фоне сверкающего «майбаха» и дубайских небоскребов.
– Мухаммед Тачи. Выдает себя за дагестанца, но на самом деле албанец. Член клана «Байрак», крупнейшего мафиозного албанского клана. По всей видимости, считает Алиану своей девушкой и не терпит, когда на нее претендуют другие. Последний инцидент был месяц назад в клубе «Варево». Пьяный мужик клеился к Алиане и схватил ее за грудь. Через час его нашли с перерезанным горлом. Полагаю, вы, Александр Витальевич, в процессе совокупления тоже хватали Алиану за грудь. Мухаммед этого не любит.
– Э-э…
– Короче, совет. Без телохранителей не выходить. Охрану помещений увеличить. Со своей стороны, обещаем сообщить, если Мухаммед появится на вашем горизонте. – Товарищ майор прищурился. – Что-то не так?
Я всмотрелся в надменную рожу Мухаммеда.
– Если он ее бойфренд, то какой-то странный. У самого денег куры не клюют, а ее держит в черном теле. Юбку и ту позаимствовала у подруги. А главное, он даже распечатать девку не удосужился.
– Распечатать? Вы о…
– Да, именно об этом.
Майор нахмурился.
– Тогда дело еще хуже. Не дарит дорогих подарков, но при этом заставляет хранить невинность и режет всякого, кто на нее покусится. Поздравляю, Александр Витальевич. Сегодня вы совершили поступок безмерной храбрости и бесконечной глупости. Трахнули невесту албанского мафиозо.
Я озадачено почесал репу и осмотрелся.
Музей выглядел неуютно. За каждым креслом Людовика прятался албанец.
– И что же мне теперь с этой невестой де… – начал было я, поворачиваясь к майору. И осекся.
Товарища майора нигде не было.
Алиана
Никогда не думала, что у шлюх такая тяжелая работа.
Как у работяг на заводе, которые на станках по три смены вкалывают. Причем там-то на самом деле вкалывает станок, а работяга только на кнопки нажимает.
А здесь станок это ты!
У тебя тоже есть кнопки управления и технологические отверстия, в которые работяга сует свои заготовки. И ты их обрабатываешь. При этом верхнее отверстие имеет жесткое ограничение по размеру. Как не старайся, шире ты его не раскроешь. Нижнее переднее эластично и может растягиваться аж в несколько раз.
А вот нижнее заднее…
Короче, я сильно ошибалась, когда думала, что мандой все начнется и закончится. Это были цветочки. Ягодки ждали меня в ванной комнате. Во-первых, размером она была с бабкину квартиру, а джакузи напоминало бассейн. Во-вторых, прямо по центру там стояла странная конструкция. Тахта, не тахта. Шезлонг, не шезлонг. С какими-то выдвижными деталями, обручами, зажимами. Мне бы чуть больше внимательности, я бы увидела, что эта штука явно из той же коллекции, что и секс-лежак. Но я даже не обратила на нее внимание.
Тем более, что мистер Невозмутимость превратился в мистера Обходительность. Все время оглаживал, успокаивал. Сам умыл, обмыл и даже подмыл. Отнес на руках в джакузи, менял режимы и постоянно что-то ворковал своим брутальным баритоном.
Наверное, это была какая-то мужская магия. Потому что я сама не заметила, как оказалась перед ним на коленях. Одной рукой тереблю клитор. Другой – дрочу его тридцатисантиметровое чудовище и пытаюсь запихнуть его себе в рот. Ладно, не тридцати. Двадцати пяти. Со страху преувеличила. Все равно слишком много для моего ротика, хоть его все и называют рабочим. Кстати, с какого перепугу, если на нем до сегодняшнего дня никто не работал?
В общем, чуть челюсть не вывихнула, но чуть больше трети все же засунула. А он все дальше пихает. Потом прислонил к стене, взял за уши и просто оттрахал в рот, ничем не заморачиваясь. Сопли, слюни. Как не блеванула, до сих пор не понимаю. А этот маньячило еще и кончил, протолкнув в горло напоследок.
Потом – снова мистер Обходительность.
Гладит, ласкает. Положил животиком на бурлящую водичку, массаж устроил. Мнет шейку, ручки, спинку, ляжки, задницу. Масло какое-то налил. Мне бы догадаться, когда он палец внутрь засунул. А потом еще и второй. Но я опять расслабилась.
