– Мама… Но чего такого особенного делал этот господин?
Элинор нахмурилась:
– Ты, дорогая, просто многого не понимаешь. Эта пара – неприличные люди. Его принимают в обществе, потому что он богат.
– А его спутницу?
– Не принимают совсем! Она не принадлежит свету. И не спрашивай о них больше. И отцу не говори, я сама расскажу.
Амайя замолчала, обдумывая произошедшее.
«Выходит, так бывает, что люди, имеющие в обществе разное положение, могут быть вместе? Ведь они были вместе, эти мужчина и женщина, я уверена. Значит, вот, что смутило маму. Что разные люди открыто показывают свои отношения на публике?»
Амайя снова чувствовала, что упускает нечто важное, но не понимала, что. И, сама не понимая, почему, она была взволнована увиденным. Она ощущала себя и взбудораженной, и усталой, этот вроде бы ничем не примечательный день дал голове больше работы, чем насыщенный вечер дебюта. До самого дома она не проронила больше ни слова.
Мать тоже молчала, сердито поджав губы.
Дома Амайя сразу ушла к себе и не раздеваясь села у окна. Взяла книгу, раскрыла, принялась читать с первой попавшейся страницы, не понимая ни слова. Перед глазами вставал Рене. Интересно, знаком ли он с сыном де-Муасси? Не тот ли это самый Эмиль, с которым Рене дружит? Нужно будет спросить при встрече… А встреча? Когда она будет, их следующая встреча? Ох, как же это ужасно, что она никогда не знает заранее!
В расстроенных чувствах Амайя спустилась к ужину, неохотно поела и вернулась в спальню. На этот вечер у нее не было запланировано поездок на балы, и она снова села у окна, глядя на сад, затопленный сумерками.
– Рене, – едва слышно прошептала Амайя, – как бы мне хотелось увидеть тебя…
И тут, будто повинуясь ее желанию, на ветку клена опустилась серебряная голубка.
Амайя радостно улыбнулась, ожидая, что птица подлетит к окну, как делала до этого, но голубка сидела не шевелясь.
«Это мне нужно выйти из дома», – поняла Амайя и, накинув поверх платья легкую шаль, побежала вниз.
– Куда ты? – удивленно спросила встреченная на лестнице де-Фраулли.
– Пойду в сад, пока не стемнело! – на бегу крикнула Амайя. – Я скоро!
Мэй проводила воспитанницу удивленным взглядом, а Амайя уже вышла из дома. Замедлив шаг, она подошла к клену. Голубка вспорхнула с ветки и полетела меж деревьев, увлекая Амайю за собой.
Де-Марсо не могли похвастаться очень большим садом, но укромных уголков в нем было достаточно. В такой уголок, образованный зарослями жасмина и плюща, и привела голубка Амайю. Там, скрываясь в тени кустарника, сидел укутанный в плащ Рене.
При виде Амайи маг вскочил на ноги и сделал шаг навстречу.
– Добрый вечер, моя прекрасная дама, благодарю, что ты пришла.
Амайя, чувствуя, как сильно колотится в груди сердце, улыбнулась:
– Я ненадолго. Иначе Мэй может пойти меня искать.
– Даже минута наедине с тобой для меня большая ценность. Тебя не ругали, что ты сама ушла с бала?
– Немного. Мама простила меня. Но, наверное, так делать больше не стоит.
– Не будем, – пообещал Рене. – Я найду другие способы. Скажи, чем ты занималась сегодня?
– Я была на обеде у де-Муасси. Я хотела тебя спросить, ты не знаком с их сыном?
– С Эмилем? Прекрасно знаком, я же рассказывал тебе: мы друзья, мы живем в одной комнате.
– Так я и знала! – рассмеялась Амайя. – Я так и знала, что это тот самый Эмиль!
– Хочешь тратить наше время на разговоры об Эмиле? – Рене усмехнулся, было понятно, что говорит он не всерьез.
Амайя улыбнулась:
– Почему нет? Например, мне очень интересно, чего лишается маг, когда становится магом? Де-Муасси упомянули об этом сегодня вскользь, а мама мне ничего толком не рассказала.
Рене вздохнул:
– Амайя, все просто. Ты же из благородных, должна понимать, что на наследника возлагаются большие надежды. Он должен продолжать свой род, занимать выгодные посты в государстве, преумножать достояние своей семьи. Эмиль вместо этого изучает магию. Понятно, что его родителей это несколько расстраивает.
