Алиса угукнула, принявшись пережёвывать последний кусок хлеба, чтобы занять чем-нибудь рот от накатившей неловкости.
– А такое чувство, будто сорок. Было. Лет десять назад, – округлила Кара глаза и упала обратно на своё место. – Я вот сначала думала, что вы вдвоём просто такие – два сапога пара. Он сухарь, и ты… Сушка. Встретились два одиночества. Прекрасно друг друга дополнили.
Алиса вздохнула и потупила взгляд, не зная, куда деть руки, пока приходилось выслушивать Карины неожиданные нотации.
– Но вчера-а… – тем временем расплылась в полной лукавства улыбке та. – Вчера-то я увидела, что ты совсем не такая. Ты ему как будто просто угодить хочешь. По привычке.
– С чего ты взяла, – вяло воспротивилась Алиса, ковыряя зубцами вилки уже пустую тарелку. – Вчера… Это всё алкоголь.
– Нет, дорогуша, алкоголь – это когда ты танцевала на барной стойке и чуть не зарядила мне своими шпильками по лбу, – хохотнула Кара. – А вот когда я оставила с носом твоего Ванюшу, затолкала тебя в тачку и увезла, а ты даже слова мне не сказала – вот это никакой был не алкоголь. Это, – Кара выхватила из Алисиных пальцев вилку и тряхнула перед её лицом, сверкнув глазами, – это была ты. И ехать ты с ним никуда не хочешь. Даже не так! Ты к нему ехать не хочешь.
– Хочу, – сжав зубы, упрямо возразила Алиса.
– А ещё ты хочешь, – Кара перегнулась через стол, приблизившись к Алисе и понизив тон голоса: – чтобы тебя трахнул Шемелин. Или чтобы ты его трахнула. Я пока не поняла, что тебе больше нравится.
Алиса, ощутив, как в лёгких внезапно кончился кислород, вскочила и едва не уронила стул, в последний момент подхватив его за накренившуюся спинку. К лицу тут же прилила краска.
– Кар!
– Что? – самодовольно просияла она. – Ну скажи ещё, что я не права. Давай-давай, глядя мне в глаза… – она, взяв из миски с фруктами на столе блестящее, словно с картинки, тёмно-алое яблоко, со вкусом впилась острыми зубами в сочную мякоть. – Чтобы я поверила.
Алиса, оторопев от этого беспардонного натиска посреди Кариной светлой кухни, была не в силах хоть что-нибудь ответить – только злобно пыхтела, беззвучно шевеля напряжёнными губами. И почему язык отнялся именно сейчас? Щёки снова горели огнём, с потрохами выдавая все её эмоции. Тело в последнии дни вообще с завидным постоянством стало проявлять чудеса непослушания.
– Вот-вот, – сочтя гневное молчание за признание своей правоты, подытожила Кара. – Поэтому… Я и предлагаю тебе провести сегодняшний вечер… – её зрачки блаженно закатились, – просто незабываемо.
– Ты говоришь чушь, – сподобилась, наконец, хоть что-то произнести Алиса. – Меня ждёт Ваня, мне надо ехать к нему…
– Зачем? – твёрдо перебила Кара. – Только что ты сама послала его куда подальше. И это была твоя настоящая реакция, а не идиотская привычка вести себя, как положено.
– Я должна перед ним извиниться, – словно заведённая, повторяла свою мантру Алиса, но слова эти звучали для неё самой пустым, лишённым всякого смысла звуком.
– Не должна. Не за что.
Алиса прислонила к горячему лбу прохладные ладони в стремлении вернуть себе трезвый рассудок.
– Мы договорились… Я не… Я его подвела. Я поступила неправильно.
– Ты ничего не сделала, дорогая, – Карин голос вдруг смягчился и потеплел. Она встала, шагнув к Алисе, и положила руки ей на плечи: – Всего-то пару часов не отвечала на его звонки. Ты ведь взрослый человек. С чего он взял, что ты чем-то перед ним обязана? Тоже мне, преступление – проспать отъезд. Сколько прошло? Пара часов? И из-за этого он устроил тебе истерику?
Алиса жалобно подняла на неё глаза.
– Он будет злиться ещё больше.
– Это его проблемы, – поморщилась Кара. – Позлится немного, а потом подышит свежим воздухом в твоей тьмутаракани и придёт в себя. А вот если ты сейчас бросишь всё и побежишь перед ним унижаться, то он будет знать, что может крутить тобой, как вздумается.