И снова – берет в охапку, тащит, и вот я уже на этой странной тахте, голова зажата обручем, руки за спину заломлены и связаны, ноги в тисках и разведены в стороны, задница вверх выпячена. Масло стекает. Громкий шлепок по ягодице. По второй. Шепот: «Шикарная жопа». Грубо раздвигает булки…
В общем, это продолжалось бесконечно. Я сто раз думала, что сдохну прямо там, с колом в заднице.
Когда все кончилось, пришел доктор. Представляете, у него есть специальный доктор. Исключительно для отодранных им девочек. Еще бы. С такими-то размерами.
Я была в полуотключке, так что плохо помню.
Доктор повздыхал над моими дырочками. Выдал вердикт:
– Ну что ж. Считайте вам повезло. Ничего серьезного. Ни разрывов, ни даже трещин. Но пару дней сексом лучше не заниматься.
– И не собирался, – бурчит мистер Бесцеремонный. – Что вы делаете?
Доктор продолжал колдовать над моей задницей.
– Это успокаивающие свечи.
– По размеру не подходят.
– Подходящих по размеру свечей в природе не существует. Но мы сделаем вот так.
Мистер Грубиян хохочет.
– Похоже на связку динамита!
Внутрь проникает что-то холодное, и я теряю сознание.
Во сне я снова бегу от отчима, и чем быстрее бегу, тем ближе он становится. Наконец, я вижу вблизи его кривую морду, он хватает меня за руку и притягивает к себе.
– Иди ко мне, моя сладкая девочка.
Это мой самый частый кошмар. Отчим уже три года бьется за опекунство, а в последний месяц, узнав, что бабка тяжело больна, совсем с катушек слетел. Постоянно названивает, торчит у подъезда вместе с друганами-алкашами, дарит дебильных плюшевых медведей. Трясет книжками по воспитанию и клянется всем обеспечивать. Но достаточно посмотреть в его масляные глазки и на потные ручонки, чтобы понять, чего ему на самом деле надо. Лапать он меня начал еще при жизни матери. Когда я рассказала об этом инспекторше, эта жирная ювенальная тварь Нонна Викторовна возмутилась.
– Не несите пурги, девушка! Владимир Иванович уважаемый человек, общественник, токарь-многостаночник, неплохо зарабатывает. Думаете, у него нормальной женщины нет?
Забашлял он ей что ли?
А тут еще бабка с ума сошла. Всегда такая вежливо интеллигентная, вдруг заговорила откровенным посконно-народным языком.
– Алиан-на! – как обычно с французским прононсом позвала она. – Надо серьезно поговорить. Слушай внимательно и не перебивай. Я скоро переселюсь на кладбище. Мне там давно прогулы ставят. Твой отчим становится главным претендентом на твое опекунство. По завещанию твоего отца, вступить в права наследования ты можешь только в двадцать один год. И хоть ты по здешним законам совершеннолетняя, по тамошним – сущий ребенок. Мы с тобой обе знаем, что нужно твоему отчиму. Онхочет наложить лапу на фонды твоего отца.
– Да выебать он меня хочет, – буркнула я.
– Безусловно. Но это только вишенка на торте. Главное – всегда деньги. А теперь слушай внимательно. Все гораздо хуже и гнуснее. Недавно до меня дошли слухи… Что он проиграл тебя в карты. Какому-то бандосу. И как только получит опекунство, тут же отвезет тебя к нему. По их правилам ты уже его собственность.
– Мать твою!
– Именно проигрышем объясняется возросшая активность Вольдемара насчет опекунства. Если в течение пары месяцев он не доставит тебя хозяину, ему выпустят кишки.
– Хоть что-то хорошее.
– Тебе от этого хорошего ни жарко, ни холодно.
– И что делать? Бежать?
– Бесполезно. Тот бандос, говорят, найдет тебя и в Антарктиде. На мой взгляд, у тебя единственный выход. Срочно, пока я не отбросила коньки, найти себе покровителя. Это должен быть серьезный, состоятельный мужчина в возрасте.
– И как я его найду? Сейчас мне даже предложить нечего.
Бабка посмотрела на меня, как на дуру.
– Ну-ка встань. Подойди к зеркалу. Раздевайся.
– Еще чего!
– Ох! Какая ты упрямая!
Бабка подковыляла ко мне и одним движением сдернула легкий сарафан.
– А теперь попробуй посмотреть на себя мужскими глазами. Что видишь?
Я видела в зеркале испуганную голую девчонку, которая пыталась руками одновременно прикрыть груди и лобок.