– Примерно это же мне сказала мама, – кивнула Амайя.
– У тебя есть еще какие-то вопросы об Эмиле? – спросил Рене.
Он подошел к ней ближе, взял за руку, медленно погладил ладонь.
– Нет, – сказала Амайя. – Меня очень мало интересует Эмиль. Меня заинтересовали маги и их отличия от обычных людей.
– О, про это я тебе обязательно расскажу, – пообещал Рене. – И даже покажу.
Он поднял свободную руку, раскрыл ладонь, и над ней затанцевал маленький вихрь всех цветов радуги. Амайя вздохнула от восторга.
– Огонь выглядит эффектнее, – будто извиняясь произнес маг, – но он гораздо заметнее. Его могут увидеть из дома. Но однажды я покажу тебе всю мощь моей родной стихии…
Рене насторожился. Амайя тоже услышала зов, долетевший со стороны дома:
– Амайя!
– Мне пора, прости.
– Я понимаю, – лицо Рене стало грустным. – Жаль, что у нас всегда так мало времени… Но я обязательно придумаю, как нам подольше побыть вместе. Несколько минут раз в несколько дней… это так нечестно.
Амайя кивнула, соглашаясь, остро жалея, что надо уходить, а Рене шагнул к ней, встав близко-близко. Амайя подняла к нему голову, он наклонился и поцеловал ее. Нежно и очень мягко коснулся ее губ своими.
– Беги, моя прекрасная фея ночи.
Амайя шла к дому, задумчиво трогая кончиками пальцев нижнюю губу. Ее первый поцелуй. Первый настоящий поцелуй. Он действительно ее поцеловал…
– Я уже испугалась, что ты потерялась, – сказала де-Фраулли, когда Амайя поднялась на крыльцо. – Зачем ты бегала в сад на ночь глядя.
– Я хотела ветку жасмина.
– И где же он?
– Знаешь, он оказался таким красивым, что я решила не ломать куст.
– Ты иногда бываешь такая странная, Амайя, – удивленно пробормотала Мэй.
Свет, сквозь раскрытое окно проливавшийся на кровать, казалось, находил Рене даже под подушкой, заставляя просыпаться, но Рене отказывался. Накануне он поздно вернулся в академию, все бродил по улицам, переживая свидание с Амайей.
Как хотелось ему сгрести ее в охапку еще в карете, ехавшей с бала, как сложно было сдержаться! Сколько сил он прилагал, чтобы оставаться вежливым галантным кавалером, к которым Амайя привыкла. Как трудно было ограничиться поцелуем руки, когда хотелось впиться в губы, как сложно было ограничиться легким касанием ее рта, когда от желания прижать ее всю к себе сводило судорогой.
Но каждое мгновение он помнил, кто она такая. Нежный оранжерейный цветок, готовый зачахнуть от первого же небрежного касания. Его страсть, не сдерживай он ее, несомненно напугала бы Амайю.
Допустить этого было нельзя.
И Рене бродил по улицам едва ли не до рассвета, вновь и вновь оживляя в памяти их поцелуй, предвкушая новые.
Только осторожно… нужно действовать очень осторожно.
– Рене, вставай! Я тебе говорю: вставай! Нет, ну вы только посмотрите на него, на него даже магистр Абеляр повлиять не может, что уж говорить обо мне?! Ты встанешь или нет, засранец? У нас лекция через полчаса!
– Ты отвалишь от меня или нет? – рассердился наконец Рене, садясь на кровати и запуская подушкой в надоедливого Эмиля.
– Не отвалю, – Эмиль поймал подушку и бросил на собственную постель. – Абеляр просил меня повлиять на тебя. Проконтролировать, чтобы ты ходил на занятия.
– И как же ты планируешь это сделать, о многомудрый мой?
– Без понятия, и примерно то же я сказал и Абеляру, только в более учтивых выражениях. Что вовсе не меняет того факта, что ты, скотина, ходишь неизвестно где до утра, а потом просыпаешь все лекции. И что с тобой такое, я понять не могу.
Рене спустил ноги на пол, правой ногой нашарил сапоги, пальцами левой подгреб к себе штаны.
– Слушай, ну правда, – Эмиль по излюбленной своей привычке уселся на стол, смахивая в угол пузырьки с чернилами, – что происходит-то? Тебя же всегда ставили нам всем в пример, и вдруг такое… А ты молчишь. Я волнуюсь. Если у тебя с деньгами проблемы, или что-то подобное, ты скажи, я же помогу.