– Нет, – мотнула Алиса подбородком и, высвободившись из Кариных рук, шагнула к дивану в гостиную. – Он не такой. Его просто это задело. Понимаешь, он… Он всегда боролся за своё благополучие. Выбивался в люди вопреки всему. Доказывал, что заслуживает успеха. И его задевает, если я веду себя так… как будто презираю, недооцениваю. Как будто… – она шумно выдохнула, подбирая слова, и беспомощно посмотрела снизу вверх на сложившую на груди руки Кару. – Как будто я противная избалованная девчонка. Как будто я лучше него. А ведь это совсем не так, понимаешь? Я не хочу, чтобы он так думал. Я такая же, как и он. Только ничем не заслужила того, что имею. Мне-то просто повезло, а он заслужил. Заслужил место в университете, заслужил эту дурацкую работу в компании, он костьми лёг, чтобы всего добиться. Видит бог, он даже заслужил, чтобы это его тогда усыновил Коваль – его, а не меня. И поездку эту, в конце концов, он вообще затеял, чтобы сделать мне подарок. А я повела себя так…
– …так, как будто ты его ни о чём таком не просила, – закончила за неё Кара. – Дорогая моя: сейчас либо сдашь назад ты, либо он. И попомни мои слова: плюнь ты на всю эту ситуацию, и он сам обязательно прибежит сюда, как миленький. И прощения попросит. Потому что ты ни грамма не виновата. Ни в том, что Коваль достался тебе, ни в том, что не пищишь от восторга от его подарков. Твой Ванюша так себя ведёт только потому, что знает: ты привыкла быть для всех хорошей. И иначе не умеешь. Он этим пользуется.
– Я не могу так с ним поступить.
– А с собой? – задала Кара встречный вопрос. – С собой ты можешь так поступать? Готова потерять остатки гордости, чтобы угодить какому-то парню, который без тебя – ноль без палочки?
– Никакой он не ноль, – буркнула Алиса.
– Он в жизни не попал бы в компанию, если бы не твой отец, – процедила Кара. – И если бы ты по непонятным мне причинам не сходила по нему с ума. Это ему с тобой повезло, как же ты не понимаешь очевидного?
– С его дипломом он мог устроиться куда угодно, – возразила Алиса. – Он – лучший на курсе. Его куда только ни звали работать…
– Так чего ж он не устроился туда, куда его звали? – поинтересовалась Кара, усевшись рядом с ней. – Если он такой самодостаточный. Если такой умный… Зачем ему протекция Коваля? Не понимаешь?
Алиса вопросительно покосилась на Кару.
– Потому что так куда легче, – ответила она на свой же вопрос. – И главное – результат гарантирован. Потому что покровительство Коваля гарантирует ему такую карьеру, ради которой твоему Ванюше без чужой помощи пришлось бы ещё лет пятнадцать горбатиться – и то, не факт, что успешно.
– Нет, он просто хочет, чтобы папа… – слабо попыталась возразить Алиса. – Чтобы он убедился, что Ваня мне подходит. Чтобы не мешал нам.
– Дорогая, послушай: я строила свою карьеру сама, – склонила Кара голову к плечу. – Я знаю, о чём говорю. Выпади мне такой хороший шанс сократить себе тернистый путь к звёздам, как ему, уж поверь: я бы им обязательно воспользовалась. И твой Ваня мыслит точно так же. Поверь мне – я в людях разбираюсь. Скажи, разве тебе правда хочется сейчас бросать всё и мчаться к нему, чтобы вымаливать прощение?
Алиса с тяжёлым вздохом отвела глаза. Доля истины в Кариных словах несомненно имелась: гордость внутри неё всё-таки робко, но уверенно поднимала голову. При других обстоятельствах Алиса непременно наступила бы ей на горло, но утренний разговор с Ваней оставил после себя крайне неприятный осадок из смеси обиды и раздражения, которые, как Алиса ни силилась, игнорировать не выходило. Она ведь как могла старалась не допустить ссоры: ещё вчера вечером пыталась его унять и предложить решение, которое могло устроить их обоих, а утром пообещала выехать к нему как можно скорее – лишь бы не доводить дело до открытого конфликта.
Но Ваня и слушать её не хотел. Ни вчера, ни сегодня. Делал то, что считал нужным, говорил, не щадя её чувств, и совершенно не принимал во внимание Алисины желания.
– Вот и ответ, – тихо подытожила Кара.
– Мы раньше никогда так не ссорились, – подавленно резюмировала Алиса, по-прежнему не понимая, что делать. – Мы вообще раньше не ссорились.