– Да нет у меня никаких проблем, – вздохнул Рене. – Наоборот… Слушай, вот именно сейчас я очень доволен своей жизнью. Да, я пропускаю занятия, да. Но я наверстаю в любой момент. А то, что для меня сейчас важно… Это не вернуть, если упустить. Понимаешь, нет?
– Нет.
Рене вздохнул. Что ж… Наверное, и впрямь пришло время рассказать все честно лучшему другу. Иначе не известно, что подумают они с Абеляром…
Рене поднял на Эмиля печальные глаза:
– Похоже, я влюбился.
Эмиль хохотнул:
– Серьезно? Да с тобой это происходит по разу в месяц!
– Нет. В этот раз все не так. Все теперь по-настоящему. У меня даже мыслей в голове других не осталось: только о ней, только о том, как бы с ней увидеться, как не напугать ее, не оттолкнуть.
Эмиль посерьезнел. Рене, путаясь, сбиваясь, продолжал:
– Видишь ли, я просто ничем больше не могу сейчас заниматься. Мне надо все силы приложить к тому, чтобы она была моей, а потом… Потом и учебой можно заняться, и всем остальным. Но не сейчас. Она словно птица, сидит на ветке, смотрит на меня, головку наклоняет, вот-вот готова слететь на руку… но одно неосторожное движение ее спугнет. И я не хочу это движение делать. Не хочу все прекращать.
– Ого. Я многого ожидал от тебя, но не этого. Это серьезно, я вижу. А кто она?
– Я тебе не скажу.
– Ох, Создатель! – Эмиль удивленно округлил глаза. – Это та благородная, из-за которой ты порвал с Лесли! Рене… ты сдурел? Как можно влюбляться в такую женщину? Она попользуется тобой, потешит самолюбие и выбросит. Да потом еще хвастаться будет подружкам, что поймала мага.
– Нет, – Рене мотнул головой. – Ты не понимаешь. Она не такая, не из богатых вдов, не из испорченных девиц.
– Так так же еще хуже! – ужаснулся Эмиль. – Рене! Парень! Что ты будешь делать с ней? Ты хоть представляешь, какой будет скандал, если в городе узнают, что ты испортил знатную девушку? Простым извинением ты не обойдешься!
Рене молчал. Эмиль немного подождал, потом продолжил в ином тоне:
– Слушай, я не хочу тебя обидеть. Я верю, ох, Создатель, да я вижу, что ты по-настоящему влюблен. Но, если она действительно такая, как ты рассказываешь, ты ж сделаешь плохо вам обоим. Если она всерьез влюбится в тебя, если ты привяжешься к ней, вы же оба будете страдать.
Рене молчал. Ему нечего было сказать Эмилю. Понимал ли он в глубине души, что Эмиль прав, что он лишь озвучивает собственные потаенные мысли Рене? Да, понимал. Он и сам не раз спрашивал себя, а теперь Эмиль, вслух проговаривая мысли Рене, задал вопрос:
– Рене, чего ты хочешь от нее?
И Рене честно сказал:
– Не знаю.
Он желал Амайю, но она слишком сильно отличалась от женщин, подобных Лесли де-Мулье. Нельзя было взять ее походя. Да и не хотелось. Рене желал чего-то большего. Ему хотелось с полным правом назвать Амайю своей.
Но такого права у него никогда не будет. Потому что он – маг, а она – дочь благородных родителей.
Мог ли он соблазнить ее? Да, пожалуй, мог. И очень хотел. Но почему-то он задавал себе вопрос – вопрос, которым никогда не задавался ранее – а что потом?
А потом был только страх. Потому что, если трезво взглянуть на вещи, останется опороченная девушка и ее совратитель, который никогда не сможет на ней жениться.
Любовь Рене была запретной, отчаянной, больной и безнадежной. Но она была.
– Будь ты проклят, Эмиль, – пробормотал Рене. – Испоганил такое утро.
Глава 9
Уставшая Влада медленно шла по тропинке, пиная осенние листья. Голова немного побаливала, как, бывает, болит при умственном перенапряжении. Влада просто переработала.
Сзади ее кто-то нагонял. Владе и оборачиваться не нужно было: Стаса она уже узнавала по шагам.