– Или, может, это ты с ним не ссорилась? – красноречиво взглянула на неё Кара, а Алиса в ответ только неуверенно пожала плечом. – Не позволяй мужчинам так с собой обращаться. Это очень плохо кончится.
– Совет мудрой женщины?
– Совет опытной женщины, не раз обжигавшейся на таких вещах, – с горечью в голосе поправила Кара, закинув ноги на мягкие диванные подушки.
– Скажи… – не ожидая от себя такой смелости, вдруг спросила Алиса, подтягивая к себе колени: – а у вас с… с Шемелиным что-то было? Ну, между вами…
Когда Алиса заметила в ясных голубых глазах Кары отчётливо мелькнувшее горькое разочарование, на ум пришёл именно он.
О Кариной личной жизни Алисе ровным счётом ничего не было известно. Немудрено, конечно: не так уж много они до этого общались.
Кару, с её бронебойностью и уверенностью в себе, вообще сложно было даже представить с мужчиной, а сейчас, оказавшись в небольшой, но милой и современной квартирке, где та обитала, Алиса в этом впечатлении убедилась ещё крепче: здесь нельзя было обнаружить ни следа присутствия представителя сильного пола. На полках в ванной в ряд выстроились пузырьки и тюбики только женской косметики – ни какой-нибудь бритвы, ни даже второй зубной щётки; прикроватная тумбочка с небольшим торшером в спальне стояла лишь возле одной, правой стороны постели – там и спала сегодня ночью Кара; в прихожей сгрудились одни только изящные женские туфли на этажерке для обуви; даже в кухонных ящиках со стеклянными дверцами Алиса заприметила довольно скудный набор посуды, предназначенный для единственного обитателя светлой однушки. У самой Алисы в квартире кое-где лежали Ванины вещи: вместе они не жили, но он периодически оставался у неё на ночь, а у Кары – совсем ничего.
Только на тумбе под широкоэранной плазмой стояла олинокая фотография в деревянной рамке: на ней Кара, моложе на десяток лет, счастливо улыбалась в объектив, держа в руках красный прямоугольный переплёт, а рядом стоял, обнимая её за плечи, пожилой мужчина в парадном милицейском кителе – видимо, тот самый отец, о котором Кара рассказывала.
Но вчера, умолчав об увиденном в клубе инциденте между Карой и их всегда грозным начальником, Алиса нет-нет, да и пыталась украдкой всё-таки прикинуть, объяснить себе, что же привело к той стычке.
Может, раньше в этот самый клуб, куда не принято было по её словам звать жён, Шемелин водил её, Кару, а теперь это место заняла какая-нибудь другая особа, и Кару просто терзала ревность и обида за то, что Шемелин прямо там, в клубе, дал ей отставку?
– Так ты всё-таки хочешь его трахнуть, – лукаво прищурилась Кара, уклонившись от прямого ответа на неудобный вопрос.
Алиса шумно выпустила воздух из лёгких, с досадливым раздражением закатив глаза.
– Далось же тебе это, – фыркнула она с таким видом, будто бы ей вконец опостылели Карины сальные намёки.
– Хочешь-хочешь, – с ещё большей уверенностью повторила Кара.
– Ты не ответила, – вернула её к теме Алиса.
– Да так, – пожала она плечом с деланным равнодушием, но на дне взгляда, который Кара поспешила устремить в сторону, Алиса успела разглядеть сожаление. – Ничего особенного.
Кара вдруг серьёзно посмотрела на неё, выдержав минутную паузу.
– Не заигрывайся в это, – чуть поджав губы, выдала она после продолжительного молчания.
– Во что?
– В эту странную влюблённость, – цокнула она уголком губ так, будто бы всё на свете про Алису знала – даже того, чего Алиса о самой себе не понимала. – Не теряй голову. Ты не справишься.
– Нет никакой влюблённости, – категорично припечатал Алиса. – И голова у меня на месте.
– Делай то, что он просит. Взамен бери то, чего хочешь ты. Но границ не переходи, – продолжила она, посерьёзнев лицом. – Иначе потом ни Коваль, ни даже я тебя не вытащим. Уж лучше твой Ванюша, чем он.
Странный у них вышел разговор. Таких разговоров – до костей пробирающих и откровенных, но в то же время туманных и неясных – у Алисы в жизни ещё не было.
Но отчего-то ей казалось, что она стала, хоть и на чуточку, на сотую долю процента, другим человеком.
Другой Алисой. Совсем не Коваль.
Глава 9
в которой всё скрыто, но кое-что прорывается наружу
– А утюжка нет? – высунула Алиса нос из-за двери ванной. В небольшую облицованную кафелем комнату ворвалась волна свежего воздуха.
– Тебе зачем? – донёсся до Алисы Карин голос.
Она скептически взглянула на взъерошенные после мытья волосы.
– В таком виде я из дома ни ногой, – хмуро резюмировала Алиса.
Послышались Карины неспешные шаги.
– Понятное дело, – оглядела Алису та придирчивым взглядом. – Потому сейчас и приедет мастер.
– Какой мастер? – нахмурилась Алиса.
Кара горько вздохнула.
– Который приведёт тебя в порядок, – качнула она подбородком. – За экстренный вызов, между прочим, тройная такса.
“Мастером” оказалась миниатюрная девчушка со смешным рыжим ёжиком на голове, которая правда заявилась в Карину квартиру спустя каких-то полчаса и заполнила собою всё пространство: такая она оказалась бойкая и деятельная.
– Что-нибудь придумаем, – оглядывая фронт работ, протянула она задумчиво и водрузила на пол перед собой огромный кофр с хитрым инструментарием: в чёрный сундучок на колёсиках и с крепким замком рыжая без труда поместилась бы целиком.
Принявшись размахивать кисточками над Алисиным лицом, она то и дело задумчиво прикусывала губу и, щурясь с видом опытного профи, остранялась сантиметров на двадцать назад, дабы оценить результат.
Алисе же сидеть на месте подопытного было в новинку: хоть к мачехе с завидной регулярностью и наведывались личные визажист с парикмахером перед мало-мальски важными мероприятиями (а иногда казалось, что Лариса Витальевна и в магазин без посторонней помощи не в силах собраться), но Алиса занималась собственной внешностью всегда сама. Потому, когда она взглянула, наконец, в протянутое рыжей зеркало и обвела своё повзрослевшее от макияжа лицо глазами, то даже тихонько присвистнула:
– Ничего себе… – выдохнула она и двинула чётко очерченной бровью, ставшей удивительно густой и тонкой. Изящный изгиб полумесяцем подскочил и снова опустился на место.
– Теперь волосы, – рыжая встала у Алисы за спиной и запустила пальцы в копну ещё не просохших локонов.
– Их мало что берёт, – виновато улыбнулась ей Алиса, поймав сосредоточенный взгляд в большом зеркале над раковиной. – У вас есть что-нибудь самой сильной фиксации?
Рыжая хмыкнула:
– У меня есть всё, – ответила она так, будто Алисины сомнения ужалили её профессиональное достоинство. – Только фиксировать тут особенно нечего, прекрасные волосы…
– Я и не знала, что ты такая кудрявая, – вмешалась Кара. Кисточками и баночками рыжей та искусно орудовала и распоряжалась сама, не дожидаясь, пока с Алисой будет покончено.
– Ага, мне не повезло, – с завистью покосилась Алиса на Карины идеально прямые блестящие локоны: вот где точно не нужна была ни укладка, ни железо-бетонная фиксация, от которой волосы становились на ощупь как грубая древесная кора.
– Шутишь? – изумилась рыжая, которая как-то сама по себе перешла с нею на “ты”. – Последний писк моды…
Она снова смяла Алисины вьющиеся пряди, которые после душа без должного внимания жили теперь своей жизнью. Алиса недовольно нахмурилась, рассматривая беспорядок на голове.
– А по-моему, какое-то гнездо…
– И кто тебя этому научил? – невзначай поинтересовалась Кара, отточенным движением взмахнув подводкой возле густых ресниц.
Алиса сконфуженно пожала плечами.
– Ну… – вяло пискнула она в ответ. – Мачеха всегда говорит, что с волосами у меня беда. И с таким гнездом в обществе появляться неприлично. Но с этим можно справиться. Обычно я их всегда выпрямляю, но…
– Неприлично… – эхом повторила Кара, высунув кончик языка, дорисовывая острый край стрелки, восходящей прямо к виску. – Много ли твоя мачеха вообще знает о приличиях?
– Иногда мне кажется, что слишком много… – горько вздохнула Алиса. – Она жить не может без этих своих нудных светских раутов, а там нравы покруче, чем во дворце английской королевы.
– Это она компенсирует, – хмыкнула Кара.
Поймав в зеркале Алисин вопросительный взгляд, она настороженно прищурилась и, убедившись, что недоумении у Алисы вполне искреннее, развернулась к той лицом и оперлась локтями на тумбу раковины.
– Да вся Москва в курсе, как Лариса Витальевна окрутила Коваля, – взмахнула она тюбиком туши у Алисы перед носом. – И приличного в этой истории довольно мало.
